Наследие Белого конвоя Глава 23

ЗАДАЧА С ТРЕМЯ НЕИЗВЕСТНЫМИ

Работая в Новосибирске уже четвертый год, Игорь не пытался восстановить утерянную связь с Софьей Авериной, одиноко воспитывающей дочь. Считал, что их чувства должны быть проверены временем, а потом оно же и определит их обоюдное стремление друг к другу. Поездки в Москву носили оттенок служебных командировок и не более того. Учитывая факт знакомства Софьи с Николаем Киселевым, Карпатов счел необходимым установить наблюдение и за домом Софьи в Ленинграде, согласовав этот вопрос с руководством, которое не возражало. По его личной просьбе, каких-либо следственных действий в отношении вновь появившегося свидетеля, пока не проводилось. Предоставляя делать необходимые выводы ведущему дело сотруднику, полное доверие руководства оставалось незыблемым. Как полагал Карпатов; пусть не сейчас, но спустя годы, маловероятный контакт Крупинина с Софьей был все же не исключен. Хотя ему ничего не было известно о судьбе этого человека, но в качестве необходимой профилактики одного из предположений, он не имел права пренебречь четкими пунктами вышестоящих инструкций.

Сильно заболела мать, поэтому приходилось заботиться и о ней, всячески помогая сестре с продуктами, медикаментами и поисками то и дело менявшихся, неусидчивых сиделок. Работа отнимала значительную часть времени, но периодически дергала требовательная Москва. Пользуясь моментами срочных отъездов, Игорю доводилось чаще видеться с родными. Когда в очередной раз его вызвали на Лубянку, он был ничуть не удивлен; опять кому-то так необходима координация действий и планов с центром. Ранним утром, по прибытии поезда, успев с Казанского вокзала на мгновение заскочить домой, он уже мчался в Управление, чтобы только не опоздать…

В особом отделе контрразведки ВЧК, Игоря Карпатова с нетерпением ждали и, как оказалось, вовсе не для подведения предварительных итогов его профессиональной работы, проделанной в далекой Сибири, а по делу чрезвычайной важности. На первых порах ему даже была не совсем понятна причина срочности с какой приняли и сопроводили к непосредственному начальнику, в кабинете которого уже собрались малознакомые ему сослуживцы в ожидании начала совещания.

— Разрешите войти, — по-военному обратился Игорь.

За столом, где кроме Комиссара уже находились трое высокопоставленных работников Управления, о тайной деятельности которых Игорь Карпатов был осведомлен лишь частично.

— Как добрались, Игорь Константинович? — уважительно, но настороженно, как показалось Карпатову, поинтересовался полковник.

— Спасибо, товарищ Комиссар, выспался отменно, — ничуть не догадываясь о серьезности предстоящего разговора, весело ответил Карпатов, пытаясь оценить обстановку.

— Ну что же, товарищи, я вижу все в сборе. Тогда, пожалуй, начнем. — Комиссар, как и полагается на его должности, насупил брови и продолжил. — Та информация, которая лежит у меня на столе, будет касаться в первую очередь Вас, товарищ Карпатов. Остальных сотрудников прошу внимательно отнестись к ней в связи с непосредственной предстоящей работой по возникшим обстоятельствам.

Игорь внимательно вслушивался в слова своего начальника, невольно ощущая холодок, пробежавший по спине. Пришлось прислониться к спинке стула, чтобы избавиться от несвоевременного проявления напряжения в теле.

— Как нам стало известно из секретной телефонограммы от представителя нашего посольства в Урге, прошу прощения, нынешнем Улан-Баторе, на территории западной Монголии трагически погиб некий Евгений Бельский, один из наших, глубоко законспирированных агентов, работающий под псевдонимом «Белый». Мне не нужно говорить Вам о ценности этого человека, являющегося единственным свидетелем по делу, которое ведет товарищ Карпатов. Поэтому мне прежде всего хотелось бы выслушать его соображения о возможных причинах гибели важного агента.

Со спинкой стула, на которую Игорь возлагал хоть какие-то надежды пришлось распрощаться. Ему предстояло дать внезапную оценку, провести анализ и довести до сведения всех причины гибели своего агента, о которой его так внезапно информировали только что. Такого с ним еще никогда не было; чтобы «с корабля на бал», да еще без секунды времени на подготовку. Во-первых, он был неожиданно шокирован самим фактом гибели агента, а во-вторых, не был готов к огласке личных соображений, которые практически не имели возможности сформироваться.

— Мне очень жаль, товарищ Комиссар, — неуверенно начал Карпатов, — но последняя связь с «Белым» была три года назад. После провала нашей агентуры в Харбине, он самоустранился. В поданном мною ранее рапорте говорилось об этом случившемся факте. Попытки восстановить с ним контакт по моим личным каналам успеха не имели, но работа в этом направлении постоянно ведется и в случае обнаружения агента я был бы информирован сразу. Но, как я вижу, меня обошли. — Игорь тут же почувствовал недовольство Комиссара и пожалел, что подобное замечание сорвалось с его уст, — Его последнее сообщение, — продолжал он, — находится у меня в деле. В нем говорится лишь о намерениях выехать в Монголию для поиска исчезнувшего из его поля зрения фигуранта. Агент «Белый», вел разработку освободившегося из японской тюрьмы бывшего белогвардейского офицера Олега Крупинина, возможно причастного к получению информации от полковника Киселева, погибшего в застенках той же портовой тюрьмы. Об остальных фактах совместной работы подробно изложено в деле. Что касается моих личных соображений, то я не готов вести непродуманные рассуждения о причинах его гибели. Прошу прощения, товарищ Комиссар.

— Садитесь, Карпатов, я так же, как и Вы, удивлен этим сообщением, но постарайтесь сегодня же в рапорте изложить мне Ваши соображения. Это касается всех. Для скорейшего выяснения причин и обстоятельств гибели агента, я жду на своем столе планы проведения мероприятий по самым разным направлениям. До вечера все свободны!..

Вечернее совещание было скоротечным и не столь эмоциональным в сравнении с прежним, оно лишь мобилизовало осведомленных сотрудников на прояснение ситуации, связанной с гибелью Бельского и не более. В конце совещания Игоря попросили задержаться. Комиссар сообщил, что Советским спецслужбам в Европе стало известно о получении Ватиканом секретной информации с территории России, относительно проводимого Карпатовым расследования. Выходило, что тайный агент работает где-то совсем рядом и с учетом вновь открывшихся обстоятельств, ему следует активизироваться в этом направлении.

Требовался продуманный, тщательный анализ сложившейся ситуации. Карпатов счел необходимым еще раз внимательно пройтись по цепочке развития событий. Хотелось разобраться в ситуации, складывающейся вокруг тайной мисси «Белого конвоя» и его бесследно канувших в небытие офицеров. В застенках японской тюрьмы убивают полковника Киселева, подданного иностранного государства, что вступает в противоречия с международными договоренностями, где-то в приграничных районах Китая исчезает Крупинин, таинственным образом погибает связной Бельский, а его непосредственное начальство настойчиво требует усиления работы по выявлению действующей, скорее всего, резидентуры из Европы. Как объединить эти три направления, ведь все они определенно связаны между собой, пока невидимыми ему нитями, как распутать клубок таинственности, сплетающийся с каждым приездом в Москву все больше?

Пробыв сутки в Столице, майор выехал в Новосибирск для решения этой долговременной задачи с тремя неизвестными. Кроме всего прочего, вот уже четвертый год непредсказуемыми оставались и отношения с Софьей. Ему хотелось вновь возобновить их встречи, но каждый раз поездка в Ленинград по каким-либо причинам откладывалась и вязкий осадок затянувшегося разлада не позволял ему порой сосредотачиваться всецело на работе. В очередной раз, собрав у себя сотрудников, Карпатов ориентировал через них всю агентуру на поиски причин гибели Бельского в Монголии и сборе любого рода информации по этому делу.

Результат не замедлил сказаться; Карпатов получил телефонограмму с итогами агентурной проверки, которая выявила фальсификацию смерти Евгения Бельского и обнаружила факт изготовления поддельных документов на имя Гурьева Ивана Алексеевича. Однако перехода через Советскую границу человека под этой фамилией выявлено не было. Конечно же агент «Белый» был объявлен в розыск, но место его пребывания оставалось загадкой. Возможно, человек под новой фамилией и вовсе не въезжал на Советскую территорию. В душу Карпатова естественным образом закрались сомнения; а не ведет ли Бельский хитрую игру, ведь ему возможно известно куда больше того, о чем он по долгу службы и агентурной работы, сообщал своему непосредственному начальнику, то есть ему. И если агент решил попросту скрыться, выдавая себя погибшим, значит ему вероятно есть, что утаивать. А замалчивать можно только ту информацию, которая важна для него самого и прочим о ней знать не обязательно. Выходило: «Есть что скрывать!» — и эта догадка сулила большие перспективы своего развития. Поэтому Карпатов, считая с этого момента, Бельского лицом подозрительным и не предсказуемым, счел необходимым узнать хоть что-то о его контактах с бывшим сослуживцем, штабс-капитаном Киселевым, через Софью; наверняка они были знакомы… К тому же есть вероятность, что «Белый» в поисках Олега Крупинина может вести свое расследование и не исключена возможность его встречи с Софьей, которая станет ему интересна, разумеется, как свидетель. Давно зреющий разговор с Софьей стал объективной необходимостью для Карпатова и откладывать их встречу не хотелось. Понимая, что если дело дошло до предательства и самоустранения, то наверняка Бельский доносил до него ложную информацию. Карпатов пытался прояснить для себя; в чем смысл этого опасного маневра? И если предположить, что пароход «Пермяк» был сплошь напичкан золотом и драгоценностями, то многое становилось на свои места; прослеживалась явная попытка завладеть теми ценностями, существование которых все же удалось скрыть. В своей, самой первой телефонограмме, посланной тогда из Колпашево, говорилось лишь об отгрузке золота еще на Иртыше. И пусть незначительная, но очень ценная часть груза, хоть и продолжила свое следование дальше, однако до конечного пункта она не дошла. Нити тянутся возможно к тем самым колчаковским орденам; самой цели всего расследования, на которое поставила его партия и правительство. Ведь именно сейчас, когда война осталась в прошлом, у Бельского есть прекрасный шанс добраться до упрятанного где-то в тайге клада, завладеть им, возможно даже попытаться вывезти за границу, в то время как страна голодает и ведет борьбу с подобного рода буржуазными элементами. Поэтому его первейший долг вычесать эту затаившуюся вошь из дебрей хитросплетений, в которых умышленно запутывает его враг. Поездка для разговора с Софьей назрела и стала крайне необходимой. Ох, как он желал сейчас, чтобы Крупинин оказался жив и угодил наконец-то в расставленные силки, для свершения правосудия, к которому он так страстно стремился вот уже седьмой год, одержимо жертвуя личным.

По результатам наблюдения за домом на улице Чехова шестнадцать ничего нового, способного вызвать оперативный интерес не происходило. Чувствуя, что работа по скрытому наблюдению ведется вяло и не совсем отвечает предписаниям дела, майор постоянно требовал подробных отчетов. Началась напряженная работа по выявлению скрытой, вероятно еще с Гражданской войны, деятельности Европейских спецслужб в городе Омске, где когда-то располагалась ставка адмирала Колчака. Там нужна была тщательная проверка, чтобы хоть как-то зацепиться за тайных доверенных лиц противника из далекой Европы. Только среди соратников и сотрудников адмирала Колчака могла произойти утечка такого рода информации. Другим каналом получения сведений могли быть структуры чиновников, имевшие к миссии, связанной с транспортировкой золота и ценностей, самое прямое отношение. Выйти на след резидентуры пока не удавалось. Тучи над головой разведчика сгущались все больше, а хитрая задача с тремя неизвестными, до сих пор никак не решалась. Одно становилось ясным; кольцо сжималось вокруг лиц приближенных к бывшим структурам адмирала Колчака из числа Сибирского правительства, а стало быть, и Директория попадала под подозрение. Требовалась тщательная проверка всех ее бывших сотрудников и их связей. Пусть рутина, но он не один; в его распоряжении целая команда, которую нужно лишь правильно ориентировать.