П. Сорокин. Учение о кумулятивных социальных групп

П. Сорокин. Учение о кумулятивных социальных группах
Характер кумуляции и поведение индивида
Поистине можно назвать счастливыми тех лиц, которые находятся в сфере солидарной кумуляции двух или большего числа элементарных группировок, которым все они дают солидарные друг с другом императивы поведения.
Их поведение будет похоже на движение шара, который рядом сил толкается в одну сторону. Такие индивиды императивами всех скумулировавшихся группировок будут толкаться в одну сторону. В их поступках мы не увидим колебаний и противоречий. Действия их будут решительными. Линия поведения – последовательной. Совесть их – ясной. Угрызения и гамлетовщина им неведомы.
«Столкновения обязанностей» или «борьба долженствований» – им чужды. Таково поведение индивида в этом случае.
Совершенно иным оно будет в случае антагонистической кумуляции элементарных группировок. Здесь поведение индивида будет похоже на движения шара, толкаемого в разные стороны двумя или большим числом сил, действующих в противоположном направлении.
Императивы поведения одной группировки в этих условиях будут побуждать его действовать в одном направлении, другой – в противоположном, одни из них будут говорить ему «да», другие – «нет», одни – толкать его к одним поступкам, другие – к противоположным. В итоге все поведение индивида будет полно колебаниями, противоречиями, непоследовательностью и нерешительностью. Оно будет представлять ломаную линию, с поворотами назад, с отклонениями в сторону. Вся его психология будет отмечена печатью гамлетовщины, нерешительностью, столкновением обязанностей, моральными конфликтами, «мучениями совести»...Это будет состояние, характеризуемое кратко Шекспиром: «хочу, а вслед затем: не смею». Такое противоречие, нерешительность и мучения совести будут особенно резкими тогда, когда императивы антагонистических группировок будут одинаково действенными, когда принадлежность к антагонистическим группировкам одинаково важна для индивида. В этом случае последний будет поистине похож на буриданова осла или обнаружит полное самопротиворечие поведения («бесхарактерность»).
В случае же неравноценности борющихся императивов победит сильнейший, но результатом этого является обычно «разрыв» индивида с депрессированной группировкой, его «выход», «исключение», «извержение» из последней (партии, религии, профессии, имущественного слоя и т.д.).
Откладывая подробный анализ этих фактов до дальнейшего параграфа, здесь проиллюстрируем сказанное на свежем примере.
Во время последней войны нельзя было не заметить следующих фактов.
Поведение одних лиц, русских по подданству, православных по религии, но не социалистов и не рабочих, по отношению к войне было последовательно. Обе эти скумулировавшиеся группировки (государственная и церковная) давали согласные императивы поведения, требовавшие защиты государства, призывавшие к войне, провозглашавшие: «Все для войны». Поведение их было последовательно и прямолинейно. Колебаний и сомнений не было. «Государственные интересы» – вот то, что они видели и ценили. Таково было поведение «государственников», в частности правых партий, начиная с кадет, не входящих в группировку «интернационала».
Последовательной была и линия большевиков, преследовавших прежде всего и больше всего интересы «интернационала». Они были свободны от группировки государственной и религиозной; интересы последних для них не существовали. «Интересы мировой революции» – вот тот маяк, на свет которого они держали курс. Отсюда – разжигание «классовой борьбы», подрыв «единения классов», «братание», проповедь пораженчества, явочного мира, Октябрьский переворот, Брестский мир и т.д.
Совершенно иной была политика меньшевиков, эсеров, кроме правых крыльев этих партий и 1-го Центр[ального] Исп[олнительного] Ком[итета] Сов[ета] Р[абочих] и С[олдатских] Деп[утатов]. Вся она была сплошным «хроманием на оба колена». Являясь лицами, не порвавшими с государством (в отличие от большевиков), но и причастными к классовой организации пролетариата (в отличие от чистых государственников), эти группы «раздирались» противоположными императивами той и другой группировки. Интересы государства требовали «единения классов» и ослабления «классовой борьбы», интересы пролетариата требовали противоположного, интересы первого заставляли проповедовать «патриотизм», призывать к победе, укреплять армию, дисциплину, проповедовать «войну до победы»; интересы второго требовали депрессирования патриотизма, прекращения войны, поражения во имя революции и т.д.
Раздираемые этими противоположными императивами, эти группы сегодня под влиянием «интернационального» мотива давали одну директиву, завтра – под влиянием государственного – противоположную. Сегодня – укрепляли дисциплину, завтра – подрывали ее, сегодня звали к войне, завтра – к миру во что бы то ни стало и т.д.
Аналогичные же явления в меньшем масштабе можно наблюдать в поведении многих индивидов. Сплошь и рядом последние постоянно «хромают на оба колена»: подталкиваемые противоположными императивами, исходящими из ряда антагонистически скумулировавшихся коллективов, членами коих они являются (интересы семьи требуют одного поведения, напр[имер], не рисковать собой для партийных целей, интересы партии, государства, профессии, церкви и т.д. требуют часто противоположных актов), они мечутся из стороны в сторону; под влиянием одного императива сегодня совершают один акт, завтра под влиянием противоположного – другой, противоречащий первому, или, когда императивы одинаково сильны, нерешительно колеблются, короче, представляют утлую ладью, гонимую в разные стороны противоположными ветрами или под влиянием последних безвольно кружащуюся на одном месте. Сказанное показывает зависимость поведения людей от характера кумуляции элементарных группировок. И поведение, и моральные переживания индивида в значительной мере представляют рефлекс императивов, обусловливаемых характером кумуляции.
Характер кумуляции и прочность кумулятивной социальной группы
Обычно думают, что чем большим количеством объединяющих нитей связаны члены той или иной группы, тем эта группа как коллективное единство прочнее, тем более упорно она отстаивает свое существование и свою индивидуальность. Если ряд индивидов объединен не только принадлежностью к одному государству, но также единой религией, единым языком, единой профессией и т.д., то в силу множества этих связей такая сложная группа гораздо прочнее, крепче, гораздо сильнее сцементирована, гораздо труднее подвергается диссоциации, чем группа, объединенная только одной связью, напр[имер], государственной или религиозной.
Такое положение правильно, но при одном условии: при солидарной кумуляции элементарных группировок, дающих в итоге сложную группу. Если же кумуляция последних будет антагонистической, если императивы поведения одной из кумулирующихся группировок будут противоположны императивам другой, – такая кумуляция способствует не цементированию и сплочению группы, а ее диссоциации или разложению. В этом случае сложная группа будет «раздираться» на части, все поведение ее будет противоречивым, нерешительным, колеблющимся. По своему строению такая сложная группа будет внутренно-конфликтной, антагонистической, ее энергия будет поглощаться и сгорать в процессе внутреннего трения. В итоге всего рано или поздно она диссоциируется: часть ее членов, для которых более важными окажутся императивы одной группировки (напр[имер], религиозной), не будут выполнять императивы другой (напр[имер], партийной), другая часть поступит напротив. Первые «выйдут» из числа абонентов партии, «порвут» с ней, вторые «выйдут» из числа членов религии, порвут с последней. Вся сложная группа, иными словами, диссоциируется на свои элементарные группировки, антагонизирующие друг с другом, что конкретно выразится в распаде ее, как целого, на две или большее число частей...В отношениях с другими группами она в этом случае будет действовать не как единое целое, а как ряд отдельных групп, действующих в различных, часто в противоположных направлениях. Возьмем для иллюстрации сказанного пример из недавнего прошлого, а именно группы лиц, входивших в состав партии социалистов-революционеров и партии меньшевиков в 1917–1918 гг. Эти группы представляли сложные группы: члены партии социалистов-революционеров и меньшевиков были объединены кумуляцией по меньшей мере двух элементарных группировок: принадлежностью к одному государству (к России) и принадлежностью к одной партии социалистов-революционеров (соответственно – к партии меньшевиков). Кумуляция государственной и партийной (социалистической) группировок по существу своему была антагонистической. Интересы государства требовали укрепления «священного единения классов», ослабления классовой борьбы, укрепления дисциплины в армии, ослабления революции и т.д. Все это было необходимо для более успешного ведения войны, «войны до победы», диктовавшейся интересами государства. Иного поведения требовали интересы партийной, социалистической группировки.
Социализм меньшевиков и эсеров – интернационален. Эта группировка преследует интересы рабочего класса или трудового народа: не интересы государства, а интересы классовые преследовались социализмом. Интересы государства для последнего – дело третьестепенное. Они имеют значение лишь постольку, поскольку способствуют победе интересов международного пролетариата. Достижение последних требовало «углубления революции» там, где интересы государства требовали «обмельчания» последней, первые требовали разрыва священного единения классов, вторые – его укрепления; первые диктовали «войну войне», вторые – «войну до победы»; первые декретировали «мир хижинам и войну дворцам», вторые – войну немцам, без различия хижин и дворцов, и мир внутри своего государства.
Словом, кумуляция этих двух группировок – государственной и партийно-социалистической – была антагонистичной. Члены партии, объединенные ими, разрывались надвое. Что же в итоге мы видим? Во-первых, непоследовательность и «хромание на оба колена» всей политики обоих партий; во-вторых, постепенную диссоциацию кумулировавшихся антагонистических группировок и соответственное распадение той и другой партии на части. Почти с самого начала революции партия социалистов-революционеров распадается на три части: выходят из нее «левые эсеры», порывающие с государственностью и встающие на путь «интернационализма», выходят «правые эсеры», основывающие свой орган – «Волю народа», определенно защищая примат государственных интересов («социал-патриоты»); остается «центр», ведущий неустойчивую, вялую,
самопротиворечивую политику, лишенную всякого стержня, балансирующую между «интернационализмом» и «государственностью». Сложная группа, каковой была партия, диссоциировалась и распалась на части. Совершенно тождественной была судьба соц[иал]-дем[ократической] партии. С самого начала революции мы видим, как она расслоилась на ряд групп: вышли из нее «интернационалисты» с «Новой жизнью», вышло «Единство», вышли «меньшевики-оборонцы» с «Днем», и остался «центр» меньшевиков, подобно «центру» эсеров, качавшийся от «государственности к интернационалу» и обратно.
Таких фактов в истории народов и государств можно указать сколько угодно. Особенно богаты ими средние века, где часто выступает антагонистическая кумуляция государственной и религиозной группировок; богато ими и наше время с его разнородными антагонистическими кумуляциями группировок государственной, профессиональной, по степени дохода, по объему прав и расовой.
Вот почему сама по себе кумуляция ряда элементарных группировок, объединяющих одних и тех же индивидов, еще ничуть не предрешает крепости и прочности сложной группы, составленной из скумулировавшихся элементарных группировок. Чтобы была налицо прочность сложной группы, необходима солидарная кумуляция последних. Чем солидарнее действуют скумулировавшиеся элементарные группировки, чем более солидарные императивы дают они скумулированным индивидам, тем более крепкой и нерасторжимой будет такая сложная группа, тем труднее она подвергается разрыву. В этом случае прочность сложного социального тела обеспечена. Оно не легко распадается, оно упорно будет отстаивать свою целостность; такое тело временно можно разорвать, можно его физически уничтожить, но разъединенные части неуклонно будут стремиться к соединению; вопреки всем препонам, всем препятствиям, единство такой группы будет воскресать. Счастливы те группы и те народы, которые представляют сложное социальное тело, составленное из солидарной кумуляции ряда элементарных группировок: их поведение твердо, их прочность велика, они имеют все шансы на сохранение своего лица и своей целостности.
Иная судьба ждет те народы, которые представляют сложную группу, составленную из кумуляции антагонизирующих группировок. Разъедаемые их борьбой, они вечно будут «хромать на оба колена» и в итоге или распадутся сами, или придут к тому же концу от малейшего внешнего толчка. Таков очередной вывод, вытекающий из развиваемого анализа простых и сложных социальных тел.

«Нормальные» и «ненормальные» кумулятивные группы
Указывая на самое разнообразное сочетание по числу и характеру кумулирующихся элементарных группировок и, соответственно, на разнообразие кумулятивных групп, на их антагонистический и солидарный характер, в связи с последним теперь я должен обратить внимание читателя на следующее в высшей степени важное обстоятельство. В химии мы встречаем самое разнообразное сочетание элементов в сложные тела. Но рядом с этим та же химия дает нам типичные, чаще встречающиеся сочетания каждого элемента с другими элементами, напр[имер], группу соединений кислорода с другими элементами, группу соединений водорода, азота и т.д. У каждого химического элемента существует «избирательное химическое сродство» к определенным другим элементам, с которыми он легко вступает в реакцию соединения и потому дает часто встречающиеся определенные сложные тела.
Аналогичное мы наблюдаем и в социологии. Хотя элементарные группировки могут кумулироваться самым различным образом, но не все они одинаково легко вступают в соединение друг с другом. Здесь также имеется свое «избирательное сродство». Группировка А легко кумулируется с группировкой В, и потому кумулятивная группа АВ часто встречается. Но та же группировка А очень трудно кумулируется с группировкой Д, и потому мы редко встречаем кумулятивную группу АД. Кумуляция первых, так сказать, естественна; группировки А и В взаимно притягиваются, обладают «социологическим сродством». В силу этого они устойчивы и не легко разлагаются. Кумуляция вторых –
А и Д – противоестественна; они отталкиваются; потому они редко дают соединения, и соединения эти легко диссоциируются.
Назовем кумуляцию первого рода нормальной, кумуляцию второго рода – ненормальной. Соответственные кумулятивные группы назовем нормальными и ненормальными. Так, группировка богатых легко кумулируется с группировкой привилегированных. Люди богатые обычно являются (de jure или de facto) привилегированными по объему и социальному рангу. Так дело обстоит теперь, так же в значительной мере оно обстояло и во все эпохи. Эта кумуляция нормальна. Обе группировки обладают взаимным «избирательным сродством».
Такой же нормальной является кумулятивная группа «бедных + обделенных».
Иное представляет собой кумуляция группировок «богатой» и «обделенной» по объему прав. Эти группировки не притягиваются взаимно. Группа «богатых» редко принадлежит к группе «обделенных». Если такие факты и бывают, то они исключение или временное явление, которое скоро заменяется переходом богатых в группу привилегированных, а бедных – в группу обделенных. Так было, напр[имер], во Франции в конце XVIII в. с «третьим сословием». В «реакции перемещения» богатого «третьего сословия» из группы «обделенных» в группу «привилегированных», собственно говоря, и состояла сущность Великой французской революции 1789г. Словом, кумуляция «богатых» и «обделенных», а следовательно, и группа «богатых + обделенных» ненормальна. Эти две группировки не обладают взаимной притягательной силой, они редко кумулируются, поэтому такие группы «обделенных + богатых» – редкое явление в истории.
То же применимо к кумуляции «бедных» и привилегированных». Она также ненормальная и является редким историческим исключением. Из этих примеров ясно понятие нормальной и ненормальной кумуляции, а соответственно, и нормальных и ненормальных кумулятивных групп.
Систематическое изучение нормальных кумулятивных групп имеет колоссальное значение для структурного анализа населения, а равно и для решения ряда важнейших проблем социологии, в частности, проблемы «классификации обществ». Оно дает почву для существования настоящей «социальной химии».
К сожалению, однако, социологи не только не решили эту задачу, но они ее даже не ставили. Неизбежным результатом такого положения дел является дилетантизм в анализе ряда проблем, имеющих отношение к структурным вопросам, ошибочность в решении многих важных вопросов социологии и довольствование ходячим представлением «класса», «касты», «национальности», «рода», «сословия», «племени» и других, как увидим сейчас, кумулятивных групп.
Общий характер данной работы мешает автору дать здесь же систематическую теорию и характеристику главнейших нормальных кумуляций (подобно химику, дающему в химии описание основных соединений водорода, азота, кислорода и др. химических соединений). Такая задача, ввиду полной ее новизны, требует целого тома, который совершенно нарушил бы архитектонику «общего курса социологии»…

Питирим Сорокин. Система социологии / Сост., подгот. текста, вступ. ст. и коммен.В.В. Сапова. – Сыктывкар: ООО «Анбур», 2021. – 1000 с.
«Система социологии» – главный труд выдающегося русско-американского социолога Питирима Александровича Сорокина (1889–1968), написанный им в российский период его научного творчества. Многие идеи, впервые сформулированные в «Системе социологии», будут использованы автором в его трудах, написанных уже в США,и тем самым окажут косвенное влияние на мировую социологическую мысль. Книга до сих пор не утратила своего научного значения и может быть использована как учебное пособие.
http://rksorokinctr.org/index.php/2015-09-02-10-47-27.html7