Снеговик. Новогодняя сказка

31 декабря в 11 часов вечера в окнах частного продуктового магазинчика погас свет. С тех пор, как в этом же доме за углом открылся Магнит, магазинчик стал быстро скатываться в состояние банкротства, и его хозяин - высокий лысоватый мужчина с узкими плечами по имени Лаврентий Васильевич, - хотел в предновогодний вечер выручить немного денег после закрытия Магнита и работал допоздна, но никто так и не пришёл. Закрывая железную решётку на дверях, он мысленно попрощался с магазином «Ладушка», его единственным другом, главным делом и детищем всей жизни. Совсем скоро, сразу после праздников, магазин заберут в счет долгов по кредиту, и эти двери больше не откроются для покупателей никогда.

В скверном настроении он плёлся домой через наряженные гирляндами и фонариками дворы. С первых этажей многоэтажек то и дело доносились голоса тех, кто уже начал отмечать, в каждой квартире хлопотали к столу или над вечерней прической, шли последние приготовления. Лаврентий Васильевич вдруг вспомнил, что сам ничего не взял к новогоднему столу, но возвращаться уже не стал.

Он плелся по заснеженным тротуарам, наблюдал то за мигающими лампочками в окнах, то за медленным редким снегопадом. Все мысли занимал его единственный итог этого года - он потерял последнее. Магазин был делом всей его жизни. В начале девяностых он женился на своей однокласснице Лидии Карловне, любви со школьной скамьи, потом у них родилась хорошенькая дочка Лада, а самым младшим в семье был магазин, который Лаврентий Васильевич назвал в честь дочери и испытывал из-за этого к нему большую нежность. В воспоминаниях Лаврентия Васильевича теперь не было ни одной ссоры или тяжелой минуты, во всём ему виделся свет и семейное счастье: жена - невероятная красавица, дочь растёт и хорошеет, живут они не бедно, даже богато - магазин хорошо кормит их и одевает с иголочки. Всё было так спокойно и правильно, пока 10 лет назад Ладочка не вышла замуж за скверного человека, мелочного и жадного до чужого. Этот жених хотел продать магазин, такой дорогой для Лаврентия Васильевича, и последний долго и упорно боролся за своё детище со всей семьёй, несмотря на то, что магазин уже начинал приносить убытки. В конце концов отец стукнул кулаком по столу, запретил выходить замуж за бездушного мужчину, а Лада не прислушалась и вышла. Отец не пришел на свадьбу дочери. С тех пор они разговаривали только руганью. Лада приезжала всё реже и реже, потом вовсе перестала навещать родителей. Лидия, конечно, сильно переживала об этом, и в конечном счете с ней случился инсульт. Вскоре она умерла. Лаврентий Васильевич винил себя и дочь каждый день вот уже 7 одиноких лет. Вспоминал, как на похороны матери Ладочка приехала беременная, и они долго просидели у гроба молча, держась за руки. Лаврентий Васильевич было подумал, что они помирились с дочкой, но она уехала и больше никогда не звонила.

Он затеребил в кармане ветхую бумажонку, на которой уже давно затёрлись и побледнели цифры. Он каждый день носил её с собой на всякий случай, хоть и знал её наизусть.

И теперь у него забирают магазин. В девяностых пытались его забрать бандиты - откупился. В нулевых пытался выкупить и ликвидировать бизнесмен - не поддался. В десятых его продавал жених дочери - не получилось. А в двадцатых он был побеждён Магнитом. Лаврентий Васильевич переехал в маленькую халупку, продал машину, давно уже не покупал новой одежды, брал кредиты на жизнь, но ничего не помогло сохранить последний отголосок его семьи. Эх, они с магазином кормили друг друга столько лет, а редкие посетители-бабушки стали единственными собеседниками Лаврентия Васильевича. Теперь он идёт домой, где у него не будет ни одного праздничного салата, и ему будет некого поздравить с Новым годом в полночь, и у него нет желаний, чтобы загадывать под куранты, и его там совершенно никто не ждёт.

Из безнадежных мыслей его вырвало пение откуда-то свысока. Заснеженное дерево - ёлка - потрескавшаяся фигурка лебедя из шин - кривой снеговик - ах! нашел глазами приоткрытое окно на втором этаже, прямо над ним. Квартира была закрыта зелёными занавесками, на которых осталась тень женщины, режущей что-то круглое, кажется, или мешающей в круглой миске. Несколько маленьких силуэтов пронеслись по этой комнате с криками. Лаврентий Васильевич остановился. Сейчас у этих силуэтов будет праздник, как когда-то был у него. Так же, как эта женщина, его красавица-жена резала салаты, а дочь так же носилась по квартире и сбивала родителей с ног. Он стоял и наблюдал за своей прошедшей жизнью, и даже его лицо поменялось в этот момент: брови поднялись, искривились, поджался рот от досады и далёкой зависти, а руки крепче вцепились в эту бумажку в кармане, и ноготь случайно её продавил…

Ему показалось, что теперь он безвозвратно потерял самую последнюю ниточку, ведущую к счастливому прошлому.

Глаза в ужасе опустились к первому этажу, забегали по ёлке, мишуре, лысому дереву и остановились на кривом снеговике. Он смотрел в ответ разными цветными глазами из пластиковых крышечек - одним голубым, другим красным. Стоит без рук, в бомжацкой шляпе, рваном шарфе, криво улыбается ртом из веток - он так похож на Лаврентия Васильевича сейчас, кривого и одинокого, и так его это злило. Руки сжались в кулаки в карманах, он пробурчал:
; Что смотришь, сволочь?

Снеговик всё ещё стоял и криво улыбался.
; Ты надо мной смеёшься? - Лаврентий Васильевич заговорил смелее и громче - Ты смеёшься, я спрашиваю?!

Да нет, он не ждал ответа от снеговика. Но он так давно ни на кого не кричал, было не на кого, и мог он только хмуриться, молчать, говорить сам с собой. А снеговик стоял такой некрасивый, такой молчаливый, такой согласный, чтоб ему хорошенько набили рожу за то, что он не смог сделать лучше ни себя, ни мир, ни жизнь Лаврентия Васильевича, ни хотя бы этот двор. Всё, что он сделал - это испортил остатки новогоднего настроения честного работящего человека. Ненависть и презрение к этому снеговику заслонили глаза, отключили совесть, и вот Лаврентий Васильевич уже идёт к бездушному созданию, чтоб метким ударом прекратить его жалкую жизнь. Нога поднимается, готовая пнуть убожество в грудь, и вдруг вторая нога поскальзывается на примятом снегу, и Лаврентий Васильевич падает навзничь в большой сугроб. Снег сыплется за шиворот пальто, присыпает лицо, Лаврентий Васильевич плюётся и скидывает его с глаз, открывает их. Перед ним черное, как уголь, небо. Оказывается, сегодня тихая безветренная ночь, ни одно облачко не закрыло прекрасных мерцающих звёзд, и они будто падают с неба в руки Лаврентия Васильевича, на его шею и губы, и на секунду обжигают их холодом. Из окна далеко и тихо звучит новогодняя песенка из «Простоквашино». А ведь Лида тоже напевала порой на кухне. Призрачно-далёкое пение прервалось, вместо него прозвучало: «Так, ну-ка положи на место! Я двадцать минут раскладывала эти фрукты!»
Лаврентий Васильевич засмеялся. Сначала почти про себя, потом присел в сугробе и разразился широким хохотом.
«Ах ты, чёрт, мизинцем меня уложил!» - и смеётся. Снеговик молчит и улыбается.
«Ты представляешь? Насколько я жалкий боец, если меня снеговик сделал подчистую!» - продолжает смеяться и смотреть в пластиковые глаза.
Перевел взгляд ниже, осмотрел его снова. На боку у него широкая вмятина от ботинка.
«А я смотрю, ты тоже целым не ушел» - и хихикает.
Смех перешел в тихий плач. Сидел Лаврентий в снегу, смотрел на несчастного снеговика, единственного свидетеля этой жалкой сцены, и ревел, как маленький мальчик. Он вдруг подумал, что так же сидел бы и ревел утром ребенок, который соорудил этого снеговика, если бы Лаврентий сейчас его разрушил. Хватит ему, наверное, рушить? Он итак сломал своё дело, когда упёрся и не хотел ничего в нём менять. Разрушил свою семью, когда уперся в ненависть к зятю. Такого снеговика мог слепить его внук! И он даже не знает, как зовут мальчугана, похож ли он на своего дурного деда?

Плакал и плакал Лаврентий Васильевич, жалел себя, жалел снеговика. Жалел, что не пошел на ту свадьбу, что не простил дочь, не поберёг жену, не продал свой чертов никому не нужный магазин и не отправился в Москву, где теперь его семья, где он был бы так нужен внуку и детям. Он взял немного снега и залепил им вмятину на снеговике, приговаривая невнятно, всхлипывая и плача: «Прости, друг, давай починим, зря я погорячился, это что-то нашло на меня…».

Снеговик всё ещё стоял и криво улыбался, будто прощал и за царапину, и за всё остальное. Лаврентий Васильевич всё сидел в снегу и уже, наверное, отморозил себе седалищный нерв, но вставать не хотелось. Из приоткрытого окошка послышалась речь президента - до Нового года осталось 10 минут. Лаврентий Васильевич достаёт из кармана бумажку, достаёт телефон, набирает номер. Сброс. Набирает снова. Занято. Отчаянно набирает в третий раз.

; Алло?
Знакомый женский голос, так похожий на голос Лидии Карловны. Лаврентий Васильевич всё не мог открыть рот от волнения. Женский голос повторил:
; Алло, кто это?
Ещё через десять секунд Лаврентий Васильевич собрался с мыслями:
; Это я, дочка. С наступающим.

В телефоне замолчали тоже. В трубке на фоне поздравляли друг друга, галдели и смеялись мужчина и маленький мальчик, молодая женщина молчала от неожиданности и волнения, Лаврентий Васильевич смотрел на своего снеговика, улыбался и утирал слёзы. Отбили куранты, начался гимн.
; С Новым годом, папа.

……
К утру стало на двух одиноких меньше. Лаврентий Васильевич собирал сумки в Москву, прихватив свой старый костюм деда Мороза.
Снеговика с утра обступили дети - делили подарки, оставленные Лаврентием ночью, - а он всё так же стоял, молчал и ухмылялся своей кривоватой улыбкой.