Осташковские смотрины Ожёг VI

               

«…если даже мёртвые воскреснут,
 не поверят»
Ев. (Лк.16:31)

           Последним местом нашего путешествия на Селигер стала знаменитая Нилова пустынь (Нило-Столобненский православный мужской монастырь). Поскольку она ближе всех к Осташкову, всего 25 километров, мы оставили эту встречу напоследок. Все порядком подустали, особенно эмоционально, но знакомство с великой православной святыней России должно было стать особенным, высшим контрапунктом в наших приключениях на Валдае. Сценарий этот никем не писался, но мы предполагали, что  будет именно  так.

     Это был непростой день. Первую его половину мы потратили на знакомство с истоком Волги, который, как говорилось выше, находится в 70 километрах от Осташкова, и знакомая теперь дорога назад уже не казалась завлекательным приключением.

     Учитывая фактор «изнеможения» от впечатлений, я начал «скрипеть» уже на подъезде к  Пустыни. Ну сами представьте, кроме островной части – монастырь расположен и на материке, рядом с домами мирян, широко сдаваемых паломникам, и изобилует строениями для продажи алкоголя и соответствующего отдыха и развлечений. Не паломнического характера, а совсем наоборот.

     И девчонки в «мини - бикини» и без них щедро рассыпаны  по всем  каменьям архипелага, где целое лето подставляют солнышку все свои впуклости и выпуклости, в том числе и в зоне прямой видимости монастыря.  И закрыть-разогнать орду эту никак нельзя  – «это вам не монастырские владения». Будто Лукавый предлагает:  ну и проверьте силу своей веры. Не смотрите!
     А  так,  не придерёшься, - всё для туристов.
 
     Ну, и вообще… вспомнились намёки на какие-то тёмные истории, связанные с монахами, о которых упоминал хозяин  нашей турбазы… И похабные надписи на питейных заведениях предместья, зазывающие иноков расслабиться после  трудов духовных праведных. Вот оно, значит, как – нет дыму без огня… И уже сопливым комочком зашевелилась в душе чернота. А ведь правильно говорил  батюшка, – возле  святого места всегда клубится   всякая нечисть. И в уши дует разную гадость…

   С большой земли монастырский комплекс смотрелся просто роскошно. Золочёные купола соборов, высокая набережная, мощь корпусных стен, и даже ухоженная зелень территории – всё производило впечатление. По договорённости, у дамбы, соединяющей материк с обителью, нашу небольшую делегацию уже ожидал послушник зрелых  лет, удививший нас очень грамотной, образной речью и глубокими знаниями не только местечковой, но и всемирной истории. К тому же тембр голоса и природное обаяние намного усилило впечатление внимающих его рассказу.

     Накрапывал дождик, и холодный ветер буквально раздевал православных туристов. Кроме нашей «многочисленной» группы из шести человек «от 3-х до 63-х» в монастыре из паломников никого.
     Пандемия!

     Ветер стал невыносим, и все мы дружным табунком сбежали под укрытие  крепостных монастырских стен. Кстати, ветра с северо-западной стороны острова настолько не предсказуемы и мощны, что монахи были вынуждены  выстроить  огромную защитную многометровую стену от них! При всём при этом здесь выращивают виноград! Вот, что делают заботливые монашеские руки и молитва…

     Первое впечатление от монастыря: как будто мы, прикрыв  на секунду глаза  на островке Столобный в Тверской области,  открыли их за сотни километров в Питере.
     Ну, хотя бы в районе храма Спаса на крови.
     У воды.

     Всё от того, что островная часть монастыря на большом протяжении окружена высокой гранитной  набережной и украшена Архиерейской и Светлицкой башнями. Да и весь комплекс зданий монастыря с классическим центральным собором, архиерейскими кельями напоминает «городскую площадь Питера», как свидетельствует путеводитель. Не случайно, ведь многие здания и соборы спроектированы известным петербургским архитектором И. Шарлеманем.
 
     Немного диссонировали с общим прекрасным видом монастыря два террикона черного каменного угля, сложенные у одной из стен. Хоть и укрытые от людских глаз огромными полотнищами целлофана. Оказывается, монастырь, как хозяйственная единица, находится на полном самообеспечении и потому пользуется углем, и не может себе позволить роскошь – подводку газа.
 
         Как хозяйствующий субъект, они кормят и поят себя сами. В монастыре огромное хозяйство. Гид поведал нам, что до революции,  в монастыре рыбу ловили только один раз в году – в декабре, на престольный праздник, но за один раз поднимали до 25 тонн. Хватало и питаться, и угощать на целый год.
 
     История монастыря – история страны и её народа. Преподобный Нил родился в конце пятнадцатого столетия, где-то у Новгорода Великого. После смерти родителей постригся в монастырь монахом. Много чего изведал и пережил. Испытывая себя, выбрал  уединённый образ жизни, питался травами и дубовыми желудями, и  всё время проводил в молитвах.
 
Конечно, такой образ жизни и спасительные молитвы особенно не могли не привлечь внимание мирян, и они стали во множестве приходить к будущему святому. Не такой жизни искал Преподобный и в 1528 году он перебрался на Селигер, остров Столобный, где в землянке, а затем в построенной келье продолжал служить Богу. Отшельник прожил на острове 27 лет и завещал, по смерти своей, которая случилась в 1555 году, построить здесь монастырь, что и было совершено чуть позже, в 1594 году
      Что лично меня  поразило.
      Истинно Христовому подвижнику веры мало было  постоянной борьбы с природой за выживаемость: известно, что Тверская земля - достаточно суровые широты с толстым снеговым покровом, сильными ветрами и лютыми морозами зимой и прохладным дождливым летом.
 
      Мало было и того, что зверьё, перенаселявшее тогда эти дебри, бродило и мечтало о  такой прибавке к своему рациону.  Чуть засмотрелся – и нет тебя.      
     Укрепляя дух свой в борьбе с телом и без того в бесплодной этой пустыни (ну, какие особенные продукты потреблял старец –  рыбку изредка, орехи, ягоды, грибы?), так преподобный Нил дал ещё обет нележания, по которому не смел никогда ложиться. И даже дремал только в вертикальном положении, - на верёвках или крюках подмышками. Так,  святым  воспитывался дух, который побеждал нестерпимые желания бренной плоти. А «здоровый скепсис», рождённый «сопливым чёрным комочком» в душе, уже вещал мне в уши: да, ладно, сам-то веришь в это? Попробуй…

      В истории монастыря было много всего – и счастливого, и страшного.   Прежде всего, он прирастал своим духом: вокруг стали селиться отшельники-молитвенники и сюда стали приезжать, приходить тысячи паломников со всей России. Опять же стало умножаться число насельников-монахов. До революции их насчитывалось до тысячи человек!
 
      Самое страшное вершилось после 17-го. Здесь поочередно находились колония для малолетних преступников, лагерь для польских военнопленных, позже расстрелянных под Катынью, дом престарелых и даже турбаза.
     Новая жизнь началась в середине 90-х годов. Сначала комплекс передали РПЦ, а затем были возвращены и мощи преподобного Нила, отрытые ещё в 1667 году.  Они и стали главной монастырской святыней и  покоятся в Богоявленском соборе  вместе с древней иконой Селигерской Богоматери, - перед ней молился преподобный Нил.

      Не счесть чудес, которые были дарованы Господом по молитвам к этим святыням. После долгого рассказа послушника у нас осталось несколько минут приложится к иконам.  Монастырь готовился к закрытию. Я зашёл в центральный Богоявленский собор и сразу потерялся среди неземной,  «горней» этой красоты. Огромные пространства собора, внутреннее убранство храма поражали и восхищали одновременно.

     Раку с мощами преподобного я ещё нашёл. А затем, в предотъездном угаре «пробежал»-приложился к мощам святых покровителей пустыни, Герману  Столобненскому и св. Нектарию. Кто-где из них находился в храме через минуту уже вспомнить не мог. Всё не так, «заскрипел» я опять.
      Всё не так!

      Надо было больше времени оставить для молитв у икон. Но, кто гнал меня?  Всегда впереди паровоза… «Комок сопливый» уже душил меня раздражением ко всему свету. Какая уж тут христова любовь. 
      А тут ещё неожиданно начало печь лицо. Особенно лоб. Как солнечный ожёг.  С чего бы? Светило не видно второй день,  всё небо в многослойных облаках.  А ведь я лбом прикладывался к святыням  в храме!…
   
     Ну и прикладывался, опять «заскрипело» во мне,  а там на время пандемии химозой какой-нибудь протёрли стекло, вот и жжёт.
     Между тем, компания наша собралась у машины и я попросил жену обследовать моё лицо.  Лоб и хомячьи щёки стали красными, было диагностировано дражайшей половинкой. Но абсолютно холодные на ощупь.  Всё оказалось «не смертельно», но порядочно  припекало  ещё несколько часов, напоминая о необыкновенной истории.

     Что это было? Всю дорогу я думал об этом. У меня была возможно единственная попытка в жизни помолиться и подумать о  своей жизни у этих святых стен и икон. А я «убил время» на бесплодные, в раздражении и нетерпении,  дискуссии с самим собой… В раздражении! До молитвы ли тут…

     В христианском мире ничего просто так не происходит. И  особенно неофитам, впрочем, как и воцерковлённым  людям нужно всегда быть готовыми - слушать, смотреть, внимать, чтобы понять знаки Божьи. Услышать Его…
       Мы добрались до Москвы.
       Необыкновенный ожёг прошёл.

      Через несколько дней дочка принесла мне любимый журнал для верующих и сомневающихся «Фома», где сквозной темой номера (!) была «вера в чудеса: стыдно или правильно?» Несколькими мыслями из статьи А.Ткаченко я хотел бы закончить повествование о нашем путешествии на Селигер.

     «Одно и то же событие может быть  воспринято как чудо или как странное стечение  обстоятельств – в зависимости от духовного настроя человека. Чудо в странном событии способен видеть лишь тот, кто ищет и ждет Бога, жаждет его обрести… Чудо – это откровение Бога о себе, некое свидетельство о бытии Божием, призванное умножить в человеке веру…».