В горах

Никто, ни один синоптик не предупредил нас о затяжных дождях, даже тогда, когда кажущиеся безобидными кучерявые облака уцепились за вершины гор и неподвижно повисли конскими гривами. Поэтому и первые капли мы восприняли с радостью, и вторые, и хлесткий сильный ливень, поначалу тоже, пока по кроссовкам не понеслись потоки хвои, грязи и мелких камней. Спасая кроссовки и обутые в них туши, мы с некоторым недовольством констатировали горный парадокс: опрокинув на землю небольшое озеро, облака нисколько не усохли и продолжили медленно испускать аш-два-о.  От влажности и перепада температур по склонам заструился туман, и к полудню окупал глухой завесой и хребты, и тропы, и плато, и водопады, да  так, что ступить было жутко, нога скользила, а глазу мерещились расщелины и обрывы.

Хорошо, что мы еще с вечера расположили лагерем под густыми кронами горных гигантов и растянули между сучкастыми деревьями внушительных размеров тент. «Не зря, не зря тащили брезент», - говорили все утро девочки, многозначительно указывая пальцем вверх. Под тент мы загнали складной алюминиевый стол, расставили вокруг него рыбацкие табуретки и подтянули самопальный очаг, чтобы тепло не рассеивалось, а создавало умиротворенное настроение, необходимое для длительного созерцания атмосферных явлений.

Так мы сидели и медитировали на плотной вуали тумана, и потягивали ром. Прихватить с собой ром распорядился наш мудрый предводитель, когда число участников похода достигло пятнадцати. И неважно, что семеро из нас променяли подъем на плоский приморский отель, мы все равно чувствовали в глотке привкус романтики. А девочкам сварили грог, и они, пристроившись к очагу, тоже были всем довольны.

Так мы рефлексировали, почесывая заросшие подбородки, как, вдруг, из тумана, прямо на нас вынырнул безрюкзачный незнакомец, который уже выплывал возле нашего пристанища минут сорок назад, но решительно нас не заметил. Теперь он направлялся к тенту на всех парах, если, конечно, такое сравнение уместно в тумане.  Вид у него был дохловатый: к долговязому телу пристал колотун, и от каждого потряхивания с усов и с поверхности насквозь промокшей куртки слетали алмазные брызги. По мере приближения незнакомца, определился и его пенсионный возраст. Но, не смотря на жалкость и замороженность вида, угадывалась в шедшем на нас военная выправка.

Он поравнялся с нашим тентом, и мы придвинули для него табурет, нашли чистое полотенце и кружку, и залили ром горячим чаем.

- Спасибо, братцы! Я лет тридцать по горам не ходил. Понадеялся на былое чутье, а оно… подвело. Спасибо, - и внимательно посмотрел на миловидную блондинку, прибившуюся в нашу компанию четыре года назад из такой глуши, о которой не слыхивал и опытный географ, - чой-то вы, как английские пираты, ром глушите? В походе положена водка, в крайнем случае, спирт.

- Есть спирт, чистый медицинский, из пробирки.

- О, как! Откуда достали чистый?

- Из Склифа…

- Погодите, погодите, бородачи, так вы медики?

- Точно. Пятый курс Пироговки – это как прыжок со скалы...

- Молодцы, уважаю! Лучшая профессия! Одна из лучших… А я сорок лет в небе провел. Двадцать первых испытателем. Разбился. Не дотянул до полосы, садился, лишь бы машину спасти, ну, и тряхануло. Был комиссован. Если бы не ваш брат, остался бы в инвалидном кресле, а так, еще двадцать лет на гражданке. На кого учитесь?

- На хирургов.

Пришелец одобрительно покачал головой:

- Хорошее мужское дело, - и спохватившись, спросил, - и девушки хирургами будут?

Каринэ и Маринэ, наши армянские дивы, наперебой рассказали ему о своих грандиозных планах. А он все поглядывал на русоголовую молчунью.

- Ну, за вас, ребятки, - поднял он свою кружку, - за ваши надежные сильные  руки, неравнодушные сердца и, - и снова взглянул на нее, уже с улыбкой и с восхищением, - за ваши светлые головы.

Мы чокнулись.

- Я буду не хирургом, - произнесла она, и в голосе отчего-то зазвенел вызов, - я буду клиническим фармакологом.

Он выпил до дна обжигающий чай, поставил кружку, и спросил совершенно искренне:

- Фармацевтом? Аптекарем?

- Фармакологом, по-другому, химиотерапевтом. Ну, если это название говорит вам о чем-нибудь.

Их взгляды снова встретились. И она с удивлением заметила, что смотрит он не на нее, как раньше, а куда-то сквозь, на далекие, едва угадываемые вершины за ее спиной.

Он, молча, встал, машинально погрел над огнем руки и присмотрелся к белесому пространству за пределами тента.

- Туман редеет. Пора. Пора спускаться, пока ночь не настигла, - и, обращаясь к самому бородатому, поинтересовался, далеко ли до туристической тропы.

- Километра полтора, - ответил наш предводитель, - если не плутать, а все время держаться левой стороны.

- Доберусь! Теперь я высох, прозрел, обрел нюх, и, как собака, возьму правильный след.

И, не смотря на живость речи, как-то тяжело вздохнул.

- А знаете что, плесните мне напоследок глоток чистого рому.

Мы разлили по кружкам ром.

- Давайте выпьем! Давайте выпьем, братцы, за тех, кто борется с раком. Чтобы не отказало им мужество, не покинула надежда, не отвернулись друзья. И всегда, даже в самый страшный момент был у них повод для радости… Чтобы господь указал им дорогу к победе, и чтобы жили они долго и счастливо.