ООН в Крыму, гл. 117. Нежданная соседка

ВНИМАНИЕ!!! : Только для читателей 18+

ОТПУСК  ОДНОГО  НУДИСТА  В  КРЫМУ
Курортно-познавательный эротический  роман

Двенадцатый день отпуска Романа Селезнёва,
17 июня 2006 года, суббота


Глава 117.  НЕЖДАННОЕ  ЗНАКОМСТВО  С  БОЙКОЙ  СОСЕДКОЙ

*   *   *
Наутро парни позавтракали тем, что наскоро приготовил Алекс – картошкой с жирной колбасой, обжаренных с луком и яйцом. Аппетит явно отсутствовал у обоих засонь, но Алексу перед работой нужно было поесть, и Роман почём зря решил составить компанию для поддержки его страданий. Впрочем, домашнее доброе красное вино, а также свежие сахарные помидоры с ядрёным зелёным пером лука слегка прорезали его у обоих, и парни поживее заработали вилками и челюстями.

Ещё за столом Алекс начал неспешно давать указания на день:
- Извини, что напрягаю тебя, как гостя... Да ладно отнекиваться, мне и без того неловко! Но водой из бочки, попрошу, полей цветы и всё, что растёт в теплице. Вечером я сделал это по-быстрому, как-то не до того было, – и усмехнулся почему-то. – Да, мама с отчимом сегодня в Симферополе по своим делам, так что беспокоить тебя никто не будет. Море недалеко, сам знаешь. Ключи лежат на веранде, на подоконнике справа от входа. Когда будешь уходить, закрой дом и повесь ключи в тепличке на первом правом столбике от входа, сзади там гвоздик есть. Калитку закрывать не нужно: ребята пообещали снова прийти сегодня, чтобы доедать черешню.

Последние наставления Алекс давал уже на ходу, осматривая себя перед зеркалом, всё ли в порядке с причёской и служебной формой, которую он вчера оставил на даче, когда угощал черешней весь «табор» Земфиры перед походом на пляж.
- Когда придёшь?.. – поинтересовался Роман.
Алекс на мгновение задержал шаг и почему-то официально-суховато отрезал:
- На обед у меня тут ничего нет, так что поешь в городе, а я заскочу к маме на квартиру, туда мне ближе. Так что буду здесь только после смены... Ааа, нет! Мне ведь нужно ещё с Земфирой помириться... В галерею ко мне она не придёт, тут и мечтать нечего, так что придётся самому как-нибудь преломить перед ней хребтину. Значит, буду вечером, а когда, не знаю... Ну, а ты поотдыхай ещё немного, потому что рановато пока для полива, вода с ночи холодная. Только не забудь полить, ладно? А потом – свободен и волен делать всё, что захочешь: хоть на море покупаться, хоть по городу пошататься. Если что, ты знаешь, где найти меня, – и ушёл так же, как и Роман это часто делал: не прощаясь и не оглядываясь.

Роман не понимал причины проявления из ниоткуда вдруг взявшейся сухости в голосе молодого хозяина дачи, напущенной на него с раннего утра. Что такое с ним за ночь стало, из-за чего он так резко охладел к званому гостю и нисколько не старался скрывать свою неприязнь? Может, раскаялся из-за опрометчивого решения, принятого в состоянии опьянения и романтического воздействия чар минувшей ночи? Но ведь Роман нисколько не напрашивался к нему в гости, поэтому почувствовал себя несколько обиженным. А ему и так в этом доме было не очень уютно. Но, может быть, это всего лишь гость чем-то не понравился здешнему домовёнку? Вот тот и подгадил настроению залётного чужака. Даа, дела...

А ведь, как это вчера казалось, всё так хорошо и даже сердечно, и даже романтично складывалось – с перетряхиванием смешных историй из недавнего прошлого и из современных приключений, с предложением Романа о братании, с обсуждением древней легенды и обменом сокровенными мыслями о своих переживаниях и состояниях после очередной реинкарнации...

Тут же само собой возникло некое щемящее чувство: ну, и зачем всё это нужно было тебе, Роман: душу распахивать ради какого-то эфемерного родства? А следом постучалось и второе чувство, тревожное и беспокойное: в каком ещё состоянии после разборки и примирения с Земфирой явится домой Алекс, если его настроение подвержено таким резким перепадам? Снова таким же сухарём?..

Почему-то стало жаль, что столь долго вызревавшая в Романе, а вчера под коньячок таким глупым экспромтом выданная идея о братании засохнет на корню, не принеся долгожданных плодов обретения чего-то очень большого и значимого в жизни. Алекс жениться собирается, а он тут со своим братством к нему присунулся...

Роман прилёг на тахту, отдыхая после столь раннего приёма еды и нечаянно возникших переживаний. И, продолжая размышлять о своём, далеко не сразу сообразил, что, оказывается, даже находясь в относительно комфортных условиях цивилизованного существования, сейчас он... наслаждается тишиной и покоем, и... полным уединением!

И тут же разулыбался своему открытию: вот это да! Так вот каким, оказывается, может бывать оно, столь долгожданное одиночество, к которому Роман всё стремился в течение этого, столь сумбурно проведённого отпуска!
А следом и не заметил, как снова уснул.

Но была ли эта короткая и лёгкая дрёма полноценным сном?.. Не скажешь.
Из него запомнились лишь обрывочные картинки, будто какие-то неясные и недоступные грёзы о чём-то очень светлом и хорошем... Да, был в них и Алекс, конечно: снова весь такой загадочный и не менее странный, насмешливый и пытливый одновременно. Но и в нынешних, и в предстоящих взаимоотношениях с ним Роману всё по-прежнему представлялось смутным.

Это божество во плоти явно всё ещё не желало принимать жертвенные дары Романа в виде странных пожеланий души какого-то земного смертного. Да и какое братание может быть между ними? Так что глупая это затея, Роман, глупая. Хотя... конечно, терять не обретённого брата ему не хотелось, но он прекрасно понимал, что нисколько не нужен Алексу ни с какого боку. У парня своих планов целая куча и, видимо, каких-то скелетов в шкафу не меряно. так что среди них нет места для бредовой идеи Романа.

Ну, и ладно. Вот и проехали...
Но нужно было чем-то заполнить сегодняшний день – последний день пребывания Романа на море... И об этом нужно подумать, конечно, но... позднее, после сна...

*   *   *
Повторно проснувшись с ощущением, что продолжение сна не восстановило силы, а придало телу только большей разбитости, отчего хотелось ещё немного поваляться, Роман всё же заставил себя подняться.
Настенные часы на кухоньке показывали без четверти десять. Однако!
Он испил воды из ковшика и пошёл в огород.

Возле металлической бочки на траве валялась ведёрная оцинкованная лейка-поливашка. Всё ещё размышляя о своём и о событиях, произошедших с ним во время этого, столь странного отпуска на море, Роман механически поливал огурцы в парниках, помидоры в теплице, оказавшейся без боковин, а заодно и грядки с капустой, свёклой, морковью, перцем, зеленью, луком... Все они были небольшими, но вода уходила быстро: земля жадно впитывала влагу. Воды едва-едва хватило на цветы.
Ну, и ладно. Полив закончен.

Роман приспособил шланг к водопроводному крану и включил его, чтобы в бочку набиралась вода, а сам пока зашёл в беседку, чтобы расслабиться и отдохнуть: не стоять же истуканом рядом и смотреть, как вода течёт.

Но и в тишине беседки его не отпускали раздумья, не очень-то и радостные: отпуск заканчивается, глупая идея братания с Алексом осталась подвешенной в воздухе, поскольку его божественному величеству нужно всё переварить и осмыслить... Да очень нужно к нему напрашиваться, подумаешь: насильно мил не будешь. Жил Роман до сих пор без брата, проживёт и дальше. К тому же, теперь изначально чистосердечный свой порыв виделся уже глазами Алекса через призму подленькой меркантильности: а точно ли бескорыстно захотелось этому странному москвичу заполучить готовенького братика у моря – у самого синего в мире Чёрного моря...

Да, невелика потеря из-за не обретения несуществующего. Но всё равно почему-то стало несколько тоскливо, будто внутри оборвалось что-то очень хорошее и укатилось неведомо куда. Вот и сидит теперь Роман будто с наполовину выпотрошенной душой – никому, в общем-то, даже самому себе не нужный. И никакие реинкарнации здесь не помогут, сколько бы их там ни было до сих пор...

*   *   *
Ушедший в никчемное самокопание Роман не сразу сообразил, что кто-то окликает его. И не сразу понял, что с чужим именем это всё же именно к нему обращается моложавая соседка с нижнего участка:
- Лёнька! Да Лёнька же! Ты чего застыл там истуканом? Что, не на смене сегодня? Да Лёнька же, ну! Я к кому обращаюсь!

Недоуменно посмотрев некоторое время на расшумевшуюся женщину, никак не соотнося какого-то Лёню с Алексом, Роман понял, наконец-то, что это из-за плохой видимости через ветки деревьев и лозы винограда его с кем-то спутали.
- Да не Лёнька я! – он вышел из беседки и встал так, чтобы был лучше виден озабоченной соседке.

К какому-то Лёне, сидевшему в беседке на даче родителей Алекса, обращалась очень приятная своим внешним видом, украшенным белозубой улыбкой, миловидным лицом и весьма аппетитной, высокогрудой и крутобедрой фигуристостью молодая женщина, примерно ровесница Романа или немногим старше. И у парня тут же невольно ёкнуло «нижнее» сердечко: соседка была, и вправду, очень хороша собой.

Особой нужды в сексе у Романа не было, но желательность его присутствовала. Видимо, уже полностью сгладились последствия гормонального опустошения организма после позавчерашнего секса с озабоченной нижегородкой из Четвёртой бухты и значительно более приятного и активного секса, за день до того случившегося ранним утром с Ассоль в Тихой бухте и под вечер с Зурной вблизи Орджоникидзе. Молодой организм быстренько восстановил свою боевитую потенциальность, но раскатывать губу на столь приятную соседку Алекса не приходилось: да кто он, и что он тут...

- А-а... – почему-то сильно разочаровалась и одновременно удивилась соседка. – А Вы как тут оказались? Вы что, родственник? – сразу же навела она Романа на ответ, и тот искренне улыбнулся ей за эту подсказку:
 - Да, родственник... только дальний... – добавил он и, чтобы предупредить дальнейшие вопросы, сказал: – Я здесь на пару дней всего. Вчера приехал, а завтра уезжаю в Москву. В Феодосии я проездом.

- Понятно. А где Клавдия или Мусаффа? Кто-то из них есть дома?
«Ага, вот как зовут маму и отчима Алекса» – подумал Роман и ответил:
- Нет, они в Симферополь уехали, как сказал Алекс.
- Кто? – не поняла соседка.
- Ну..., Алексей.
- А, Лёнька. А зачем это они в Симферополь подались? – всё приставала с расспросами назойливая соседка.
- Извините, этого я не знаю. Я поздно приехал, Алекс меня встретил, и я здесь заночевал. А уехали они по делам на весь день.
- А, ну да... – начала было вновь соседка. – А Лёнька где?
- На смену ушёл. Сказал, что тоже на весь день, поздно придёт. Вот и погостил я у них, называется...

Тут Роман извинился и пошёл отключать воду, которая грозила перелиться через верх бочки. Возможно, женщина сочла своё поведение бестактным и больше не приставала с вопросами после того, как Роман от крана, не поворачиваясь к ней лицом, ответил на вопрос, «а что гость-то собирается делать»:
- Как что? Пойду на море купаться.

Он подождал немного, пока бочка наберётся до краёв, закрыл кран и прошёлся по участку. Щедро угостился черешней прямо с дерева – поел с удовольствием и наелся от души. Затем зашёл в домик, чтобы собрать вещи для купания на море. Но первым делом поставил воду, чтобы отварить пару яиц, найденных в холодильнике. Заодно набрал воды в бутылку-полторашку, помыл лучок, огурцы и помидоры, лично им собранные в огороде. Это занятие доставляло особую приятность – и сбор овощей, и их подготовка к употреблению на пляже...

Как вдруг с неприятным холодком между лопаток ощутил, что со спины на него... кто смотрит, и находится он очень близко. Да что это за домовёнок Барабашка такой его преследует в этом доме! Первым делом из-за явного ощущения присутствия в доме чужака его несколько шугануло по нервам: двери-то были открытыми.

Он резко оглянулся и удивился: в двери кухни, опираясь плечом о косяк, с независимо-вызывающей улыбочкой сияла та самая соседка.
- Привет. А это я – Люба-Любочка-Любовь.
- Ооо..., здравствуйте, – растерянно всё же пролепетал, а не бодро поздоровался, как того хотел Роман. – А Вы как тут...
- Ну, парень, ты вообще даёшь!.. С чего это мы – на Вы. Я что, намного старше тебя, что ли? Да мне тридцать пять всего.
- А, ну да. А мне тридцать три... будет.
- Вот и я говорю, что моложе. Тебя как зовут-то, брательник?
- Роман я... А что, собственно говоря... – ещё больше растерялся Роман, не понимая, к кому относить это её «моложе». Да к ней самой, наверное, раз она того хочет.

Но наступление нежданной гостьи не ослабевало:
- А «собственно делая» –  не слабо? Причём тут «говоря», когда есть возможность замутить любовный романчик? Смотри, даже вот как хорошо наши имена для этого сладкого дела подходят. И тут такой расклад получается. Твоих родственников нет, мой – в поездке и тоже поздно вернётся, дети –  у его матери... Блин, ненавижу свекровь, а не только это поганое слово... Ну, так что? Ты уже готов к нашему роману, Роман? А то тут Любовь к нему нагрянула внезапно, видите ли. И она давно уже готова, с тех самых пор, как только увидела тебя, такого аппетитного не только фигурой и лицом, но и... – ооо, вблизи теперь я это уже лучше вижу, с такими красивыми зелёными глазами. А ещё и с более привлекательным кое-чем ещё – это то самое «кое-что другое, о чём не говорят, на что смотреть нельзя», как в песне говорится. Но не смотреть на это никак не возможно, когда оно так внушительно бултыхается в шортах.

Сказать, что Роман был ошарашен и смущён, это всё равно, что поставить «плэй» на паузу. Зато Ромка-младший, и Роман только сейчас с ещё большим стыдом ощутил, что его неугомонный борец против трикотажного рабства затеял очередной и настолько мощный митинг протеста, что из-за этого становилось уже не столько неловко, как больновато. Но поправлять положение его дел под прицелом двух глаз было неловко.

Люба заметила его смятение и хмыкнула:
- Ну, и чего ты своего красавца так сильно мучаешь там? Лёнька обычно голым по дому ходит, а то и по участку... Чего так уставился? Да-да, я очень хорошо знаю, каким горячим он может быть, поганец. Но ты ведь ничего не скажешь ему, да? А то ты приехал и уехал, а мне... Я хочу, чтобы его сладость мне и впредь ещё доставалась понемножку, ладно? Но сегодня его не будет, а я... я хочу... и очень хочу...

С этими словами буквально на глазах Романа распалявшая себя вожделением женщина вплотную подошла к застывшему с приоткрытым ртом москвичу – всего-то два шага их разделяло. И по-хозяйски уверенно, одним лёгким движением указательного пальца, ловко оттянула и сдвинула вниз резинку плавок Романа. Шорты, в которых поливал огород, в доме он недавно сменил на плавки для похода на дикий пляж за Тепе-Оба: знал о таких местечках в Двуякорной бухте, которые располагались восточнее горы Круглой и были несколько ближе к городу.

- Блиин! – это слово от неожиданности они произнесли хором: Роман – из-за поступка соседки, а Люба – из-за увиденного.
- Да ладно тебе стесняться! – тут же повелительным тоном продолжила соседка. – И вообще снимай их. Думаешь, я тебя так просто выпущу отсюда? Ха, только и надейся. Да живым, живым уйдёшь, не пугайся. Только позднее, и... значительно позднее, как я об этом думаю.

Как известно, наглость порождает ответную злость. Но столь приятную наглость Любы в данном случае можно было назвать чрезмерной настойчивостью, а приятную злость  Романа – вмиг возникшем в нём желании от такой души оттрахать эту соседку, чтобы впредь той неповадно было шастать к Алексу и мужу рога наставлять.
«Опаньки, батеньки светы мои: да уж не ревнуем ли мы?» – сам себе мимолётно усмехнулся Роман, предчувствуя бешеный секс.

Дурацким было это желание, конечно же: да бабу ли толстым хреном испугать? Но Роман всецело согласился с однозначным мнением Ромки-младшего прекратить, наконец-то, никчемные дискуссии и приступить к делу, ну, и телу, как говорится. Поэтому далее он нисколько не воспротивился тому, что Люба сама принялась снимать с него плавки, для удобства опершись рукой о Ромку-младшего, тут же услужливо предложившего даме крепкую мужскую помощь.

- Ого, какой он у тебя... твёрдый и солидный! – уважительно оценила Люба мужское достоинство Романа. – Ну, и везёт же кому-то...
Роман не стал уточнять, кому, по её мнению, так сильно везёт по жизни: ему самому или его партнёршам. Он всего лишь подчинился властной прихоти этой гостьи без комплексов повести его в спальню на привязи через Ромку-младшего: один раз завладев этим сокровищем, волевая дама больше не захотела расставаться со столь представительным джентльменом.

И по пути к тахте у Романа почему-то вмиг промелькнуло слегка искажённое тенью зависти и неудовольствия лицо Алекса на пляже, когда тот впервые увидел Ромку-младшего. Поэтому не стал удерживать себя от вопроса:
- А что Лёнька разве...
- Мальчишка!.. – Люба несколько пренебрежительно отмахнулась от всего, в данный момент столь никчемно связанного с молодым хозяином дачи. – Слишком много воображает о себе... Но если ты про члены – то да, у тебя заметно крупнее. Так что теперь остаётся только сравнить их в работе. И ты не подведи мои ожидания, ладно?

В тот момент Роману лишь на миг показалось, что границ не ведает откровенность пожеланий этой женщины, столь быстро распалившей себя желанием получить большое удовольствие. Но назвать похотью её поведение всё же нельзя было: она не вожделела, она всего лишь властно хотела получить своё.

Но и самолюбивый Роман вмиг перещёлкнул внутренний тумблер на программу своего доминирования во время интимной близости.
Во-первых, так ему было привычнее и комфортнее. А, во-вторых, что ни говори, но при всей внешней аппетитной миловидности, достаточно телесистой Любе было далековато до знойной жгучести миниатюрной Зурны, тоже достаточно своевольной.

Такая оценка возникла у Романа с первого же взгляда на Любу, и она оказалась верной: впоследствии, по всем параметрам уступая казарчанке в подвижности и знойности, бойкая соседка по-своему оказалась очень даже хороша.

(продолжение следует)