Спенсер Amoretti Сонет 46 Просьба к небесам

Оригинальный... м-м-м... ‘перевод’, вполне соответствующий оригинальным — что в данном случае значит НЕ столько «верным», столько «странным» или «чудны́м» — представлениям ‘переводчицы’ о переводе.

Из примечаний к переводу знакомый с поэзией читатель с изумлением узнаёт, что перевод с сохранением ритмики оригинала — это, оказывается, «модное» правило.

Как говорил Александр Сергеевич (и это ВСЕ читали!),
«...красавица, проснись: открой сомкнуты негой взоры»
— да это «модное» правило действует, хоть и не в жёсткой форме, со времён латинского перевода гомеровой «Илиады*, “Ilias Latina”: уже ЭТОТ перевод, ~1 в. от Р. Х., приписываемый Публию Бебию Италику, сделан размером оригинала, так что ‘модному’ правилу — не менее ~20 веков!
Это случайно, полагаете? Нет, конечно.

Ἰλιάς:
μῆνιν ἄειδε θεὰ Πηληϊάδεω Ἀχιλῆος
οὐλομένην, ἣ μυρί᾽ Ἀχαιοῖς ἄλγε᾽ ἔθηκε...

“Ilias Latina”:
Iram pande mihi Pelidae, Diva, superbi
Tristia quae miseris injecit funera Grais...

И — да, это не всегда возможно, но когда всё же возможно — надо к этому стремиться.
А если не хватает поэтического дара (чуть ниже — пара прелестных примеров этой нехватки), то не стóит врать, что-де модное правило сковывает, выхолащивает и т. п... а потом придумывать собственные правила, смешные и глупые, для оправдания собственной бездарности.

Самому Пушкину такое удавалось, и много раз, в том числе при переводе с английского. Вот лишь два примера (отрывки, конечно):

(1)

R. Southey,
из: “Madoc’s Return to Wales”

...
Fair smiled the evening, and the favouring gale
Sung merrily, and swift the steady bark
Hushed roaring through the waves.
The sun goes down.

Перевод Пушкина

...
Прекрасен вечер, и попутный ветр
Звучит меж вервий, и корабль надёжный
Бежит, шумя, меж волн.
Садится солнце.

(2)

J. Wilson,
из: “The City of the Plague”, акт I, сцена IV

...
I rise to give, most noble President,
The memory of a man well known to all,
Who by keen jest, and merry anecdote,
Sharp repartee, and humorous remark...

Перевод Пушкина

...
Почтенный председатель! я напомню
О человеке, очень нам знакомом,
О том, чьи шутки, повести смешные,
Ответы острые и замечанья...

Удалось это и Лукьянову, и искреннее спасибо ‘переводчице’ за то, что привела его перевод.

Что же касается «центрального образа и нюансов чувств», — как гласит пословица, «чья бы корова мычала». Поясню.

Первое, что очень бросается в глаза и режет глаз, — слово «оговóренный»; размер требует постановки именно такого ударения.
Между тем правильно «оговорённый», а «оговóренный» — скорее из лексикона малограмотных сотрудников тюремной системы, тех же, у которых «при\\/говор» и «осýжденный».
Кроме того, слово вызывает ассоциацию скорее с юристом, чем с влюблённым... а слово «свиданья» вместе с «оговóренным» — это просто шедевр: «оговóренный час свиданья». Лирично «до изумления».

Так что с «нюансами чувств» у нашей ‘переводилки’ с самого начала плоховато, как и с русским языком (впрочем, не впервые).

Прекрасно и «с неба хлынул ливневый поток»... правда, у Спенсера “from heaven most hideous storms are sent” ~ «небеса посылают ужаснейшие бури», что не СОВСЕМ и не обязательно «ливневый поток», да и «небеса» не обязательно понимать так буквально. Несколько другие образы у автора.

«Остаться с милой ливень не поможет»: опять этот дурацкий «ливень»... хотя кто запретит?

«Вполне достаточно терпеть мужчине»: тут другой оттенок смысла — не «вполне достаточно», а «хватает и этого».

«Те грозы, что мне милая шлет ныне»: декламация —
те-ГРО-зы-ЧТО-мне-МИлаЯ-шлет-НЫне
На «шлёт» не приходится ударение (и надо читать его как «шлЕт»), а в «милая» их аж два, т. е. это просто плохой, неумелый стих. Т. е. ‘переводчица’ наша не только родным языком владеет не блестяще, но и правила русского стихосложения плохо понимает.

РЕЗЮМЕ. Довольно неуклюжая поделка. Отнюдь не Спенсер, конечно; но понять, что источником послужил Спенсер (бедняга, за что его так?), всё же можно.

Деким

Деким Лабериев   19.02.2023 00:50   •   Заявить о нарушении