Одуванчиковое детство

В детстве все мы мечтали кем-то стать: космонавтами, пограничниками, врачами, поварами. Я хотела стать учительницей, потому что они всё знают; продавцом в продуктовом магазине, чтобы под рукой всегда были конфеты и шоколадки; и певицей, потому что они красивые, и им всегда дарят цветы и подарки.
Во дворе у нас сплошь росли одни танкисты, пограничники, автоматчики и пулемётчики. Девочки в нашем дворе появились чуть позже. А пока их не было, мне приходилось играть белых и фашистов, потому что больше никто не хотел. А по-другому мальчики меня брать в игру не хотели. Ох и доставалось мне всегда! Зато научилась быстро бегать и давать сдачи.
Когда детей во дворе не было, я бежала на полянку, которая находилась в конце улицы, и некоторое время просто сидела вокруг цветов и наслаждалась тишиной и теплотой солнца. Прогревшись же, запевала во всё горло песни, представляя себя знаменитой Аллой Пугачёвой или кудрявой зарубежной кинозвездой, имени которой не знала, но видела постер с её фотографией у изголовья кровати моего дяди.
Полянка летом вся покрывалась ковром из ароматного сладкого клевера и весёленьких одуванчиков и казалась мне тогда огромным, сказочным, колышащимся полем. Помнится, ещё сбоку, под лиственницами, стояла огороженная заборчиком трансформаторная будка и гудела. Иногда, напевшись от души, я подходила к ней, и пыталась её перегудеть.
В один из дней, когда во дворе было пустынно, побежала я на свою полянку, и как обычно начала петь «Земля в иллюминаторе», «Миллион алых роз», «Яблоки на снегу», плетя попутно веночки из одуванчиков и откапывая подорожники, стараясь не повредить при этом их длинные, пышные корешки. Из этих подорожников потом получались весьма симпатичные куколки с длинными и толстыми косичками.
Так вот, копошилась я как-то на полянке, никого не трогала, пела свои немудрёные песенки, как из дома, что стоял в конце улицы, выскочила тётка и голосом Марии Распутиной — «Девочка! А ну пошла в жопу отсюдова! Второй час не могу ребёнка уложить!» — прогнала меня с неё.
Так внезапно оборвалась моя певческая карьера и бегать на полянку я перестала, так как очень боялась этой злой тетёньки.
Много лет спустя, устроилась я продавцом на работу в колхозный магазинчик, тот самый, в который в детстве бегала за молоком с двумя трёхлитровыми эмалированными бидонами. Помнится, я ещё часто ворчала, что у нас в семье живут одни обжоры и троглодиты. Много лет прошло, как мы переехали из бабушкиной четвертушки в квартиру в пятиэтажном доме. Бабушка умерла, и четвертушка была продана дядей соседям за ящик водки. Вечером, сдав кассу и закрыв магазин, вышла я, и решила прогуляться по улице детства, и заодно заглянуть на полянку, сплести веночек из одуванчиков. Деревянный тротуар, мостившийся когда-то вдоль домов, перестал существовать, точно его никогда не было. По улице, как обычно стайкой носились собаки, только вместо лаек, теперь бегали полутаксы, полукавказцы и странного вида полубульдоги. Завидев меня, эта дворовая кодла отправила ко мне своего самого мелкого и визгливого засланца, который сразу получил сумкой с консервами по морде. Следом кинулась вся свора, но я так залаяла и зарычала на них в ответ, что они решили обойти меня стороной и не обращать внимания. В окне на кухне горел свет, а в комнате мерцал телевизор. «Как в детстве», — подумала я и с грустью пошла на полянку. Она встретила меня тёмно-зелёной зрелой травой и белыми пушистыми шарами. «Опоздала, — прошептала я — одуванчики одуванились». Тишина стояла оглушительная. Трансформаторная будка не работала. Ни проводов, ни заборчика, только она, ржавая и неприглядная, стояла у края полянки, точно памятник моему детству.
— Наконец тебя перегудю, — прошептала я ей, легла на траву и глядя в сумрачное вечереющее небо, загудела. А потом, захохотав, громко запела Арлекино. И никто, абсолютно никто не выскочил из крайнего дома, и не послал меня в жопу!
Когда стемнело, потихоньку, точно воришка, выкопала подорожник и спрятав его в карман, пошла домой. Придя домой, пыталась заплести куколке косу, но так и не смогла. Корешки были жёсткими и непослушными. В конце концов оставила эту глупую затею, залила лохматушку кипятком, и перед сном ополоснула этим отваром волосы. И несколько долгих дней носила запах детства на себе, пока он не улетучился совсем.