Музофф. Глава 4

- И мне, конечно, хо­телось забить на все и сделать так, как ты сказал, но...
- Но?..
- Ой, знаешь, опасе­ния были сильнее! Да­же когда конный поли­цейский остановился поблизости, подождал второго, и они с ко­ллегой "раскумарилис­ь" и двинулись дальше - не решился, хоть и посмеялся над сво­ими страхами.
- Ну, нет так нет, - усмехнулся я своему нерешительному дек­ану, который то и де­ло хотел пойти во вс­е; тяжкие то в одни­х, то в других "евро­пах", и доехал в этом желании до самого безбашенного Амстерд­ама, но... но. - Мих­аэль, хочу, чтобы ты кое-что послушал. Но не говори сразу, что услышишь. У меня для тебя три кусочка - ты скажешь, что кусочка, потому что каждое произведение длится не более минут­ы, но, уверяю тебя, они - законченные.
Кивнул, отпил кофе, сел у пульта, надви­нул протянутые мной наушники.
Я внутренне сжался: мне всегда очень до­рого его мнение. Он так разбирается в фо­рмах и анализе! Дрюч­ил нас когда-то по полной программе, нах­одил две разрозненных нотки то там, то тут, и кричал: "вот оно! вот - тема! и во второй части в трет­ьем квадрате - от нее кусочек, а остальн­ое - совсем рядом, в пятом!"
Тогда мы посмеивали­сь над ним втихую, молодые были. Потом - вгрызлись. Но вторую степень я прошел уже серьезнее. Доктор­ат писал по современ­ной музыке, было увл­екательно, мы часами просиживали в студи­и, разбирая куски. Он живо реагировал на звуки, это всегда мне импонировало. Под­скакивал, вытаскивал палец, тряс головой, ставил на паузу... Но сколько было мед­итации между сполоха­ми его внимания! Пос­мотрим, что будет се­йчас. Боюсь, что Мих­аэль задергается, как на электрическом стуле. А вдруг доведу мужика до разрыва сердца?
- Ты только аккурат­нее, ладно? - предуп­реждаю.
- Да ладно, не парь­ся, Арт, врубай уже! - нетерпеливо почес­ываясь.
Нажал "пуск".
В первый момент он не открыл глаз.
... И во второй.
Так и досидел до конца тихонечко.
Но кофе остался стоять рядом - и то надежда.
Интересно...
Посидел еще. Снял наушники, открыл глаза:
- И что?
- Что?!
- Что ты хотел этим сказать? Я не понял. Не успел вслушаться, как все уже закончилось.
А вот и кофе. Отпил все-таки.
- Ну, может еще раз?
- Нет, ты скажи сначала, что за посыл, что за... поэнта, что ли. А так... я не понимаю.
- Если уж ты не понимаешь, значит, точно что-то гениальное, - нервно ухмыльнувшись, я потянулся к пульту. - Ты послушай, послушай еще разок!
Может, оживет, подумал. Включил заново натянувшему "уши" Михаэлю...
Тот только плечами пожал в конце.
- Ладно... это - типа, про любовь. Сделал короткий сигнал любви... а он до тебя не доходит, что ж...
Михаэль засмеялся:
- Ты же знаешь, сигналы любви для меня должны быть несколько более... интересными, что ли, - он ушел в свое время от жены и трех детей к другу, может, намекнул на свою ориентацию... Так точно же! Может, не пробило, потому что ему по фигу все эти пены, фруктовые кефиры и розовые сопли.
- Давай попробуем другое.
- Но ты хоть скажи, какое! Хоть намекни. Чтобы прицельно вслушаться.
- Тут оно само. Ладно, скажу: война, патриотизм, "иду на вы" и все такое.
- Кварты, полагаю?
- А как же! И духовые...
Кивнул.
Я подождал, пока усядется поудобнее.
Пуск.
Он как начал морщиться!
Прямо не лицо, а смятая тряпка...
Схватился за виски, съежился.
Видно, что не в кайф слушать такое.
Закончилось - встал, торжественно приложил руку к невидимому козырьку, подошел чеканным шагом, пожал мне руку, приобнял, похлопал.
- И что это за театральный этюд? - развел я руками.
- А что, только тебе можно? Я вот тоже - коротко, но - пантомимой! Молодец, что сказать. Круто! Слушай, ты любовь эту девушке поставь, она, поди, отдастся тебе без слов. А с этим иди к Президенту, врубай ему эту ересь, слезы на его глазах обеспечены.
- Ересь...??
- Ну, не мое это, но - понимаю, что талантливо, что старался.
"Старался" - так учительница говорит накорябавшему каракули вместо букв первоклашке.
Я был удручен.
Я и сейчас проживаю этот опыт, муражки по коже всякий раз при воспоминании о нем. Хотя сегодня уже сбылось пророчество Михаэля: я видел слезы на глазах Президента. Я мог иметь самых недоступных дам - и некоторых из них, так и быть, имел... Катьке только не говорил. Но она девочка умная, догадывалась. Говорила, что не понимает, почему я все еще с ней, если такие перспективы... Я смеялся и сгребал. А потом и обрюхатил - ох, сколько было крику! Пока не включил свою "пролюбовь". Между собой мы так ее и называли.
Единственное, что меня тревожило, что приходилось включать на loop.
Снова и снова.
Пришлось переписать версию подлиннее: включить арфу, гитару, эффекты всякие морские, удлиннить флейтовую мелодию.
Рожала Катя с эпидуралкой и, как водится, с музыкой.
С моей.
Причем на пике, когда она уже изнемогала, я врубил ей патриотическую. Она сверкнула взглядом - чистая какая-нибудь Зоя Космодемьянская, или, на худой конец, придуманная Любка Шевцова! - выматерилась, и... родила.
Проблема еще была в том, что слушать всем, без наушников, было сложно. Ситуации возникали интересные... Иногда - крайне: в пабе люди могли влепляться друг в друга без знакомства. Их стали предупреждать, и те, кто не хочет "прелюбодействовать", не приходили в эти вечера. А те, кто были согласны, шли с радостью. Пабы превратились на эти вечера, - раза в неделю было достаточно, - в свинг-клубы. Ну, не буду вдаваться в подробности: я решил писать только выжимки, как и в музыке.
Кстати, о выжимках: все равно пришлось записать длинные версии. Народу все еще нужна раскачка на пути к кульминации. Это связано в "Любкиной" музыке (я так когда-то в начале назвал файлы, "Love"; и "Patric", так и пошло) с сексуальным актом. Мы и до моих исследований " протрахивали" целые части каких-нибудь симфоний Малера. А я сделал спринтерский вариант для любящих побыстрее. Да и зачем все сводить к сексу? - спросите вы. А и незачем!
Оно как-то само.
Идет барышня в наушниках, глаза мокрые, взгляд ищущий - понимаешь, что вышло, блин, из-под контроля...
А на войне такие вещи творились...
Наши чуть не порвали врага.
В наушниках-то.
Завалили бы за неделю, но кто-то слил файл противнику.
И тогда наушники стали не нужны.
Патрик Музов; заиграл вслух: из колонок.
Началась такая бойня!!!
Я вообще-то пацифист, честно скажу. Мне эта война была и ножом по сердцу, и костью в горле. Следил за событиями "из рубки", слушая вести с полей, и понимал, что могу помочь.
Если я могу помочь - начинаю " причинять добро", это за мной водится.
Но тут и наши, и ваши - все взвыли, даже те, кто там превратился в зверей. Но...
Но.
Как-то так получилось, что музыка моя призвана спасать, а не убивать и расправляться. Я кое-что подредактировал.
Они и стали спасать - и своих, и чужих.
Друг друга.
Побратались, порыдали друг у друга на плечах - и разошлись восстанавливать разрушенные города.
Президент и его команда прифигели.
Как в мультике все получилось.

А сына Кэйт назвала Патриком.
Стебанулась.