Москва - Гребешки -Явление-37

Явление тридцать седьмое


Геннадий Витальевич голову уже сломал сам себе.

Он размышлял, думал… сопоставлял… сравнивал… анализировал…

Он решительно искал выход из этого создавшегося идиотского положения.

Он старался найти ответы на свои вопросы. Он стремился узнать, что же творится сейчас на борту лайнера на самом деле. Но ничего не получалось. Нет! и всё!

То ли ума не хватало. То ли фантазии. То ли ещё чего…

То ли спал он… и снилось это всё. То ли сущая белиберда мерещилась ему…

Или… или всё это было так сильно и глубоко зашифровано, твёрдо закодировано, так мощно законспирировано, что ему не по силам было понять и рассекретить коды и шифры, разгадать эту замысловатую шараду, что необходимо привлекать другие ресурсы.

Голова уже опухла. Раскалилась. Закипела. Пар валом валил изо всех щелей…

В глазах мрак. В ушах шум. Сердце бьётся так сильно, что даже выскочить из груди готово.
Да-да! Сквозь рёбра наружу оно прорывается!!
Оно расширилось до невообразимых размеров, ощетинилось, в огромного брыкастого бычка оно превратилось.
Орал он там, бычок этот, безбожно да копытами бил рьяно...
Тесно ему там внутри стало и муторно. Так муторно, что на свободу захотелось, на простор... на воздух... подышать... побегать...

Организм Геннадия Витальевича вдруг ни с того ни с сего весь восстал, на дыбы встал, сплотился, маршировать стал да песни патриотические распевать, революционные лозунги на-гора стал выдавать.
Свободы ему захотелось и справедливости.

В общем, неразбериха полная… с этим организмом в целом и отдельными органами в частности.

Особенно с мозгом это неприятное случилось. Скукожился он до размера грецкого ореха и перестал мыслить. Информация в него входила и застревала там...
На вопросы, поставленные хозяином мозга, не реагировал. Забастовку он объявил.

Большого труда стоило Геннадию Витальевичу заставить функционировать это серое как мышь вещество. Кое-как уговорил.

Путём обещаний и других добрых, нежных и ласковых слов.

Обещания - великая сила.
Они любого заставят работать и служить хоть кому, даже любимому отечеству.
А уж служить конкретному человеку, тем более хозяину, - проще простого.

Мозг внял просьбам настойчивого хозяина и заработал. Но... всё же... вполсилы...
Но и этого хватило для дальнейших размышлений.

Итак...

Вопросы есть. И их много. Появлялись новые. Они наслаивались одни на другие. Они множились, они родились, он росли как грибы при густом тумане.

Но вот ответы на вопросы эти не вырабатывались. Не было их вовсе. Сколь он ни пытался. Сколь он ни старался. Сколь он ни пыжился.
 
«Почему молчат пилоты? Отчего они ничего не объявляют… Почему?..»

Заглянул в иллюминатор – там сплошные облака… «Где летим? Куда??»

Покрутил головой вокруг: «А где стюардессы?.. Чем они сейчас заняты?..»

В его воспалённом мозгу инстинктивно стали формироваться ответы на им же поставленные вопросы. Они сперва мельтешили туда-сюда, беспорядочно бродили по закоулкам черепной коробки, зацеплялись то за извилины, то за загогулины, затем стали выравниваться по рядам: по высоте своего роста и по величине своей важности.

Да! Именно так они вели себя там… в недрах серого вещества. Они выстраивались по своей значимости, выпячивая свою грудь из стройного ряда, чтобы их заметили.
 
Геннадий Витальевич сидел молча, вжавшись в кресло до боли во всех местах своего истрёпанного такими неизвестностями и непонятностями организма; вновь и вновь анализировал, сопоставлял, сравнивал, просчитывал хода.

К его радости ответы получались весьма утешительными и даже верными в своей интерпретации. Его ответы на его же вопросы выглядели меткими и неотвратимыми.

Он повеселел отчасти и уже был уверенным в правильности своих измышлений. Эти ответы развеивали некоторые странные неясности и неясные странности.

Вот они.

«Ну не похожи они, родители Шурика и малышки, на террористов; они же такие милые и дивные, такие добрые и культурные – про аншлаг знают, лезгинку танцуют. Нет, не могут они быть гадкими сумасшедшими угонщиками, да ещё с ребёнком… они… они же не изверги какие-нибудь, не дьяволы, не потомки сатаны».

«Да и не так-то просто попасть в запертую пилотскую кабину – этим «угонщикам» липовым, этим вежливым и культурным людям это явно не под силу».

«А то, что смотрит сейчас соседский мальчишка по имени Серёжа на своём тонком дорогом «айпаде» – просто-напросто совпадение, обычное дурацкое совпадение – и не более того. Такого всегда бывает полно в любой ситуации. Верить этому нельзя».

«Пилоты молчат? Почему они молчат? Вопрос, конечно, интересный… Ха! И ответ тоже интересный. И однозначный. Вот он! Так о чём им говорить-то пассажирам, если ничего не случилось! Им абсолютно нечего рассказывать о том, чего нет. Да! Это так».

«И то, что лайнер якобы изменил свой курс… – может, это домыслы этой больной сопливой девчушки; у неё же температура высокая – ещё не то привидится. А может… может, спятила она… с дурдома сбежала… Ищут, может, её… Или другое что…»

«А если всё-таки и вправду аэробус отвернул от своего курса – то не стоит тут же орать и бесноваться, вопить и чертыхаться, придумывать разные небылицы, проблемы и приключения на свою задницу искать… голову себе и людям окружающим туманить. Не стоит беспокоиться и паниковать. Да-да!! Так бывает иногда… так случается… так происходит… Гроза вдруг образовалась впереди… – зачем им в грозу-то лететь… чтобы погибнуть?? чтобы в ящик деревянный сыграть?? чтобы родственники потом плакали у могилок и цветочки на бугорок укладывали… Не надо этого делать. Не нужно оно. Ни в коем случае. Или стая птиц в ближайшем пространстве неожиданно появилась… Птички там летят по своей надобности… Одни на Юг… Вторые на Север… В другую сторону им нужную. Кому куда надо. Торопятся они… по своим житейским делам, по неотложным, по птичьим. Зачем им, птичкам, жизнь ломать?? Пусть долетят… птенчиков пусть там родят… Пусть они размножаются… Людей пусть они радуют… Тем, что они есть на этом белом свете… Или… или… или самолёт встречный… либо попутный… или наперерез кинулся… Может… за штурвалом там самоубийца восседает… Может… он свою жизнь застраховал на миллионы или на миллиарды… и теперь ищет во что бы… или в кого бы… врезаться… чтобы семья в достатке дальше жила… А может… то… Или это… Всякое в жизни бывает… Да… жизнь штука сложная… Не всем удаётся её понять…»

Поразмыслив над всем этим, проанализировав разное возможное развитие событий и взвесив ещё раз всё «за» и «против», Геннадий Витальевич немного успокоился.

Но… вопросы остались… Они засели где-то там… далеко и глубоко… в затылке…

Да, вопросы остались. Они всегда стоят на повестке дня. На то они и вопросы.
Ладно. Вопросы вопросами, но необходимо дождаться либо подтверждения, либо опровержения. Было иль не было. Есть иль нет. Третьего не дано. Что ж… Бум ждать!

Как бы в подтверждение его домыслов, в динамике сначала зашумело, зашуршало, заскрипело, потом послышался уверенный голос командира корабля:

«Уважаемые леди и джентльмены! Сэры и дамы! Господа и товарищи! Почтенные и обожаемые нами пассажиры! Синоптики сообщают: впереди, прямо по нашему курсу, образовался сильнейший грозовой фронт. Для обхода грозы с фланга наш самолёт немного изменил курс. Прошу не волноваться и оставаться на своих местах. Всё будет хорошо! Аминь! С нами Бог!»


Продолжение: http://proza.ru/2023/01/21/575

Предыдущее: http://proza.ru/2023/01/19/440

Начало: http://proza.ru/2022/10/19/366