Долгожданный рассвет

Заходящая луна выливала призрачный свет на одетые в леса холмы. В одной из скалистых сопок зиял грот, от чего холм был подобен одноглазому стражнику, что следит за порядком в своих лесных владениях. Подле грота мерцал свет костра, вторивший огненной луне жёлтым сиянием.

Каин сидел у пламени возле своего жилища и ждал, когда дожарится добытый им кролик. Наконец, охотник снял тушку с вертела и принялся отрезать себе кусочки. Немного пожевав мясо, он замер, прислушиваясь к ощущениям своего тела. Не прошло и мгновения, как в глазах у охотника потемнело, а желудок словно обожгло смертельным ядом, а руки судорожно задрожали. В сердцах он бросил остатки мяса прямо в огонь.

Поднявшись на ноги, Каин подошёл к скалистому краю холма.
Окинув взглядом тёмно-синий лес и едва заметные огоньки поселения, расположившегося прямо посреди зелёного царства, охотник вслушался к ночной тиши и заметил в них голоса собственных воспоминаний.

Четыреста лет назад он был был обращен в вампира. С тех пор охота приобрела для Каина совершенно другой смысл. Он проводил в ней каждую ночь, и на кону сейчас стояла его жизнь, ибо единственный голодный день мог убить его. По крайней мере, так ему казалось. Первые несколько лет охотник ощущал азарт преследования, и вкус человеческой крови пьянил его. Но шли десятилетия, и вечная гонка стала утомлять юного вампира. Он был свидетелем возвышения и падения государств, его светящиеся глаза наблюдали смену поколений, на каждое из которых Каин и его собратья наводили ужас. Он чувствовал свою власть над жизнью, его сущность разрушила рамки смертного существования, но вампир оказался заложником собственного бессмертия.

В первые годы он боялся вечности, постоянно думая о том, что своим медленным ходом оно раздавит его дух, который был создан смертным. Но то была ошибка - десятилетия текли как мгновения в этом безумном кроваво-красном круговороте преследований, убийств и вампирских пирушек.

Каин был снедаем вечной жаждой крови. Сколько бы он ни выпил, всегда хотелось ещё, и каждый глоток лишь обострял жажду. Удел каждого вампира - гореть всевозможными страстями, быть ненасытным в них. Кровопийцы загоняли животных в лесах, людей в небольших поселениях и даже в городах, создавали кланы, сражались друг с другом, устраивали оргии - все для того, чтобы заполнить зияющую пустоту внутри. Охотник захлебывался в бешеном потоке жизни, отчаянно пытаясь всплыть на поверхность и сделать хотя бы один вдох.

Когда Каин был смертным, он встречал каждый рассвет в полном одиночестве, будто растворяясь в теплом свете разгорающегося дня. Но жизнь вампира выжигается даже под косыми ю лучами солнца, и охотник стал забывать, как выглядит заря. Он оставил далеко в прошлом то ощущение покоя, которое охватывало его дух в предрассветной тиши.

Вампир завидовал людям и ненавидел их. Имея возможность остановить бешеный круговорот суеты и полюбоваться солнцем, смертные продолжают носиться, будто и для них одна голодная ночь равносильна смерти. Многие из них ведут себя так же, как собратья Каина, с той лишь разницей, что не оставляют за собой кровавых следов.

Мысли вампира были прерваны раздавшимся из лесной чащи пением ранних птиц. Каин обратил взгляд на восток и увидел, что горизонт бирюзовой каймой стал выделяться на чёрной ткани ночи.

Охотник не двигался с места. Он больше не хотел быть узником. Сердце на какой-то миг затрепетало от ужаса небытия, но страх сменился покоем. Прошло время, и красная дуга восходящего солнца бросила первые косые лучи над деревьями. Каин улыбнулся светилу, которое не видел четыреста лет. Округа озарилась светом, просыпавшийся лес встречал новый день пением птиц. Прекрасное и смертельное, солнце выходило из-за горизонта, сжигая вампира заживо. Но Каин ощущал лишь то, как свет разрывает на нем оковы бессмысленной вечности.