Недосягаемая тайна

       Когда краснодарские улицы подковало январским морозцем, супруги Стасик и Лада Купцовы стояли у кровати умирающей бабки Серафимы и с колотящимися сердцами натурально чувствовали себя Кисой Воробьяниновым из кинофильма «Двенадцать стульев». Раскаиваясь на смертном одре, бабка Лады едва слышно торопливо выговаривала со свистом в хрипящей груди:
- До революции мы счастливо жили в Петербурге, имея своё поместье и всё, что нужно для нормального существования. Революция перемешала все карты… Наша семья первой была раскулачена за достаток… Мать со своим братом успели свернуть фамильные драгоценности в тряпицу, затолкали их в кирзовый сапог и закопали в лесу… Но власть была не дура, и им с драгоценностями и со мной семнадцатилетней пришлось бежать в Самару, откуда с драгоценностями мы бежали в Сибирь. Там мы пережили войну… В Сибири нас неожиданно узнали приезжие из властей Петербурга, и мы бежали на неметчину в отвоёванный город Кёнигсберг, где поселились в провинции на берегу Балтики на самой границе Литвы… на косе...
      Теряя силы, старуха замолчала в тяжёлом дыхании, набралась сил и заговорила торопливо, боясь унести с собой на тот свет недосказанное:
- Но драгоценности не давали покоя. Нас принялись отслеживать, как врагов, присвоивших достояние республики. У дяди не выдержало сердце, и он скончался. Вскоре умерла от сердечного приступа и мать… Проклятые драгоценности из страха я закопала в саду старого немецкого дома и сбежала сюда – на далёкий юг Кубани…
- А драгоценности-то, получается, там и остались?! – под стать хрипящей бабки с хрипом пискнула неудержавшаяся Лада.
       Старуха повела на неё мутным взглядом и, прикрыв глаза, подтвердила затухающим голосом:
- Кирзовый сапог с драгоценностями ищите в саду… двухэтажный дом… под черепичной крышей, в самом начале посёлка… Конюшенный двор развлечений…
       У угасающей старухи отходило сознание. Видя это, супруги выпрямились, как по команде и вытаращились друг на друга! Затем, не контролируя себя от нахлынувшей алчности, Стасик едва не затряс умирающую с главным вопросом:
- А на какой улице-то этот дом искать?!
- Номер какой?! – выпалила в бабку Лада, умоляюще сжимая на груди замком руки.
- Коса… в самом начале посёлка… - прошелестела дыханием старуха и, силясь вспомнить, приоткрыла глаза в бессвязном бормотании: - Конюшенный двор… три старых сосны… кот ловит месяц … яблоня…
- Конюшенный двор!.. Три старых сосны!.. Кот ловит месяц!.. Яблоня!.. – глядя ей в рот и вслушиваясь во все уши, как школьники-зубрилы, хором повторяли склонившиеся над ней Стасик и Лада.
       Тут рот умирающей закрылся, как и плотно сомкнувшиеся веки, и Стасик нервно спросил уже у новопреставленной:
- А какая яблоня-то?! В саду яблонь много бывает!
- И что за кот, который ловит месяц? – посмотрела на него Лада и предположила: - Или это уже бред?
       Бред это был, или не бред, так и осталось тайной. Почившая бабка Серафима больше не проронила на этом свете ни слова. Фамильные драгоценности смутно прорисовывались в неизвестном краю под неизвестной яблоней, смутно маяча недосягаемой тайной!

продолжение след.---------------------