Девочки все равно главнее

 Из записок ветерана морской пехоты США

Полную версию см. на Литрес
Елеонский В. Ван Тхо - сын партизана: повесть. М., 2018.

  Был у меня момент в жизни, когда я внезапно проснулся среди ночи и, крайне взволнованный, поднялся с постели, испугав жену.

  Она осторожно взяла мою похолодевшую вдруг руку в свою тёплую ладонь.
 
  - Тебе  опять снилась война?

  - В этот раз нет. - Я провел рукой по её восхитительным тёмным волосам и посмотрел ей в глаза, любуясь ими.

  Она подставила свои притягательные губы.

  - Не могу поверить. Ты не находишь себе места.

  Я коснулся сухими губами её пахнущих малиной губ.

  - Не знаю, поймешь ли меня, дорогая моя, я вспомнил далёкое событие из моего детства, о котором давно забыл, а теперь оно будто само собой всплыло в моей памяти, как будто твоё сегодняшнее особо горячее присутствие разбудило его.

  - Какое событие, дорогой мой? Расскажи.
 
   - Ты, наверное, не поверишь, старуха-индианка сделала мне странное предсказание. Дело было так.
   
  Когда мне исполнилось шесть лет, у меня начался интересный период. Я искал захватывающих приключений и увлекательных игр, но наша тихая улочка небольшого города на границе с Канадой в этом плане была совершенно никакой.
 
  Постепенно день за днем исследуя окраину города, где располагался наш дом, я неожиданно нашёл себе развлечение.  Едва приметные тропы привели меня к индейцам, которые жили на берегу озера в вигвамах в миле от нашего дома. У них были настоящие лошади, по вечерам они жгли большие костры и пекли вкусную рыбу. Ходили они в звериных шкурах, а волосы некоторых мужчин были украшены потрясающими  орлиными перьями, и это было здорово.
 
  Я приходил к ним как к себе домой, и никто меня не прогонял, на меня просто никто не обращал внимания. Я мог сидеть с ними у костра, есть их еду, слушать их мелодичные песни, спать на их шкурах, но вели они себя так, как будто меня не было, словно я был невидимкой. Меня это вполне устраивало, поскольку в свои шесть лет я успел крепко устать от опеки взрослых. «Драгоценная персона», – именно так, причём вполне серьезно, называл меня отец, и матери такое моё прозвище чрезвычайно нравилось.
 
  Какие только усилия она не предпринимала, – строго выговаривала, соблазняла обещаниями наготовить мне разных вкусностей, запирала в комнате, покупала изумительные игрушки, – всё было бесполезно. Индейцы непреодолимо манили меня к себе. Улучив момент, я снова сбегал к ним.
 
  Не знаю, чем бы это, в конце концов, закончилось, если бы не разговор с той самой пожилой колоритной индианкой. которая часто сидела в одиночестве у своего костра и вкусно курила длинную старинную самодельную трубку. Она выглядела немного странной, молчаливая, до крайности худая и до невозможности морщинистая с чёрными как угольки пытливыми глазами. Между прочим, соплеменники её не жаловали, с ней практически никто не разговаривал.
 
  В один из поздних вечеров, когда почти все её сородичи разошлись по своим вигвамам, я набрался храбрости и подсел к ней. Она о чём-то глубокомысленно размышляла, глядя в огонь, и вдруг, словно вынырнув из неспешного течения мыслей, обратила на меня внимание, что было весьма необычно, поскольку, повторяю, никто из индейцев не замечал меня или делал вид, что не замечал. Эта загадочная старуха пробуждала во мне любопытство, и мне стало приятно, что я в свою очередь тоже вдруг пробудил в ней интерес.
 
  – Ага, мама извелась вся, ждёт тебя,  а ты не слушаешься, понятно, – посасывая свою неизменную трубку, с каким-то необычным утробным хохотком сказала она, в упор рассматривая меня.
 
  Я весь вспыхнул и потупил взор. Вот так вот, с первого взгляда она удивительным образом распознала мою проблему.

  Такое бесцеремонное проникновение в мои тайны действовало неприятно, и я не очень вежливым тоном отрывисто сказал:

  – С чего вы взяли? Маму я слушаю.
 
  Она шумно вздохнула и одним ловким движением выбила пепел из своей давно погасшей трубки.
 
  – Мне твоё признание не нужно.  я говорю так, как есть. Поживешь с моё, еще не такое узнаешь.
 
  Я решительно повёл плечами.
 
  – Долго ждать придётся, а мне некогда ждать!
 
  Моя собеседница вдруг многозначительно подняла указательный палец к небу.
 
  – Не ждать, а плыть по реке жизни. Это быстро, так что не заметишь, как станешь сухим, морщинистым и седым, в общем, похожим на меня.
 
  Такая перспектива меня совсем не обрадовала. Быть сухим, морщинистым и седым я не желал!
 
  Мы помолчали, а затем она вдруг сощурила на меня один глаз.
 
  – Мама за тебя боится, а тебе дома неинтересно, верно?
 
  – Дом, он как будто какой-то спящий, неживой, нет игры, а вот здесь, у вас, всё настоящее, здесь я хочу играть!
 
  – Я понимаю тебя, но подожди, послушай. Ты – мужчина, и тебе так или иначе придётся слушать женщин, потому что они в конечном счёте всё равно главнее.
 
  – Девчонки главнее? Да что вы такое говорите!
 
  – Запомни, – как девочка пожелает, так и будет. А если будешь противиться, сделаешь только хуже.
 
  – Да они всего боятся, всё им не так, их невозможно слушать и играть с ними противно!
 
  Она только головой покачала в ответ, какое-то время помолчала, а затем вдруг тихо и проникновенно произнесла:
 
  – Ты долго-долго не будешь слушать женщин, тебе многое надоест, и ты уедешь за приключениями далеко-далеко за Большой океан, и там вдруг всё переменится. Ты там женишься и будешь всю жизнь слушать свою жену, а проживешь ты долго, очень долго, и никакие жизненные опасности не погубят тебя.
 
  – Бросьте сказки рассказывать, я давно взрослый, и в сказки не верю, и в кино неправду показывают, так что я никогда не женюсь.
 
  – Женишься, женишься. Вспомнишь ещё моё слово.
 
  – Нет, не женюсь, не женюсь!
 
  – Хорошо, что мне сделать, чтобы ты поверил, слушал маму и больше не убегал из дома?
 
  – Я всё равно буду убегать, а моего кота, да, моего хорошего кота, который пропал, я, наверное, больше никогда не увижу.
 
  Она усмехнулась, поворошила суковатой палкой угли в огне, и вверх к звёздному небу праздничным салютом взмыли непоседливые красноватые искры.
 
  – А-а, у тебя пропал кот! Ты его крепко любишь. Он большой, добрый, очень умный и весь совершенно чёрный, ни одного белого пятнышка, а глаза зелёные.

  Я в изумлении раскрыл рот.
 
  – А... откуда вы знаете?!
 
  – Так вот, – спокойно продолжала говорить моя старуха, словно ничего не слыша, – если ты сейчас же отправишься домой, кот встретит тебя у порога, а если промедлишь, он снова уйдёт и больше никогда не вернётся. Напои его молоком,  он ждёт молоко именно из твоих рук, после этого он не будет уходить надолго. Я не знаю, я чувствую. Вот так, драгоценная персона, правильно я говорю?..

  О, это было слишком! Она всё знала обо мне, буквально всё.
 
  Мне не верилось, но я вскочил, словно некая неведомая сила подбросила меня. Мой замечательный кот вернётся! Мне так этого хотелось.

  Прошло довольно много времени с тех пор, как он исчез, и с каждым днем надежда вновь увидеть его таяла всё больше. Забыв обо всём, даже не попрощавшись с таинственной бабулей, я со всех ног кинулся домой.
 
  Не знаю, как индейская бабка узнала, только когда я пулей влетел в дом, там меня кроме встревоженных донельзя родителей действительно ждал мой кот! Он принялся ласково тереться о мои ноги, при этом непрестанно мурлыкал, словно с удовольствием рассказывал о своих необычайных похождениях. Вспомнив совет старухи, я напоил его молоком, с тех пор каждый день лично  давал его ему, и больше он никогда не пропадал, а мои побеги из дома с того дня прекратились.
 
  Вскоре я пошёл в школу,  новые заботы с головой захватили меня, и я совершенно забыл о предсказании. Прошло много времени, я добровольно отправился во Вьетнам, искренне желая помочь вьетнамскому народу, ты спасла меня в джунглях, оставила родину, теперь живёшь со мной в Америке, ты всей душой моя, ты, в самом деле, моя жена, твоё слово многое, очень многое для меня значит, и вот сейчас я вдруг проснулся и вспомнил, что в детстве, оказывается, мне обо всём этом говорили!

  Жена привлекла меня к себе и прижалась нежной щекой к моей груди.

  - Не знаю, что тебе сказать, дорогой мой, просто чувство иногда опережает знание. Мужчина знает, а женщина чувствует, понятно ли я говорю?

 
25 августа 2018 года