Глава 22. На одной стороне ради мира

- Доран! – Яксон с пронзительным воплем ворвался в палатку ведьмы – дело не требовало отлагательств, как и все в последнее время.
- Тсс! – нервно зашипела ведьма. – Бердрь только что уснул! Мы насилу его уложили.
И замахала руками, мол, выйди вон. Гэльфорд поморщился и вылетел прочь, Доран поправила одеяло на мальчике, взглянула в бледное от кровопотери лицо и вышла вслед за братом, печально покачав головой: она ничего больше не могла сделать.
Бердрь с сегодняшнего дня остался сиротой: Диальдия погибла едва ли не в первый день Войны - она стала первой, кто ушел из жизни в лагере эльфов. А сегодня с утра, после страшной атаки, в которой и ранили бедного мальчика, нашли тело Экктиря. Никто не видел, как тот погиб – как жил скрытно, так и умер тайно угрюмый, но добрый целитель. Он сидел под деревом, весь в крови, на стволе остался алый след. Смерть наступила мгновенно – череп был пробит о сук. Как же кричал Анорь!
Доран мотнула головой, отгоняя совсем свежее воспоминание, и вынырнула из палатки в тусклый, кровавый свет дня. Яксон нервно вышагивал взад и вперед, заломив руки за спину, то и дело он оглядывался на стену, по которой нескончаемым градом шли атаки. Вибрация и гул стали неотъемлемой частью жизни, и когда они стихали, существа напрягались. И нет, это была не та стена, которую выстроил Ирвин: тот рубеж был оставлен, как и второй, и третий, и четвертый… и нынешний, пятый, тоже был готов пасть. Счастливый уже много месяцев находился в абсолютной осаде, но еще держался, судя по тому, что Урия и Виллайто, оставленные в нем, были еще живы. То и дело где-то на западе, в почерневшей земле, вспыхивали искры оранжевого щита, но в основном за пятым рубежом было темно.
- Чего тебе? – почти крикнула дух – грохот вокруг стоял просто невообразимый, но это уже не пугало никого и даже спать не мешало.
Сейчас дежурила третья группа под руководством Гнеда, другие – Анорева и Доран – отдыхали и готовились выйти в бой. В воздухе висел запах гари и паленой плоти, черные хлопья опадали на землю. Взрывы следовали один за другим, и земля дрожала под ногами.
- До меня дошла информация, что они, - дух кивнул на стену, – собираются нанести решительный удар, чтобы откинуть нас еще дальше.
Ведьма вскинула бровь, мол, откуда знаешь, и он пояснил:
- Ирвин сказал.
В этом уже не приходилось сомневаться – Старший ни разу не ошибся в своих предсказаниях, только вот ни разу это не помогло удержать позицию… Но сейчас отступать было некуда: отходящая армия достигла границ первого государства – королевства Таарон, гномьего царства. Оставить их, как был оставлен Счастливый, не было никакой возможности – разбивать армию и растягивать ее по земле было категорически нельзя, и так силы были не равны. Разделение грозило окончательным поражением в Большой войне и гибелью всего живого. И все чаще и чаще Уныние появлялось среди сражающихся, да и сумасшествие стало нормой, на которую никто уже внимания не обращал. Ну, двинулся крышей, и двинулся, вовсе не удивительно, когда день за днем не кончается страшный бой.
- Да где же Синвирин? Где Его носит? – Доран заломила руки за голову, схватившись за волосы на затылке – она скопировала у Джулиана этот жест. – Его нет уже седьмой месяц, неужели Он забыл про нас в Звездной Империи?! – это был вопль отчаяния и усталости от бесконечного страха. Даже она, гэльфорд, ничего не могла поделать с накрывающей паникой. Света не было видно в жизни, только тьма бесконечной войны, только гибель в ее конце.
Яксона передернуло, и он с ненавистью рявкнул:
- Да убили они Его! Подумай сама, Он бы непременно вернулся, хватит надеяться на Него! Мы должны выкручиваться сами, Он не придет, пойми уже!
Доран едва не отпрыгнула, с нескрываемой злобой посмотрев на брата. По лагерю объединенной армии уже давно слухи ходили, что Хозяин, ушедший разбираться со Звездами, был убит ими. Кто-то верил, кто-то нет, но говорили об этом шепотом, боясь накликать Беду и надеясь, что Он вернется.
Младшие народы плохо знали о том, кто этот Хозяин или Синвирин, но надеяться было не на кого, кроме как на Него. Когда слух прошел, на несколько долгих недель повисло общее уныние, и только благодаря огромной работе, проделанной Ирвином, моральный дух войска был восстановлен, правда второй рубеж и Счастливый были оставлены именно тогда…
- Жив Он, - прошипела Доран, яростно зыркнув глазами на брата, - и не вздумай спорить, это не дает опустить мне руки.
Яксон махнул рукой, презрительно фыркнув – он как раз был на стороне тех, кто верил в гибель Владыки - потом мрачно, но примирительно добавил:
- Как бы там ни было, эту атаку нам отражать без Него, так что…
- Я буду с вами, - поток жидкого света вылился с неба, и Ирвин, строгий и спокойный, как и всегда, материализовался рядом с младшими. – Судя по скоплению темной энергии около ваших секторов, основной удар будет нанесен именно здесь.
Он сложил руки на груди и уставился за стену, хмурый и истощенный, но несмотря на это раскрытый.
- Началось, - внезапно сказал он и исчез, переместившись к стене, и в то же мгновение Доран получила короткий, но жуткий сигнал от Гнеда:
«Помоги!» - эльф впервые за всю войну был напуган настолько, что у него мысли дрожали и путались, а затем откуда-то извне раздался оглушительный крик и сигнал оборвался.
- Я к своим, - сухо бросил Яксон и рассыпался отдельными искрами.
Доран бегом бросилась к стене, на ходу отдавая приказания группе Аноря и своей, чтобы в битву включились все, кто только мог: этот рубеж не должен был быть потерян, это означало бы бесповоротный проигрыш во всей войне. Анорь выскочил из своей палатки в спальных бриджах и полу расстегнутой рубашке – он даже одеться-то толком не успел, и на ногах у него были мягкие тапочки. Но огненный цветок дрожал в нервном предчувствии битвы, а доспехи… не сильно бы они спасли в случае рукопашной схватки, и изрезанное шрамами лицо рыжего свидетельствовало об этом. Выигранные же секунды же могли сохранить кому-то жизнь. Анорь коротко кивнул Доран, и двое командующих разлетелись по сторонам сектора, чтобы закрыть равномерно всю площадь стены.
Когда Анорь прибыл на место, его глазам предстала жуткая картина: часть стены была пробита, горы трупов завалили землю, за ними, как за баррикадами, укрылись выжившие из отряда Гнеда. Из восьмерых, входивших в отряд, осталось лишь трое, включая самого капитана, который бал ранен, похоже, что смертельно. Он лежал на спине и всхлипывал, упрямо цепляясь за жизнь, а вместо живота у него было развороченное, кровавое месиво.
«Долго не протянет,» - подумал про себя Анорь и даже не остановился у павшего друг: сейчас были и поважнее задачи.
Если брешь не будет закрыта, то ни один врач, даже самый лучший, не сможет помочь Гнеду. Рыжий споткнулся и рухнула на колени, в кровь разодрав ладони о выжженную, каменистую землю, живая кровь смешалась с кровью мертвецов, лужей стоящей в ямах и впадинах. Анорь поморщился от пронзительной боли, но даже не стал подниматься, только выдохнул через силу:
- Иди…
И, повинуясь его приказу, пламя, до того сдерживаемое, как дикий зверь, вырвалось наружу и понеслось по земле и по трупам к пробитой стене, удушливый дым черными столбами стал подниматься в застланное тучами небо, заставляя глаза слезиться и вызывая разрывающий горло кашель, но колдун и не думал останавливаться. Ни дня, ни ночи больше не было – были только сплошные кровавые сумерки, в которых им всем предстояло умереть.
- Пожалуйста, помоги, помоги мне, - спекшимися от жара губами шептал он, и по разбушевавшемуся пламени бежали голубые линии.
Рядом тяжело дышал Бердрь – он проснулся от шума и бросился к стене. За время Войны он научился колдовать не хуже своих родителей, только вот сила у него была странной – он то ли давил тварей, то ли разрывал их изнутри, никто так и не понял, что. Да только это было не важно сейчас: сражается парень – и молодец…
В свете тусклых, угрюмых солнц, занавешенных тяжелыми тучами, иногда казалось, что по огню бегут белые блики Джулианов пламени, Анорь задохнулся в мольбе и замолк, судорожно втягивая воздух ртом, огонь на мгновение потерял направление, но не потух: пожар было уже не остановить. Командир поднялся с земли и подобрал посох, он не успел добраться до стены, не сумел заделать брешь, но тем не менее атака нечисти, едва не истребившей команду Гнеда, была остановлена: Ирвин был тут как тут.
«Иди сюда, гордец, - сухо позвал он, - мне нужна твоя помощь.»
Эльф поднялся и, пошатываясь, побрел к стене, опираясь на посох – старая обида нахлынула на сердце, но не задержалась в нем надолго: не до того было, когда на кону стояло выживание. Из палаток уже бежали другие колдуны, они продирались к энергетическому барьеру и двумя руками погружались в бирюзово-перламутровую массу, подпитывая ее своей внутренней энергией. А потом гибли: совершенно беззащитные в своем колдовстве, они полностью отдавали себя делу, и твари, успевшие пробиться внутрь, пожирали тела, лишенные защиты.
«Подмени меня, закрой брешь,» - резко приказал Ирвин, но Анорь внезапно изменил курс и крикнул, посылая пламя в бой. Языки взвились и отразились в остекленевших от гнева глазах, длинные волосы встали дыбом, а пальцы сжали древко посоха так, что тот жалобно застонал, но тихий деревянный плач потонул в яростном крике взбесившегося огня.
- Мой долг быть с моим народом, - не своим, а каким-то утробным, глухим голосом выронил Анорь. – Я должен защитить их, пока они поддерживают стену.
Пламя разбежалось, и весь эльфийский сектор вспыхнул, как спичка, горели палатки, тела монстров и павших эльфов, алое марево встало над землей. Ирвин, наполовину вросший в стену, оглянулся на гордеца, посмевшего ослушаться прямого приказания, и бирюзовые глаза на мгновение смягчились, вернув прежнюю ласку, ему свойственную. Дух как никто другой понимал этого глупого эльфа и был готов сделать все, что угодно, лишь бы сохранить своих младших.
«Я сделаю это лучше тебя, только… только помоги мне,» - попросил гэльфорд мягко, и горящее существо колдуна откликнулось: он приблизился и взмахнул рукой, поднимая стену огня, закрывшую брешь. И только полностью сдав пост, Ирвин смог выйти из заграждения.
- Доверься мне, я спасу твоих близких, - тихо попросил генерал.
Анорь вздрогнул, будто пробуждаясь из своего безумия, куда его ввело колдовство огня, взгляд снова стал осмысленным, сфокусировался на лице Ирвина, затем эльф кивнул:
- Только спаси их, а я прикрою.
Дух лучезарно улыбнулся и растворился в воздухе, уйдя в свой невидимый бой, а эльф остался один со своей непростой ношей защитника стены. Он повернулся и посмотрел за стену: это было страшно – смотреть на мир, откуда они ушли не через колдовскую стену, а из нее, вживую смотреть. Мертвая, опустошенная земля, на которой не осталось ни земли, ни растительности, только черные обугленные ямы, полные гудящего огня, дымилась и тлела, постепенно превращаясь в горячий пепел, трупы монстров и живые твари, камни – все смешивалось в неразличимое, движущееся пятно, и повсюду витала могуча темная энергия, настолько агрессивная и громадная, что Аноря бросило в дрожь. Он почувствовал себя мошкой, пытающейся остановить надвигающийся шторм – примерно таковы были его усилия. Мрак бросался на стену не только живым снарядом монстров, но и собственной бешенной энергией, и любое сопротивление должно было пасть под этой силой. Рано или поздно, если не случится чуда, эта мощь должна была неминуемо снести все преграды на своем пути, она нависла, как волна, готовая обрушиться.
И внезапно эльф понял, что это последний бой. Отступления не будет, будет либо победа и контрнаступление, либо, что более вероятно, смерть.  Сопротивление растопчут и смешают с пылью и пеплом, и тогда уже армия мертвецов покатится по миру, поглощая народ за народом, пока в Зетта не останется никого живого.
- Господи Боже… - растрескавшимися губами прошептал Анорь.
Он чувствовал, что слабеет, силы уходили в стену, и страх сковывал сознание. В голове роились тысячи вопросов, но на главный из них не было ответа: что делать, когда силы кончатся? Как не дать стене рухнуть? Он почувствовал, как один из его товарищей упал, исчерпав свой ресурс. Выжил ли бедолага или умер, уйдя за Предел? Анорь не знал. Огонь метнулся, закрывая образовавшуюся брешь до того, как монстры успели проникнуть внутрь. Ирвин сдержал слово и очистил территорию за спиной, теперь его свет был виден на той половине мира – генерал не отсиживался за чужими спинами, а был в самом центре действия. Внезапно, пламя стало жечь кожу Аноря: слегка, слабо-слабо, едва покалывая, но с каждым мгновением свирепея все больше – первый признак того, что магия стала выходить из-под контроля колдуна. Голова отчаянно закружилась от дыма и гари в воздухе, тело ослабло как перед обмороком, и перед глазами поплыли разноцветные круги.
«Не паникуй, я рядом,» - раздался в голове четкий, спокойный голос, и Анорь нутром почуял, что заговорил сам Ветер.
От ужаса, смешанного с детским восторгом, захватило дыхание, и колдун едва не упал, лишь чудом или божественной властью, он сам не понял, как, удержавшись на ногах.
«Спаси нас из этой преисподней,» - превозмогая подкатившую дурноту, взмолился эльф.
«Не могу, - отозвался Ветер, - я мертв и лишь через живое тело могу влиять на мир теперь.»
«Возьми мое!»
Бог не отвечал долго, казалось, целую вечность, и колдун уже подумал, что Гарноувер оставил его, но нет, тот не отступил ни на шаг.
«Ты можешь погибнуть, - наконец, сказал Бог. – Тело не выдержит моей энергии. Я Безликая Сила, я Божество, ты – всего лишь смертное тело.»
«Для меня будет честью пасть, пустив тебя внутрь, пот заливал глаза, а одежда, горящая, причиняла телу нестерпимую боль, от которой мысли смешивались в одну массу. – Я и так умру, разве не видишь?»
Ветер молчал.
«Пожалуйста…» - прошептал Анорь, и внезапно почувствовал, как внутрь него вливается что-то охлаждающее, как вода, но в то же время заряженное энергетически настолько, что волосы встали дыбом и в ушах зазвенели серебряные бубенцы. Эльф почувствовал, что внутри него появилось еще одно существо, по силе превосходящее все, с чем он сталкивался раньше, а его самого как будто отстранили от командования телом – он смотрел через свои глаза, чувствовал каждую клетку своего организма, но больше не имел над ними власти. Теперь телом распоряжался Ветер. Внутри головы послышалось раздраженное бормотание, но мысли явно не принадлежали ему самому:
«Так как вы этим пользуетесь? А, с помощью посоха фокусируете энергию и распределяете ее… понял, кажется… погнали, мать вашу! - внезапно едва ли не с азартом воскликнул Ветер. – Это наш мир!»
И через пальцы эльфа потекла энергия настолько могучая, что она не успевала вся пройти через посох и каплями жидкого света падала на землю. Вокруг все внезапно осветилось белым - огонь поменял цвет, поднялся до небес и зажег камни. Отсветы побежали по земле, и холод сменил жар, но бушующая стихия колдовского пламени не утихла, вспыхнув сильнее прежнего, она просто приобрела другой характер, потому что ее суть поменялась. Тело шевельнулось неуклюже, как поломанная кукла, и вышло за стену, туда, где бился Ирвин. Огонь охватил всю стену, залатал бреши и ринулся вглубь вражеского стана, разгоняя липкий мрак и своим холодом туша пожары.
- Джулиан…? – генерал остановился, круглыми от удивления глазами глядя на фигуру в волнах белого пламени.
- Джулиан! – отчаянно крикнула Доран, непойми откуда взявшаяся здесь же. Она, как и Старший, среагировала на энергетический всплеск и тут же переместилась в самый центр сражения.
- Не понимаю, о ком вы, - суховато и как-то неприязненно откликнулся Ветер губами Аноря. – Займите свои посты.
Ирвин стремительно перестроился и кивнул:
«Он не помнит, кем был до смерти. Джулиана уже давно нет, это божество, другая личность, но сила у него та же,» - быстро объяснил он Доран, и та, зло вытерев набежавшие слезы, с новой, удесятеренной силой бросилась в бой.
А за ней устремились языки белого, холодного пламени. Все вокруг перемешалось и сошло с ума – понятия «физическое тело», «земля», «материал» просто перестали существовать. Битва шла на уровне энергии, все остальное – монстры, камни, остатки деревьев и сам рельеф – стиралось в прах, едва оказывалось на пути. Та темная сила, что витала за стеной, столкнулась с безжалостны светом Ветра и Ирвина, и настал хаос. Бешенные потоки энергии оставляли ямы в земле и взрывали каменное плато, где-то справа нервно дрожали горы и слышался бесконечный гул работающей стены.
Анорь уже давно перестал понимать, что происходит вокруг. Радужки глаз буквально выжгло, и он остался в кромешной темноте, но Ветер уверенно творил свою магию, все усиливая атаку, и чем дальше шло Божество, тем сильнее чувствовал эльф, как его тело разрывается. Даже, скорее, распадается на мельчайшие частицы и сливается со светом. Он уже давно не ощущал ни конечностей, ничего, его словно стирали энергией, которая шла через его тело: она уничтожала его, и в то же время сдерживала от полного разрыва, продлевая жизнь. Времени было предостаточно – все силы колдуна были уже давно вычерпаны в ноль, он только и мог, что думать, и в сердце закрался страх: Анорь знал, что умирает.
Медленно-медленно, он исчезал, стираясь в порошок, и он сам на это пошел, своим желанием подписался… а Ветер продолжал бой, не чувствуя, как тело, в которое он вошел, рассыпается на атомы. Сознание гасло также медленно, как гибло тело, и Анорь не знал, сколько уже длится это безумие. День? Месяц? Или оно стало бесконечным? Он как будто засыпал и не мог ни заснуть, ни проснуться, только мутный, ватный туман завесил все вокруг, но внезапно сквозь хмурую серость пробился строгий, и, казалось, такой знакомый голос, но эльф не сумел вспомнить, кому он принадлежал.
«Остановись, Джулиан! Мертвые должны остаться с мертвыми, живые с живыми. Ты мертв. Отдай мне Аноря!»
Глаза внезапно распахнулись и тут же встретились с бирюзовыми радужками. И колдун провалился внутрь этих страшных глаз, бирюзовых по цвету, но стальных по сущности. Он падал в бездонную пропасть и чувствовал, как из разорванных частиц собирается обратно тело. И Ветер исчез. Анорь закричал внутри своего сознания, сам не осознавая, почему, закричал и будто очнулся, хоть все время находился в сознании. Он увидел серое небо и облака, стремительно по нему ползущие, а еще увидел лицо противного генерала, ласковое и тихое. Страшные глаза были прикрыты, и он улыбался посеревшим лицом, двумя руками поддерживая эльфа и делясь с ним энергией.
- Полежи пока что здесь, - уставшим голосом проговорил Ирвин и уложил колдуна на землю. – Спасибо за помощь.
И растворился, снова встав на свой пост. Анорь повернул голову и увидел Гнеда: четкий профиль с орлиным носом был направлен прямиком в небо.
- Ты живой там…? – выдохнул Гнед едва слышно, и у колдуна отлегло от сердца: ближайший друг был еще жив… так они и лежали посреди поля битвы, имея возможность только дышать. А рядом валялся разломанный посох и догорал белый цветок – Ветер был прав, и посох, не выдержав энергии Божества, разлетелся вдребезги, навсегда лишив Аноря возможности коснуться мира магии.
***
Ирвин покатился по земле, врезался в кучу камней и остановился. Попробовал было встать – не вышло. Все его существо содрогалось от усталости, по-хорошему, сейчас было самое время остановиться, только вот такой возможности не было. С вмешательством Ветра битва временно изменила свой ход, но лишь только Анорь выбыл из игры, как прежняя расстановка сил вернулась: у темноты было одно существенное преимущество – неограниченный ресурс боевых сил, в то время как в объединенной армии каждый солдат был на счету. Путы-щупальца обвили и сжали тело Старшего, тот рыпнулся было, пытаясь вырваться, но и в этом потерпел неудачу.
«Что, конец?» - слегка безразлично подумал он, готовый уже ко всему.
- Ирвин! – от пронзительного визга заложило уши, и Доран лезвием из искр перерубила лапы чудовища.
Ее движение было тяжелым, страшным – последний. Она уходила за черту, и сквозь нее уже было видно стену и лагерь. Щупальца дернулись и опали, освободив духа.
- Ты как? Цел? – ведьма рухнула перед ним на колени, положила руки на плечи, делясь энергией. Ирвин хотел было остановить ее, но она не позволила:
- У меня еще есть немного, а без тебя стена падет. И если это случится, конец наступит для всех нас.
Старший ничего не ответил: как бы прискорбно ни было, но жизни теперь стали не равны. Его жизнь весила больше каждой жизни, и больше всех вместе взятых, и каждый понимал это, поэтому за него были готовый умереть. Только вот он этого не просил и не желал. Он сам был готов пожертвовать собой ради каждого из своих солдат, но не имел такой возможности.
Внезапно откуда-то из космоса пришел дикий, потрясающий по своей силе удар, и небо прогнулось, земля вздыбилась и опала. Снизу раздался душераздирающий вопль тех, кто сражался на поверхности и не успел избежать последствий земной бури. Воздух ощутимо задрожал, словно какая-то энергия была заключена в ограниченное пространство и пыталась вырваться наружу, атака монстров остановилась на мгновение: в мир рвался кто-то, напугавший темных тварей.
- Господи, что это? – едва слышно прошептала Доран, расширенными глазами глядя в дрожащее небо. Дух была на грани срыва – как, впрочем, и все остальные, паника липким комом встала в горле, грозя свести с ума.
Ирвин сжал зубы, и вокруг него поднялось бирюзовое сияние – он был готов первым броситься в бой, чтобы остановить атаку пришедшего нечто. Для него весь мир перестал существовать, остался только один противник, и Старший знал, что этот бой станет для него последним: силы были на исходе. Раздался звон, сначала тихий-тихий, но за мгновение ставший оглушительным, а затем гости с пронзительным шелестом ворвались внутрь, и в тот же миг Ирвин сорвался им навстречу, стал пятном белого света. Эффект был, как от разорвавшейся бомбы: взрывная волна ломала землю, сжигала все вокруг, что оказывалось на пути, но… но это был свет! Ледяной, серебристо-лунный, но свет! А впереди него мчались существа в строгих костюмах и женщины в серебристых платьях, вернее, не просто существа, а Звезды. Звезды Лунного рода.
- Город закрыла! – крикнула девушка, и над Счастливым встал купол.
- Мой запад!
 - Мы с Хелгеной с тобой!
- Мой воздух, займитесь землей!
- Принято!
Ирвин, растерянный, завис в воздухе, хлопая глазами на новый бой, развернувшийся так внезапно: монстров, непобедимых, бесконечных, стирали в порошок, алый свет сменился лунным серебром, пожары тухли и мир на глазах менялся, становясь опустошенным, но прежним. То, чего не смогли сделать ни гэльфорды, ни армия объединенных народов, легко, словно играючи, выполняли Звезды. Страшные гнойники, убежища тварей, вычищались и опустошались. Ирвин смотрел и не мог ни поверить, ни понять, что происходит, и на него навалилась безумная усталость, он понял, что даже развоплотиться сам не может.
- Я закрыл брешь, запад чист! – словно сквозь вату, раздался отовсюду голос, до боли знакомый, но в то же время настолько искаженный, что узнать его было совершенно невозможно.
Ирвин уже не знал, кажется ему этот голос или же он существует в реальности, звук пульсировал вокруг, и голова духа безумно закружилась.
- Я держу, - у самого уха проговорил бархатный, теплый голос, и сильные руки обхватили гэльфорда, остановив его падение.
- Синвирин…
- Тихо, молчи, Кубик, теперь все в порядке…
И темнота поглотила все.
***
Он не мог твердо сказать, что очнулся – он и не выключался, просто сознание на какое-то время стало совсем тусклым и мутным, и Ирвин не мог разобрать, что происходило вокруг, хоть все слышал. Постепенно морок стал рассеиваться, и гэльфорд понял, что лежит в собственном походном шатре. Это было странное, бредоватое чувство: он одновременно был и внутри своего так и не расформировавшегося тела, и смотрел на все как бы со стороны, витая духом в другом измерении.
На кровати рядом с телом сидел Синвирин – весь в копоти, слегка ободранный, со свежей, кровоточащей царапиной на щеке, но живой, Он успокоено гладил свое творение по сложенным на животе рукам и улыбался, не отрывая взгляда от замершего, полупрозрачного лица пострадавшего генерала. Кроме самого Создателя в палатке находились еще пятеро, и никого из них Ирвин не знал, кроме Миллирэда, но родство присутствующих было очевидно: рослые, серебряноволосые и зеленоглазые, они принадлежали одному роду – Юльванды всем своим небольшим кланом спустились в мир. Судя по их спокойствию, Война кончилась – одна из женщин вязала, покачиваясь в кресле-качалке, принесенной из Красных пустошей, мужчины пили вино и тихо переговаривались. Оружие мирно лежало у стены. Пользуясь своим положением, Ирвин попытался увидеть то, что происходило за пределами палатки, но мало того, что не сумел выйти за ее пределы, но еще и выдал свое присутствие.
- О, твой очнулся, - неприятным, резким голосом проговорила женщина и отложила вязание, пристально уставившись на духа: - Быстрый от у тебя – я думала, недели две в отключке будет.
Ирвин сел и потер переносицу:
- Вы правы, обычно было бы так, но здесь много нерастраченной энергии, вот я и сумел накопить себе необходимый минимум за короткое время.
- Не умничай, не тебе курицу учить, - фыркнула Звезда беззлобно, и Кубик узнал голос – это она закрыла Счастливый щитом.
- Что с остальными? – спросил дух, уже начиная прощупывать пространство в поисках младших, но внимание было рассеяно и из энергетического хаоса было сложно выловить хоть что-то знакомое.
- Угомонись уже, все целы, - Звезда откинулась на спинку и оттолкнулась ногами от пола, приводя качалку в движение, - мы вовремя пришли, так что порядок.
- Больше всего мы волновались за тебя, если уж на то пошло, - заметила еще одна девушка-Звезда.
- Интересно, на что ты вообще рассчитывал, когда бросился на нас с нулевым запасом энергии? - спросил один из Звезд, болтая в хрустальном бокале алое вино.
- Все вопросы позже, - внезапно пришел на помощь Ирвину Синвирин. – Имейте совесть, он только очухался, а вы на него налетели со всех сторон!
Затем обратился уже к духу:
- Знакомься, это мои родные со стороны отца. Миллирэда ты уже знаешь, это ВУльванд, его брат, то есть, мой дядя, его жена – ИллИрадна, - Звезда оттолкнулась, заставив качалку заходить с новой силой, и шутливо отсалютовала спицей, прищурив хитрые глаза-изумруды, - и их дочь – ХелгЕна.
Девушка кивнула, но взгляд ее строгих глаз ничуть не смягчился. И вообще все присутствующие ее мало волновали.
- И последний – мой… дедушка, получается? ИнУрин, - представил Синвирин, и старший в семье, приподнял бокал в приветствии.
- Очень приятно, - невозмутимо кивнул Ирвин. По мере того, как тело заполнялось энергией, к нему возвращалась прежняя приветливая уверенность. – Что теперь будет?
- Мир, - только и сказал Инурин, и сказал так весомо, что сомневаться в его словах не приходилось.
Синвирин согласно кивнул, и Вульванд пояснил:
- Мы расчистили землю и закрыли брешь, Иллирадна повесила купол над вашим щитом с той стороны мира, и вообще мы, Юльванды, получили официальное разрешение на защиту вашего мира, Йорсунды стараниями Синвирина и отца, были наказаны по заслугам, теперь они в ОкорАнти, поэтому не смогут чинить козни.
- Йорсунды были осуждены за вторжение в один из подконтрольных миров с насильственными действиями, - вставила Хелгена, - теперь они наказаны.
- «Вторжение в подконтрольные миры», - передразнила дочь Иллирадна, - справочник ходячий!
- Мам! – обиделась та и вылетела вон из палатки.
- Женщины, - вздохнул Вульванд, чем вызвал оглушительный хохот со стороны брата и отца.
Ирвин под шумок выскользнул из палатки, слившись с искрящимся светом Звезд, и направился по позициям – смотреть, что еще осталось от объединенной армии. Он шел между прожженными, опустелыми шатрами по черной земле, в воздух поднимались столбы дыма, и ни души не было видно на месте страшного побоища. Разбросанные предметы быта, оставленное оружие, все выдавало запустение, даже раненных не было видно, все вымерло, и один только Ирвин шагал среди пустого, поломанного лагеря. Но где-то впереди раздавались оживленные голоса, и солнца ярко озаряли истерзанную землю, на этот гул и отправился дух.
- Ирвин?! Живой! – Аукори вырвался из толпы колдунов, бросился навстречу Старшему, потом, внезапно смутился, остановился, блестящими, слегка безумными глазами глядя на него.
Но Ирвин был рад видеть младшего и распахнул объятия ему навстречу, тот шагнул вперед и крепко обнял Старшего.
- Я уж боялся, что не увижу тебя, - проговорил Аукори, не отрывая взгляда от спокойного, счастливого лица Ирвина. – Всего боялся, - он засмеялся от осознания, что все позади, - но теперь все будет в порядке!
 Старший кивнул и понял, что у него дрожат руки: напряжение уходило только теперь, мучительно уползало, оставляя зияющую пустоту в сердце. И не верилось, что Война кончилась, не верилось, что больше не надо будет сражаться и что опасность осталась за спиной. А на глаза наворачивались слезы: они выжили, они выжили и сохранили свою землю…
- Готовь своих созданий, мы отправим их по домам, как только Синвирин выстроит портал. Нечего им здесь, на разоренном месте куковать. Опасности больше нет.
- Я ведь смогу уйти с ними? – Аукори внезапно выдохнул, и внутреннее напряжение, смешанное с радостью, схлынуло с него, он задышал легко и спокойно.
- Думаю, да. Собирайтесь потихоньку, отдыхайте, все позади…
Младший кивнул, но еще несколько мгновений не мог отпустить руку Старшего, затем, наконец, как-то неохотно, оглядываясь, пошел к своим. Сутулый, сгорбленный, он едва ли не дрожал, но держался из последних сил, понимая, что не должен показывать слабость своим солдатам.
«Что Война с тобой сделала?» - с грустью подумал Ирвин, покачал головой и пошел дальше по лагерю искать остальных.
***
Их осталось всего восемеро из пятидесяти ушедших в поход: двое из отряда Гнеда, двое из Анорева и трое из группы Доран да Бердрь. После того, как битва внезапно кончилась с появлением Юльвандов, все народы были отправлены по домам – делать на выжженной земле было нечего, раненым требовался уход, пища и спокойствие. Синвирин лично благодарил выживших, помогал перевязывать раны и перемещать пострадавших – именно благодаря Ему Гнед и выжил. Потом хоронили мертвых: всех, не разбирая, сложили в длинный ряд, затем Юльванд заговорил землю, и поверхность расступилась, поглотив тела. Синвирин говорил речь, благодарил погибших и просил Смерть помочь их душам дойти в место, им уготованное, но Его никто не слушал: всем хотелось домой, и только домой, сил оставаться здесь уже не было никаких.
Эльфам открыли портал ближе к вечеру, когда проревевшееся небо посинело и покрылось первыми точками звезд, те, кто мог, подобрали раненых и под ласковым взглядом Владыки двинулись в обратный путь через пространство. В искрящуюся лунку Щели дунул свежий лесной ветер, принесший аромат заснувших трав и цветов и мирный шелест листвы. Громада нетронутого замка чернела в сумерках, радостно поджидая своих детей, ушедших на Войну, и ни одно окошко не светилось внутри – все спали, потому что мир был спасен. Усталость пришла вместе с ветром, спокойствие ватным одеялом накрыло выжженную, исстрадавшуюся землю. Эльфы шагнули за портал и ринулись к дому – им не терпелось увидеть своих родных, обнять жен и детей, но Доран, тихая и печальная, не спешила вслед за ними. Она замерла у входа с грустью глядя вслед своим ученикам. Почувствовав ее взгляд, ослепший Анорь обернулся, выжженные глаза слепо шарили, не имея возможности увидеть ведьму.
- Ты идешь?
Она ничего не сказала, покачав головой, - боялась расплакаться: Синвирин попросил остаться, Ему нужна была помощь в восстановлении территории, где проходили боевые действия.
- Эй, чего ты? – голос Аноря дрогнул, он обо всем догадался, хоть и не видел больше – после встречи с Ветром зрение, вернувшееся было, ушло навсегда, и великий воин стал обыкновенным слепцом, который саам двигаться-то мог с трудом.
Колдун повернул обратно к порталу, а вслед за ним вернулись и остальные.
- Идем домой, ну же, Доран!
Все-то они понимали теперь, все знали, но не могли отпустить, дух явно это чувствовала.
- Пришла пора прощаться, - тихо сказала она, и одна из ведьм, разрыдавшись, повисла у нее на шее, горько вскрикнув:
- Не уходи, пожалуйста, останься с нами!
- Вы все уже знаете, все умеете, дальше сами. Мое место рядом с Хозяином, я нужна Ему в помощь, - словно оправдываясь, жалобно говорила дух, обеими руками гладя девочку по голове.
Эльфы стояли молча и с недоумением глядели на нее, потрясенные, расстроенные, в глазах у всех дрожали слезы – как будто и с ней пришла пора проститься навсегда.
- Последняя просьба, - Доран едва не плакала, держась изо всех сил. Портал мигнул и закрылся – Синвирин не желал мешать своим присутствием и тактично скрылся. – Выберите короля прямо сейчас.
- Но зачем? Мы жили без главы и управления, так и продолжим, - удивился Анорь, но ведьма покачала головой:
- Мир изменился с этой Войной, вы узнали боевую магию, теперь вы в опасности от других народов. Я буду молить Бога, чтобы все конфликты решались словами, но нельзя забывать о худшем. Король нужен народу, чтобы обеспечить защиту, Анорь, пожалуйста… - она посмотрела на своего любимца, явно желая, чтобы он занял этот пост.
Анорь замотал головой и попятился. Среди ведьм и колдунов все знали, что Гнед мечтал стать главой народа, и он был достоин знать этот пост не меньше Аноря, но… Доран желала поставить своего любимчика, только в нем видя кандидата на королевский престол. Гнед, лежащий на носилках, закрыл глаза и в нервном напряжении до крови закусил губу – его мечта рушилась на глазах, смысл жить испарялся, как легкая тень. Доран всегда выделяла Аноря, но раньше хоть старалась это скрыть, теперь же…
- Я … я не справлюсь… - после долгого молчания, вымолвил Анорь и вскинул руку, жестом останавливая Доран, готовую спорить. - Я калека, я ослеп и ушел за Предел, я не маг теперь, я не смогу колдовать, мой посох сломан. Гнед справится лучше моего.
Дух вспыхнула и молча заплакала, уткнувшись в затылок прижавшейся к ней ученицы.
- А я займусь теми детьми, что остались без родителей. Я построю им Академию, научу магии тех, кто имеет дар, а для остальных разработаю стиль физического боя, чтобы у моего Короля, у Лесного Владыки Гнеда, всегда была достойная армия, - его голос дрогнул – нервы сдавали не только у женской части отряда.
- Пусть будет так, - кивнула Доран и улыбнулась, вытирая слезы тыльной стороной ладони.
Она стала прощаться, обнимая каждого и говоря ему теплые слова. Подойдя к лежащему Гнеду, ведьма поцеловала его в лоб и прошептала:
- Прости меня, мой Король, привязанность к Анорю затмила мне глаза. Ты справишься с этой задачей лучше всех.
Он поймал ее ладошку и пожал ее, насколько хватило сил в ослабевшем организме.
- Я не в обиде. Когда закончишь помогать своему Хозяину, возвращайся сюда: Зачарованный лес будет ждать тебя с распростертыми объятиями.
Они на мгновение встретились глазами, и в мутном, больном взгляде эльфа Доран прочитала искренность и доброту: Король не обижался, и от сердца духа отлегло. Последним подошел Анорь и, опустившись на колени, на долго прижал девочку к себе. Он боялся отпустить ее, чувствовал что-то, но не мог объяснить, только боялся.
- Никогда не забывай, что Ветер рядом, - прошептала она, тоже смутно ощущая то ли Беду, то ли предостережение, но стараясь не обращать внимания на это чувство. – Всегда помогай Королю и береги свою семью.
- Береги себя, - также тихо откликнулся Анорь, - я буду очень скучать.
Раздалось тихое шипение, в воздухе открылся портал, и высокая фигура Синвирина замаячила на том конце.
Это было как-то жутко – Он стоял на фоне совершенно мертвого пейзажа и улыбался, протягивая ладонь в черной перчатке навстречу ведьме. И что-то лживое было во всей Его фигуре, что-то потаенное и скрытное, что выражалось только в смеющихся глазах. И над чем Он смеялся? Ничего забавного в опустошенном мире Анорь не видел. Он вообще теперь ничего не видел, но чувствовал ложь кожей.
- Мне пора, - Доран отстранилась, последний раз глянула на учеников, столпившихся около короля в темноте спящего леса, и, решительно повернувшись, шагнула в портал, опершись о руку своего Владыки.