Святочное гадание

Анфиса лежала в кровати, вслушиваясь в ночную тишину. Вечер перед Рождеством закончился, и скрип снега и веселые голоса под окнами окончательно растворились в искристом морозном воздухе. Правда, девушку больше занимало то, что происходило в избе, а не на улице.
Уснули ли матушка с батюшкой? Не мучается ли бабушка на печи бессонницей? И, конечно, самый главный вопрос: можно ли начать гадание?
Ответом был раскатистый храп отца. От волнения и нетерпения у Анфисы быстро забилось сердце, и вот уже его удары звучали у нее в ушах громче батюшкиного храпа. Девушка медленно поднялась с постели и достала из-под кровати заранее припасенное зеркало. Еще утром она выпросила его у соседки Прасковьи – большое и прямоугольное, оно было идеальным для гадания. У самой Анфисы было лишь маленькое мутное зеркальце, которое совершенно не годилось для этого занятия. Прасковья лишь нахмурилась, но не отказала – сама она была второй год замужем, и девичьи гадания остались для нее в прошлом.
- Смотри, Анфиска, прогадаешь свое счастье! – Лишь сказала она девушке на прощание.
Только Анфиса пропустила слова соседки мимо ушей. Ей не терпелось узнать, посватается ли к ней Василий. Еще весной во время гуляний девушка стала замечать его долгие, многозначительные взгляды, от которых ее нутро сводило приятной судорогой. На Ивана Купалу они, взявшись за руки, плясали и прыгали через костер, а зимой вместе катались на санках. Только сватов парень посылать не торопился, и Анфиса мучилась сомнениями. Любит ли он ее? Суждено ли им быть вместе? Именно поэтому ей так не терпелось приступить к гаданию и увидеть лицо любимого в зеркале при свечах.
Стараясь аккуратно ступать на скрипучие половицы и прижимая заветное зеркало к груди, девушка прокралась в другую половину избы. Она поставила его на стол и зажгла свечу, которую приготовила с вечера. Усевшись на лавку, Анфиса заглянула в зеркало и принялась шептать:
- Суженый-ряженый, покажись!
Но сколько девушка ни смотрела в зеркало, она видела в нем лишь отражение своего собственного лица. В скудном свете свечи оно казалось загадочным и незнакомым, будто вовсе не Анфиса, а какая-то другая девушка глядит на нее с той стороны своими блестящими, слегка испуганными глазами. От неотрывного, напряженного взгляда ей стало казаться, что черты лица меняются и вот уже не молодая девушка, а морщинистая старуха отражается в зеркале.
Анфиса вскрикнула и отпрянула, закрыв лицо руками. Она долго не решалась продолжить гадание и вновь взглянуть в зеркало. Но девичье любопытство взяло верх над страхом, и Анфиса с прежним усердием принялась смотреть на свое отражение, приговаривая заветные слова.
На этот раз все получилось. Девушка увидела в зеркале темный силуэт у себя за спиной, будто кто-то стоял у окна и смотрел на нее с улицы. Еще чуть-чуть, и она увидит его лицо...
В этот самый момент кто-то постучал в заледенелое стекло.
Анфиса даже подскочила на лавке и едва не смахнула зеркало на пол, неосторожно задев его рукой. Стук повторился. Значит, ей не померещилось – кто-то действительно стоял у окна избы. Затаив дыхание, Анфиса медленно обернулась и посмотрела туда, где несколько мгновений назад был силуэт. Теперь за покрытым морозными узорами стеклом на самом деле маячила чья-то тень. Девушка так и сидела на лавке вполоборота к окну, не решаясь встать и сходить посмотреть, кого принесло в избу посреди праздничной ночи.
Только времени на раздумья не было. Тень исчезла, и теперь загадочный «кто-то» стучал в сени, на этот раз более настойчиво. Если стук в окно был похож на то, как кто-то легонько и шаловливо барабанит по мерзлому стеклу костяшками пальцев, то этот звук был совсем другим – настырным и громким. По всей видимости человек не собирался уходить, если ему не откроют.
Анфиса испугалась, что стук разбудит родителей и бабушку, и поспешила в сени, прихватив с собой свечу. Наскоро набросив тулуп и шаль, она спросила через дверь:
- Кто там?
С улицы раздался сухой старушечий голос:
Коляда, коляда
Отворяйте ворота,
Доставайте сундучки,
Подавайте пятачки.
Анфиса опешила. Кому пришло в голову колядовать глубокой ночью? Хотя то, что за дверью стояла старушка, а не разбойник или какой-нибудь лихой человек, несколько успокоило девушку. Может, одинокая странница пожаловала в их деревню, увидела в Анфисином окне огонек и пришла сюда в поисках крова и пропитания?
Девушка открыла дверь, придерживая шаль на груди. Морозный воздух хлынул в сени вместе с потоком мелких колючих снежинок, едва не затушив свечу у Анфисы в руке.
Маленькая сухая старушка, одетая во все черное, стояла у дверей и продолжала петь хриплым, посаженным голосом:
Хоть рубь,
Хоть пятак,
Не уйду из дома так!
Анфисе стало жаль ее – наверняка старушка очень замерзла и проголодалась. Только девушка никак не могла сообразить, чем бы угостить странницу. Печенье и сушки ушли на колядующих еще вечером, а если взять что-то из приготовленного на Рождественский обед, то маменька рассердится. Анфисины родители жили небогато, и из праздничных угощений был только пирог с потрохами да соленья.
Словно прочитав Анфисины мысли, старушка перестала петь и произнесла нарочито задорным голосом:
- А ты дай чего не жалко! Что дашь, то и возьму.
На ее морщинистом лице мелькнула хитрая ухмылка.
Какое-то время Анфиса лишь смотрела на старую странницу и молчала, не зная, что ответить. С одной стороны, она жалела ее, но с другой...
Пламя свечи боязливо трепетало на ветру, угрожая вот-вот затухнуть, и на душе у девушки отчего-то стало тревожно, а конечности сковал холод. И дело тут было не в слабом огоньке свечи и не в январском морозе.
Старушка начала вести себя странно: она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, а ее немигающие глаза блестели хищным светом, словно у кошки, почуявшей добычу. Теперь она была совсем не похожа на бедную странницу. А еще она что-то бормотала себе под нос.
- Пусти, отдай... – Разобрала Анфиса. 
Она вдруг вспомнила старушечье лицо, которое померещилось ей во время гадания. Все произошедшее показалось ненастоящим и каким-то неправильным: чужое лицо в зеркальном отражении, тень за окном, колядки среди ночи... И, повинуясь непонятно откуда взявшемуся порыву решительности, девушка захлопнула дверь прямо перед носом у старушки.
- Ничего не дам! Уходи! – Выкрикнула Анфиса через дверь.
С улицы раздался жуткий нечеловеческий рёв, от которого у девушки подкосились ноги. Кое-как справившись с закостеневшими от страха конечностями, она бросилась назад в избу. На столе все так же одиноко стояло зеркало, и Анфиса спрятала его и поспешила лечь спать. Ей еще долго мерещился стук в окно и слышались завывания вьюги в дымоходе, похожие на вой зверя, поэтому уснуть никак не получалось.
...С самого утра Анфиса была сама не своя. Всю Рождественскую службу в церкви она усердно молилась, опустив глаза в пол, а за праздничным обедом не произнесла ни слова. Ей не давало покоя произошедшее – кем была эта старушка и чего она хотела? Сердцем Анфиса уже знала ответ и понимала, что минувшей ночью ей удалось избежать чего-то страшного. Но было непросто признаться себе в том, что накануне она встретилась лицом к лицу с нечистью...
Сомнения разрешились, когда вечером бабушка подозвала Анфису к себе:
- Что с тобой, Анфисушка? Целый день лица на тебе нет. Стряслось чего?
Ей одной девушка рассказывала свои тайны и делилась самыми сокровенными переживаниями – бабушка всегда внимательно слушала и не осуждала, а порой давала ценные советы. Поэтому и сейчас Анфиса обо всем рассказала ей, стараясь говорить как можно тише, чтобы не услышали родители.
Бабушка только покачала головой и сказала:
- Уберег тебя Господь от беды, внученька. Нечистая к тебе приходила. Что бы ты ей дала, то бы она у тебя и забрала. Дала бы угощение – мучилась бы от голода, монетку – пришлось бы нищенствовать, а украшение – забрала бы она твою красоту. В ночь перед Рождеством нежить силу набирает и подбирается к людям, особливо к тем, кто грешит или ворожит.
Тут бабушка многозначительно посмотрела на Анфису, и девушка все поняла. Она ничего не ответила и лишь стыдливо склонила голову.
Следующим же утром Анфиса вернула зеркало соседке и больше за гадания не бралась. А к осени Василий к ней все-таки посватался – без всякой ворожбы. Ведь гадай, не гадай, а от своей судьбы не уйдешь!