Дневник. Май 1969

1 мая 1969 Четверг.

Даже никого не поздравила. Обычно в праздники пишу массу
открыток родным и знакомым. А тут, стало быть, праздник
врасплох застал. Давно не писала, а надо было писать,
а то накопилось всего, вот и выбирай: о чем писать, о чем нет,
не потому, чтобы скрыть от самой себя, а просто несущественное
все это.

Первый раз я сижу на скамейке в саду, дома бы не собралась,
родичи вовсю хлопочут. Праздника не чувствуется вовсе.
Погода, конечно, первоклассная, для души, но нет флагов, людей,
цветов, ярких красок, звуков радио, тишина, спокойствие.

В свободные выходные дни я убиралась в саду.
Много сделала: пересадила комнатные цветы, сгребла листья, очистив
от мусора пока еще часть сада, прорыхлила тюльпаны, пионы, разбитое
сердце, нарциссы, обложила торфом флоксы за неимением навоза,
накопала в ящики земли и посадила гладиолусы, астры и левкой,
вымыла стол и скамейки, на которых сейчас сижу, освободила
место для зарядки и т.д. (что все перечислять, надоест)

И работы еще непочатый край, чем больше делаешь, тем больше
прибавляется работы-это азбучная истина.

На прошлой неделе были мы с Надей и Люськой на соревнованиях
по спортивной гимнастике. Кубок СССР завоевала Людмила Турищева -
девочка из Грозного. На второй день соревнований проводились
показательные выступления по отдельным снарядам.

Завоевала симпатию зрителей наша Шабалина и, я думаю, не только
мне, понравилась Любовь Бурда.

После выступлений был показан фильм об олимпиаде в Мехико.
Поставлен фильм замечательно. Посмотрели всех спортсменов
наших, красоту города Мехико, торжество и величие исторических
Олимпийских игр.

2-го мая мне очень хочется пойти на открытие сезона, посмотреть
эстафету и первый футбол.

Вчера смотрела фильм "Бриллиантовая рука". Перехвалили вообще-то,
но песенка мне там понравилась:

Помоги мне, помоги мне,
в эту лунную ночь позови,
Видишь гибнет, сердце гибнет
В огнедышащей лаве любви
 
Танго

Еще на той неделе я поглощена была комсомольскими заботами.
Взносы собрала со всех, не считая Ситниковой в командировке.
Нервотрепка будь здоровчик, но все в ажуре. В следующий раз
будет легче собирать, авось должников нет.

С Тюряковой не разговариваю, а она ко мне подходит за
напильником, разменять 5 рублей попросит, которые я ей, конечно,
не разменяла. Вот не знаю, почему, но мне ее иногда становится
жалко. Еще мгновение, и я подойду к ней, заговорю, помирюсь, наконец.

Она хмурая какая-то, может у нее горе. И Колька стал со мной
сухо здороваться. В такие моменты я вспоминаю плохие
качества этого человека, и желание помириться исчезает
так же быстро, как и появилось.

Приехал отец, загорел, стал часто пить, привез мне заячий хвостик.

Ох, до чего же скучный праздник 1 Мая.
Люська звала с собой к Нинке Трухачевой. Говорит, что я
ей очень понравилась.
- Наташ, если ты насчет этого волнуешься, то вина мало будет.
- Люсь, не пойду я.
- Ну почему?
- Не хочу, не пойду я.
- Знаю, ты боишься.
- Хм, да... боюсь. Не привыкла я.
- Хорошо будет, пойдем.
- Нет... Ты же знаешь, что я не приду.
- Вот ты говоришь все время, что тебе скучно, ты же сама
в этом виновата, сама, ничего не хочешь, никуда не ходишь!

Мне вдруг стало жалко себя, я тихо и жалобно сказала:
"Ты, как всегда, права, Люсенька. Гениальный ты человек!
- Не ехидничай, не могу, когда ты ехидничаешь.

Мне было так смешно и приятно, что она ругала меня.
Нужно в саду заняться работой с головой, она так хорошо
отвлекает от всякой там грусти, от тебя, Гешка, тоже
отвлекает. Ты знаешь, я убираюсь и разговариваю с тобой,
мне кажется, что ты рядом со мной, здесь вот сидишь на
лавочке и улыбаешься.

Вообще, все так надоело, только и живу распускающимися
листочками на деревьях да благоухающей весенней
свежестью.

В начале июня намечается мой отпуск, поеду на юг по
туристической путевке, на Кавказ. За эту поездку я отдала
бы все, до того хочется поехать.

Главное, одна, без родителей и море...
Господи, помоги, хоть раз в жизни исполни мое желание.
Все время пока что дорога, ведущая меня к мечте,
вдруг почему-то странно заворачивала, жизнь снова
поила неудачами. Как получится в этот раз?

Неужели придется плакаться в своем дневнике?
Ох, уж, не знаю. Пойду лучше спать. Интересно, что мне
приснится в ночь с первого на второе мая.
Опять чушь какая-нибудь. Ой, Натулька, тебе же во
вторник 19 лет исполнится.
Как страшно! Спокойной ночи, Гешка.

4 мая 1969 Воскресенье.

Шлялись с Люськой по Кунцевским дорогам и трепались
о какой-то чепухе. Пустая болтовня - приятное дело.
"Положительный герой всегда остается положительным,
даже если репутация его рухнет."

Люсь, ты противоречишь сама себе.  Меня интересует только
одно: когда пришла к тебе эта мысль? Если сейчас, сегодня,
то я не могу тебе возразить.

5 мая 1969 Понедельник.

Я была сегодня счастлива. Получила путевку туристическую
по Юго-Западной Грузии.

7 мая 1969 Среда. День Радио.

Гешенька, ты знаешь, кто я? Я - дикарка. После всего того,
что произошло, мне советуют ей не быть. Люська пришла
сегодня, поздравила с днем рождения. 19 лет.
И написала на открытке внизу: "И хочу еще, чтобы ты не была
дикаркой..."
Действительно, я сама виновата в том, что одинока, как перст.
Но я уже взрослая, представляешь, родной мой, мне исполнилось
вчера 19 лет. Я такой и останусь, какая есть, какой стала
после седьмого класса. Переходный возраст мой прошел,
я сломалась, просто разрубили меня на множество маленьких
кусочков. Не все мои кусочки принялись, потому что многие
оставили без ростков и погубили.

И я теперь никак не могу сростись и никогда не срастусь.
Прямо совсем, как в кино "Журналист" разрубили злые люди
лягушку, а она срослась, срослась, когда он навсегда пришел к ней.

А ко мне ничто не вернется, и Гешка не будет искать меня,
не будет звать. И мне уже ничего не хочется,  даже мимолетного
счастья, потому что я ослабела, ослабела сама не знаю почему.
Все живое срастается в покое, а если стремиться что-то сделать,
чтоб скорее срастись, все равно погибнешь, бередя старые раны.

Но если приручить дикого зверька лаской, пусть даже самой
нежной и самой трепетной, какая есть на свете, лаской, он просто
привыкнет к человеку, ласкавшему его, а других будет
бояться, и все равно убежит когда-нибудь при первом же
намеке на наказание.

Если приручить маленького крохотного беззащитного его,
то он еще будет жить без дикого страха в логове человека,
а разумное существо даже лаской не заманишь, эта ласка
покажется ему чем-то вроде кувшина воды после недельной
жажды, а потом он напьется и убежит.

Еще я хочу спросить тебя: почему ты хочешь, чтобы я не была
дикаркой, что тебе от этого, зачем тебе это надо?

Ты знаешь, Гешка, у меня в саду распустился тюльпан тот,
что с Балхаша. Один единственный распустился, остальные
все без бутонов. Он низенький, но крепкий и сильный.

Я не знаю с чем сравнить его. Одинок ли он? Он вырос и расцвел
не для себя, а для других. Его можно сорвать и выбросить.
Тогда будет пусто. Без него будет одиноко и грустно всем.

Один, маленький, он наполнил мир радостью. Трудно, невозможно
как-то сравнить одиночество грусть, душевную боль с одиноко
алеющим среди только начинающей оживать природы.

Почему он расцвел один, когда другие его собратья не думали
или не хотели цвести? Почему он расцвел так рано, чтобы
умереть в то время, когда все расцветет и превратится
в чудесный, благоухающий ароматом и красотой, сад.

Может быть потому, что его не будет тогда заметно среди
ангельской красоты пионов, роз, гладиолусов, тюльпанов
садовых, сирени, ландышей.

Пышный цвет яблонь, груш и других фруктовых деревьев
заглушит его и не будет виден из всей этой гирлянды
цветов и зелени тот маленький и слабенький цветочек,
так поразивший мир сейчас своей огненно-гордой красотой
и величественностью.

Все это к чему написала? Чтобы успокоиться. На почве
одиночества и мелких неприятностей возникают всякого рода
расстройства. Даже день рождения прошел так безлико,
правда, на работе поздравили, а дома нет.

9 мая 1969 День Победы.

Хотела написать об эстафете хоть два слова. Эстафета проводилась
6 мая, как раз в день моего рождения на территории завода.
Бежала я 150 метров, передавала эстафету Димке, за КБ бежала.
(у нас не хватило народу) Видела всех своих знакомых
по сборам, с Колей говорила о какой-то ерунде, Надька меня
целовала все время. Абрамов Колька меня подвел (боролся за место
призовое и раззвонился, что я - подставной игрок). Какая-то
неприятность, в общем, осталась.

13.05.1969 Вторник.

Ой, я так расстроилась, не могу прям. Мой гибрид с Балхаша так
бесследно уничтожили, нарциссы все порвали, потоптали... У тюльпанов
даже бутоны некоторые повыдергали, луковки вроде в земле
остались. Цветы у тюльпанов надо срезать аккуратно, обязательно
оставляя два нижних листа, а то они будут болеть
и погибнут. А какие тут два листа.

16.05.1969 Пятница.

У меня сегодня был очень неприятный, залитый слезами день.
Решила в дневнике не писать о плохом, потому что очень
тяжело читать о вещах, которые и так не забываются.

18.05.1969 Воскресенье.

Разобрали сегодня сарайчик в саду, вымыли пол, окна вымыли.
Целыми днями работаю я теперь в саду.
Нужно до отъезда привести сад в порядок. Отец приезжал
с Балхаша, так ничего и не сделал. А сад наш так
разросся! Столько требует работы - ужас!

20.05.1969 Вторник.

Настроение, как обычно, препаршивейшее. Как отец однажды
сказал другу обо мне: "Да она редко бывает в настроении..."
И такая безнадежность звучала в его голосе, злости не было,
с которой он обычно говорит: "Тебе в лесу жить! Паскуда!"

Ой, да что это я вдруг вспомнила, ведь он уже уехал давно.
Нет, ничего страшного.

Мать все волнуется... Никак не выясняются наши отношения.
"Хулиганка! Еще набирается нахальства разговаривать,
рассуждать..."

Молодец. Я сдержалась. А ради чего, собственно? Ради того,
чтобы выкурить сигаретку. "ВТ" последняя в пачке. Хорошо
сейчас Катьке. Она одна дома, можно совершенно спокойно курить.

Вообще-то не знаю, как бы я на ее месте себя чувствовала.
Обращать внимание на мелочи, переживать всякие обиды
по-детски, глубоко.

Гешенька, ты не слушай меня. Я обещала не писать тяжелых вещей,
так получилось. Надо было сдержаться. Ты знаешь, милый, мне
ужасно тебя не хватает.

Сегодня видела Любку Шувалову с кадром. Обнявшись, шли
в дождик под зонтом по направлению к ее дому, он наклонился
к ней и что-то говорил. Она удивленно, как мне показалось,
на меня посмотрела. Мы с Катькой бежали в кино на "Воздушные
приключения". Да, скоро все подружки повыходят замуж и останусь
я одна, как перст.

И будет мне ужасно грустно и тяжело. Захочется замуж, ребенка
захочется. Не могу себе представить такое, а будет ведь,
а без детей жить невозможно.

Надька говорит: "Я без мужа ребенка рожу, девчонки." Она просто
думает, что раз кадра у нее сейчас нет, то замуж никто
не возьмет, а за нелюбимого она сама не пойдет.

22.05.1969 Четверг.

Гешенька, добрый день, милый. Ты знаешь, я сегодня с тобой
разговаривала. Мне было очень хорошо. Это редко бывает,
когда хорошо. Я шла домой и представила, что ты со мной
сейчас, и я рассказываю тебе новости. Ты не можешь себе
представить, меня сегодня нарисовал Витька Овсянников.
Так здорово получилось, а главное, похоже. Пал Иваныч
поднес ко мне кусок резины, на котором был нарисован профиль
девчонки с кудряшками, с тупыми, сглаживающимися чертами
лица, в которой я узнала себя, и девчонки тоже с удивлением
отметили сходство.

Я так была поражена и польщена, захотелось взять домой,
но кусок резины был большой, и его нельзя было унести в сумке.
И Витька в моих глазах стал другим, он подарил мне хорошее
настроение на весь день и даже Оганесян не могла мне его испортить.

Ну вот, Гешенька, и еще я хотела тебе сказать.
Мы с Любкой сегодня говорили о любви. Любка говорила, что
гулять ей сейчас не с кем.

Была у нее первая любовь - парень один в 16 лет.
Встречались, гуляли, она писала ему в армию письма.
Потом к ней, по ее словам, пришла вторая любовь, она
написала тому первому обо всем, ответа не было. Сейчас тот,
кажется, женился, а Ленька ее встречает очень редко,
у него не хватает на нее времени, он учится.

Она говорит, что любит его и хочет иметь постоянного
парня.
Задала мне вопрос: "Можно любить мечту, как ты думаешь,
Наташ?
- По-моему, можно любить свою мечту, потому что без мечты
нельзя жить."

Зашел у нас разговор о дружбе между мужчиной
и женщиной. Я высказала мысль, что я не верю в дружбу
мужчины и женщины, ведь в мужчине слишком велико
влечение к женщине, и если это влечение он не будет
удовлетворять на жене своей, то женщина из друга
превратится в любовницу.

Любка опровергала меня в ложном представлении о браке
и семье. Я назвала обыденностью и пошлостью стремление
выйти замуж и создать семью.

Я понимаю и без нее, что ошибаюсь, но боюсь признаться себе
в этом.
Спрашивала она, страдаю ли я и счастливой ли была моя первая
любовь.

Я сказала только, что встретила тебя в школе, ты мне сразу
понравился и я влюбилась в тебя.
Мы сидели с тобой за одной партой, вернее, за одним столом.

Сказала, чтобы не молчать.
- Ты хотя бы знала, нравишься ты ему, или нет, замечала?
- Сначала, вроде бы, нравилась, а потом не стала нравиться.
- Почему?
- Дурная и долгая история.
- Какая история?
- Об этом, Люб, я никому не рассказывала.
- Ну ладно.

На этом разговор о тебе окончился, и она начала рассказывать
о себе. Да, она сказала мне, что на моем месте призналась
бы тебе, что любит.

Дурочка, правда, Геш? Разве можно так. Да ты и сам все видел
и знал, а может не знал до тех пор, пока не услышал от других
и вот тогда-то все, что было хорошего между нами - рухнуло.
В общем, поговорили мы с ней, как две 19-летние девчонки
(Ей 20, правда). Ты не сердись, Гешка, хорошо?

Тебя ведь нет у меня, осталась только мечта, которую я люблю.
Даже сна приятного нет, ведь у нас с тобой ничего не было,
совсем ничего. Ты улыбался мне, танцевал со мной, но это
не есть особенное что-то. Ты всем улыбался и танцевал
со всеми девчонками, даже больше чем со мной. А я ревновала.

Когда ты в последний раз танцевал с Женькой Майоровой два танца
подряд, душа горела пламенем слишком ярким.
И чем больше разгоралось это пламя, тем спокойнее внешне
я становилась, делала вид, что мне хорошо и весело.

Не знаю, получалось ли у меня тогда, но сейчас не получилось
бы. Много раз во сне и в мыслях я приглашала тебя на белый
танец, кажется, что и наяву пригласила бы вот теперь...

Ох, Гешка, я могу о тебе писать бесконечно, оторвалась от
разговора с Любкой. Возвращаться не хочется, но разговор
интересный был.

Хочу тебе об Оськине Сашке написать.
Вчера ко мне подошел Оськин, стал такую ерунду городить.
Что-то я у него попросила сделать (забыла, что)
Он сразу сказал: "Что дашь?"
- А что ты хочешь?
- Чего хочу?... Сама должна догадаться...
Потом вдруг, когда я, узнав, что идет дождь, сказала:
"Ой, как я пойду домой?" (ни зонтика, ни куртки),
бросил: "Наташ, я тебя на руках понесу."
С каких пор он стал так глупо шутить?

Впрочем, шутит он всегда глупо и не стоит придавать
значения его словам.

25.05.1969 Воскресенье.

Сегодня рано утром оборвали самые красивые тюльпаны,
оставили немного желтых. Это тяжкое событие я перенесла
легче почему-то.