Письмо чужому человеку

        Этот Новый год отличался от всех остальных, прожитых, отпразднованных, от всех загаданных ранее желаний, с неутолимой жаждой будущего. В этот Новый год, Максим ничего не загадывал, он просто страстно верил, что следующий рубеж года он проведёт дома.
Он закрыл глаза и представил тазик оливье. Как же он ненавидел этот салат... Мама готовила его с такой любовью, а он только морщил нос, демонстративно игнорируя его на свой тарелке. Мама не обижалась. Она знала, как он любит всё, что она готовила, всё кроме этого салата. Сегодня Максимка бы отдал все на свете за ложку маминого оливье, за её взгляд с укоризною, бранящий и ласковый одновременно. Часы пробили двенадцать и друзья из соседнего окопа громко прокричали – Ура!
  Вместо шампанского, выпили по глотку самогона. Берегли его три недели. Взяв укрепрайон в соседней деревне, они осмотрелись. Ни одного целого дома. Руины. Но прошло с полчаса, как из подвалов стали выползать люди. Старички и дети, чумазые, в одеяла замотанные, измученные до предела. Но на их почти одинаковых неотличимых лицах появилась улыбка. Тогда то, баба Лара и дала им эту заветную бутылку самогона. Старику её, он уж не понадобится, она его за домом прикопала, поплакала немного и стала дожидаться своего часа, но тут наши в деревню вошли, знать поживёт ещё.
Этот самогон был таким забористым, что душу сводило на секунду и отпускало на волю, а в замерзшем теле закипала жизнь. Поначалу, в желудке, а затем, как огромная огненная лава по всему телу, до каждой клеточки. Как хорошо!
На минуту Максим забыл, где он и с кем, и вспомнился прошлый Новый год. Кира тогда ещё была его невестой. Она могла уговорить его на что угодно, ну практически на все. Прыгнуть с парашютом или с горы в Африке на безумной тарзанке, и падая в бездонную пропасть, не долетев метра до горной реки вернуться обратно, к ней и только к ней. Вспоминая это сейчас, было весьма забавно, как Кира уговаривала его поехать встречать Новый год на Ибицу. Все её друзья ехали туда, а она... Чем она хуже? Максим не понимал, чем она хуже, но реальных денег на Ибицу, даже на один день у него не было. Этот год был затратным, хоть и бизнес шёл в гору. Съём приличного жилья для Киры и себя, дачу нужно было помочь достроить, отец совсем выдохся, и болезнь мамы. Болезни всегда не вовремя, но в этот раз, маме было совсем плохо. Третий ковид въелся в её лёгкие и не отпускал. Едва отняли её из лап настойчивой смерти. Максим часто бегал в больницу, чтобы сменить отца…
За две недели до Нового года Кира попала под машину. Задержалась в магазине, была усталая и раздражённая и не заметила машину. Скорая приехала быстро, кроме сотрясения мозга ничего не обнаружили, и только в больнице выяснилось, что Кира была беременна и потеряла ребёнка. Печаль легла на плечи влюблённых, окутав их, спрятав от праздника, забот и желаний. Этот Новый год они провели в тишине, наслаждаясь обществом друг друга.
Постепенно, Кира излечилась, и вновь обрела надежду. Максим почувствовал перемену и поспешил сделать то, о чём давно мечтал. Он сделал Кире предложение. Свадьба состоялась весной, когда цвели вишни. 
Вспоминая чудесные дни, такие далёкие и нереальные, Максим нырнул в окоп и достал подарки. Каждому солдату достался подарочный набор из носков, сладостей, всякой неважной, но очень приятной мелочёвки, и письма от детей. Максим обожал детские рисунки. Глазами малышей война не была чем-то ужасающим, и это радовало Максима. Пусть они не знают правды и никогда не узнают. Среди множества неуверенных закорючек, летающих самолётов и стреляющих танков, Максим выбрал письмо с аккуратным почерком. Конверт был запечатанным в отличие от остальных и по краю личной части были начерчены две синие чёрточки, чтобы сразу было понятно, что письмо не вскрывали... И Максим начал читать.

Дорогой и любимый незнакомый солдат, я девочка Маша, живу в Костроме, в детском доме № 1. Мне семь лет, но тётя Наташа, наша нянечка, говорит, что я совсем взрослая. Не знаю, с какого возраста становятся взрослыми но, наверное, она права. Я учусь во втором классе, учусь хорошо, на одни пятёрки. Дорогой солдат, не болей, пожалуйста, я за тебя переживаю. Тётя Наташа сказала, что у вас очень холодно. Надевай тёплые носки, шарфик и шапочку, мы всё это вязали сами, с тётей Наташей, я ей помогала клубочки сматывать. У меня всё хорошо, не волнуйся. Только мальчишки задирают, но когда они вырастут, тоже станут солдатами, как ты, и я их прощу. Ещё у меня беда, умерла Бусинка, это наш хомячок. Я всю ночь плакала, а утром он исчез, Тётя Наташа сказала, что он в Раю. Я ей верю и всё равно мне без него очень грустно.
Когда нас попросили нарисовать рисунок, я сразу сказала, что буду писать письмо. Рисую я плохо, а пишу хорошо. Мы с тобой люди незнакомые, но я верю, что у тебя всё будет хорошо, и ты вернешься домой к маме, и не пропадёшь, как моя Бусинка. А у меня нет мамы, она умерла. Если сможешь, приезжай ко мне в гости, я буду ждать.
                Твоя Маша Потёмкина.

Надо же, кто мог такому научить ребёнка, подумал Максим и ещё раз перечитал письмо. По началу, Максиму показалось, что это Тётя Наташа сама писала письмо за девочку, но приглядевшись, понял, что почерк детский, с наклоном, как в школе учат, и неуверенный, но ни одной ошибки девочка не допустила. Воистину гениальный ребёнок. Положив письмо в левый карман, Максим выдвинулся к позициям, и стоило ему нырнуть в окоп, как прогремел взрыв и его засыпало землёй.
Очнулся он в больнице с осколочными ранениями и контузией. Врачи сказали, что кто-то очень старательно молился о его здоровье. Максим знал, что и родители, и Кира, ежечасно молились, чтобы он вернулся живым, но в памяти машинально всплыло письмо девочки Маши из Костромского детского дома. Трогательное детское сердечко, не смотря на жестокость взрослых, не переставало любить и верить, в лучшее для всех.
В эти дни он думал так много, что к концу дня и без того больная голова, гудела как высоковольтные линии электропередач. Он вспоминал, как пришла повестка в военкомат, как тихо плакала мама и кричала Кира. Этот стойкий звук до сих пор стоял у него в ушах. Крик боли и отчаяния. Она уговаривала его бежать, прятаться, сидеть тихо. Каких только бредовых идей не придумывал её испуганный мозг. Когда он собирал вещи, она рыдала, когда уходил, тоже рыдала. Её заплаканное лицо осталось в его памяти, и очень долго снилось перед сном и так до первого боя. В тот момент, хандру как рукой сняло.
Когда он позвонил ей из госпиталя, она не сразу узнала его голос. А когда узнала…
Каждый день он звонил ей и маме. Постепенно, тело его заживало и близилось время встречи. Перед тем как покинуть больницу он сделал ещё один звонок, очень важный для него. Разговор длился больше часа и когда он положил трубку, на его лице сияла счастливая улыбка.
В дверь позвонили, и Кира побежала открывать. Он должен был приехать ещё два дня назад, а его всё нет и нет. Наконец-то! Открыв дверь настежь, она увидела Максима, похудевшего, бледного, но невероятно счастливого. Пока они обнимались, прибежала из кухни мама.
Кира сразу переехала к ним, когда Максим ушёл. Что ей делать в огромной съёмной квартире? За те месяцы пока его не было, жена очень изменилась, повзрослела. Праздная жизнь окончательно улетучилась из её мыслей. Она нашла новую работу, помогала по дому, и свой отпуск провела на даче, ухаживая за цветами.
И теперь, когда Максим вернулся домой, он увидел двух любящих женщин, сумевших найти баланс между страхом и надеждой.
- Дорогие мои, хочу вас познакомить с…
В суете, никто не заметил, что Максим держал за руку маленькую девочку лет семи.
- Это Маша. Она будет с нами жить.
Через месяц семья Максима и Киры Александровых удочерила Машу. Она была круглой сиротой, и попала в детский дом в четыре года. Она помнила свою родную маму, но так как была очень взрослой, то поняла, что прошлое, всегда остаётся в прошлом, а будущее - будет именно таким, каким мы его создадим.