Здравствуй, Солнышко!

               
        Неяркое утреннее солнце ещё только просыпалось. Его сонный глазок мелькнул в зарослях ивняка и снова спрятался.
- Я тебя вижу, вижу, - засмеялась Дуняша. Теперь ты водишь, - крикнула она солнышку и растянулась на ещё прохладном песке.
       Через некоторое время лучики стали пробираться сквозь вет¬ви, то прячась, то появляясь вновь. Девочке казалось, что солнце подняло голову с подушки и даже приподнялось на локте, чтобы лучше разглядеть, где же спряталась Дуняша. Длинные солнечные пальцы перебирали листву и, как будто, по - волшебству, превра¬щали её из тёмно-зелёной в
ярко-изумрудную. Притянув к себе упругую ивовую веточку, дев¬чушка стала рассматривать листочки на свет.
- Каждый листик повторяет целое дерево. У листа тоже есть ствол. От ствола отходят большие ветки. От больших веток – маленькие.
Розовые блики двигались по кустам и медленно подбирались к месту Дуняшиного уединения. Солнечный зайчик пробежал по лицу девочки, пощекотал её веки и ноздри, и спрыгнул на уже не¬много выцветшее ситцевое платьице, заплясав на сандаликах.
- Нашло, нашло! Сегодня ты долго меня искало!
       Дуняша села на песке, закрыла глаза и подставила своё улыба¬ющееся личико тёплым лучам. Девочка любила встречать восход солнца на этом песчаном закоске, который каким-то чудесным об¬разом образовала протекающая за их домом горная речка. Песок ярко-жёлтый, блестящий с разноцветными прозрачными вкрапле¬ниями. И был он не только на берегу, но и занимал какое-то про¬странство в воде, образуя небольшой пляж. Удивительно, но это было единственное место, где был песок у реки в посёлке Пионе¬ры, в котором проживала её семья. И оно находилось на террито¬рии огорода Дуняшиных родителей, то есть, их собственное! Здесь река делала очередную извилину, на другой стороне была заводь, и у брата Володи также было собственное излюбленное место для рыбалки.
        Сидя у реки, девочка вспомнила недавний случай. Вова, стоя на склизких мостках, держал удочку двумя руками, уперев удилище в живот и прикусив язык, внимательно следил за пластмассовым поплавком. Рядом стоял алюминиевый бидончик для улова. По¬плавок пьяно шатался среди серебряных бликов, не решаясь уйти под воду или лечь на бок. Вдруг он дёрнулся и резко утонул. Воло¬дя потянул удочку, леска взрезала воду, руки брата почувствовали живой трепет попавшейся на крючок рыбы. Володьку бросило в жар – большая! Не сорвалась бы, не ушла!
       Забыв обо всем, он потянул добычу к себе. Не рискуя поднимать ее, упал на колени, схватился за леску руками, откинув удочку на росистую траву, стал шарить в воде. Вот он, толстый бок! Воло¬дя не сразу, но подцепил пальцами рыбину за жабры, выволок из воды, подхватил рукой под брюхо и понес на берег, дивясь улову, не веря удаче и задыхаясь от счастья.
Дуняшу распирала гордость за брата. Она целый день расска¬зывала всем, кого встречала на улице, какой Володя ловкий. А бра¬тишка хвастался друзьям и показывал размер улова, рубанув себя ладонью по предплечью, как это делают настоящие рыбаки:
- Вот такая!
- Раностава! Солнышко! Это бабушка Клава, подоив корову Ма¬линку, уже звала внучку пить парное молоко. В отличие от брата, девочке не нравилось это занятие, но обижать любимую бабушку она не хотела и послушно выпивала каждое утро свою порцию.
Дуняша и вправду была похожа на солнце. Её длинные волосы соломенного цвета струились по хрупким детским плечам шелко¬вистыми волнами. В ярко-зелёных глазах с раннего утра и до позд¬него вечера, как солнечные зайчики, прыгали смешинки. И вся она была такая светлая, чистая, подобная раннему солнышку, умытому свежей росой.
       По утрам, проснувшись, Дуня слышала, как бабушка тихонько вставала и выходила во двор управлять скотину. Ночной сумрак только-только начинал редеть. Стараясь никого не потревожить, Дуняша быстро одевалась и на цыпочках выскальзывала из дома. Приоткрыв дверь коровника, девчушка с интересом наблюдала, как бабушка доила любимую чёрно-белую корову Малинку, как тугие струи молока стучали о подойник, разбрызгивались и наполняли его доверху. Завидев Дуняшу, Малинка мычала, как бы здороваясь, и кивала головой.
- Баушка, а можно я попробую подоить? – попросила однажды девочка.
- Это если только Малинка позволит. Дуняша осторожно подо¬шла, погладила корову, та одобрительно замотала головой.
- Разрешает! Добрая она у нас! И красивая!
- И в самом деле, красивая. Одно загляденье. Между коровами ведь тоже бывают красавицы. Посмотри, рога у Малинки ровнень¬кие, вымечко круглое, нежное, и даже копыта на ногах блестят, как туфельки. И вся она такая стройная и ладная. А взгляд добрый и спокойный.
- Да, я слышала, как тётеньки говорили про нашу Малинку, что корова хорошая, на всю деревню одна такая, доится по три ведра.
       Потом они с бабушкой провожали животное в стадо, которое к этому времени уже гнал по деревенской дороге в сторону лугов старенький дед - пастух.
       В любое время года девчушка вставала ещё до рассвета. Благо лето, а зимой! В нетопленном доме с утра довольно холодно. Вы¬лезешь из-под одеяла, и ноги опускаются в выстуженный, обжи¬гающий воздух. Бр-р-р! И, тем не менее, Дуняша не любила долго валяться в постели, поэтому бабушка Клава и стала ласково назы¬вать внучку Раноставой.
      Девочка обожала наблюдать, как бабуля «колдует» у печи. За¬глянет утром в топку – темно, и всё, кажется, погасло, тронет ко¬чергой загнеток и, рассыплются горячие уголья по печному поду, осветится печка, вспыхнет жаром. Но разворошенные угли быстро гаснут, гореть уже нечему. Затем она выбирает золу, подгребая её кочергой и черпая железным совком с длинной ручкой, осторожно опускает совок в ведро, накрытое мокрой тряпкой, чтобы пыль не поднималась вверх. Достаёт с лежанки и закладывает в печь вязан¬ку хвороста и берёзовые поленья, подсунув под них старую газету, чиркает спичкой, и огонь весёлыми язычками охватывает листы, пробегает по поленцам. Через мгновение они, зашипев, принима¬ются оживлённо потрескивать. Дрова, высохшие и лёгкие, занима¬ются с первой спички.
      Девочке нравились все запахи, наполнявшие в этот момент кух¬ню: горящей спички, бумаги, дров и даже золы. Она присажива¬лась на корточки напротив печки и зачарованно смотрела через небольшое отверстие в дверце на пляшущий за ней огонь, как с треском завиваются локоны бересты, как обгорают и рассыпаются тонкие прутики. Воздух вокруг нагревается, и теплота растекает¬ся по телу. Через некоторое время просыпаются мухи, начинают жужжать и биться в стекло, значит, изба натоплена, как надо.
      Печка была не такой огромной, как старые русские, но всё же, выглядела, как крепость посреди дома. И она очень нравилась Ду¬няше. Даже утром кирпичи ещё хранили тепло. Заберёшься, быва¬ло, на лежанку, где обычно сушили валенки и всё зимнее, попро¬буй теперь, достань! И видно всё из-под потолка-то и в комнате, и в кухне.
       Бабушка принималась готовить завтрак, все просыпались, со¬бираясь, кто в школу, кто на работу. Маленькая Дуняша, чтобы не мешаться под ногами у взрослых, уходила в свою комнату или во двор, где ждал любимый пёс Мухтар, или на свой пляжик, играть с солнышком!