Без амбиций! Я жил тогда в Одессе пыльной Глава 1

От автора: умоляю, читайте в хорошем настроении...

Глава 1. Ощупывая почву

Будучи человеком средних потребностей и весьма схожих способностей, продолжать учебу я не планировал. Сельская школа научила всему, чему могла, дав права на автомобиль и трактор. Будущее было предсказуемо и не блистало многообразием, ибо вверялось мандатной комиссии райвоенкомата, где к весеннему призыву было подшито мое личное дело, пока на ее пути не встал мой родной дядька, человек общительный и, как говорили, пробивной. Имея закадычного дружка в республиканском министерстве связи, он выбил для меня направление на учебу, превратив поступление в легкую формальность с элементами фарса. Сочинение заменили написанием автобиографии, а экзамены по точным наукам ограничили собеседованием на общие темы. И вот я, не успев испугаться, а тем паче обрадоваться, знающий о связи, что держится она на столбах, подпираемых пьяными монтерами, зачислен на первый курс Одесского электротехнического института связи с гарантированным местом в общаге и стипендией из казны Молдавской ССР. За такие блага душу мою не потребовали, ограничившись обязательной трехлетней отработкой в родном райцентре. Уезжать отсюда я не планировал и согласился без особых колебаний.

Родители радовались и сокрушались одновременно. Сын выходил в люди, но делал это в одной паре ботинок и выпускном костюме местного пошива. Лишней копейки в семье не водилось, денег, заработанных мной за летний месяц в совхозе, хватило на портфель-дипломат и спортивный шерстяной костюм. Дружков, кого по осени, кого весной, ожидала армия, девчонкой я не обзавелся, посему покидал деревню налегке, без долгих проводов и причитаний.
 
В Одессу приехал в последних числах августа, не имея ни астролябии, ни уверенности в завтрашнем дне. В городе стояла устойчивая жара, под ногами плавился асфальт, в руках прохожих мороженное. С лотков на перекрестках продавали груши и виноград, за сетками в развалах арбузов и дынь, уворачиваясь от назойливых ос, копошились привередливые горожане. Из общей массы спешащих людей меня выделял высокий рост, простодушие и неизменно подстреленные брюки. Я глупо улыбался встречным девушкам, плешивым собачонкам и переменчивым светофорам. В ответ город подмигивал блеском мощеных улочек, умилял старушками на стульчиках у подворотен, забавлял вальяжными кошками на крышах полуподвалов и дразнил запахами домашних обедов из открытых настежь окон, щедро прилагая к морю Черному море возможностей оказаться в нелепых ситуациях, коими я незамедлительно воспользовался. Но обо всем по порядку...

Приемная комиссия, заселение и клятва первокурсника уложились в два дня, и вот, я- новоиспеченный студент. С общежитием, правда, вышла промашка, место получил в самом старом из имеющихся, оказавшись оторванным от однокурсников, зато в квартале от альма-матер, рядом с сосисочной и вторым по величине рынком города. Такой поворот, показался мне дурным знаком, среднестатистическому первокурснику с сельским аттестатом губительно отбиваться от стаи себе подобных, но делать было нечего, других мест в общагах просто не наблюдалось. А таких новичков у нас оказалось всего ничего: я и комендант, вчерашний ротный капитан, без выслуги лет, уволенный в запас не-то за правду, не-то за ее поиски на дне бутылки. Оставалось смириться и принять все как есть.

Здание института располагалось в центре города, рядом со сгоревшей кирхой, символизировавшей окончательную победу атеизма на отдельно взятой территории. Зажатое двумя переулками, оно давало начало тихой улочке с арктическим названием (Челюскинцев, ныне Кузнечная) и не принимало активного участия в формировании исторического облика. В него не направляли объективы ошарашенные туристы, оно не значилось в экскурсионных маршрутах, на него проще было наткнуться, чем отыскать. В городе с многоконфессиональным прошлым и атеистическим настоящим, развалины лютеранской церкви продолжали доминировать. На вопрос: «Как пройти к институту связи?», среднестатистический одессит уточнял: «Это к тому, что за кирхой?»
 
Внутри самого здания все было серьезно и даже фундаментально. Профессора на лекциях внушали уважение, лабораторные приборы со стрелками- ужас, а беляши в буфете непредсказуемость ближайшего вечера. Палитра ощущений давала первокурснику серьезные основания для шатаний и запоев, но вопреки легендам старших товарищей, учиться оказалось вполне по силам. Обманчивая эйфория первого семестра улетучится на ближайшей сессии, а пока мы живем весело, но с постоянным чувством голода.
 
Осень выдалась теплой, и, отсидев на парах, мы с соседом по комнате третьекурсником Андреем мотали на пляж, где до сумерек купались, согреваясь волейболом и копеечными пирожками с повидлом. Житуха такая продолжалась до октября, пока наш курс не услали в колхоз.
В очередной раз проигрывая битву за урожай, гостеприимные селяне обеспечили нас ветхим жильем и бескрайними полями поспевших баклажанов, обременив себя лишь учетом собранного. Институт наш слыл кузницей интеллигенции от сохи, и, засучив рукава мы все, как один встали на карачки. Две недели в бараке на двадцать человек, без душа и бани породнили нас, а выполнение нормы дало прибавку к стипендии и баклажанную икру на стол одесситам.

Продолжение   http://proza.ru/2024/10/09/403