Как стать расистом

Июнь 2000-го выдался особенно знойным.
— Надоело мне здесь, — сказал Леша, угощая меня холодным лимонадом. — Жара невыносимая, работа с утра до позднего вечера, зарплата небольшая, набираю на жизнь только за счет переработок, хотя местные за точно такую же получают ровно в два раза больше. Машканта1 давит, машину пора давно менять. Посмотри на местных, обезьяны обезьянами, орут, кричат, моя жена спокойно по улице пройти не может, как только видят блондинку, сигналят из каждой машины,  и неважно, что она с детьми. Просто животные какие-то. Милуим2 задолбал, два раза в год — садись за баранку и на территорию. А там, как ты знаешь, палестинцы постреливают. В основном на свадьбах — в воздух, но могут пальнуть и по солдатам. В меня, слава хашмалю3, не стреляли, но никто не застрахован. Ты это не хуже меня знаешь. А посмотри, какая здесь грязь, сколько мусора везде. Душно здесь. Больше не могу.
Алексей 20 лет назад был моим практически единственным другом в Израиле. Он был умным, талантливым, ему удавалось всё, за что брался: от слесарных работ до компьютерного программирования. Впрочем, что значит был, надеюсь, он и сейчас жив-здоров-благополучен. Только теперь его зовут не Лёша, а Алекс и проживает он не в Кирьят-Бялике с соседями, выходцами из Эфиопии, которых он называл дикарями, а в Алабаме.
Нет, расистом Лёша не был, тогда не был. Он восторгался красотой и грацией эфиопских девушек, уважал мудрых чернокожих стариков в костюмах и шляпах, по одному  слову которых  умолкали галдящие дети. Такая дисциплина даже нашим относительно послушным ребятишкам и не снилась.
Мне было понятно, что Лёша просто накручивает себя, чтобы решиться на еще одну эмиграцию. Америке нужны были хоть и начинающие, но программисты, работу в США он нашел,  будучи  еще  в Израиле. Вот только одно не давало ему покоя: больной отец. Несколько лет назад тот перенес онкологическую операцию, химию из-за преклонного возраста решили не делать.
Он в свое время был ведущим инженером на «Харьковском тракторном заводе», который кроме тракторов выпускал танки и прочую военную технику.
Семён Маркович — знаменитый фронтовик, орденоносец, на войне он, механик от Бога, под огнем чинил вышедшие из строя танки. Его истории — уникальные, которым следует посвятить особый рассказ.
Я навестил фронтовика за несколько дней до его смерти.
– Обидно только одно, – говорил он, –  ученые пока еще не придумали способ переносить мысли. В моей голове так много знаний, а вот передать их некому. Я прожил долгую жизнь, выжил там, где другие погибали. Интересно, есть за той чертой что-нибудь или выключат свет и все?   
– Думаю, что-то есть, –  отвечал я, кстати, совершенно искренне. До сих пор так думаю, и не потому что вера в «загробную жизнь» снижает страх смерти, а потому что «так вижу».
Однако вернемся к моему другу, который только через несколько лет приехал из Америки забрать маму, побывать на могиле отца и продать квартиру.
Мы встретились, крепко пожали друг другу руки.
— Отлично выглядишь! — сказал Алекс. От харьковского парня странный комплимент, но я решил подыграть.
— Ты спортом занялся? Здорово похудел.
— Стал бегать по утрам, сидячая работа по 12, а то и по 14 часов. Разжирел очень на американском фастфуде. В Израиле здоровая пища гораздо дешевле. Дом купили, большой, двухэтажный, еще дешевле, чем наша четырехкомнатная квартира.
— Классный! — сказал я, рассматривая фотографии действительно большого дома с участком, огороженным аккуратным, не слишком высоким забором с железной калиткой.
— Классный, но только чисто внешне. Дом чуть ли не из картона, чтобы привесить полку, нужно искать металлоискателем рейку в стене. Если стрельнут, пуля прошьёт насквозь все пять комнат.
— Кто стрельнет? — переспросил я.
— Как кто? Залетные ни…ы.
Сказал запрещенное в США слово и огляделся: «афроамериканцы» — поправил себя на всякий случай. Хотя в Израиле за это слово, ставшее почему-то нарицательным, к судебной ответственности не призывают. Наверно, потому что у нас нет «ни..ров», а есть просто люди с черной кожей, которые, также как и люди с белой кожей, умеют любить и ненавидеть и не имеют хвостов, рогов и копыт.
— Да просто упоротые в хлам долбанные ни… афроамериканцы, – продолжал Алекс. –  Полные отморозки. Они могут даже открыть огонь по полицейским, просто так, без причины. Их, конечно, найдут. Если сами полицейские не в состоянии, пошлют охотника за головами. Он зайдет в их квартал и кончит ублюдков.
— И дорого стоит голова «ублюдка»?
— Десять тысяч, неплохие бабки. Прикинь, я подружился с алабамскими реднеками. В принципе, не слишком отличаются от харьковского жлобья, но парни отличные. Мы бьем по мишеням, ходим на оленей, в сезон естественно. Научил их стрелять из «Калаша», а эти придурки привыкли к своим дробовикам – мощная вещь, но точность минимальная, стреляют даже не целясь.
— А зачем тебе «Калаш»? Насколько я помню, ты оружие не очень любил.
— Без оружия у нас никак. Под кроватью у меня автомат, под подушкой пистолет. Черные могут заявиться в любой момент, наши дома чуть в отдалении друг от друга.
— А кроме чернокожих у вас нет преступников?
— Мексы тоже шалят, но 98 процентов черные. Читаешь новости: убийства, насилие, грабежи, смотришь на фото этих гадов и чувствуешь, что очень хочется записаться в местные фашисты. У них в Алабаме штаб-квартира, портрет Муссолини висит и вроде даже Гитлера.
— Фашисты и нацисты в США не под запретом? — удивился я.
— Нет. Они мирные, приветливые, симпатичные.
— Ты сказал им, что еврей?
— Нет, я просто на экскурсию сходил. Но к Израилю они отлично относятся.
— Это не делает нам чести, — усмехнулся я.
— Белые должны держаться вместе. Иначе черные нас просто вырежут. Впрочем, что я тебе рассказываю, ты же знаешь арабов.
— Арабы разные…
— Зато палестинцы одинаковые, — хохотнул Леша. — Ну, мне пора.
— Спасибо, что навестил.
— Ну как иначе, мы ж друзья…
Я улыбнулся, закрыл за своим другом дверь. Помню, что мне захотелось курить, хоть это и противоречит здоровому, американскому образу жизни. Но я ведь в Израиле, в Америку не собираюсь, могу позволить себе быть не модным и даже забить на утренние пробежки.
1 Машканта – ипотека
2 Милуим – резервистские сборы
3 Хашмаль - электричество
(2020 г.)