Хочу в Артек!

Дорогие читатели! В этом тексте после некоторых, скорее всего непонятных вам слов вы встретите цифру в скобках. Это означает, что слово это было характерно для описываемой социальной среды, местности и времени, но не стало общепринятым, либо позабылось. В конце текста вы найдёте мои объяснения этих слов.
 
Возможно, не все читатели знают, что такое Артек. Если знаете, пропустите следующий параграф.

Во времена СССР Артек был Международным Пионерским Лагерем - гордостью и визитной карточкой советской пионерии. Этот лагерь работал круглый год. В шестидесятые годы это был целый детский городок на юге Крыма со своими спальными корпусами, столовыми, школой, спортивными залами и бассейнами. В Артеке отдыхали не только советские пионеры, но и пионеры из братских социалистических стран, а также небольшое количество детей из строящих социализм или стремящихся к тому стран Азии, Африки и Латинской Америки.

От советских пионеров в Артек посылали их «лучших из лучших» представителей. Это в теории. На практике всё выглядело совсем по-другому.
Ну в самом деле. Так ли уж просто выделить лучших среди школьников? По каким критериям?
И взрослые,  занимавшиеся выделением этих самых путёвок, пошли по другому пути. В моём родном Павловске путёвки в Артек и его младший брат - лагерь Орлёнок распределялись гениально просто: они выделялись не детям а … их родителям.
И логика тут была такая. Ну в самом деле - что такое Павловск, хоть и именующий себя гордо «посёлком городского типа»?
Это просто очень большая деревня с пятью каменными домами (построенными, кстати, ещё до советской власти). Да, был в Павловске клуб, с каменным фасадом и деревянными стенами и такой же кинотеатр. Там, а также на прилегавшем к ним стадионе иногда бурлила, иногда плавно текла общественная жизнь.
Но это не город, где люди живут в квартирах с центральным отоплением, горячей и холодной водой и канализацией, а не в избах с печным отоплением, с туалетом на улице и водой из водоколонки за полкилометра от дома. Городские театры - это тебе не Павловский клуб. В городе людей на работу автобусы по асфальту возят, а в Павловске надо грязь сапогами помесить, пока до работы доберёшься. Нет, соревноваться Павловску с городом нелегко.
Молодых и не очень молодых специалистов удержать в Павловске от бегства в город было очень трудно. И местное руководство использовало для этого все методы. И в частности, лучшим из этих специалистов, а не их детям, выделялись заветные путёвки в Артек и Орлёнок. То, что при этом партийные и советские аппаратчики не забывали и себя, это - дело само собой разумеющееся.

Так или иначе, за полгода до описываемых в этой истории событий мой первый друг детства Серёга, ставший к этому времени крепким троечником, и на роль «лучшего из лучших» ну никак не тянувший, к своему удивлению узнал, что награждён путёвкой в лагерь Орлёнок.
Как я уже упомянул, путевку на самом деле получил не Серёга, а его родители, которые действительно были людьми заслуженными. Его отец рано умер, но до этого занимал разные руководящие должности. А Сережина Мама, Зоя Николаевна, была человеком героическим. Вначале она работала детским врачом, а когда в Павловске построили больницу - заведующей её детским отделением. А до того времени, как в Павловске организовали работу Скорой Помощи, она и ночью, и в пургу, пешком или на лошадёнке навещала больных детей Павловска и окружающих деревень. Половина матерей Павловска за это на неё буквально молились.

Вернувшись из Орлёнка, Серёга рассказал много романтических историй про пальмы, море и интересных соратниц по отряду.
Наша дружба с Серёгой была одновременно постоянным соперничеством и даже соревнованием в своего рода многоборье. Где-то сильнее был я, где-то он, где-то мы были примерно равны. Но поездка в Орлёнок принесла ему безусловную фору. Перебить её можно было, только съездив в Артек.

Но как это сделать, я себе не представлял. В Павловский район распределяли в год одну путёвку а Артек и несколько в Орлёнок. Каждый, раз, когда путёвка приходила в район, и её выделяли тому или иному «лучшему из лучших», это становилось через сарафанное радио известно всем и являлось долгоиграющей темой пересудов в тогдашних долгих очередях в магазинах. Некоторые счастливчики прошлых лет были  мне известны. Во первых - это были все старшеклассники и старшеклассницы. А во вторых, это были дети номенклатуры. Да и пример Серёги, явно не принадлежавшего к когорте лучших,  сильно смущал.

Мама, с которой я поделился своими тайными планами и сомнениями, не нашла ничего лучшего, как посоветовать учиться на одни пятёрки и хорошо себя вести. Легко сказать!
Вспомнилась картина, висевшая у нас в школе, где молодой Ленин говорит матери: «Нет, мы пойдём другим путём!». И мне надо идти другим путём. Но вот каким?

***

Это был зимний, морозный, солнечный день. Это был выходной. И планов у меня на этот день было прорва. Во первых, у меня и так каждый день было заданий по дому на пару часов. От них никуда не деться. Но об этом позже. Хотя, конечно, следует признаться, что я сильно завидовал одноклассникам, в семьях которых не было домашнего скота и поэтому - связанных с ним заданий. Правда, при этом я сразу вспоминал о некоторых своих одноклассницах, у которых этих самых заданий по дому было не меньше, чем у меня, но надо было ещё и с младшими сестрёнками или братиками нянчится. Хоть от этого меня Бог миловал!
Но вернёмся к приятным составляющим моего плана на тот выходной. К ним принадлежало, во первых, рытьё с Серёгой туннеля в снежной горе, которую наворотил на льду озера напротив нашего дома бульдозер, расчищая дорогу. Вечером, но это уже когда совсем стемнеет, надо сходить на легкоатлетическую секцию, куда меня незадолго до этого взяли. А ещё найти время, да дочитать интересную книжку. Совсем немного осталось!

Но два обстоятельства, к сожалению, вносили в эти планы весомые коррективы.

Во первых, мои родители уехали на весь день в гости к моему дяде, в деревню в тридцати километрах от Павловска. Это означало, что впридачу к моим обычным дневным обязанностям - вычистить у коровы в стайке (1), напоить её, дать ей сена, приготовить и дать ей жома, собрать снесённые курами яйца и дать им корма, принести «технической», как называл её отец, воды из проруби, предварительно прорубив толстый слой льда, принести питьевой воды из водоколонки, выкидать из двора нападавший за ночь снег, к этим обязанностям добавлялась ещё обязанность протопить печку, накормить кошку, верного Шарика и самого себя.

Второй помехой моим планам была запланированная на этот выходной школьная Олимпиада.

Спортивная Олимпиада, где бегают, прыгают и в футбол играют, или зимой на лыжах и коньках бегают - это понятно. Это интересно. А тут - задачки решать, да в выходной! Ну что в этом может быть интересного?

Но Нина Ивановна, наша классная руководительница, зачитала ещё две недели назад, кто из класса должен прийти на эту самую Олимпиаду. И строго предупредила, что явка обязательна! Мне по её списку полагалось попробовать свои силы в математике.

Одно хорошо, начиналась Олимпиада рано, в 9 утра и продолжаться должна была ровно час. А к трём часам дня надо было прийти на оглашение результатов.

По условиям Олимпиады, нужно было выбрать одну задачу из нескольких предлагавшихся и попробовать её решить. Вторую, третью решать было не нужно. Также было сказано, что хоть это и маловероятно, но если кто решит задачу быстрее чем за час, может идти домой.

Наверное, это условие придало мне дополнительных сил. Я выбрал задачу, быстро её решил и под недоверчивый взглядом проводившей математическое соревнование младшеклассников учительницы отдал ей решение и полетел со всех ног домой.

Лететь было недалеко. Тогда мы учились в старом здании школы, которое располагалась буквально в паре сотен метров от моего дома.

Дома сначала надо было быстро переделать домашние дела, перечисленные выше. Не буду утомлять читателя деталями. Сфокусируемся на главном.

Переделав пару дел, я решил, что пора принести домой из колонки питьевой воды.

Мой путь к колонке проходил мимо казавшегося мне необыкновенно красивым каменного, двухэтажного здания нашей Средней Школы, задуманного и построенного в свое время под церковно-приходскую школу.

И вот, иду я с пустыми вёдрами на коромысле за питьевой водой.

У ограды школы, уткнувшись бампером в снег, стоит заведённая Волга, в которой скучает водитель. Дело ясное. Зима. Мотор заглушишь - потом не заведёшь!
Волг в Павловске тогда было три. Я их всех знал «в лицо». Эта была не местная. «Наверное начальство из Барнаула в школу приехало», - подумал я.

Когда я проходил мимо крыльца школы, её массивная дверь, толкаемая изнутри слабенькими девчоночными ручонками отворились и, скрипнув, выпустила из недр школы Светку, мою одноклассницу.

Выбежав из темного помещения на яркий солнечный цвет, Светка похлопала глазами. Увидев меня, она расплылась в улыбке, как будто ей конфетку дали.
- Витька! - радостно воскликнула она. - А меня за тобой послали! А ты сам тут идёшь! Мне Нина Ивановна велела, чтобы я за тобой сбегала и в Учительскую привела!- протараторила она.
- Что я тебе, телёнок что-ли, что ты меня вести должна?
- Ну не привела, а чтоб ты сам туда пришёл. Какая разница. Иди короче, скорее в Учительскую!

Я оценил ситуацию и, строго посмотрев на Светку, сказал:
- Я думаю, это недолго. Ты тут пока мои вёдра и коромысло посторожи!
- Ага - почему то сразу согласилась Светка. - Я на солнышке постою! - радостно щебетнула она.

Ничего-то я не думал. Вызов в Учительскую комнату (на её двери так было и написано: «Учительская комната») ничего хорошего не предвещал.

До этого я там был всего один раз, когда мы, пятиклассники, всем классом (разумеется, без девчонок) подрались с шестиклассниками. По большому счёту, это была даже не драка а неизбежный ритуал выяснения отношений между «малявой» (это значит - мы в глазах шестиклассников) и ими, считавшими себя уже ветеранами школы.

Но тогда нас всех оставили после уроков в школе и вызывали в эту самую Учительскую по одному. А там завуч и сурового вида директор так каждого из нас "пропесочивали", что после этого, я, проходя мимо этой комнаты, инстинктивно прижимался плечом к противоположной стенке.

Но за что сейчас-то? Да ещё в выходной?

***

А теперь, дорогой читатель, сменим перспективу и опишем происходящее от третьего лица…

Дверь Учительской комнаты неуверенно приоткрылась и в проёме появился подросток лет двенадцати, всё ещё надеявшийся, что вызов в Учительскую, это какая-то ошибка, и что его сейчас отпустят.

Одет он был в отцовскую фуфайку, которая из-за его небольшого роста доходила ему до колен и играла роль пальто. Фуфайка на поясе была перетянута мальчишеской гордостью - толстым ремнём с настоящей солдатской бляхой - подарком вернувшегося из армии старшего брата. Фуфайка уже видала виды, была потёрта и предательски выдавала тщетность попыток вывести с её поверхности разводы то ли тормозной жидкости, то ли машинного масла. Но можно было предположить, что для носившего её это и было её главное достоинство, а не сомнительные теплоизолирующие свойства. На ногах мальчика были умело подшитые пимики(2). На руках - взрослые «верхонки» - толстые рукавицы с овечьим мехом внутрь. А его голову венчала опять-таки взрослая шапка, которая была старательно уменьшена в размере, но, возможно, была рассчитана на вырост. В силу этого шапка была мальчику велика и наезжала почти на нос, закрывая глаза.

Находившиеся в Учительской комнате взрослые с любопытством уставились на вошедшего. Они невольно образовали полукруг позади большого стола, стоявшего в комнате. Вернее сказать, не стола, а стоявшего у стола массивного, непонятно откуда взявшегося в таком месте старинного кресла.

В кресле сидел уже немолодой, с пролысинами и сединами человек, с многочисленными орденскими планками на груди. Остальные, даже суровый директор школы и в других условиях чувствовавшая себя очень уверенно представительница Районного Отдела Народного Образования, которую все школьники так и называли - РАЙОНО, стояли вокруг с почтительными минами.

Понурившей голову в ожидании неожиданных неприятностей бедолага, да ещё с заслонившей вид шапкой, это расклада не заметил и сходу удручённо спросил:
- Вызывали?
- Сиротин, а что делают, когда входят в комнату?, - укоризненно и строго спросила стоявшая на периферии дуги его классная руководительница, Нина Ивановна.
- Здрасте - исправился мальчик.
- Нет такого слова в русском языке! - опять застрожилась(3) Нина Ивановна. - Как надо правильно здороваться?
- Здравствуйте, - словно предчувствуя что-то недоброе, выдавил из себя подросток. Но потом, видимо решив побыстрее испить предстоящую ему муку, он выпалил:
Мне домой надо. Воды из колонки принести и вообще, там у меня дома печка горит.

Видимо, он очень надеялся на этот аргумент, поскольку, по его мнению, все знают, что печку без присмотра надолго оставлять нельзя. Вывалится уголёк на пол - и пожар получишь!
- А мы тебя не задержим долго, доброжелательно произнёс сидевший в кресле  мужчина. - Подойди сюда. Это ты задачку решил?
Мальчик подошёл к столу, взял в руки протянутый листок и неуверенно ответил:
- Ну я.
- А без нуканья нельзя? - раздался голос РАЙОНО, но со слаборазличимой  интонацией, имитирующей дружелюбие.
Почему-то тяжело вздохнув, всё ещё в предвидении непонятной беды, мальчик ответил громко:
- Я.
- А почему ты думаешь, что… - спросил сидевший в кресле.
- Дак ведь… - набирая уверенности в голосе, отпарировал ему мальчик.
- А вдруг будет… - с подковыркой, загораясь энергией спора, спросил орденоносец.
- А не будет, потому что… - уже весело ответил ему пацан. 

Он снял с головы и взял в руку мешавшую ему шапку, открыв потный лоб и сбившийся от пота чуб. Между делом он порадовался, что это его нарушение - хождение по школе в шапке, никто из взрослых не заметил!
Дуэль, все более увлекавшая обоих, при уважительно-почтительном внимании стоявших в дуге, продолжалась ещё пару минут.
- Ну всё! Верю! Сам решение придумал, не подсмотрел и не списал. Молодец! - остановил её орденоносец. - И тем самым заслужил первый приз. Выбирай сам, что ты хочешь?

И начальник, не вставая с кресла, широким жестом показал на стол.

Только сейчас раздухарившийся(4) от спора пацан увидел лежащие на столе богатства, большая часть из которых наверняка была привезена начальником из Барнаула. На столе лежали красивейшие книги, какие-то коробки с познавательными играми и даже огромная коробка с конструктором. Немыслимые для Павловска сокровища! Всё это предстояло вручить победителям школьной Олимпиады. Но ему, обыкновенному пятиклашке, почему-то дано право выбрать самому то, что понравится ему больше всех.
Видя, что пацан замешкался, большой гость снова дружески повторил:
- Что выбираешь? Что хочешь?
- В Артек хочу! - выпалил пацан.

У большинства окруживших стол такой ответ вызвал улыбку, даже пара смешков раздалась. Только приторно-доброе выражение лица РАЙОНО мгновенно сменилось на напряженно-озлобленное, как будто с её лица спала маска. Сузив по тигриному глаза, она, уставившись на мальчугана, строго произнесла:
- Иш, в Артек захотел! Ты знаешь сколько других достойных детей!
- Постойте, постойте, давайте разберёмся - задумчиво прервал её тираду человек в кресле, как бы что-то прикидывая в уме.

С любопытством рассмотрев одежду мальца, он спросил:
- Как я понимаю, он из рабочей семьи?
- Да, - выступила вперёд Нина Ивановна. - Отец шофёр, а мать дома. Он у них четвёртый. Все сыновья, - сказала она с ударением на последнем слове, как бы подчёркивая, что воспитать четверых пацанов совсем не то, что девочек.
- А учится как? - продолжал расспрос орденоносец.
- Неплохо, но можно и лучше. Можно! - сказала она опять с ударением на последнем слове, строго глядя на маленького нахала, который удивленно вертел головой, слушая обсуждение собственной персоны.
- А с общественной работой как у него? - снова спросил начальник.
- На секцию спортивную ходит. Да, в стенгазету недавно стих написал. Про Ленина, - уже без ударения на последнем слове и даже как-то неуверенно, словно не зная, правильно ли она делает, ответила Нина Ивановна.

На этом месте позволю себя ненадолго вклиниться в повествование и напомнить читателям, что обстоятельства появления на свет этого четверостишья описаны в другой моей истории -  «Вечно живой Ленин».
- Про Ленина? - удивлённо переспросил сидевший в кресле городской начальник.
- Наизусть помнишь? - спросил он, обращаясь к пацану.
- Помню, - ответил тот.
- Тогда прочти, - велел орденоносец.

Малец театрально выставил вперёд ногу в подшитом пимике и с неожиданным энтузиазмом и пафосом, размахивая шапкой в руке, громко выдал своим тонким мальчишечьим голосом:

С детства мы знаем имя: Ленин!
Ленин! Ты вечно живой!
Ленин! Тысячи поколений
Преклонят головы перед тобой!

Когда он закончил, в комнате повисла тишина. Казалось, эхо его дисканта всё ещё гуляет под высокими сводами Учительской комнаты.
Неловкая пауза затянулась.

Её прервал задумчивый голос сидевшего в кресле: «Тысячи поколений, говоришь… Далеко глядишь. Дай Бог, чтоб так было» - добавил он, видимо подумав о чём-то своём и тяжело вздохнув.

Но тут, словно приняв какое-то решение, он поднялся с кресла. Тут все увидели, что для этого, да и просто для стояния ему требуется массивная трость, которая до этого без дела стояла, прислонённая к столу.

Поставив трость перед собой и опершись на неё обеими руками, орденоносец уверенно сказал:
- В газете «Правда» на прошлой неделе была критическая статья. Критиковали нас с вами, товарищи. Справедливо критиковали. За то, что в Международный Детский Лагерь Артек вместо детей рабочих и крестьян, как должно быть по задумке партии, попадают практически исключительно дети номенклатуры! Вот от вашего района кого последние голы посылали? - спросил он.
- Дети - все лучшие из лучших. И родители у них достойные, - ответила РАЙОНО и перечислила фамилии.

Но городской начальник обстановку на местах, похоже, знал хорошо.
- Дети может быть и хорошие и родители достойные. Да только вот вопрос, кто родители-то? - задал он риторический вопрос. И, не дав РАЙОНО открыть рот, сам перечислил:
- Дочь второго секретаря райкома партии, сын начальника СМУ, дочь председателя райпартконтроля, - дальше перечислять? - спросил он, строго уставившись на РАЙОНО. Та почему-то опустила глаза.
- То-то и оно. А где дети рабочих и крестьян? - опять вопросил он.

Стоявшие вокруг стола, за исключением ничего не понимающего пацана на всякий случай опустили очи до полу.
А орденоносец продолжил:
- Так что, как говорится, решили и постановили.

И он, оторвав руку от трости, рубанул ей в воздухе.
- Следующую путевку выделяем, - он посмотрел на имя и фамилию на лежащим перед ним листке - Вите Сиротину, уверенно продолжил он.
- Если он и дальше будет хорошо себя вести и учиться , - как бы сопротивляясь, вставила РАЙОНО.
- Да. Разумеется. Если он не набедакурит(5) чего. Не набедакуришь? - с улыбкой спросил он, глядя на пацана.

Тот только теперь понял, что произошло, и радостно подтвердил:
- Не беспокойтесь, не набедакурю!

Подумав немного, орденоносец потянулся рукой в нагрудный карман и вынул оттуда то, что потом стало называться визитными карточками, но тогда представляло собой квадратик плотной бумаги размером в половину почтовой открытки. Он подал бумажку мальчику.
- На. Держи. Береги. Там мой телефон. Если ровно через год путёвка к тебе не придёт…, всякое может быть…- и он просверлил глазами стоявшую с обиженной миной РАЙОНО, - пусть твой папка или мамка мне позвонят. Там мой телефон напечатан. Ну, всё, беги к своей печке, поэт и математик! - весело сказал он.

Пацан, взяв из его рук полуоткрытку, со всех ног, насколько позволяли валенки, бросился к двери. Но, будто почувствовав спиной сверлящий взгляд Нины Ивановны, а может вспомнив, что с этой секунды он должен вести себя примерно, перед дверью он резко остановился, повернулся к столу и, сияя от счастья, сказал, почти выкрикнул:
- Спасибо Вам! И до свидания!

Выскочив из школьных дверей на яркий солнечный свет, он и стоявшей у дверей и караулившей  его вёдра и коромысло Светке сказал «Спасибо!», чем несказанно её удивил. «Что это за нежности такие вдруг?» - подумала она, в соответствии с нравами тогдашнего времени, никакой благодарности не ожидавшая.

Уже дома он прочитал написанное на карточке. Там стояло: «Депутат Верховного Совета РФССР, председатель краевого совета по образованию … имя, отчество, фамилия и телефон».

***

Эта карточка со временем потерялась и имени моего добродетеля я, к моему стыду и сожалению, не помню. Использовать её и звонить ему не понадобилось. Путёвку в Артек мне выделили почти через год, в самый разгар зимы. Но выяснилось, что тогда, когда в Сибири трещат морозы и снега заметают дороги, на юге Крыма тепло, цветут розы и можно ходить в специальной артековской форме с голыми коленками.
Но это - другая история.

Словарик:

1. Стайка - небольшое строение из брёвен на подворье или пристройка к дому, в которой зимой держали домашний скот. Обогревалось теплом самих животных.
2. Пимики - уменьшительное от "пимы" - "катанные" (изготовленные из войлока) валенки. Подошва пимов в силу их конструкции быстро протиралась, поэтому их надо было "подшивать" (прикреплять снизу новый слой войлока), что было весьма непросто.
3. Застрожилась - стала говорить строгим тоном.
4. Раздухарился - почувствовал себя свободнее, смелее.
5. Набедокурить - провиниться, наделать беды.

На снимке: я за колкой дров. Снимок сделан через несколько лет после описываемых в этой истории событий.