de omnibus dubitandum 118. 66

ЧАСТЬ СТО ВОСЕМНАДЦАТАЯ (1917)

Глава 118.66. ЧЕРНЫЕ ГОДЫ…

    Для всей России «черные годы» начались с июля 1914 г., для меня и моих близких — с февраля 1917. Война не вырвала из нашей среды ни одной жертвы; материально же и морально мы от нее почти не пострадали.

    Не то — революция... В сущности, черные годы, начавшись для нас в 1917 г., тянутся и по сие время и, вероятно, долго еще будут тянуться. Но этим именем я охватываю только одно, наиболее тяжкое, пятилетие (1917-22), остальное время, отводя под последний отдел, «старость». А ../{В опущенной главе: политические реалии начала 1917: продолжение министерской чехарды, события на фронтах мировой войны; конфликт в преподавательском коллективе московской частной гимназии Е.А. Кирпичниковой, в которой работал С.Н. Ставровский; упоминание о его последней любви}.

    Наступила масленица (февраль 1917 г.). /.../ До революции оставалось всего несколько дней. Как никто из моих близких и знакомых не предвидел размеров и характера той войны, которая вспыхнула в июле 1914 года, так никто из нас не прозревал размеров и характера той революции, начало которой пришлось на февраль 1917 года. /.../

    Февральская революция 1917 года разразилась внезапно. Не было той подготовительной, долгой революционной лихорадки, которая предшествовала революции 1905 года. Переворот совершился с невероятною быстротой. Старый порядок пал, как падает прелое яблоко с дерева. Он подгнил уже давно, и достаточно было последнего небольшого толчка — волнений на почве продовольственных заминок, — и он рухнул окончательно.

    Охотников как-нибудь защищать павшую монархию не нашлось никаких. Даже самые близкие к государю лица бросили его в последнюю минуту и спасали свою шкуру, кто как мог. Министры все были арестованы. Сформировалось Временное правительство. Все это совершилось в последние дни февраля старого стиля (26-го, 27-го, 28-го). Точно так же, т.е. без всякого сопротивления, вслед за Петроградом, опрокинут был старый порядок и во всей остальной России. Император Николай II отказался от престола за себя и за сына, передав власть великому князю Михаилу Александровичу. Но последний, отказался принять ее впредь до решения Учредительного собрания. Весть о революции в Петрограде докатилась до Москвы очень скоро, сначала в виде смутных слухов, потом в виде вполне определенных сообщений по телеграфу и телефону. Сообщения эти запрещено было печатать, но они скоро распространились по Москве в ремингтонированных и гектографированных листках.

    В предупреждение революции в Москве, город был объявлен сначала на военном, а потом даже на осадном положении: запрещалось собираться кучками на улицах, запрещалось ходить по улицам дольше известного часа вечера, все ворота и калитки должны были держаться на запоре, а дворники обязаны были денно и нощно дежурить около них. Но все эти предосторожности уже запоздали. На объявление осадного положения никто не обратил ни малейшего внимания. Улицы неудержимо наводнились народом, замелькали красные флаги, раздалось пение марсельезы и других революционных песен. Войска присоединились к восставшему народу: проходила пехота с мелькавшими красными бантиками на винтовках, громыхала артиллерия с пушками, перевитыми красными лентами. Провезли арестованного градоначальника генерала Адрианова* и других высших чиновников Москвы.

*) АДРИАНОВ Александр Александрович (?)(07.12.1861-09.03.1918) - Из дворян Санкт-Петербургской губ. Православный. Образование получил во 2-й Петербург. воен. гимназии. В службу вступил 20.08.1880. Окончил 1-е воен. Павловское уч-ще. Выпущен в 108-й пех. Саратовский полк. Подпоручик (ст. 07.08.1882). Поручик (ст. 15.05.1887). Окончил Александровскую военно-юрид. академию (1890; по 1-му разряду). Штабс-Капитан (ст. 09.06.1890). Капитан (ст. 30.08.1892). Подполковник (ст. 02.04.1895). Полковник (ст. 18.04.1899). Служил в Варшавском и Петербургском воен.-окруж. судах: кандидат на военно-судеб. должности (2 г. 11 м.), пом. воен. прокурора (8 л. 11 м.), воен. следователь (3 г. 1 м.). Участник русско-японской войны 1904-05, и.д. воен. следователя суда Маньчжурской армии. Осуществлял контроль за производством дознаний по делам о поджогах помещичьих усадеб в Эстляндской губ. (1905), военном восстании в крепости Свеаборг (1906). Воен. судья Московского воен.-окруж. суда (10.11.1906-31.10.1907). Генерал-майор (пр. и ст. 22.04.1907; за отличие). Воен. судья Петербургского воен.-окруж. суда (31.10.1907-14.02.1907). Московский градоначальник (с 14.02.1907). Почетный член Московского столичного попечительства о народной трезвости, московского правления Попечительства императрицы Марии Александровны о слепых. За образцовое проведение 100-летнего юбилея Отечественной войны 1812 г. зачислен в Свиту Е.И.В. по арм. пехоте. Организовывал полицейское обеспечение чествования 300-летия Дома Романовых (02.1913). 11.07.1914-05.05.1915 главноначальствующий над Москвой, затем вернулся к исп. обяз. градоначальника. 30.05.1915 уволен с поста градоначальника (подал прошение об отставке по требованию министра внутр. дел Н.А. Маклакова в связи с немецкими погромами) с оставлением в Свите Е.И.В. (вплоть до 1917). В октябре 1915 г. Московской судебной палатой возбуждено дело против А. за бездействие власти, приведшее к немецким погромам 25.05.–29.05.1915.

    Проживал и скончался в Москве.

    Примечание: известия о службе А. в армии Украинской Державы летом 1918 имеют источником смешение А. с его однофамильцем Андриановым Павлом Марковичем.

    Жена, Тесьмина Анастасия Андреевна, дочь Действ. Статского Советника. Брак 25.05.1890 в церкви Петербурга.

    Был женат и имел двоих детей: сына Андрея (1893) и дочь Анну (1891).

Награды:
Св. Станислава 2-й ст. (1902)
Св. Анны 2-й ст. с мечами (1905)
Св. Владимир 4-й ст. (1905)
Св. Владимира 3-й ст. (1906)
Св. Станислава 1-й ст. (1910)
Св. Анны 1-й ст. (1913)
Св. Владимира 2-й ст. (ВП 14.04.1915)
Высочайшая благодарность (ВП 10.01.1915; за отличный порядок во время Высочайшего пребывания Их Императорских Величеств в гор. Москве, с 8-го по 12-е дек. 1914 г.).

Градоначальник Москвы

    7 февраля 1908 года назначен московским градоначальником. До этого занимал должность военного судьи Санкт-Петербургского военно-окружного суда. Московская полиция, хотя и с потерями, но с сохранившимся боевым настроем пережила все неурядицы Первой русской революции и с новыми силами и уверенностью в правом деле взялась за наведение порядка. К тому же у московских полицейских только что появился новый руководитель — градоначальником был назначен генерал-майор Александр Адрианов. Его предшественника генерал-майора Рейнбота обвинили в казнокрадстве (юристы до сих пор спорят, насколько справедливо было это обвинение) и убрали с должности. Многие в Москве жалели, что Рейнбота сняли, отмечали его демократизм и всяческое отсутствие в нём начальнического чванства и дуроломства. Но что сделано — то сделано.

    Новый градоначальник Адрианов, как говорят, тоже сразу пришёлся ко двору. И газета «Ведомости московского градоначальства и столичной полиции» при нём вспомнила о своих лучших традициях, и новый градоначальник не стал ломать через колено газетную жизнь. Хотя мог, если в конце каждого номера традиционно значилось: «Печатается с утверждения господина московского градоначальника генерал-майора Адрианова». Между тем революция как будто закончилась, а повышенной бдительности власти не теряли. В Москве уже который месяц сохранялось Положение чрезвычайной охраны — особый правовой режим при чрезвычайных ситуациях и народных волнениях, во время которого увеличивались полномочия государственной власти. Режим действовал в Москве до декабря 1908 года. Однако к концу этого периода в «Ведомостях московского градоначальства и столичной полиции» появилось такое сообщение: «Высочайшим указом 5 сего декабря продлено по 7 июня 1909 года Положение чрезвычайной охраны в Москве и Московской губернии с предоставлением прав главноначальствующему генерал-губернатору, а при его отсутствии градоначальнику и губернатору по принадлежности».

    Дело в том, что власть в городе представляли генерал-губернатор (он главный), губернатор и градоначальник. Схема довольно запутанная: обязанности и полномочия их нередко переплетались, входили в противоречия, но так уж вышло. К слову, право приостанавливать печатные издания и их запрещение также входило в зону действия вышеназванного Положения. И в том же номере, где было помещено сообщение о продлении срока действия Положения, красовалась наглядная его иллюстрация: «Воспрещённые издания. С книжного рынка изъяты: изданный товариществом Сытина «Всеобщий русский календарь» на 1909 год и вышедший в свет «Народный календарь» на 1909 год С.-Петербургского издательства «Солнце».

    О прошлогоднем генерал-губернаторском постановлении следует сказать особо, его появление на свет — вынужденная реакция властей. Дело в том, что во время той самой Первой русской революции полицейским в Москве досталось больше всех. Бунтовщики то и дело унижали сотрудников полиции, ругали, поносили почём зря, оскорбляли и даже обстреливали. С целью защиты и поддержания авторитета полицейских и появилось в газете данное постановление.

    В нём говорилось: «1) Дела об оскорблении воинских чинов и полиции, а также всех вообще должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей или вследствие исполнения таковых, или же хотя бы и не при этих условиях, но когда означенные чины и должностные лица находились в установленной для них форменной одежде или имели присвоенное должностное отличие — рассматриваются в административном порядке. 2) Лица, признанные виновными в нарушении сего обязательного постановления, подвергаются по постановлению московского градоначальника денежному штрафу до 500 рублей или заключению в тюрьму до 3 месяцев, или же аресту на тот же срок. 3) Настоящее обязательное постановление вступает в законную силу со дня его распубликования в газете «Ведомости московского градоначальства и столичной полиции» и распространяется на город Москву, включая и вошедшие с 1 мая 1906 года в черту города Москвы пригородные местности, расположенные в Московском уезде».

    Как свидетельствует история, генерал-губернаторское постановление сыграло свою роль: за каждым подобным оскорблением следовало наказание. Так что оскорблять московских полицейских стало себе дороже. Желающих за оскорбление заплатить 500 рублей (по тем временам большие деньги) или отсидеть три месяца в кутузке было немного. Правда, таковые всё-таки были. Иногда в публикуемом в газете списке оскорбителей насчитывалось до двух десятков человек — народ в Первопрестольной нервный, от революции не все ещё остыли.

    11 июля 1914 года Москва и Московская губерния были объявлены в положении чрезвычайной охраны. В связи с этим градоначальнику предоставлялись права главноначальствующего. Приступив к исполнению новых обязанностей, он издал постановление «Об изъятии из общей подсудности и передачи военно-окружному суду дел о вооруженном сопротивлении властям и устройстве стачек» (июль), «О воспрещении продажи и распития спиртных напитков в ресторанах г. Москвы» (10 октября).

    В связи с началом Первой мировой войны в Москве была проведена мобилизация. Распоряжением главноначальствующего владельцам магазинов вменялось в обязанность осуществлять торговлю и в праздничные дни, чтобы отъезжающие на фронт солдаты и офицеры могли приобретать всё необходимое. В мае 1915 года, в связи с передачей полномочий главноначальствующего Ф.Ф. Юсупову, вернулся к исполнению своих прежних обязанностей московского градоначальника.

    Подал прошение об отставке по требованию министра внутренних дел Н.А. Маклакова, негативно оценившего роль и служебные действия Адрианова во время произошедшего 26—28 мая 1915 года в Москве погрома жителей немецкого происхождения. В случае же отказа ему грозило «отчисление от должности» на основе высочайшего соизволения. В октябре 1916 года постановлением Московской судебной палаты Адрианов был привлечён как обвиняемый в бездействии и превышении власти.

    По словам В.Ф. Джунковского - это был аккуратный, незаметный работник, не блестящего ума, строгий законник, популярности не искал, работал честно и добросовестно, но так как он был чересчур кабинетный работник, то как градоначальник был слаб и нерешителен… Адрианов совершенно не сумел себя поставить в самостоятельное положение и, трепеща перед Юсуповым (главноначальствующим в Москве), сын которого был женат на племяннице Государя, стал в положение «как прикажете», боясь заявить своё мнение

Фото: 1911 год. Молебен перед закладкой Московского городского народного университета имени А.Л. Шанявского. В первом ряду второй слева — Н.И. Гучков, в белом сюртуке (брат А.И. Гучкова – Л.С.), затем В.Ф. Джунковский, А.А. Адрианов, А.А. Тихомиров и председатель совета университета Н.В. Давыдов.

Источники:
1.Список генералам по старшинству. Составлен по 15.04.1914. Петроград, 1914
2.Список генералам по старшинству. Составлен по 10.07.1916. Петроград, 1916
3.Кузьмин-Караваев В.Д. "Военно-юридическая академия. 1866-1891. Краткий исторический очерк". СПб, 1891.
4.ВП по военному ведомству/Разведчик №1265, 03.02.1915
5.ВП по военному ведомству/Разведчик №1282, 02.06.1915

    Проводили кучками арестованных и обезоруженных чинов полиции. Все ликовало. Так радостно и безболезненно совершился переворот в Москве в один день — 1 марта ст.ст. Я весь этот день провел на улицах. Сознаюсь, я, как и большинство тогда, встречал совершившийся переворот с необыкновенным восторгом. Теплое мартовское солнышко, весенний воздух, тающий снег, ярко-красные знамена, веселые лица — все это так гармонировало с ярким чувством освобождения, с радужными надеждами на близкое светлое и славное будущее. Улицы были наводнены народом. Но не происходило движения трамваев и, не заметно было извозчиков. Полицию заменила наскоро сформированная милиция. Привычная фигура городового с шашкою и с револьверным шнуром уступила место штатскому милиционеру с винтовкой, и только летом 1923 года милиционеры опять стали совершенно похожи на старых городовых. То и дело встречались толпы молодежи с ружьями, полученными из арсеналов. Барышни щеголяли с обнаженными шашками, которые они употребляли вместо тросточек. Продавались свежие газеты с подробными описаниями петроградских событий. Интересно, что цены на газеты до того времени мало повысились — всего с 5 на 7 коп. Только в этот день вследствие необычайного спроса, они в розничной продаже шли по 20 коп. Потом цена их опять сделалась нормальной. Почти в каждой газете в тот день огромными буквами на первой странице было напечатано: «Падение старого режима».