Попутчица

 Снова дождь – мелкий, холодный. Кажется, он не прекращался с тех пор, как я уехала отсюда. А ведь прошло почти двадцать лет… Изумрудные ели печалились вдоль края платформы, привыкшие и к дождю, и к снегу, и к однообразным разговорам дачников в серых плащах и странных головных уборах. Подошла электричка. Все устремились к дверям, на ходу закрывая зонты. Я не спешила. Я давно уже никуда не спешу…  С годами замечаешь, что простые, неприхотливые, привычные вещи всегда остаются с тобой. Вот и сейчас – моё любимое место во втором ряду возле окна справа - свободно. Улыбнулась ему, как старому другу, и села. Поезд плавно тронулся и, словно лебеди по глади пруда, по стеклу заскользили дождевые капли – медленно, а затем быстрее, быстрее. Под монотонный перебор колёс в вагон вплывали воспоминания, - словно юность, бывшая где-то совсем рядом, увидев меня, вскочила на подножку и, приблизившись, завладела всеми моими мыслями. Мелкая морось за окном превратилась в монотонный ливень – неизменный спутник ленинградского лета. Маленький мирок вагона,  опутанный паутиной непогоды, уже погружался в сказочный сон, когда над моей головой прозвучало негромко.
- Простите, здесь свободно?
- Да, пожалуйста, - ответила я и подняла голову.
Передо мной стояла девушка лет восемнадцати. Пока она устраивалась на противоположной скамье, я с любопытством разглядывала её. Нейлоновая куртка с капюшоном, короткие резиновые сапожки, старенький зонтик, - она, была обыкновенной девушкой, только какой-то несовременной, что ли. Когда она вынула из сумки книгу, я от неожиданности задохнулась и, чтобы не выдать волнения, закашлялась, прикрыв рот ладонью. Это был учебник по гармонии, на корешке которого чернильным карандашом были выведены мои инициалы. Казалось, бы, что здесь такого? Две часто встречающиеся буквы – и всё! Только эти буквы на этом самом учебнике написала я сама, когда готовилась к поступлению в консерваторию.
- Ну и что? – начала я мысленный диалог с самой собой, - учебник вполне мог перейти по наследству, я же не помню, куда он девался.
- Да нет, как раз помню – он сейчас стоит в одном из книжных шкафов моей израильской  квартиры. Покидая родину, я наивно полагала, что это мне когда-нибудь пригодится.
Девушка подняла голову и с удивлением посмотрела на меня. Словно в зеркале, мы одновременно откинули со лба прядь волос. Я улыбнулась.
_ А Вы не в консерваторию поступаете?
- В консерваторию, - ответила она, - на фортепианный факультет.
Я понимающе кивнула. Да, нелегко ей будет с этими печальными глазами, много лет назад видевшими Скрижали Завета. Девушка закрыла учебник и погрузилась в какие-то свои мысли. Что-то было не так. Чего-то мне не доставало . Ну конечно! Мобильного телефона. Я огляделась по сторонам – пассажиров стало заметно больше, некоторые из них читали книги или газеты, другие – переговаривались вполголоса, кто-то просто спал. И ни у кого в руках не было мобильного телефона! Только мой затаился в глубинах дорожной сумки. Лишь бы не зазвонил! От этой мысли вдруг стало жарко. Я скинула жакет и положила его на скамью. Девушка краем глаза следила за моими действиями. Жакет был ярким, стильным. И он нравился ей. Я спросила о чём-то, она повернулась ко мне вполоборота. Плохо слышит… В школьные годы я точно так же поворачивала голову в сторону собеседника и не всегда отзывалась с первого раза. Моя недалёкая классная руководитель посмеивалась над мечтательной ученицей, которая на самом деле была попросту глуховата на одно ухо после перенесённой в детстве свинки. Девушка взяла блокнот и начала быстро записывать имена и даты почерком, в котором я с ужасом  узнала свой. Меня охватило странное ощущение, будто всё это происходит не со мной, и в то же время – со мной – сегодняшней и той, прежней, перед которой огромный мир только начал приоткрывать свои бесчисленные секреты.
А тем временем дождь прекратился, одинокие капли ещё пробегали по стеклу, всё реже и реже. Меня не покидало странное ощущение, будто я открыла по ошибке не ту дверь, и оказалась в том же самом месте, но в другое время. Поезд плавно подъехал к перрону. «Татьянино» - прочитала я название станции, на следующей мне выходить. Я взглянула на мою попутчицу, и сердце сжалось от какой-то необъяснимой сопричастности всему, что с ней произойдёт в жизни. Я знала о ней всё, и даже то, что она едет дальше, поэтому мы сейчас расстанемся навсегда. Я улыбнулась и пожелала ей удачи. Она вежливо поблагодарила. Мне ужасно захотелось прямо сейчас  сделать что-нибудь для неё. Следуя импульсу, я нарочно оставила на скамейке свой жакет, представив, как бы нежно он обнял эти худенькие плечи. Простая мысль, что девушка ни за что не возьмёт чужую вещь, как не взяла бы её я, просто не пришла мне в голову.  Уже сойдя на перрон, я услышала мой собственный голос и, резко обернувшись, увидела её, размахивающую моим жакетом. Я рассмеялась и вернулась к двери вагона. Пару секунд наши руки связывала мягкая ткань, потом поезд тронулся и исчез навсегда.
Всякому времени назначена своя весна, и эта - была уже не моей.  Невозможно одарить настоящее будущим, а прошлое - настоящим. Преодолев овладевшее мною оцепенение, я побрела вдоль опустевшего перрона. Старые тополя, медленно удаляясь, грустно махали вслед мокрыми ветвями.