Моя подруга Галя

Как этот край к душе пристал!
Замкнул её объятьем плотным.
О, север - ледяной кристалл,
Подсвеченный лучом холодным,

И над бескрайней синевой,
Раскинутой невероятно,
Такая тишь, что звук живой
Замрёт, не возвратясь обратно.

(«Север». Людмила Щипахина)

Моя подруга Галя

( Из цикла «Мои истории»)

Наш папа был военным и потому мы часто переезжали с одного на другое место жительства, проживая в каждом не более трёх лет. Мне  было   одиннадцать лет, когда  мы приехали в новый строящийся на севере Якутии город, который носил замечательное имя -  Мирный.   Мне уже было четырнадцать  лет, когда в нашем жилом районе случились проблемы с отоплением, и в декабре   целый месяц отопления у нас не было. Правда, была небольшая печка на нашей маленькой кухонке, но она с трудом и лишь слегка обогревала только следующую комнату. До идущей анфиладой за ней другой комнаты печкино тепло почти не доходило. А морозы тогда были сильные и в декабре - январе доходили до минус шестидесяти градусов. Конечно же, я  простыла и сильно заболела. Из-за этого в  девятом  классе я училась только полгода, а в выпускном десятом классе я, вообще, присутствовала на уроках в школе только полтора месяца, потому что попала в больницу с диагнозом « ревмокардит и  паралич нижней части тела». Лежала я в больнице долго – почти девять месяцев.  В мае месяце я поднялась, благодаря лечению гормонами, тогда это было новшество в медицине. В результате, я приобрела аллергию на всю жизнь, но стала снова ходить, хоть и не так резво, как прежде.

Как ни странно,  такое длительное пребывание в больнице, не оставило во мне слишком грустных ассоциаций. Я была окружена добротой и заботой, как со стороны соседей по палате, так и со стороны медперсонала. Я много читала и самостоятельно проходила учебный курс по учебникам.  В палате стояло шесть коек, люди менялись,    и  только одна  молодая женщина по имени Галя провела там вместе со мной более трёх месяцев. О ней у меня остались самые добрые и тёплые воспоминания. Больше того, она скрасила и облегчила моё пребывание в больнице, незаметно помогая в моём безпомощном состоянии, и многому меня научила. Галя была спокойна  и очень  доброжелательна, мы много и обо всём разговаривали, несмотря на достаточно большую разницу в возрасте. Гале тогда исполнилось двадцать семь лет, а мне шёл шестнадцатый год.  В наш город Галя приехала почти  с самого начала его строительства. Юной девушке долго пришлось жить в палатке, а потом и в бараке. Работала Галя на фабрике, и однажды тоже сильно простыла, отчего у неё появились проблемы с лёгкими. Галя научила меня вязать спицами и крючком,  подарила замечательную книгу, которая до сих пор стоит у меня на полке. Она как-то незаметно помогала мне в бытовых проблемах. Я в то время была безпомощна и даже стоять не могла, не то что ходить. Да...мы с ней много разговаривали. Я до сих пор ярко помню рассказанную мне Галей историю, произошедшую с ней в юности. Эта история произвела на меня впечатление и, засыпая,  я часто думала о ней, примеряя к себе и рассуждая, как бы поступила я.  Думая об этом, я взрослела.

Я решила поделиться Галиным рассказом и с вами, друзья. Всю свою жизнь с рождения Галя жила в центральной части страны, в городе Рязани, воспитывала её тётя. Училась Галя в промышленном техникуме, где раньше учился сын тёти - Галин двоюродный брат. Там был преподаватель, старше её лет на десять, звали его Александром. Он был красивый добрый и умный,  и Галя в него влюбилась. Это была её первая в жизни любовь. Но она была очень скромной девушкой, и свои чувства старалась скрывать.  Галя была мила, скромна и очень привлекательна. Александр тоже заметил её, они иногда разговаривали и танцевали  на вечерах в техникуме. Галя видела, что она тоже нравится ему, но он не делал попыток ухаживать за ней. И только после выпускного бала Александр позвал девушку на свидание и признался, что она ему давно нравится. Девушка была очень счастлива. Через некоторое время Саша  сделал ей  предложение, и Галя, не раздумывая, дала своё согласие. В тот же вечер они пошли в кафе отметить это событие. Там ели пирожные и мороженное, запивая всё это лимонадом, который Галя очень любила. Насытившись сладостями, влюблённые   пошли гулять в парк. Там Александр  впервые Галю обнял и очень скромно поцеловал. Счастливые, они бегали среди деревьев, прикасались друг другу руками, он ловил её, она со смехом убегала. Счастье было необыкновенным и всепоглощающим. И вдруг...

Александр поймал Галю,  заключил её в объятия и ласково заглянул  в глаза, нежно сдувая с лица завитушки волос. Она смеялась, она была счастлива. Тогда ей было почти девятнадцать лет, а ему исполнилось двадцать восемь. Влюблённые договорились о дне свадьбы, он обнял её и крепко-крепко прижал к себе. И тут случилось страшное и непоправимое! Она... пукнула. Строгого читателя прошу простить, я назвала это событие натуральным словом, чтобы обозначить всю трагедию произошедшего. В кафе девушка наелась сладостей и много бегала с любимым в парке. В результате случился этот непредвиденный конфуз....  В один миг, не стало ни ясного неба, ни солнца, ни душистой зелени молоденьких веток - ничего для неё не стало, всё померкло в сером тумане. Стыд, отчаяние, горе, ужас....  Она замерла и закрыла глаза. Потом попыталась вырваться, чтобы бежать, куда глаза глядят, на край света или ещё дальше. Но он не выпускал, и по-прежнему крепко держал в объятиях.

- Глупенькая, ну чего ты? Ничего страшного не произошло. Со всяким может случиться, - он, как маленькую, погладил её по голове, но в голосе его дрожал смех, да и в глазах тоже. Хотя смотрел он  ласково-ласково....

- Я домой пойду, мне пора, тётя ждёт, - еле слышно пробормотала она, вырвавшись из его объятий и не поднимая глаз.

- Я провожу.

- Нет, я сама.

- Ну, что с тобой поделаешь, - удручённо произнёс он, - ладно, иди уж сама. Но завтра в семь часов вечера я жду тебя здесь. Я сразу с работы приду, слышишь?

- Да-да…..  я приду..., - и она помчалась так быстро, как будто за ней гналась свора диких собак.

Забежав за ларёк, где всегда продавали очень вкусные пирожки с рисом, которыми они с любимой подружкой Иркой любили лакомиться после занятий,  она осторожно выглянула. Он стоял на том же месте и непонятно чему улыбался. А ей было так тошно, так скверно на душе, как будто случилось горе. Как будто она стала какой-то другой, запачкалась чем-то. Будто она совершила что-то непоправимое, отчего праздник ослепительного счастья неожиданно померк и больше никогда не вернётся. И во всём виновата она сама.

Назавтра в назначенное время она не пришла. Александр обошёл весь парк, заглянул под каждый кустик, но нигде её не нашёл. А ведь он до  сих пор не знал, где она живёт. Тогда он ринулся обратно в училище и, удивив сторожа своим поздним посещением, взял ключ от канцелярии и нашёл её адрес в журнале. Он был очень хорошо воспитан, но тут   забыл обо всём. Несмотря на позднее время, Александр постучал в дверь тётиной квартиры, моля всех святых (и это он - член партии!), чтобы дверь  открыла любимая. Но вышла пожилая заспанная женщина в ночной рубашке с накинутой сверху цветастой шёлковой шалью.

- Будьте любезны, - охрипшим голосом произнёс он, - пожалуйста,… позовите Галю. Простите, я не поздоровался, я волнуюсь. Я – друг Гали - Александр. Надеюсь, она  говорила Вам обо мне? Я – жених её, мы собираемся пожениться и сегодня должны были встретиться, чтоб сообщить обо всём Вам. Но она не пришла, и я очень волнуюсь, - добавил он. Хотя это  и добавлять-то было не нужно, обо всём  без слов, говорило его лицо.

- Нет, отчего же, Галя говорила, что ей нравится молодой человек по имени Александр, она несколько раз встречалась с ним, но о том, что собирается замуж, не было речи. Несколько встреч, это совсем не повод для скорого замужества, - строго произнесла тётя, потом увидев его лицо, поспешно предложила, - Вы заходите, что это мы тут стоим.

Вскоре Ольга Сергеевна, так звали тётю, знала обо всём и тоже   сильно расстроилась. Ей   было очень жаль свою племянницу, которую она воспитывала с десятилетнего возраста, и та, фактически,  была ей дочерью. Галя была доброй, послушной, но тётя знала, уж если, что она решит, переубедить её будет трудно. Вчера, действительно, девочка вернулась домой бледной и расстроенной. Объяснила это тем, что подруга Ира неожиданно срочно уехала к себе домой в Подмосковье, там тяжело заболела её мать. И она, Галя, пока есть время до поступления на работу, поедет к ней и будет помогать ухаживать за матерью. Тётя не увидела в том ничего плохого, ведь Галя каждое лето по целому месяцу   в летние каникулы гостила у подруги. Ирина мать проживала в частном доме около речки с садом и огородом, и всегда была Гале рада.

Решили дождаться утра, а утром отправили срочную телеграмму Ире. Ответ пришёл тоже быстро, но не утешил, Галя у Иры даже не появлялась. Потом был поход в милицию, объявлен розыск, который не дал результатов. И, наконец, телеграмма от Гали из Москвы.  « Я жива и здорова, обо мне не волнуйтесь и не ищите. У меня теперь другая жизнь». И, действительно, у Гали началась совершенно другая жизнь, абсолютно не похожая на ту, что была прежде. Вернувшись тогда домой, она проплакала всю ночь. Странным образом, это нелепое событие крепко захлопнуло дверь в счастливую жизнь, которую она   себе уже чётко представляла. Даже по прошествии времени, девушка не могла найти этому объяснения. А тогда, наплакавшись вдоволь, она, вдруг вспомнила, как полгода назад к ним в техникум приезжала комсомольская делегация из Москвы, которая агитировала их после окончания техникума поехать на Крайний Север, где началась великая стройка века. Строили новый город, создавали алмазную промышленность, которая очень нужна была послевоенной стране. Шёл одна тысяча девятьсот пятьдесят восьмой год….  Тогда на собрании в техникуме у Гали даже не возникло желания поехать на эту стройку, но она,  как и все, записала в блокнот адрес пункта сбора в Москве. Новая группа комсомольцев готовилась отправиться в северный посёлок Мирный. Это событие должно было состояться через две недели после окончания ими техникума, то есть через пять дней от сегодняшнего числа. Решение было принято мгновенно и, успокоившись, девушка, наконец, уснула. В своём состоянии она была готова бежать, куда глаза глядят. Крайний Север подходил для этого, как нельзя лучше.

Утром Галя, просыпавшаяся обычно раньше тётушки, притворилась крепко спящей. Иначе как бы она смогла объяснить своё распухшее от слёз красное лицо и глаза. Тётя не стала её будить и ушла на работу. Пусть, наконец, деточка  выспится после экзаменов. Лишь за ней захлопнулась дверь, девушка вскочила, и быстро собрав немудреный багаж, и не завтракая, помчалась на железнодорожный вокзал. В последний момент Галя вспомнила о тёте и оставила ей короткую  записку. В записке сообщила, что срочно едет  к подруге, помочь той ухаживать за больной матерью. Поезда до Москвы ходили достаточно часто, а в прошлом 1957-ом году паровозы вообще заменили на электровозы. Позже их стали называть электричками. Путь до Москвы был недолгим и занял всего четыре часа. Она сидела в вагоне у окна,   не замечая ни красоты проплывающих мимо пейзажей, ни жёсткости плацкартной скамьи, на которой она сидела, погрузившись в какой-то горестный ступор. Очевидно её состояние, сильно отразилось в выражении её лица, потому что окружающие смотрели на девушку сочувственно и даже не пытались с ней заговаривать.
В Москве Галина быстро сориентировалась и легко нашла указанный в блокноте адрес. Встретили её деловито, не задавая лишних вопросов, и сразу определили до отъезда в общежитие. Желающих поехать на комсомольскую стройку было много.

- Вот так я оказалась здесь, - Галя раскраснелась, глаза лихорадочно блестели. Было видно, что воспоминания сильно взволновали её.

Рассказ взволновал и меня. Мне  было очень интересно узнать, как она снова встретилась с Сашей и вышла за него замуж. Я знала, что она замужем за Сашей и у них уже двое детей. Её волнение и грусть, когда всё так хорошо закончилось, были мне непонятны, но я не решилась безпокоить Галю и сменила тему разговора, чтобы дать ей успокоиться.

- Галя, когда я приехала в Мирный, здесь уже были улицы и даже двухэтажные дома. Правда, все дома были только деревянными, и ещё было много маленьких "жигаловских" домов на две семьи. Мы даже палатки ещё за клубом «Алмаз» застали. Расскажи, каким был город, когда ты приехала, мне очень интересно.

- Да Мирный ещё и городом тогда не был, а только посёлком, - Галя заметно успокоилась и оживилась. – Это был 1958 год. Прилетели мы на небольшом самолёте Ан-2, здесь уже был построен небольшой аэродром, но большие самолёты он принимать не мог. Да я вообще  на самолёте до тех пор ещё и не летала. Кругом была тайга и палатки и…, - она засмеялась, - тучи комаров. Были ещё балкИ, сколоченные на скорую руку. Но уже стояло несколько небольших аккуратненьких домиков. Но их  было очень мало. Большинство людей жили в палатках. Я поселилась в палатке на двенадцать человек. Мне повезло, в соседи мне достались хорошие добрые девчонки, примерно моего возраста. Со многими мы до сих пор дружим.

- Вот так прямо в лесу палатки?- воскликнула я.

Город строился с невероятной скоростью. Ведь к тому времени, о котором  рассказываю я, было много деревянных двухэтажных домов и даже уже было   несколько каменных одноэтажных домов в виде бараков, с квартирами коммунального типа.  Почему-то люди между собой называли их «бухенвальдами». Таким же каменным одноэтажным бараком была и эта больница, где мы сейчас лежали. А на Ленинградском проспекте сейчас строятся первые четырёхэтажные девяноста шести – квартирные каменные дома, мечта многих.

- Ну не так уже и в лесу мы жили, хотя лес был совсем рядом. А для наших палаток заранее было расчищено место. Хотя «расчищено» - это сильно сказано, - рассмеялась Галина. – Кругом щепки, ветки, но самое, главное, здесь везде была глина. Мы ходили в резиновых сапогах.  О лёгкой обуви не могло быть и речи, и всё равно передвигаться было трудно.

- Да! – радостно воскликнула я, - это и я ещё застала. И мы в сапогах бегали, иной раз сапог застревал в глине, а нога босиком или в чулке выскакивала из сапога и мчалась дальше по глине. К счастью, тогда уже теплотрассы в деревянных коробах были, и мы чаще по ним носились. Да и почти в каждом дворе стояли колонки с водой. Допрыгаешь туда, ополоснёшь под краном ногу, сунешь её в сапог и скачешь дальше. Поэтому старались сапоги надевать на босую ногу, пока мама не видит.

- Да… Мирный тогда, - продолжила вспоминать Галя, -   к одна тысяча шестидесятому году году представлял собой не очень красивый населённый пункт.   В то время  в городе   насчитывалось чуть больше семи  тысяч жителей, и только часть из них проживала в типовых одноэтажных домах из бруса. Стояли сотни палаток, а наиболее распространённым видом жилья были балкИ - засыпушки. Их строили все, кто только мог держать в руках пилу и топор. Иной раз в таком однокомнатном домике по три семьи жили вместе за занавесками.  А в палатках летом нам неприхотливым и молодым хорошо было, да и не засиживались мы там, хоть и комарья кругом тучи летали. Вскоре, после того, как я приехала, клуб с танцплощадкой построили, а потом и ещё два клуба в разных местах. Уже семилетняя школа была, больница, детский сад и ясли и даже гостиница.

- Да… даже при мне  за два года после нашего приезда город сильно изменился. Прямо подвиг какой-то невероятный, - тихо откликнулась я. Галин рассказ произвёл на меня сильное впечатление. – И ведь зима такая суровая, а люди несколько лет в палатках жили.

- Да… вот зимой мы точно совершали подвиг каждый день, - от нахлынувших чувств Галя даже лежать не могла и уселась на кровати, - В палатке буржуйка, топить её  круглые сутки надо, чтобы не замёрзнуть. На улице мороз минус пятьдесят пять – шестьдесят градусов. Ночью дежурили, спали по очереди. А утром иной раз голову от подушки не оторвать, если не уследили и чуть помедлили с печкой.

- А почему не оторвать-то? Как это?- тоже подскочила на кровати я.

- А потому что примерзали волосы, - засмеялась Галина, - это я сейчас смеюсь, а тогда плакать иной раз хотелось.- Но это всё ведь помогло мне, я отвлеклась от горя своего, - и она опять почему-то загрустила…. И это снова мне было непонятно.

Старушки-соседки по палате ушли ужинать и придут не скоро, любят посидеть в столовой подольше, пообщаться. А мы с Галей ужинали в палате, я ведь была неходячей, а Галя слабенькой. Мы долго ещё говорили о том, о сём и, утомившись, заснули.

Утром у Гали было бледное лицо, припухшие веки и синие тени вокруг глаз. Я поняла, что заснула-то я, а Галя, видно, долго плакала. Странно, чего ей плакать, ведь всё хорошо – Саша с ней, семья, дети. Хотя, откуда мне знать, значит, было от чего. Сегодня - суббота, больных будут навещать родные.  Мне бы так хотелось пройтись, как бы прогуливаясь, когда к Гале Саша придёт. Очень хочется посмотреть на него, но прогуляться - это не про меня. Правда, я уже начала подниматься и недолго стоять, держась за спинку кровати. Маму с папой ко мне часто пускают в палату, и не только по выходным. Ко мне очень хорошо все здесь относятся. Вообще-то я должна была лежать в детской больнице, но, как тяжелобольную, поместили сюда. Здесь для таких, как я, были очень хорошие условия: в каждой палате находилась своя  туалетная комната с ванной. Я была худенькая  и небольшого роста и меня частенько относили туда на руках. Медицинский персонал относился ко мне необыкновенно ласково. Особенно Я благодарна Лилии Ивановне Мось. Она была молодой, высокого роста и сильной, внешне очень милой и привлекательной. Лилия Ивановна часто носила меня на руках, когда возникала необходимость, сама мыла меня в ванне. А днём надевала на меня хорошенькое ситцевое платьице, одно из тех, что приносила мамочка, причёсывала мои локоны, и усаживала в коридоре на подоконник, подстелив ватное одеяло. Очень Лилия Ивановна скрашивала мою жизнь в больнице, где я провела почти год.

Мне повезло и я, наконец,  удовлетворила своё любопытство. Галя после безсонной ночи чувствовала себя не очень хорошо, и отказалась от свидания, но Сашу привели в палату. Я чуть вслух не ахнула – это был не он! То есть он – это, конечно он, но не тот, кого я ожидала увидеть. Облик того Александра чётко запечатлелся в моём сознании, так ярко Галя его описала. Тот – высокий, атлетического сложения достаточно зрелый мужчина, с копной пшеничного цвета волос и с василькового цвета глазами, уверенный и даже строгий. Ну и, конечно возраст уже должен быть ближе к сорока годам. Этот – стройный, среднего роста с каштановыми слегка вьющимися волосами и добрыми серыми глазами. Движения лёгкие, быстрые, взгляд внимательный и слегка печальный, быстрая лёгкая улыбка, которая делала его совсем юным, хотя он сейчас был в возрасте того Саши - двадцати восьми лет.
Как-то незаметно, без лишних слов и движений, он ловко поправил у Гали на постели одеяло и подушки, разложил в тумбочке принесённую еду и, не слушая возражений, усадил её и меня есть салат и котлеты собственного приготовления.
Еда оказалась необыкновенно вкусной. Потом подсел ко мне и сказал, что научит меня легко решать уравнения и задачки на скорость. Оказывается, Галя рассказала ему мою ситуацию. Так-то я сама неплохо решала, но всё же   ведь я почти год осваивала   учебный материал по учебникам самостоятельно и помощь мне очень пригодилась. Саша показал мне много новых способов решения уравнений и задач, делал это легко и увлечённо. Мы активно включились в наше интересное занятие, пока не пришла дежурная медсестра и не объявила подготовку ко сну и приём лекарств. Старушки соседки, похрапывая, крепко спали, а мы с Галей болтали ещё полночи.

- Ну и как тебе мой муж Саша? Хотя я и сама вижу, что ты очарована им, как и все, кто его знает, - почему-то вопрос у Гали прозвучал как-то невесело и, мне показалось, что даже насмешливо.

- Вот ещё! – вспыхнула я, - и никем я не очарована, - но скажу прямо, он действительно очень хороший человек. И это совсем не первое впечатление, я умею это видеть. Мне даже папа  говорил, что я умею видеть людей.

- Да не спорю я, не спорю совсем. Тем более с твоим папой, которого я за три месяца успела хорошо узнать. Замечательный человек твой отец, высокой культуры и ума, он зря не скажет. А Саша мой, в самом деле, очень хороший, добрый и умный. Он и на работе один из лучших,  и дома всё его руками сделано, в магазине ведь не больно что купишь, мало товара. И для детей он и мама, и папа, да и бабушку с дедушкой легко заменит. Видела бы ты, какие блинчики и пирожки он печёт – пальчики оближешь, - усмешка у Гали была добрая, но какая – то снова нерадостная.

Мы немного помолчали, думая каждая о своём. И в голове моей мелькнула догадка, в которую, наверное, из-за своего возраста, я не могла поверить.

- Галя…, - нерешительно и испуганно произнесла я, - неужели, ты его не любишь…?

- Ну почему же, - снова невесело усмехнулась Галина, - люблю, и даже очень люблю. Как брата, как родного человека. Я года три, как во сне жила после приезда сюда. Какой-то комок боли в сердце был, ничего вокруг не замечала, будто умер любимый человек и жизнь закончилась. Трудности были невероятные, а я их почти не замечала. А Саша всегда рядом был и как-то незаметно все преграды на моём пути убирал, все трудные вопросы решал и лучше меня всегда знал, что мне нужно, хотя я ни о чём не просила.  Так и замуж во сне за него вышла.

- Но как же так…, - разволновалась я, - а как же Саша?! Как же он все эти годы без любви твоей живёт? – я почти кричала.

-  Тише-тише, старушек разбудишь. Хотя ты права, я сама часто думаю о том. Не заслужил он подобного, надо заканчивать с этим.

- Как заканчивать, а дети? Как они-то будут без него?

- А разве им хорошо будет жить в нашей унылой семье, - прошептала Галина и я услышала её тихое всхлипывание.

Я не знала, что ответить на это. Я много читала, но жизненного опыта в мои юные годы у меня не было совсем. Просто мне было очень жаль этого милого и доброго парня, и я только попросила:

- Галечка, ты только не торопись, ещё детки маленькие. Вот увидишь, скоро у вас всё изменится, я чувствую это, - но на самом деле ничего я не чувствовала. И что вообще могла чувствовать девчонка, которая и влюбиться, ещё не успела.  И всё же я почему - то сказала:

- Не спеши, Галя, ты просто представь, что  он умер, и ты живёшь без него и никогда его больше не увидишь, совсем никогда. Если это для тебя покажется нормально, значит, расставайся.
 
Я сама не знала, откуда у меня такие взрослые и умные рассуждения взялись, но мне было Галю с Сашей очень жалко. Они такими хорошими оба были, настоящими, добрыми. Галя притихла и ничего не ответила и я вскоре незаметно заснула.
 Больше мы не затрагивали эту тему, нам обеим как-то стало неловко говорить об этом. Галя довязывала мне в подарок тёплые колготки для моих слабых ног, а я ей читала вслух какую-нибудь книгу. Кстати, я начала подниматься и некоторое время уже могла стоять, держась за спинку кровати. А вот про колготки до этих пор я ничего не знала и даже не слышала такого слова.   А Галя в прошлой поездке в отпуск не только их видела, но и приобрела одни у каких-то барыг, которые завезли их из Чехословакии. На чешском языке название она не запомнила, слишком трудным оказалось - какие-то колготЫ. Сначала их у нас в России многие называли чулочными штанами, а потом, отбросив, слово перед словом «колготЫ», стали  называть попросту -  колготками.  А до нашего города вообще это новшество ещё не дошло. Хорошенько рассмотрев свою необычную покупку, умница и мастерица Галя научилась их вязать сама.

А через неделю Галю выписали. Её хотели бы ещё на какое-то время задержать в больнице, но Саша получил на работе, где они вместе трудились,  для жены путёвку в санаторий   Кисловодска. Он был очень хорошим специалистом  и ему не отказали. Мы тепло распрощались, Галя обещала навестить меня по приезду и не обманула.
Навестила она меня в середине июня перед самой моей выпиской из больницы. Я уже немного ходила, опираясь на две деревянные трости, которые изготовил для меня папин знакомый. Правда, что я «ходила» – это слишком громко сказано,  скорей, я ползала, как черепаха. Тем не менее, и это доставляло мне огромную радость. Боженька и родители подарили мне хороший характер – я редко унывала, многое меня интересовало, и мне всегда было чем заняться, даже наедине с самой собой.  Там в больнице у меня часто бывала безсонница. Тогда я начинала играть в фамилии актёров или названия фильмов на какую – либо букву. Или вспоминала имя – отчество писателей, известных людей, или читала стихи, чаще из «Евгения Онегина». До сих пор многие помню. Так незаметно и засыпала.

Галя пришла не одна, а с Сашей.  И я их совсем не узнала! Нет, то есть, конечно, узнала, но они стали совершенно другими. Вот что значит отдых на море. Их загорелые лица светились каким-то необыкновенным светом и радостью. Но, приглядевшись, я поняла, что это не просто радость. Это была Любовь! И не просто любовь, они и раньше по-своему любили друг друга, но теперь это было начало настоящей любви с её влюблённостью и счастьем обретения друг друга. Я была неопытна в вопросах любви, но тут и дураку было бы ясно, а тем более юной девушке, которая всегда непроизвольно её чувствует и ждёт. Они разговаривали со мной, а взгляды их искали друг друга. Они обнимали меня, а их руки снова
 стремились друг к другу.
Обласкав меня своим светом и подарками, влюблённые умчались в неожиданно наступивший  у них, медовый месяц. Детей они оставили на время у родителей. Назавтра Галя навестила меня одна, но свет счастья и любви   по-прежнему струился из её глаз.

- Галя, это то, что я думаю? Неужели ты излечилась, от своего придуманного горя, вылезла из омута, в который непонятно зачем себя кинула. Теперь я могу сказать тебе, что я думаю. Любовь к тому Александру была придуманная. Я читала, так бывает у ученицы к умному хорошему учителю, но это не любовь. Иначе твоя та случившаяся «неожиданность» не привела бы к такому горю. Ты, как будто совершила непоправимый проступок перед божком каким-то. А ведь ты его, как человека совсем не знала, все встречи были во время занятий. Как я рада, что ты освободилась и «увидела» своего Сашку.

- Ты права, права, права! – пропела Галя, как девчонка, кружась в танце вокруг меня.   Мы с ней гуляли во дворе больницы, была хорошая погода. Потом она обняла меня, расцеловала, и сказала: - Наталочка, я такая счастливая! И это счастье помогла мне обрести ты. 
 
- Расскажи, как же ты прозрела, - мне было очень интересно, но, в общем-то, я уже поняла, какие мои слова помогли ей.
 
- Мы приехали к родителям, несколько дней были у них. Потом Саша повёз меня в санаторий и, прощаясь, сказал, то чего я никак не ожидала услышать. Сказал, что рад появившейся у меня возможности побыть наедине с самой собой. Что он очень любит меня, но давно понял, что я его не люблю, и у него нет больше сил, так жить. Даже рождение детей не разбудило во мне любовь. И моя грусть уже давно говорит ему о том, что моё сердце занято другим. Он знает, что я верна ему и ни с кем до него не была, но от этого ему совсем не легче. Он отпускает меня и хочет, чтобы хоть я обрела счастье. А детей он вырастит сам, и никогда не будет препятствовать моему общению с ними.

- Ох…! – только и смогла вымолвить я, - а дальше?

-  Саша уехал к детям, я осталась одна. Вдруг, будто с меня свалился какой – то груз. В голове никаких мыслей, кроме одной – « я свободна». Испарилось чувство тоски и вины. Я купалась, загорала и даже пошла в ресторан с соседкой по палате, и никогда за последние восемь лет мне не было так хорошо. Спать не хотелось, соседка ещё не вернулась, а я вышла на балкон, села в кресло, огляделась и тихо ахнула. На тёмно-синем бархате неба сверкали звёзды и луна, внизу плескалось море, лунная дорожка бежала прямо ко мне. Я попала в сказку, а в сказке всё может быть. Я ступила на дорожку и пошла по ней. Вдруг, кто-то взял меня за руку и пошёл со мной рядом. Мне стало очень хорошо. Я оглянулась – это был мой Сашка. Он смотрел на меня и печально улыбался, а его такие родные глаза глядели на меня с любовью. Вдруг, из ниоткуда появилась высокая атлетически сложенная фигура, она была мне смутно знакома. Фигура  обернулась и я узнала это  красивое строгое лицо, копну светлых волос и синие глаза. На лице его блуждала ничего не выражающая улыбка. Он протянул руку, и я пошла к нему. Это был Александр. Звёзды скрылись за тучами, стало темно и холодно. « Теперь ты будешь со мной, ты ведь этого хотела. Я прощаю тебе твой неразумный поступок, теперь мы будем жить вместе». А Саша… здесь был Саша, где он?- пронеслась в голове мысль. И Александр ответил, как будто услышал меня: «Он умер, его нет, ты никогда больше не увидишь его, он больше не помешает нам. Ты сама этого хотела».

- Нет! Нет! – кричала я, но не могла сдвинуться с места, - я не могу жить без него. Уходи! Ты мне не нужен! Саша, Сашенька, вернись, я люблю тебя, только тебя…, -  я больно ударилась головой о перила и… проснулась. Рыдания рвали мне грудь и сжимали горло.

- Любимая! Я - здесь, не плачь, я иду к тебе, - внизу под балконом появилась родная знакомая фигура, которая стала быстро подниматься по пожарной лестнице. И вскоре мы стояли на балконе, крепко обнявшись. Саша никак не мог уехать и тенью бродил за мной, но я его не замечала, находясь в своей эйфории.

- Я не могу без тебя, не уходи, я люблю тебя, только тебя. Прости…

- Глупенькая… за что простить? Ты - моё счастье. Даже, если бы ты решила расстаться со мной, ты всё равно счастьем жила бы в моём сердце и в наших детях.

Мы долго сидели с Галей, обнявшись, и обе то плакали, то смеялись.  Саша с Галей навестили меня ещё несколько раз, а потом уехали навсегда в город Владимир, откуда Саша и приехал на Север. Гале по состоянию здоровья нельзя было оставаться на Севере.

Вот такая история из юности неожиданно мне вспомнилась, и я решила поделиться ею с вами, друзья.

28 февраля 2023 год.

В качестве иллюстрации использовано фото блогера Руслана Ахметсафина. "Северо-Западная Якутия, белые ночи".