Радость вкуснее

   Бесшумка медленно скользила вдоль стены на уровне третьего этажа, сливаясь с качающимися тенями ветвей. Лишь очень внимательный глаз уловил бы её движение - словно промелькнувшую тень ласточки. Возможно кто-то, высунувшись из окна, почувствовал бы лёгкое прикосновение необъяснимого в жаркий летний день холодка.

   Впрочем, случайные свидетели Бесшумку не интересовали. Бесшумка преследовала вполне конкретную цель: она проголодалась. Голод гнал её вдоль пустых бесполезных окон, окон квартир, где ничего не происходило, где люди занимались повседневными делами - болтали, смотрели телевизор, сидели, уткнувшись в компьютерные мониторы. Голод гнал её к постоянным охотничьим угодьям.

   Бесшумка просочилась сквозь приоткрытую форточку в квартиру ворчливой старушки, беспрестанно пилившей сына, его жену и двоих внуков. К её величайшему разочарованию в комнатах царила хрупкая и светлая тишина. На дачу уехали, подумала Бесшумка и вынырнула обратно на улицу, попутно смахнув в щель между стеной и холодильником счёт за электричество. Пусть, вернувшись с дачи, бабуля костерит домашних и обзывает их безответственными растяпами, запуская ответную реакцию.

   Голод усиливался, и Бесшумка направилась к следующему месту охоты. Уж там точно было чем поживиться: на балконе стояла грустная девочка лет десяти, а из кухни доносились крики и звон бьющейся посуды.

   Внезапно Бесшумке стало жалко девочку, тоскливым взглядом уставившуюся на живущую шумной и яркой жизнью детскую площадку. Она даже ощутила укол совести (чего прежде с ней никогда не случалось) - ведь это Бесшумка подстроила очередную ссору девочкиных родителей, спрятав под диван билеты на поезд.

   Подлетев к перилам балкона, Бесшумка погладила девочку по руке. Почувствовав ледяное прикосновение, девочка вздрогнула и удивлённо воззрилась на прозрачную тень, колыхавшуюся среди солнечных бликов.

   -  Ой! - воскликнула девочка. - Ты кто? Или что? Ты живая? Настоящая?

   Бесшумка осторожно коснулась разума девочки.

   -  Как тебя зовут?
   -  Даша, - ответила девочка и тут же спросила: - А как ты говоришь? У тебя же нет рта.
   -  Я не говорю. И ты не говори. Просто думай, я услышу. Почему ты грустишь и не идёшь гулять?
   -  Не хочется, - вздохнула девочка.
   -  Потому что они ссорятся? - уточнила Бесшумка.
   -  Ага. У папы с мамой первый раз за четыре года отпуск совпал, мы хотели на море поехать, а билеты куда-то пропали. Поезд завтра уйдёт к морю без нас, - Даша всхлипнула.
   -  А ссорятся-то зачем? Нужно не тарелки бить, а билеты искать, - искренне удивилась Бесшумка.

   Она никогда не понимала людей, просто научившись питаться отрицательными эмоциями.

   -  Мама говорит, что папа нарочно спрятал билеты, чтобы никуда с нами не ехать, а проторчать весь отпуск с друзьями в гараже. Папа кричит, что мама глупая и всё теряет, и на неё ни в чём нельзя положиться.

   Бесшумка заколыхалась, пропуская сквозь себя солнечную рябь.

   -  Это ты так смеёшься? - чуть обиженно спросила девочка.
   -  Ага! Не расстраивайся, сейчас я их помирю, и завтра вы сядете в поезд, который отвезёт вас к морю. Только ты мне потом расскажи про море, а то я его никогда не видела.
   -  Обязательно расскажу и фото покажу, - оживилась Даша, - только помири папу с мамой!

   Бесшумка вновь пропустила сквозь себя солнечные зайчики и скользнула в приоткрытую балконную дверцу. Юркнув под диван, она вытянула спрятанные билеты так, чтобы их стало видно. Ссора на кухне заходила на новый виток, и Бесшумка столкнула с тумбочки забытую кем-то чашку, привлекая внимание спорщиков.

   -  Что там такое? Ты опять бросаешь чашки где попало!
   -  Ничего, что это твоя чашка?! Ой, Дим, смотри!
   -  Билеты! Так вот где они! Наверное сквозняком с тумбочки сдуло.
   -  Точно. И чашку тоже. Дима, прости, я на самом деле думала, что ты их спрятал.
   -  Юль, извини. Я решил, что ты их по рассеянности где-нибудь оставила. А Дашка где?
   -  На балконе гуляет. Даша! Даша, бегом сюда! Билеты нашлись!

   Бесшумка ещё немного повисела возле окна и полетела дальше. Она думала о далёком незнакомом море и о том, что радость намного вкуснее злости, тоски и раздражения.