16. Блуждающая искра

  Когда Жанно вышел из комнаты и дверь за ним тихо закрылась, Анна, немного помявшись, проговорила тихо, отведя глаза:

- Я ничего от тебя не скрываю... И вот еще кое-что...Это было три с лишним года назад. Один из их компании, молодой граф... поляк по отцу, пан Зеленский, Максим Александрович... который прежде не обращал на меня внимания, как на женщину, ограничиваясь формальной вежливостью, вдруг неожиданно попросил моей руки...

   Странный молодой человек, замкнутый, очень воспитанный и как-то совсем не по великосветски набожный... 

   Я растерялась, я ничего к нему не чувствовала, ни нежных чувств, ни отвращения, воспитанный светский человек, каких много, при этом непривычно религиозный для дворянской молодежи ... и чтобы отказ не выглядел грубо... взяла время подумать...

  Анри-Франсуа, задумчиво сузив глаза  и заложив руки за спину, помолчал с минуту:
- ОБ ЭТОМ, мадам Дельбёф, я слышу сейчас впервые... - сдержанно отозвался он.

 Озабоченная его мрачностью и официальным обращением Анна мягким жестом взяла мужа за руки:
- Анри, милый...ради Бога... у тебя нет ни малейшего повода для ревности и подозрений. Во-первых, это было еще ДО нашего знакомства... во-вторых,  я ему отказала... хотя это предложение в тот момент избавляло меня от участи монахини, на которую в противном случае я была обречена своими полукровными родственниками...

- И почему тогда ты отказала этому... господину Зеленскому? В то время это, действительно, для тебя был выход... уйти из под домашней зависимости и роли Золушки при сводном брате и сестре?  - спокойно отозвался Анри-Франсуа - и да... причем тут ревность,  милая, раз в то время мы даже не были знакомы...

- Анри...я случайно услышала его разговор с Чудиновыми, которые тоже были немало удивлены его решением,  так в разговоре с ними объяснял свое желание жениться на мне...не любовью, не страстью... ничуть... но христианским долгом и состраданием к "воспитанной и милой, но безродной сироте".

  По его мнению, главное, это христианская любовь, а прочее... он был в этом очень уверен, когда-нибудь с годами приложится...

  Чудиновы согласились с тем, что это благородно с его стороны, а для меня, как сказала Элен, единственный шанс, учитывая мое "незаконное" происхождение и возраст...ведь кому нужна засидевшаяся девица двадцати пяти лет, когда подросли  семнадцатилетние невесты...

- Чушь какая-то... - буркнул под нос Анри-Франсуа - к тому же чушь оскорбительная... для того, кого пытаются таким образом облагодетельствовать...

- Я рада, что ты меня понял, родной мой... - Анна мягким жестом взяла его за руки - вот и мне показалось, что брак это не благотворительность... и я с ним чувствовала бы себя не женой, не любящей и любимой женщиной, а убогой нищенкой на паперти, которой милостиво бросили подачку в виде брачного предложения...

  Да и не христианское чувство это с его стороны, а какое-то самолюбование своей "правильностью"...

 Не возникает любовь мужчины и женщины из "христианских чувств", без стука сердца и горячей искры, так возникает только спокойное равнодушие привычки и чувство долга, которое совсем не греет души и сердца...
 
  А так как брак предполагает не только близость чувства и душа, но и тела...как же это бесстрастно... из "чувства долга" ложиться в одну постель?

   А дети? Тоже должны появляться от благородного, но холодного "чувства долга"?
 
  Я согласна, что из одной лишь физической страсти любви не возникнет и брак из  одной лишь телесной страсти не построить, развалится, но и одни лишь "христианские чувства" не дают в итоге любви, но только "братско-сестринские" отношения...
   Насмешка над природой, гадость это какая-то...всё не то...

  Высказав, всё, что накипело, Анна замолчала и опустив глаза, нервно комкала платок.

- Ханжа и лицемер твой господин Зеленский, мужчины в нем чуть больше нуля, натура идеальная для монаха... - коротко обозначил свою позицию Анри-Франсуа и насмешливо поморщился - только не надо обманывать ни самого себя, ни женщину...

 - И вовсе он не"мой", Анри, и никогда "моим" не был.  Я всё это рассказала для того, чтобы ты понял... я открыта для тебя, никаких оскорбительных или опасных для тебя тайн я не скрываю...

   А вот своё положение я тебе обрисовала, Чудиновы и Сабуров опасны нам обоим, во мне они ненавидят "предательницу идеалов Трона и Алтаря", которая не пожелала стать ни шпионкой, ни Шарлоттой Кордэ, в тебе ненавидят революционера-республиканца...
   В их глазах мы оба не имеем права на жизнь...