ФРОЛ

В конце февраля или в начале марта, в воздухе появляется особенный запах.  Он воспринимается не только обонянием. Всё естество воспринимает  и впитывает его. Вначале на уровне подсознания.  Потом сознания. «О. Чувствую. Появился.  Он самый».   Этот запах особенно чувствуется с наступлением темноты, когда после тёплого дня, землю прихватывает ночной морозец и под ногами начинают хрустеть тонкие грязные льдинки, образующиеся на месте дневных лужиц.   Я думаю, что это запах начинающей оттаивать земли, охоты, приключений.
Раньше этот запах приносил беспокойные сны. На воду садились или взлетали утки и селезни. Небо бороздили хрюкающие вальдшнепы. Ружьё давало осечку или выстрел получался слабым. Утки беспокойно метались, покидая сектор обстрела. Вальдшнепы падали в траву. Душа изо всех сил рвалась на волю, в леса,  в разлив всех мастей, к  бурливой весенней стремнине.  Я просыпался, взбудораженный мыслью, что  проспал охоту. « Фу. Ты. Ну, ты.  За окном ещё почти зима. Почти…»
  Сейчас, как раз,  конец февраля. День прибавился. Солнце днём взбирается по небосклону всё выше и выше. Пейзаж оживился тёпло-розовыми акварельными тонами.  Часто плюс и мокрые ветра, от порывов которых дребезжит крыша.  Но запаха весны ещё нет. Или я перестал его чувствовать?
                ***
Трескучий звук дроби, наполняющей эбонитовую чашечку весов. Скрип закаточной машинки.  Тихое кряхтение отца. Кисловатый дух войлочных пыжей. Атмосфера моего раннего детства.
Готовясь к охоте, отец всегда делал патроны сам. Себе, друзьям. К покупным относился свысока. Запасы заполняли все антресоли. Они были тщательно расфасованы и уложены в ящики.
Покончив с приготовлением боеприпасов, отец вставал из-за стола. Собирал ружьё 16го калибра. Заряжал. Открывал форточку и производил контрольный выстрел в соседский глухой забор. Комната наполнялась запахом дымного пороха.  «Порядок!»- говорил он. Чистил ружьё. Разбирал. Складывал в чехол. Закидывал на антресоль. Константин был готов. Интересно, он тоже чувствовал этот запах? Запах охоты.
                ***
После «теплого семейного ужина и добрых пожеланий супруги» или, не дожидаясь оных,  Константин растворялся на некоторое время, чтобы вернуться в стельку трезвым с тяжеленным рюкзаком за спиной.  Он  чем-то напоминал  Ипполита после освежающего  душа. Реплики  менялись в зависимости от ситуации, но, мне кажется, что знаменитое,  Ипполитовское - «Хе.. Ребята..», было бы самым точным. «Хлопецкая» была в восторге. Дальнейшие описания бессмысленны, ввиду их полнейшей очевидности. Тело отца Константина исчезало в своей комнате под бурные аплодисменты, переходящие в овации, крики « Браво!!» и бросания всего, что попадётся под руку в согбенную спину «артиста». Занавес.
Я видел этот спектакль многократно. Можно сказать несчётное количество раз. Выучил наизусть все роли и точно знал, что когда подрасту, тоже, непременно, стану охотником.
                ***
 Иногда отец брал меня в лес или катал в лодке по разливу, давал  пальнуть из ружья. Мы вместе трясли витиря набитые рыбой всех мастей и калибров. Забрасывали донки. Разводили костер из тонких щепочек. (И, непременно,  с одной спички.)  Он научил меня различать звериные следы. Определять стороны горизонта.  Ориентироваться в темноте. Разбирать и собирать ружьё с закрытыми глазами. Чистить стволы. Приправой всему этому, часто служило,  незлобивое, иногда матерное, словцо. Чётко определяющее,  мои зачаточные навыки. Но всё это была ненастоящая охота. Я знал это и ждал своего часа. И вы удивитесь, дождался. Меня взяли на взрослую охоту.
                ***
Звёзды сошлись так, что наши отцы-охотнички, решили взять своих сыновей. Скорее всего, это был пакт. Чья-то жена упёрла руки в боки и обозначила отцовские обязанности, в число которых помимо бухания с друзьями и пропадания неизвестно где, включила пункт о необходимости воспитания подрастающих по колено. Таким образом, компания Константина Муравьёва, Станислава Бучнева, Николая Буданова и профессора Румянцева дополнилась Гришей, Димой и Максом (предполагаемые отцы и дети перечислены последовательно). Пацаны были старше меня. Дима лет на 5, Макс года на 2. Поладили мы нормально. Дима – сын Станислава Александровича был, вообще, классняцким малым. Негромким, надёжным и толковым.  Его я хорошо знал.  Мы познакомились и подружились на  Косогоре (условное название места слияния рек Оки и Прони, напротив бывшей крепости Олега Рязанского). Он был сыном  С.А. Бучнева от первого брака. Отец часто брал его с собой на дачу в Спасский район, на этот самый Косогор. Я со своим отцом, тоже часто там бывал.   Целыми днями мы с Диманом купались, рыбачили, переплывали реки на резиновой лодке, ловили раков.  А вечерами сидели на крыше дачи и любовались звёздами и проплывающими по реке кораблями.  Спали на чердаке. Если, хотелось есть, спускались с крыши и отоваривались на кухне. Взрослым до нас дела особо не было и нас это категорически устраивало.
 Макса я увидел впервые. Он был сильнее и крупнее меня, пытался задирать нос, но Дима всё тихо и мирно отрегулировал. Он Макса знал, а тот его уважал.
На дворе стояла осень. Охота открывалась в Шиловском районе Рязанской области. До места добрались на козлах (ГАЗ-69). Поставили палатки. Развели костер. Разложили припасы. Поели. Никто не выпивал. Охотники готовились к ответственному делу, мы по малолетству. Поверили? Значит, точно на охоте не бывали.
 Рекогносцировка простая: бескрайние летние пастбища, местами снабжённые коровниками временного содержания, узкое и длинное озерцо, больше напоминающее старицу, чахлые рощицы там и сям, неглубокие канавы, множество пьяных мужиков вооружённых гладкоствольным оружием по обе стороны озерца, костры, палатки. Может, как-то так выглядела Запорожская сечь? Не знаю, не бывал.
                ***
Мы (мальчишки) спали в отдельной палатке. Нас определили на ночлег. Поглазев на лунно-звездатое небо, мы улеглись. Мужики «немного» посидели у костра. Стихло до рассвета.
Проснулись мы от беспорядочной пальбы на озере часов в пять утра. Дробь частым градом осыпалась на палатку. «Ну, ни-ни х-хера себе» - тихо констатировал Димон. Он немного заикался, как и его отец. «Ч-чо делать то будем? А?» Высовывать жало из палатки было ссыковато. «Они ч-чо там в-войну уст-троили»- продолжал рассуждать Дима. Переглянусь. Остались в палатке. Когда полностью рассвело, канонада стихла. За ночь натащило облаков, и день был неярким. Мужики возвратились с трофеями. Быстро ощипали уток. Поставили котелок на костер. Выпили. Забалагурили. Побасенкой дня стала притча про зайца, который вышел на крыльцо, почесать своё яйцо, далее он куда-то сунул руку и, не обнаружив искомого, ёбнулся с крыльца. Такая история. Нам она пришлась по душе.
В этот момент Станислав выдал номер, который запомнился всем надолго. Этот номер-фокус  стал, можно сказать, лейблом этой охоты, впрочем, как и заяц с потерявшимся яйцом.  Изюминкой. Крякнув после очередного стопарика, Станислав Александрович задумчиво посмотрел в луга, в сторону летних выгонов и воззвал:               «Ф-фрооол!!». Все переглянулись. Поначалу,  не зная, что и думать. Шутка такая или что? Но это была не шутка. В просторах луга, неизвестно откуда материализовался мужик. Будто из-под земли вырос. Уверенными шагами он направился к нашей стоянке. Это был дивный мужик. Русский мужик. Классический, можно сказать.  Грязные порты, простая рубаха, босые ноги в земле (и это, когда все в сапогах и куртках), всклокоченная кучеряво-тёмная шевелюра, борода в репьях. Появись он тут сто, двести лет назад диссонанса бы не возникло. Мужик был вневременной. Плоть от плоти земли сей. В руках у него была какая-то ёмкость. В ёмкости свежее молоко. Молоко предназначалось нам, детям. Ёмкость (бидон, кувшин, банку не помню точно) он, молча, передал вызвавшему его Бучневу. В освободившуюся руку степенно принял стакан и, не мешкая «воспринял оный» не пощурившись. За сим,  тихо дематериализовался, не дожидаясь закуски и пустых слов. Исчез. Это было нечто. Все смотрели на круглощёкого, хитроглазого Стаса. Его таланты, где и когда угодно находить живую связь с народом и быть желанным гостем в любом деревенском доме, были вне всякой конкуренции. Невысокого, пузасьтенького Стаса и его потрёпанный газон знала половина Рязанской области. Народ к нему льнул. Ждал его как праздника после поста. Харизма, что тут добавишь? Но тут, он буквально, превзошёл самого себя. «Это кто был?»- спросили подельники, чуть придя в себя.  «Ф-фрол» - резонно ответствовал Станислав, пожёвывая сальце. С его колокольни  ничего сверхъестественного не произошло. « Ясно, что Фрол. Кто он?» « Че-челловек.»  Дальнейшие разъяснения ждать было бесполезно, ибо Станислава больше волновали непозволительно длинные промежутки между…
                ***
Пока мужики дрыхли перед вечерней пальбой, мы – пацаны накачали резиновую лодку и затащили её сквозь камыши в озеро. Вода в нём была кристально прозрачной.  Среди изумрудных элодей неподвижно стояли крупные тёмные ротанчики, почти незаметно шевеля плавничками. Их было множество. Таких крупных экземпляров мне не доводилось видеть ни до, ни после этого.  Всплесков вёсел они не пугались, но стоило нам тихо подвести весло поближе к рыбке, та в секунду исчезала, блеснув беловатым брюшком. Мы пытались ловить их, поднося крючок с наживкой к самому носу рыбок, но тщетно. Ротанчики презрительно игнорировали наши приманки. Они были сыты и не велись на наши ухищрения совершенно. Это был тупиковый облом. Вскоре возобновилась канонада, и мы от воды ретировались.
Мы бы так и не отведали изумительных ротанчиков,  если бы не Фрол. Уяснив ситуацию, Станислав повторил номер на бис. Фрол материализовался практически моментально. Теперь он доверял охотникам. Дело шло ладно. Натуральный обмен работал чётко.  На этот раз, в руках у него было чёрное резиновое ведро, доверху наполненное заветными рыбками. Действо повторилось и Фрол исчез. Мы сварили уху и тщательно обсосали белейшее и нежнейшее мяско с рыбьих костей. Сказка, да и только.
Когда стемнело,  отец дал мне ружьецо и разрешил сбить круглую желтопузую луну,  бесцеремонно царившую на небе. Луну я не сбил. Видимо, она была далековато. Но удовольствие…  Ах, что это было за ружьецо. Немецкий «Зауэр» 16го калибра. Вертикалка. Прикладистый. Ладный. Лёгкий. С прекрасным точным боем. Более совершенного ружья я не знаю. Позже отец подарил его кому-то из друзей. Мне жаль и по сей день. Правда, у него осталось два хороших, надёжных тульских куркача. Но, ребята, вы ж понимаете, есть вещи, которые просто глупо сравнивать. Перед стариком Зауэром могла устоять только холодно-равнодушная луна.
А антрепризы с Фролом продолжались. ОН мог добыть всё, чем богата земля русская.  Сало, бензин, грибы и т.п. Только водки добыть, видимо, не мог. Не было её в подземных кладовых. Не осталось. Поэтому и работал натуральный обмен.
Через пару дней случился небольшой кризис. Первоначальный разгон и помощь Фрола сделали своё дело.  Прошаренный Димон сообщил, сунув нос в нашу палатку: «Всё, в-водяра у них за-закончилась, боярышник пьют».  Правдивость его слов подтверждалась звяканьем опустошённых пузырьков, которые бросали в картонную коробку.  Стас шалил. Он оборачивал взор в поля, как бы собираясь кликнуть мужика. Но сотоварищи в испуге возвращали его к костру, усаживали и угощали его, им же припасённой настойкой. Стас опустошал флакончик. Довольно крякал. И с улыбкой глядя в потрескивающий костёр, тихо и напевно произносил: «Фрооол!!» Мужики вскакивали и начинали зорко всматриваться в густую мглу…
                ***
Азарт охоты потихоньку угасал. Дичи было настреляно больше, чем достаточно. Ощипанные и набитые солью и крапивой тушки лежали в траве. Кого тут только не было: матёрые, кряквы, чирки, шилохвости. Ну, куда уж более. Фрол не появлялся. Да и зачем? Запасы иссякли. Напоследок мужички-охотнички решили пройтись по зайцу. Его тьма была в тех полях. Вообще, дичи было немерянно тогда. Пошли в поля вечером. Мы остались поддерживать костёр. Охотники вернулись уже по темноте. Удивились, что Стаса нет, так как он повернул обратно ранее прочих. Покричали. Посигналили машиной. Никого.  Бросились обратно в темноту. Через какое-то время вернулись уже в полном составе.  «Что случилось? Дядя Стас какой-то не такой? Фрол???» « Да, какой там..» -  Мол, отстаньте вы хоть.
А случилось, оказывается, вот что. (Отец мне рассказал об этом позже,  тихо, почти на ушко.) Блуждая по окрестным лугам, Станислав Александрович обнаружил заброшенный коровник. Скота там уже не было. То ли перегнали на зимние стойбища, то ли вообще коровником не пользовались ввиду обветшания. Не важно. Важно проверить. Вдруг внутри заяц. Может, забежал погреться в остатках сена. Всяко бывает.
Зайца в коровнике не обнаружилось. Зато обнаружился огромный кабан-секач, деловито орудовавший мордой-грейдером в углу помещения. Вошедший кабану не приглянулся. «Что за нах.?» - спросил кабанчик и медленно двинулся в сторону незваного гостя, утробно похрюкивая. Глаза зверя посверкивали искренним дружелюбием. Клыки явственно свидетельствовали о том, что он готов к серьёзному общению. Стас вскинул ружьё и выстрелил в кабана. (Как бы сказали в органах в направлении… *** знает куда в общем.) Но дело было даже не в этом. Вернее, не только в этом. В стволах… заячья дробь. Трёшка? Пятёрка? Секач законно возмутился. Обиделся, можно сказать. А обиженный кабан – машина смерти.
Всё это я услышал от отца. Думаю, многое было додумано в процессе расследования на месте. Стас даже не заикался. Он, вообще, был не говорящий. Его нашли в пустом коровнике, сидящим на самой верхушке сваи, подпирающей кровлю. Бесполезное ружьё валялось неподалёку. Грунт под сваей был изрыт и истоптан кабаньими копытами.  Вопрос о том, как упитанный охотник,  давно потерявший форму бывшего спецназовца,  вскарабкался по совершенно гладкому столбу,  так и остался открытым.  Содержимое штанов, тактично, не досматривалось.  Сколько он просидел, обхватив мертвой хваткой, достаточно объёмную гладкую деревяшку, тоже точно не известно. Зато, доподлинно известно, что слазить сверху он точно не собирался. Уговоры не помогли. В общем, как-то пассатижами отогнули пальцы и сняли пострадавшего. Эх, если бы существовал в природе АнтиФрол,  он бы,  в лёгкую сейчас мог выменять ружьё на водку. В лёгкую…
                ***
Сколько бы лет не прошло с тех пор, не важно. Подобные события остаются с тобой навсегда. Пожизненно. Как отец, мать, брат, ты сам и запах охоты. Я уже говорил, что он особенно чувствуется ранней весной, но иногда и в другое время года. Повеет вдруг… и так застучит сердце, заноет предвкушением чего-то особенного, для чего и слов то не подберёшь. Да и что они слова…  «Фроооол!!! Где ты? Фрол!». За окном, в темноте,  мелькнула тень. Это, наверное, птица?  Может, даже сова. Я видел одну недавно… А может, заяц с крыльца ё****я? Всяко бывает.