Глава 5

   

  Февраль 1841 года был снежным. Особенно свирепствовали северные ветры, что, здесь, на равнине было делом обычным, для этого времени года.
Надвинув глубже папаху на лоб, Хаджи - Мурат скакал в сторону Целмеса.
  Сколько прошло времени! Казалось, что сама вечность отделяет его от той жизни, которая была до "прыжка".
Как давно он не видел свою семью!
И вот он снова в седле. Путь был длинным. Хаджи ехал то галопом, то рысью, потом постепенно перешел на размеренный шаг,
давая лошади отдохнуть, чтобы подняться на перевал.
Здесь, наверху, ветер был таким сильным, что папаху приходилось придерживать рукой,а лошадь напрягала все силы,
вытягиваясь, и становясь похожей, на струну. Мурат, пригибаясь, почти лежал на шее лошади.
Длинная грива развивалась на ветру, больно хлестала по лицу.
Гьури со свистом рвал бурку, та хлопала своими полами и, казалось, что это были крылья неведомой птицы.
Птица ждала очередного потока, чтобы взлететь и понестись навстречу ветру и, вопреки всему, подняться ввысь...
Внизу был виден Целмес. Мурат спешился, сердце билось, и готово было выскочить из груди.
Улица была пустынна, люди редко выходили в такую погоду из своих домов.
С трудом отыскал саклю, которую перед отъездом из Гоцатля описал ему сын Мугутдина, Магомед.
  
   У входной двери стоял и пристально всматривался в подъезжающего всадника мальчик.
Хаджи сразу узнал в нем своего сына, Гуллу. Мальчик сорвался с места, побежал навстречу, крича: «Эмен, эмен!».
Гулла ухватил правую ногу Хаджи, прижался к ней и все повторял: «Отец, отец!». Хаджи с трудом освободил ногу,
спрыгнул на землю, обнял сына, стиснул руками за плечи, резко отодвинул на вытянутые руки,
смотрел на своего Гуллу и сказал: «Бакъ, как ты вырос, совсем взрослый стал, джигит!».
Он еще раз крепко прижал сына к груди. Мурат, прихрамывая, повел лошадь под навес, привязал, вынул удила, накинул потник.
Мальчик принес немного овса. Мурат, с шумом выдохнув, открыл входную дверь...
   Мать тайком утирала слезы, она чувствовала радость встречи после такой долгой разлуки,и эта радость вызывала слезы умиления и
гордости за сына.
Нескончаемым потоком шли люди, которые сохранили верность её сыну и так же, как она, гордились своим героем.
Это были незабываемые дни.
В доме старика, где собралось много народу, было жарко. Шамиль сидел у окна, молча, слушал Хаджи – Мурата.
Тот, не спеша, рассказывал по порядку все, что произошло с ним в последний год.
Многие из присутствующих знали Мурата, как отчаянного, смелого джигита.
Они тоже были люди неробкого десятка, но чтобы совершить такое, прыгнуть в пропасть... Они обо всем расспрашивали его.
   - А что было дальше-то? — нетерпеливо спросил Юнус.
   - Нашла меня собака пастуха, полуживого, пастух и приволок меня на хутор, все травами поил.
Там отлежался. Потом он перевез меня в Гоцатль, к хакиму. Вы его знаете, знахарь Мугутдин.
   - Слава Аллаху! - сказал Ахвердиль-Магома.
   -Хунзахцы приходили, - продолжал Мурат, - все просили вернуться. А, как я мог туда вернуться?
Клялись мне, что помогут отомстить Ахмед-хану... Получил несколько писем от генерала Клюгенау, все просил придти к нему в Темир-хан Шуру. Только я ему не верю, отказался ему служить. Письма сохранил.
Хаджи - Мурат достал письма, стал читать: «Салам и множество добрых пожеланий прапорщику Хаджи-Мураду! Я знаю,
что ты служил нам верой и правдой, что и доказывал не раз на деле.
Генерал-майор Ахмед-хан Мехтулинский поступил с тобой нехорошо. Я знаю, что ты не изменник, не сторонник Шамиля.
Тебя арестовали. Ты бежал. Мне трудно судить, не поговорив с тобой. Если ты верен нам, предан царю,
и совесть твоя чиста перед богом, приезжай ко мне, никого не бойся. Я твой покровитель и защитник.
Ахмед-хан под моим началом, он понесет наказание после твоего объяснения, если ты невиновен.
Я сдержу свое слово, бог будет тому свидетель». Я ответил ему, что унижен ханом и обесчещен и потому, не могу вернуться.
  
   Потом он прислал мне второе письмо. Хаджи - Мурат вспотел, волнение охватило его.
Он, как бы заново переживал все то, что случилось с ним.
Его голос стал хриплым, когда он начал читать: «Послание твое получил.
Напрасно не приезжаешь. Уверяю, все твои обидчики будут наказаны.
Законы нашей империи строги и справедливы. Я приказал начать расследование твоего дела.
Недоверие ко мне обижает меня, но я прощаю, ибо вы,мусульмане, с предубеждением относитесь к нам.
Но дай бог, чтобы ты мог убедиться в чистоте моих помыслов! Отбрось сомнения и приезжай.
Твое имущество будет возвращено, положение восстановлено. Человек, который доставит это письмо, будет твоим проводником. Жду».
   Пряча письма, Хаджи продолжал: «Я отправил гонца ни с чем. Только на словах просил передать генералу, что пока не отомщу Ахмету,
не будет мне покоя, и еще просил передать, что русские мне в этом деле не помощники».
   -Молодец! - восхищено заметил Ахвердиль-Магома. Хаджи смотрел на Шамиля.
Имам внимательно слушал, перебирая рукой четки и, время от времени, посматривал то на одного,
то на другого, из собравшихся здесь. Это был совет, первая встреча с тем, кто отказывался ранее принять мирюдизм,
с тем, который служил русским. Сейчас это был другой Хаджи – Мурат.
Теперь он стоял перед ним, униженный властью русских, которую имам ненавидел, с которой боролся и готов был отдать этой борьбе свою жизнь.
Мог ли он верить этому человеку?
  
   Шамиль все это время думал, взвешивал. Он уверился в искренности намерений Мурата.
Он знал еще и то, что Хаджи имеет авторитет и имеет влияние в Хунзахе.
Имам встал, подошел к Хаджи – Мурату и сказал, глядя прямо в глаза: «Кто не отважится на опасности, тот не достигнет желаемого…» Мурат пылко ответил: «Поверь мне, доверь, я готов на все!».
Шамиль, тронул его за плечо: «Успокойся! Посмотрим... Пусть будет так.
Да будет Аллах помогать тебе, во имя священной войны газавата».
Совещание было на этом закончено. Расходились. Шамиль задержал Хаджи – Мурата и они еще долго говорили с глазу на глаз.
Во дворе Мурат, среди толчеи пеших и конных людей, нечаянно толкнул плечом человека, подвела хромота.
Хотел извиниться, повернулся к тому, кого толкнул… и медленно развел руки. Человек стоял, как вкопанный...
   -Кунак! - одновременно воскликнули оба и обнялись.
   -Так ты живой? Я опоздал на совет, я не знал, что ты тоже здесь! Нет, надо нам обо всем поговорить.
Подожди меня здесь, я только Шамилю передам пакет.
Они сидели в кунацкой, говорили и не могли наговориться.
Они встретились, два друга, которые росли вместе и теперь вспоминали лихие дни юности и взросления.
Сколько упало в Цлотлинский коньен воды из Тобота...
По коврам, бесшумно, подошла женщина, принесла только что приготовленную ею шорпу.
Её черные, в половину лица глаза, заставили Мурата задержать на ней свой взгляд и от этого он почувствовал неловкость перед Сули.
Женщина так же бесшумно вышла из комнаты.
Теперь Сули смотрел на гостя, улыбался. -Что вспомнил? Да, это она.
  
   Мурат действительно вспомнил тот набег на Кахетию, когда он помогал Сули.
Они украли девушку из знатного грузинского рода Дадиани. Это был дерзкий налет, они отбили кибитку, убив двух сопровождавших её мужчин.
Да, набег был удачным. Он вспомнил и то, что сначала Сули хотел продать ее Османам, в Турцию.
Как она умоляла его не продавать ее, просила обменять на выкуп. Утверждала, что родители богаты и дадут любую сумму, которую только он запросит.
Сули не продал, не обменял её, как и он когда-то свою Дарижу. Сули прервал его воспоминания: « Ты, знаешь, я счастлив с ней,
моя Шала-ханум, такое имя я ей дал, родила мне сына Джансу. Крепкий да ловкий малый, растет настоящим джигитом.
А сколько она еще мне родит! Ну, а как ты? Как твоя грузинка?»
Мурат смущено, односложно ответил: «Все хорошо, мой Гулла тоже радует, весь в меня...
За едой продолжали говорить о последних событиях в Хунзахе.
   -Хорошо, что ты пришел к Шамилю, Ахмет-хан Мехтулинский с русскими совсем развратили народ.
Стали забывать наши традиции, оскверняют веру, курят, пьют безмерно... Хорошо, что тебя имам назначил наибом Аварии.
Вот только разделаемся с этим предателем ханом. Какие планы у тебя, что намерен делать?
   - Останусь пока здесь, Шамиль обещал все устроить, буду собирать людей.
Ты знаешь, он предложил мне написать обращение к людям в Хунзахе, разослать обращение по всем аулам.
Мы даже текст уже обговорили, вот слушай, примерно так: « Именем Аллаха! Идет мой приказ, а я раб Всевышнего.
Теперь прозрел и присоединился к владетелям крепкого мужества. Они способны господствовать над каждым сопротивляющимся.
Принимают справедливо строгие меры к тем, кто противодействует шариату. Так буду поступать впредь и я.
Пусть те, чьи души порочны, как была порочна, моя душа, следуя моему примеру, посвящают себя Аллаху.
Мир, над внимающими этим словам! В противном случае, их постигнет заслуженная кара.
Они будут уничтожены мечом ислама или черным мором, исходящим как наказание от самого Аллаха.
Если вы раскаетесь и станете на путь праведных, вас ждет помилование.
Кроткие по отношениюк правоверным будут суровы и беспощадны к отступникам.
Во главе с имамом мы явимся с несметным количеством войск, которым вы не сможете противостоять.
Готовьтесь! Мир над вами до дня воздаяния».
  
   Мурат продолжал, говорил он четко, чувствовалась уверенность в том, что он говорит: «Истинные мусульмане!
Благородные братья! Да хранит вас Аллах! Будьте упорны, ждите и молитесь. Я скоро приду.
Истинно, Аллах отвратит врагов наших и творящих зло.
Не повинуйтесь чувству страха, не ослабевайте и не печальтесь, ибо вы будете возвышены. Мир над теми, кто следует по истинному пути!»
Сули слушая, от удивления привстал, он даже приоткрыл рот.
   -Сильно, правильно! Верные слова нашел, народ поймет их!
   Шла Кавказская война, русско-кавказская война.

   Продолжение следует.