Пушкин, Белинский, славянофилы и народники

Белинский в начале 1840-х гг. очень хвалил Пушкина, а "ретроградный" журнал Бурачка "Маяк" критиковал Пушкина, в том числе за то, что он недостаточно народный (в примечаниях ссылка: Маяк, 1840, ч. 2, гл. 4, с. 43, нужно будет это найти, к сожалению, в интернете "Маяка" нет).

"...в духе Пушкина слились все стихии, отразились все стороны русского духа" (Белинский, соч. в 9 т., т. 4, с. 437, в примечаниях — Отечественные записки, 1841 г.).

Все ли стихии? А крестьянская и простонародная? Много ли Пушкин писал о крестьянах, и если писал, то с чьей точки зрения — ставя себя на точку зрения крестьянина или со стороны, с точки зрения дворян? Там же, в той же рецензии Белинский приводит большую часть стихотворения Пушкина "Румяный критик мой, насмешник толстопузой...", в котором, действительно, говорится о русской природе и о крестьянах. Но как говорится о крестьянах? Немного со стороны и немного свысока. О специфически русском крестьянстве говорится, но со стороны. Демократически-ориентированные поэты (Некрасов) намного более сочувственно о крестьянах говорили. Но Некрасов в начале 1840-х гг. еще не публиковался, этого еще не было.

В 1845 г. Белинский назвал "Евгения Онегина" "энциклопедией русской жизни". Может быть, и это слишком преувеличенная похвала, может быть, не вся русская жизнь поместилась в "Евгении Онегине"?

Заинтересовался Белинским после того, как прочитал статью Любжина о нем, в которой он находит кое-какие недостатки в Белинском и, в том числе, говорит, что "Евгений Онегин — энциклопедия русской жизни" это не так. Получается, что Любжин более демократично относится к этому вопросу, чем Белинский в первой половине 1840-х гг. А консерваторы (Бурачек), как ни парадоксально, лили воду на мельницу демократичности. Эта точка — точка соприкосновения консерваторов (Бурачек и Любжин) и демократов. (А потом недостаток народности Пушкина оценила еще жестче радикальная часть коммунистов, для которой Пушкин был чрезмерно буржуазным, недостаточно пролетарским.)

Для Бурачка народность была хорошей, потому что эта народность — из "Православие, самодержавие, народность". Поэтому Бурачек и украиноязычную литературу поддерживал (в "Маяке" печатались Артемовский-Гулак и другие), что она — народная, о простых мужиках.

Потом, как справедливо говорит Антонович, тенденция "Маяка" Бурачка перелилась в славянофильство. Славянофилы, особенно в конце 1850-х — начале 1860-х гг., делали акцент на том, что настоящий русский народ — это простой народ, потому что он не вестернизирован, а дворяне недостаточно русские, потому что вестернизированы. Эта мысль с неизбежностью камня, падающего с горы, должна была привести к вопросу: "А за чей счет мы живем? Крестьяне трудятся, а мы получаем ренту? Мы у них в долгу, мы перед ними виноваты? Может быть, нужно принять какие-то меры по улучшению материального положения крестьян и вообще бедноты?" Эта мысль должна была быть озвучена неизбежно — она следовала и из того, что "крестьяне — это очень важно, именно крестьяне — настоящие русские", и из готовившихся и проводившихся в конце 1850-х — начале 1860-х гг. реформ Александра II. Так славянофилы неизбежно пришли в демократичности и сомкнулись с современными им западниками. И те и те были в это время озабочены улучшением материального быта крестьян: чтобы у них было побольше земли, чтобы было побольше школ грамоты и т. д. А в это время, одновременно с тем, что в начале 1860-х гг. Иван Аксаков говорил о народе и Максим Антонович тоже, уже вовсю действовали социалисты (Чернышевский), которые, по странному совпадению, были озабочены тем же самым ("мы в долгу перед крестьянами; нужно улучшать материальное положение крестьян"). На следующем витке это привело к народничеству и хождению в народ. Так что и Бурачек, и славянофилы частично послужили к тому, чтобы заложить основы демократизма.

В начале 1840-х гг. Белинский спорил с Бурачком, потому что в той ситуации Бурачек был за консерваторов. Но через 20 лет та же тенденция Бурачка дала демократические всходы. И это не какое-то большое диво. Это закономерно и при некотором усилии это можно было предсказать.

В той же рецензии 1841 г. Белинский цитирует "Подражание Данту" Пушкина и другие подражания, и вот там-то как раз Пушкин становится на точку зрения "другого" (итальянца, испанца, араба).

Эту "всемирную отзывчивость" можно объяснить просто тем, что Пушкин вестернизированный европеизированный дворянин. Европеец, сочувствующий европейцам. А Бурачек, который критиковал его за то, что он недостаточно народный, отчасти прав. (Отчасти, потому что кое в чем Пушкин и о народе писал: "История села Горюхина", "Капитанская дочка".)

На картинке цитата из М. Антоновича.