ООН в Крыму, гл. 112. Ужин в развалинах

ВНИМАНИЕ!!! : Только для читателей 18+

ОТПУСК  ОДНОГО  НУДИСТА  В  КРЫМУ
Курортно-познавательный эротический  роман


Глава 112.  ПОЗДНИЙ  УЖИН  В  РАЗВАЛИНАХ  БАСТИОНА

*   *   *
Из-за очень живого и ярко образного воображения весьма впечатлительного молодого человека насчёт слишком активного и невероятно страстного усердия Алекса с Земфирой, проявленного в его голове этой столь красивой парой молодых феодосийцев в целях радикального решения демографической проблемы в городе Феодосия, в организме Романа началось не менее сильное волнение в интимной зоне.

По этой веской причине немедленно начавший проявлять чрезмерную деловитость Ромка-младший тут же повёл свою извечную борьбу по высвобождению его из пут трикотажного узилища, вмиг ставшего слишком тесным и невозможным для него.

Дабы столь неуместное волнение неутомимого борца за свободу любимых наших братиков меньших скрыть от глаз случайного свидетеля, каковым в столь позднее время на пляже возле Доковой башни мог бы стать разве что неприкаянно оставшийся на нём единственный паж из свиты её величества красавицы Земфиры, Роман поближе к животу подтянул колени, чтобы прикрыть свой конфуз от Алекса, сидевшего рядом с ним на надувном матрасике.

Следом Роман невольно глянул на столь некрасиво согбенную в данный момент спину прекрасного галерейного Аполлона, горестно поникшего в гордыне своей вследствие сильных переживаний по поводу недавней размолвки с любимой девушкой, этой невозможно вздорной красавицей-«цыганкой» Земфирой, и следом начал пристально вглядываться в неё.

Среагировав на неловкое движение Романа, Алекс тоже невольно глянул на его «революционные» плавки, привычно усмехнулся, чёрт этакий глазастый, и поудобнее повернулся к заинтересованному зрителю спиной: на мол, поразглядывай меня и полюбуйся на мои боевые шрамы.

На его спине поперёк лопаток виднелись по три параллельных, лишь слегка выделявшихся более светлой окраской на бронзовой коже следа от царапин в виде достаточно протяжённых неглубоких шрамиков, нанесенных явно заострёнными дамскими ноготками.

- Зимой это увлекательное дело произошло... – неохотно пояснил Алекс. – Но я сразу отучил её от этого, а то она каждый раз очень сильно царапалась, когда забывалась... ну, в тот самый момент. Никакой прелести нет в том, что ходишь потом с располосованной спиной, как в тельнике. Ну, ладно – больно. А как быть на пляже? На нём в таком виде лучше не показываться, потому что ребята хоть и не в глаза, но засмеют обязательно. Ещё обзовут каким-нибудь котом Матроскиным – а оно мне нужно? Потом от такого погоняла до конца жизни не отмоешься.

Роман хотел незаметно поправить протестное положение дел в плавках, на что Алекс, не поворачивая головы, снова усмехнулся и саркастически кивнул головой: мол, ну-ну!.. И всё-то он видит, этот охранник окаянный, всякие движения и неприметные мелочи высмотрит. Впрочем, это ведь его работа – всё замечать.

И Роман без дальнейших экивоков навёл относительный порядок в интимной зоне. Вслед этому действию смущённого москвича Алекс лишь уважительно шевельнул бровями. Уважительно – не к действию, понятно, а к солидно обозначившемуся там размаху «восстания».

- Ничего, всё нормально, не впервой. Так что не переживай, – кривовато усмехнулся платиновый блондин феодосийского разлива, отчего Роман смутился ещё больше. И, тут же быстренько «пролистнув» события последних часов, утешил себя: до этого момента в присутствии Алекса не замечал за собой конфузов.

Хотя – да, было дело... Земфира пару раз очень сильно взволновала его: ещё во время гадания при подходе к пляжу и несколько позднее, когда он невольно залюбовался обнажённой её красотой.
А, может, Алекс о себе это сказал? Или же о других ребятах – например, о Тимоне, в воде оконфузившемся перед всеми.
Странная какая-то фраза...

Но удручённый своей проблемой Алекс вернулся к больной теме:
– Пусть уходят, пусть!.. Время покажет, а я на даче заночую...
И вдруг круто сменил тему:
- У тебя выпить ничего не осталось? Злость унять неплохо было бы.

Роман сказал о коньяке, но предложил продолжить вечер в развалинах крепости, где он собирался заночевать. Всё же здесь, на городском пляже рядом с Доковой башней, не самым уютным было место для ночевки, о чём он знал по предшествующему опыту. К тому же, в последние годы здесь стало намного оживленнее.

Даже поздней ночью люди могут приходить сюда, чтобы покупаться в подлунном море. А поверху чуть ли не над головой машины вверх-вниз проезжают в гаражный кооператив или из него. Да и с дровишками на ужин и для завтрака оказалась беда: их попросту нет – от слова совсем, а с костерком на берегу моря было бы интереснее посидеть. Ну, и что за прелесть в таком сумбурном отдыхе?

Вот Роман и присмотрел другое местечко для более приятной ночёвки – оно расположено в старом бастионе, и пару лет назад он уже ночевал в заброшенных развалинах крепости. Там тихо и уютно даже без костра – под Луной и звёздами.

Немного оживившись из-за возможности выпить и прослушав выкладку чужих мелочных проблем, Алекс вдруг взял на себя вопрос с дровишками, пообещал принести в бастион целую охапку. К тому же, ему до ночи всё равно нужно было смотать на дачу, чтобы на ночь полить в огороде гряды с огурцами и прочей подрастающей овощной продукцией. А их дача, на которой он решил заночевать, находится недалеко от бастиона, который во время игр в детстве и отрочестве был облазан им до последнего камешка, как говорится.

Пока парни разговаривали насчёт организации более приятного завершения сегодняшнего вечера, у Ромки-младшего закончился стихийный митинг. Роман с Алексом быстро собрали палаточку, подхватили вещи и пошли в сторону дачного посёлка. Попутно разговаривая о сегодняшних событиях на пляже, они, не доходя до горбольницы, повернули налево и поднялись немного выше неё.

Дальше Роману нужно было прямо вверх по склону подниматься к бастиону, а Алексу – свернуть направо и по дороге идти в дачный поселок, до которого оставалось, и правда, рукой подать. Как вдруг Алекс, шествовавший с шортами на плече и Романовым пакетом с продуктами в руке, спросил, с чего это вдруг недавно на пляже у кого-то произошла революция в плавках.

Из-за полной неожиданности от столь нескромно заданного вопроса Роман не стал изворачиваться и с известной долей стеснения рассказал о своём чрезмерно ярком видении секса Алекса с Земфирой. Из-за ответной неожиданности почему-то явно опешивший Алекс остановился, но не расхохотался насмешливо, в ожидании чего Роман внутренне даже съёжился, а изумлённо уставился на своего визави. Следом остановился и Роман, смущённо принимая от добровольного помощника свой пакет с продуктами.

- Ты заешь... И я тоже вот только что подумал об этом же, ну, насчёт Земфиры – пояснил свою остановку Алекс и почему-то замялся, заметно смутившись: – Но только в своём представлении... я это, ну, чтобы ей назло, орудовал... ну, как бы твоим членом, – всё же честно признался блондин и показал на свою сильно обозначившуюся бугристость. – Да уж, всё у тебя там – что надо! Но завидовать было бы глупо и совершенно бесполезно.

Роману, как любому уважающему себя мужчине, стала приятной неожиданная похвала. Но он не ожидал столь откровенного признания со стороны Алекса, поэтому снова сильно смутился и отвернул голову. Заметив его состояние, Алекс засмеялся с изрядной долей самоиронии в голосе:
- Ну вот, два придурка вечерком на дороге у больницы стали похожими на озабоченных ишаков.

Роман невольно взглянул на его оттопыренные плавки и быстро поправил не очень удобное расположение нисколько не дремлющего Ромки-младшего. Видимо, у Романа в ходе этого стремительного манёвра был вид совершенно обалдевшего человека, потому что феодосиец на безлюдной загородной дороге вдруг позволил себе ещё большую вольность – такую, что у москвича и вовсе челюсть отвисла: Алекс приподнял резинку плавок и завел её под мошонку. Алекс-младший мигом выскочил наружу и изумленно уставился прямиком в вечереющее небо. Мощь довольно приличного достоинства у очевидно самодовольного платиноволосого альфа-самца была несомненной.

Глупо следуя дурному заразительному примеру, Роман тоже предоставил полную свободу Ромке-младшему. Заинтересованный Алекс-провокатор, видимо, только этого и ждал. Но представленная его обзору картина сильно задела самолюбие Аполлона-гордеца: явное восхищение в его глазах и некая болезненная ревность в них высветились одновременно.

«Очуметь!». Именно это выражение и тоже одновременно обозначилось следом на лицах обоих парней: у Романа – от содеянного ими, а у Алекса – от увиденного.
И тут послышался звук приближающегося снизу автомобиля. Алекс быстро поправил плавки и надел шорты, грубо приказав Роману:
- Убери! – и пошел в сторону своей дачи.

А тому, поведшемуся на провокацию блондина и тут же обалдевшему от собственной дурости, никакого приказа не нужно было. Роман тоже вмиг навёл порядок в одежде и начал споро подниматься к бастиону. Сердце его колотилось, казалось, не на своём привычном месте, а где-то в голове.

Пытаясь осмыслить произошедшее, он никак не мог понять себя: да что же такое сегодня с ним, без малого тридцатитрёхлетним брутального вида мужиком, происходит из-за какого-то наваждения в виде Алекса-Аполлона?! И вот только что сейчас: что это такое они вытворили, будто два прыщавых школяра, озабоченных чужими параметрами? Зачем нужно было вестись на поводу у Алекса и совершать столь глупое бесстыдство?

Наиболее убедительной стала попытка  оправдательного самоуверения, что у Алекса, скорее всего, сработало элементарное самцовское любопытство: у кого из них двоих, недавних соперников на пляже, всё выглядит посолиднее.

Но только этого ли хотел он добиться с учётом всех его насмешливостей, замеченных Романом буквально с момента случайной встречи их в галерее Айвазовского? Только ли? Ведь сегодня вечером на стихийно образованном ребятами нудистском пляже он уже видел Романа обнажённым, правда, в спокойном состоянии...
Даа, ничего себе каша заварилась вдруг...

И до чего же некстати Алекс поссорился с Земфирой! Пошли бы они себе вместе в город, и никакой последующей фигни не случилось бы – ни с семейными планами Алекса насчёт Земфиры, ни с его признаниями насчёт шрамов на спине, ни с последующей дурью. А ну как он, озабоченный, на ночь глядя, и на самом деле припрётся в бастион со своими дровами?.. А, ну да: про коньяк он ведь знает, Роман сам же сказал ему о нём, так что не замедлит заявиться.
Вот же ситуёвина пакостная складывается...

Пропесочивая себя по всем статьям и косточкам, тем временем Роман на относительно ровной площадке возле остатков древней крепостной стены определил наиболее удобное место для разбивки палатки и привычно сноровисто установил её.

Затем почти в центре жалких напоминаний бывшего бастиона, своими современными формами более похожего на огромную, идеально округлую каменную беседку, чем на грозное фортификационное сооружение, Роман приспособил нечто вроде стола: на трёх не очень больших камнях примостил более-менее плоский камень-плиту.

«Своим» каменным столом он уже пользовался пару лет назад. Тогда эту плиту-столешницу пришлось тащить снизу – где волоком, где перекатывая по ребру. За два года его стол разметали, конечно, но хорошо хоть камни недалеко «ушли».

Универсально-самобранным полотенцем накрыл «стол», нарезал хлеб, колбасу с ветчиной и сыр. Помидоры порезал на четвертинки, уложил их в мисочку, сверху посыпал колечками лука и посолил. Майонез можно добавить после. Приготовил вымытый в морской воде картофель, чтобы запекать его в углях костра: в том, что Алекс принесёт дрова, он был уверен: по всему было похоже, что это парень слова, а не пустомельное трепло. Да и коньяк его приманит, вне сомнения

Всё это время Роман продолжал пребывать в состоянии несколько напряжённого ожидания дальнейшего развития столь странно складывающихся взаимоотношений с этим самовлюблённым Аполлоном. Чувство враждебности у Алекса прошло, это уже очевидно. Но чего ожидает от него он, Роман? Вернее, чего Алекс со своим вызывающим поведением хочет от него?
Это беспокоило и интриговало, настораживало и интересовало – одновременно.

А тут как раз и  Алекс с дровами подошёл, всего-то полчаса миновало. Сообщил, что со всеми огородными делами управился. Он притащил солидную охапку прошлогодних дров, заготовленных из толстого валежника, и тут же занялся подготовкой к разведению костра:
- У тебя руки чистые, займись продуктами.

В принесённом Алексом пакете оказался пучок промытого и обрезанного от корней зелёного лука, только что выдернутого из гряды, ярко заалела пара довольно крупных помидор и зазеленел с пяток тоже только что собранных пупырчатых огурцов из давно раскрытых парников, как сказал Алекс, так что их вполне можно считать выращенными на открытом грунте.

Алекс чуток смутился из-за своего «куцего» навара и признался: больше на даче ничего интересного не нашлось, а домашнее вино он не стал брать – ни к чему оно, если у Романа есть коньяк. Москвич с лёгкой укоризненной улыбкой из-за ничем не оправданного стеснения Алекса покачал головой:
- Ну, на нет и суда нет.
Далее он достал из пакета кулёк с полудюжиной сырых яиц и литровое ведёрко из-под майонеза, в котором сочно бордовела черешня – крупная, ядрёная, почти чёрная, довольно плотная на ощупь, но совершенно спелая. Красота! Вот это сюрприз!

За черешню он отдельно поблагодарил Алекса, на что тот лишь пожал плечом, как о чём-то само собой разумеющемся:
- Черешни в этом году много. Мама уже накатала из неё компота, так что съесть бы остальное, чтобы не пропало.
- Это с командой Земфиры пропадёт-то? – пошутил Роман.
- Ну да, они сегодня здорово поклевали её, – улыбнулся Алекс и тут же помрачнел: воспоминание о ссоре с любимой девушкой было для него совсем ещё свежим.
Роман прикусил язык, да было поздно.

Вдвоём парни дружно затеплили костёр, подвесили котелок с водой для варки яиц и начали ужинать тем, что нарезал Роман и принёс Алекс.

Поскольку кружка была одна, Роман налил в неё немного коньяка и предложил Алексу. Сам небольшими глотками пил прямо из горлышка и усмехался: дуть коньяк из горла ему ещё не приходилось. Поскольку из мягких сидений был всего один надувной матрасик, они сидели на нём рядком – плечом к плечу.

Взаимное ощущение тепла тел друг друга незаметным образом переросло в приятную теплоту общения. Это чувство как-то само собой возникло у обоих. Во всяком случае, Алекс вёл себя довольно скромно и только чуть иронично улыбался, когда Роман что-то рассказывал из своей столичной жизни, о разных приключениях-похождениях и бог весть ещё о чём: надо же было как-то получше познакомиться.

Алекс тоже интересно, с юморком рассказывал разные случаи из своего феодосийского жития-бытия – так, в основном хохмы, приколы и смешные истории. Но в глазах его время от времени сквозила еле заметная грустинка, видать, по Земфире.

Впрочем, за разговорами парни не забывали о выпивке и еде: вовремя сняли сварившиеся яйца, бросили в угли картошку, по глоточку попивали коньяк и закусывали, чем бог послал.

(продолжение следует)