Переезд

Переезд


        Василий сидел за столом в комнате университетского общежития и смотрел сквозь пыльное окно на улицу. Семестр закончился, экзамены еще не начались, поэтому делать особо было нечего. На улице ничего интересного не происходило, и взгляд Василия постепенно переместился на пожелтевшие от табачного дыма шторы.

        «Надо бы после каникул поменять», — подумал Василий. За время учебы эта мысль приходила к нему несколько раз, но занавески, повешенные еще три года назад, на первом курсе, оставались на месте.
 
— Может сходить, позвать кого-нибудь на партийку, — прервал размышления Василия сосед по комнате Леонид, лежавший на кровати. Леонид был старше Василия, но учился на курс младше, поскольку поступил в универ после армии. Будучи «армейцем» Леонид носил усы, придававшие ему бравый вид.
— Если бы хотели сыграть, пришли бы уже. Наверняка бегают хвосты закрывают.
 
        В общежитии была компания студентов, играющих в свободное время в покер. Изначально намеревались играть на деньги. Но по причине частого их отсутствия долги начали записывать в общую тетрадь. В зависимости от удачи размер долга картежников друг перед другом менялся, что заставляло постоянно вносить корректировки в записи. Кроме этого, в расчете на отыгрыш, возвращать «долг чести» никто не торопился. В итоге получилось, что парни фактически играли «на интерес».

        Ближе к обеду раздался стук в дверь. Не дожидаясь приглашения войти, в комнату заглянул сокурсник Леонида — худосочный парень по имени Альберт, которого все называли Арчи.

— Входи с миром, Арчи, — поприветствовал его Василий.
— Партийку не хочешь расписать? — тут же оживился Леонид.
— Да нет, парни, некогда. Вещи надо собирать. Завтра мы переезжаем. Сможете помочь? — на одном дыхании протараторил Альберт и, для убедительности, добавил, – мать обещала не обидеть. 

        Альберт родился и вырос на Дальнем Востоке. Когда он поступил в университет, Галина Ивановна, так ее все звали на русский манер поскольку татарские имя и отчество были труднопроизносимыми, переехала поближе к сыну. Она устроилась комендантом общежития, и Альберт жил в ее комнате. Мать Альберта оказалась пробивной женщиной и добилась выделения им отдельной квартиры.

—  О чем базар, Арчи, поможем, — успокоил его Леонид.
— Ну, тогда я завтра зайду, как машина подъедет, — стоя в дверях, сказал Альберт и поторопился уйти. Может ему действительно было некогда, а может боялся, что парни передумают.
 
        Альберт пришел в восемь часов утра.
 
— Все, парни, машина приехала, — сообщил он еще не до конца проснувшимся Василию и Леониду.
— Подожди, сейчас умоемся и спустимся, — одеваясь, сказал Василий.

        Вещей у Альберта и его матери было немного.  Галина Ивановна заранее упаковала весь нехитрый скарб в мешки и коробки. Из мебели были только стол, несколько стульев, старый шкаф и диван.
       
        Погрузив все в кузов бортового ГАЗика, Василий и Леонид поднялись к себе в комнату за гитарой и губной гармошкой. Галина Ивановна обещала угостить их, когда дело будет сделано. И они решили, что застолье без музыки будет неполноценным.

        До дома Галины Ивановны парни доехали в кузове автомобиля. Все вещи сначала выгрузили у подъезда, чтобы не задерживать водителя, и только потом подняли их в квартиру. К полудню работа была закончена.

— Спасибо вам большое, — поблагодарила парней Галина Ивановна.
— Да ладно, не стоит благодарностей. Люди должны помогать друг другу. Готовность прийти на помощь ближнему отличает человека от животного, — философски заметил Василий, но от предложенного Галиной Ивановной червонца не отказался.
       
        Не отказался и Леонид.

        Галина Ивановна, как и обещала, по-быстрому накрыла на стол. Готовить горячее было не на чем, поэтому она ограничилась холодными закусками. Распаковала одну из коробок и достала чайный сервиз. Поймав на себе недоуменные взгляды, поспешила объяснить, что рюмок нет, поэтому выпивать придется из чашек.

        Данное обстоятельство парней абсолютно не смутило. Было бы что пить, а уж из какой тары — не имело никакого значения.

        Сначала, как и положено, выпили за новую квартиру, потом за хозяйку. Все последующие тосты уже не были напрямую связаны с переездом и вытекали из содержания, становившегося все более оживленным разговора.

— Арчи, а ты бывал когда-нибудь на море? – поинтересовался Василий.
— Бывал… На Охотском, — отшутился Альберт, прекрасно понимая в каком контексте задан вопрос.

        Выпили за необъятные просторы Родины.

        После этого Василий рассказал, что на днях получил письмо от школьного товарища, который учится в другом городе в железнодорожном институте. Вроде бы ничего необычного, если бы его друг не вложил в конверт бумажный рубль. Василий как раз был «на мели», и этот благородный жест оказался как нельзя кстати.

        Вообще с деньгами у Василия практически всегда было туго. Стипендии едва хватало, чтобы свести концы с концами. После покупки у одной из околачивавшихся у винных отделов предприимчивых бабок талона на спиртное и бутылки водки, на еду оставалось рублей двадцать пять. Несмотря на это, отказаться от покупки водки Василий не мог, так как знал, что она всегда пригодится. И пригождалась — поводы выпить находились постоянно. У родителей он деньги брать не хотел, поскольку отец не работал, а у матери на руках была еще младшая сестра.

        Выпили за крепкую мужскую дружбу. При этом Галина Ивановна, разливая водку по чашкам и глядя на парней, сказала, что ее сыну очень повезло с друзьями.

— Я недавно бумажник нашел на железнодорожном вокзале, — продолжил денежную тему Василий. – Поднимаю с перрона, открываю и вижу в нем трех- и пятирублевые купюры. Пересчитывать не стал, но, думаю, рублей пятнадцать было.
— И что ты сделал? — оживился уже засыпавший Альберт.
— В кошельке билет был. И я отнес его в справочное бюро. Потом слышал, как по радио обращались к потерявшему бумажник пассажиру. Не знаю, откликнулся кто-нибудь или нет, не видел.
— Ну ты — мужик, – констатировал Леонид.
— Не жалко было отдавать? – спросил Альберт.
— В том-то и дело, что жалко. Я минут пять думал, надо ли его отдавать. Но зато сейчас рассказываю вам об этом, и совесть меня не мучает. А так пропил бы я эти пятнадцать рублей и до конца жизни вспоминал бы, как совесть на бутылку водки обменял.

        Выпили за совесть. Леонид еще раз назвал Василия «настоящим мужиком» и крепко пожал его руку.

        По понятным причинам после каждого тоста разговор становился все более скомканным. Альберт принимал в нем участие все менее активно. Видя, что сын совсем опьянел, Галина Ивановна сказала, что пора закругляться. Для Василия и Леонида такой поворот оказался несколько неожиданным. Они только вошли во вкус и собирались исполнить пару-тройку песен из репертуара «Гражданской обороны», уже и инструменты приготовили. С другой стороны, парни понимали, что распевание песен в такой ситуации будет неуместным: Альберт уснул, а Галина Ивановна вряд ли в состоянии оценить по достоинству гаражный панк.

        Ничего не оставалось, как попрощаться с гостеприимной хозяйкой. Выпив «на посошок», Василий и Леонид направились к троллейбусной остановке. Но не прошли и полпути, как Василий начал ощущать слабость в ногах: догнала последняя чашка водки. Он шел как по волнам. Асфальт перед глазами то поднимался, то опускался. Понимая, что может упасть, Василий покрепче сжал гитару.

        Уже на остановке силы окончательно покинули Василия, и он безжизненно опустился на тротуар, не обращая внимания на окружающих.

— Не встанет, — услышал Василий сквозь хмельную дремоту голос незнакомого мужчины, наклонившегося над ним.
— Встанет, — убежденно отвечал Леонид. — Васек, вставай! Ты же — мужик.

        По мере возвращения сознания Василий начал понимать, что лежать на тротуаре в обнимку с гитарой по меньшей мере неприлично и попытался встать. Сделать это самостоятельно у него не получилось, пришлось схватиться за руку Леонида.

        Поднявшись на ноги, Василий ощутил приступ тошноты. Поняв, что справиться с ней невозможно, он лихорадочно начал глазеть по сторонам, выбирая подходящее место. Но поскольку все происходило на оживленной улице, Василий не придумал ничего лучше, как забежать за постамент памятника вождю мирового пролетариата.

        Явленный Василием перформанс не вызвал у прохожих никакой реакции. Это и не удивительно, импровизация на тему «борьба с тоталитаризмом» не отличалась оригинальностью. С началом перестройки люди сталкивались с более радикальными способами борьбы за победу демократии.

        Облегчив желудок, Василий почувствовал себя значительно лучше.

        Подгоняемый товарищем, он бодро вошел в подошедший троллейбус, не забыв на прощание по-дружески похлопать по прикрепленной к постаменту табличке.

        Пассажиров было мало, и Василий с Леонидом сели друг напротив друга. А через пару минут салон наполнили звуки гитары и губной гармошки. Протрезвевшим голосом Василий, откинув длинные волосы назад, громко пел одну из своих любимых песен:
«… Но нет света за туалетной дверцей,
Обосремся вместе …»

        К концерту подвыпивших парней пассажиры отнеслись спокойно. Кто-то, глядя на них, улыбался, вспоминая свою молодость. Кто-то безучастно смотрел в окно, погрузившись в принесенные ветром демократических перемен проблемы.

        Так закончился переезд Альберта и Галины Ивановны. А через полгода Василия, Леонида и всех их соотечественников ждал другой, более масштабный переезд. Но не из квартиры в квартиру, а в другую, правда меньшую по размерам, страну. Дверь в нее уже была приоткрыта. Но этого никто не замечал или делал вид, что не замечает, потому что не было за той дверью света. Одна сплошная неопределенность.