Часть вторая. Даниель Рут. Глава 25

25.ДАНИЕЛЬ РУТ В ЖЕНЕВЕ

Как только «Сен-Бертран» оставил укромную гавань Тортуги и устремился на восток, Диана Бертезен, решив, что отсутствие Даниеля Рута поможет более успешному разговору с племянницей, вновь возобновила  с ней беседы о племяннике губернатора лейтенанте Д,Эжене.

В разговоре с Николь тётушка была сколь ласкова, столь и настойчива. Она вначале намекала, а потом и говорила прямо, что если состоится помолвка с лейтенантом, то щедрость господина Бертезена позволит ей получить солидное приданое, а учитывая хорошие доходы и предприимчивость Д,Эжена, их молодая семья будет обеспечена на всю жизнь.

 Несмотря на всё её красноречие,  девушка либо молчала, либо отвечала своими аргументами на доводы своей властной тётки. И вовсе не потому, что была упряма, хотя отчасти и это имело место быть, а потому что любовь, коль она есть, до такой степени ненавидит принуждение, что для неё в силу какой-то особой природы ненавистны даже уговоры, не говоря уже об отказе от этой любви. Ведь отказаться можно только от надуманного чувства, настоящая же любовь приказов не слушает, от неё не спасёшься и за дверь не выставишь.

 В конце концов, Николь заявила:
– Ах, тётя, вы всё время говорите о состоянии и карьере Д,Эжена, но что если Даниель Рут сделает успешную карьеру и станет обеспеченным человеком? Что вы скажете в этом случае?
– Дорогая племянница, англичане говорят: «Катящийся камень мхом не обрастает», тебе придётся так долго этого ждать, что можно и состариться не дождавшись!
– Неужели вы считаете, что Рут не сможет обеспечить свою семью? Ведь вы же сами говорили, что он способный молодой человек…

Поняв, что её племянница обладает не менее твёрдым характером, чем она сама, Диана Бертезен решила взять паузу, надеясь, что время всё расставит по местам, и девушка просто устанет ждать очаровавшего её лекаря. Строгая тётушка была в том возрасте, когда начинают забывать о том, что разлука может убить лишь маленькую любовь, большую – она сделает крепче.

Время шло, спустя месяц, оставив по левому борту форт Сен-Жан, корабль губернатора Тортуги «Сен-Бертран» входил в лазурные воды марсельской гавани. Паруса были убраны, судно прошло около кабельтова до намеченной стоянки и капитан, стоящий на мостике рядом с лоцманом, скомандовал: «Отдать якорь!»
Шлюпка была спущена, и капитан Ламерт в сопровождении Рута и матросов отправился на пристань. После того, как были решены таможенные вопросы и они вернулись на корабль, Даниель Рут обратился к капитану с просьбой об отпуске.

– Насколько я понял, пока мы получим груз для обратного рейса пройдёт дней двадцать. Мне же, чтобы съездить в Женеву и навестить родителей, две недели достаточно. Я прошу вас, капитан, предоставить мне эту возможность. Кто знает, когда я в следующий раз окажусь в Европе? Я готов компенсировать вам и первому помощнику те труды, что вам выпадут в моё отсутствие., – Рут положил на стол кошелёк с золотыми монетами.

Блез Ламерт, взвесив его на руке, решил, что они с первым помощником без труда справятся, и запер кошелёк в рундук.
– Только я вас предупреждаю, Рут, через двадцать дней «Сен-Бертран» отправится в Вест-Индию независимо от того, будете вы на борту или нет.
– Я успею, капитан. Если я буду менять лошадей, то до Женевы доберусь за пять дней, не более…
– Мы предполагаем, а Бог располагает! Давно ли вы, месье Рут, путешествовали по Франции?
– Признаюсь, давно…
– Вот-вот… Моряки говорят: «В незнакомых водах, нет безопасных бродов». Тем не менее, желаю вам удачи!

Получив отпуск от капитана Ламерта, Даниель Рут, не теряя ни дня, отправился в дорогу. Вопреки опасениям капитана, путь он проделал без приключений и через пять суток увидел вершину Мон-Блана.

 К этому времени отец и мать Даниеля, разумеется, уже получили известие о том, что каравелла «Эсперанса» была захвачена пиратами прямо в гавани Порто-Риберо, и у них оставалось мало надежды на то, что они увидят сына живым. А потому встреча была радостной и сердечной.

И уже потом Льерт Рут стал расспрашивать сына, как ему удалось вырваться из рук пиратов. Даниель отцу всё рассказал честно, кроме того, что алмазы достались ему от Мегеро. В его изложении владельцем камней был губернатор Тортуги Бертран де Бертезен. Молодой Рут знал, что даже эта маленькая ложь, по мнению его матушки, была большим грехом перед Господом, но перед старым Рутом, учитывая его характер, это была вещь весьма полезная. В остальном рассказ Даниеля был точен, включая его чувства к племяннице губернатора.

Льерт Рут нахмурился, слушая сына о том, как тот оказывал пиратам медицинскую помощь, но, когда Даниель показал ему бумагу, полученную от вице-адмирала Баутисты, он сменил гнев на милость по отношению к поведению сына среди пиратов, вспомнив поговорку: «Находясь в Риме, веди себя как римлянин».  Старый Рут хорошо знал вице-адмирала. Коли он проявил участие к его сыну, значит Даниель этого достоин.
 
Когда же молодой Рут дошёл до рассказа о том, как он стал обладателем восьми драгоценных камней, выполняя рискованное поручение, старый служака и вовсе остался доволен, ибо так удачно не начиналась служба даже у него. По этой причине, а также потому, что Даниель был всё-таки его сыном, стало быть его созданием, а любой человек относится весьма благосклонно к своему творению, полковник Рут согласился помочь сыну в его делах с ювелирами, благо он знал их всех.
 
Нужно отметить, что пока Даниель не поступил в университет, Льерт Рут воспитывал его довольно сурово, ведь он хотел видеть сына только военным, причём успешным военным. Именно поэтому он муштровал и натаскивал Даниеля с двенадцати лет во всех воинских дисциплинах, в которых сам был искусен. Главным же стимулом в обучении старый солдат считал обязательность наказаний. Поэтому сына он держал в строгости и наказывал регулярно, иногда сам не зная, за что, и искренне считая при этом, что его сын сам поймёт, за что, ведь наказаний без причин не бывает. Теперь старик был горд тем, что его наставления не пропали даром.

Уже на следующий день отец и сын были у ювелирных дел мастера Саммела Кюве. Мастерская ювелира одновременно служила и лавкой для торговли. Недорогие изделия Кюве делал не только на заказ, а среди его клиентов были не только представители городской знати и духовенства.

 В мастерской было довольно светло. В соседней комнате, где было меньше места и света, работали два подмастерья.

– Приветствую вас, господин Рут, в убежище моих трудов! – поднял руки хозяин. – По-моему, мы  с вами не виделись года два?
– Точно так, маэстро золотых дел! – Старый Рут пояснил своему сыну:
– В последний раз господин Кюве инкрустировал мне ножны для кинжала, что подарил мне один испанский гранд в ответ на мой подарок – двуствольный пистолет. Ты помнишь, я его тебе показывал…
– Да, да, молодой человек! Я не очень разбираюсь в кинжалах, но в ножнах кое-что понимаю. Теперь у полковника Рута самые лучшие ножны в нашем городе, – похвастался ювелир.
– Сегодня, господин Кюве, мы с сыном пришли по более серьёзному делу. Извольте взглянуть на эти камни…

Четверть часа, а то и больше, старый ювелир разглядывал алмазы через шлифованное стекло, что заменяло ему ювелирную лупу. Потом ещё столько же выяснял у младшего Рута, что же он хочет.

 Два алмаза, что вручил Даниелю Мегеро перед рейсом в Европу, Кюве согласился обработать сразу и оценить. Касаемо остальных сказал, что оценит их позже, назвав лишь их приблизительную стоимость. Поэтому свои камни Даниель оставил отцу, который дал сыну лишь аванс за них, поскольку не располагал достаточными средствами. Даниель Рут надеялся, что он снова навестит своих родителей в ближайшее время.

После того, как второй помощник капитана корабля «Сен-Бертран» уладил свои коммерческие дела, он провёл ещё три дня с матушкой и отцом, а после отбыл в Марсель.