Как коала лишь сам себя развлекал

     - Жербеёк Верблюдыч !
     Товарищ Рунге метался по замкнутому пространству приемной министра, старательно избегая курлыкающего прищура Груни - партийки, укоризненно и скорбно смотрящей на зряшно суетящегося функционера, менее всего ожидавшего коварного удара в спину, небрежно нанесенного буйным полузащитником Евсеевым, по завершении спортивной карьеры успешно переквалифицировавшегося в советского адвоката Лоськова, благоразумно полагая половинчатость мер за благоприобретенную привычку к жамкам, чей ассортимент и обсуждался у министра, собравшего узкий круг профессионалов, все еще остававшихся в недрах Министерства усредненной разумности, несмотря на перегибы мест и частичную реформу, неизменно настигавшую любое ведомство каждые три года, в чем, возможно, и не было смысла, но твердая, как шанкр, здравость присутствовала всегда, хотя бы фактом наличия в голове Лаврова.
     - Гад ваш министр, - прошептал Рунге в середину лица Груни - партийки, ненадолго остановившись возле портрета, - все вы гады.
     Груня - партийка скосоебилась и оплыла с портрета могучей кучкой тех почти невесомых частиц, что истинные ценители превозносят, выдумывая вычурные наименования и подводя целую научную базу к манере рисовальщика держать кисть и ответ перед собранием бюргеров славного города Толедо, к неизбежному - историцки - процессу устаревания всего, произведенного человеческим интеллектом и руками, включая самого человека, к прочим маловменяемым заключениям и инсинуациям, имеющим конечной целью навек отвратить любого заинтересовавшегося проявлениями культуры, вместе с тем находя недурной источник личного доходца, от пещерных времен присущего самым ушлым из пинекантропов, первыми понявших причины и способы не бегать по бушу за ускользающими в мареве саванны антилопами, не биться дубиной и камнем с соседним племенем собирателей и мародеров, не пытаться выращивать маис и чугун на чахлых делянках, вскопанных мотыгами пленных кочумаев. Товарищ Рунге ковырнул кучку облупленным носком конька и оглушительно чихнул, мотая головой, как лошадь, вверх и вниз.
    - Хитер бобер, - заметил басом министр, неожиданно появляясь в приемной квадратным лицом алых оттенков и плешью, строго прочерченной по вытянутому огурцом черепу, своей массивностью надбровных дуг и отсутствующим подбородком словно намекающего согражданам на нечто такое, чему не время пока, Федор, - ходишь в хоккейных коньках по асфальту, вредишь, так сказать, народным промыслам и производству.
    - Не Федор я ! - закричал товарищ Рунге, цокая лезвиями коньков по добро навощенному паркету приемной. - Даже не Меришор и не Фьёдар, Жербеёк Верблюдыч я, мусью министр, Рунге, политицкий технологицки говноед и мудак, озабоченный состоянием умов изнутри идеологически невыдержанной книжки о жизни такой непростой вырождающихся аристократов Сицилии.
    Министр мудро промолчал, вполне целесообразно полагая, что зачем - то явившийся в приемную неизвестный гражданин в коньках не станет безрассудно тратить государственное время, отпущенное ему, министру, судьбой и державой, знает, верно, нечто такое, чему не время пока, Федор.
    - Ну, хорошо, - сдался Рунге, сбрасывая коньки небрежным движением голеностопных мышц, - Фьёдар я, пусть так, но скажите вот, мусью министр, доколе англичанка гадить перестанет, а я, мудак и ублюдок, прошу прощения за неистовость, обрету хоть кроху ума и сознания ?
    - Это, Фьёдар, - ответственно супя густые брови, промолвил министр басом, запущая в потолок ананасом ( плагиат, конечно ), - вопрос не ко мне, это тебе в Музей зоологии.
    Выписав Рунге командировку, вручив талон на повидло, поместив в очередь на получение пайка и сапог, министр долго и невнятно напутствовал убывающего, переполняя того скукой от ясного осознания : говноеды и говнопроизводители потому такие, что не умеют иначе.
    А я, влюбленный в Андрею Пришакариу , в очередной раз убеждаюсь, что никогда не закончится в рунете бесконечный урок зоологии для Кэрри Фишер, просто потому, что они не умеют по - другому.