Вишневская и Ростропович вспоминали...

      \\..Воспоминания. страница 96.//
Как вообразить себе гибель трех миллионов человек
   в подвалах тюрем коммунистической страны
в мирные 1937–1938 годы? Это — только за два года!

А сколько же миллионов уничтожено за все годы террора?
А десять миллионов так называемых кулаков?
Ведь не какая-то адская машина выполнила эту работу —
это были советские люди, профессиональные палачи,
которые каждый день, как на фабрику, шли на работу
и делали свое дело — пытали, расстреливали…

Но сколько же их было по всей России?
Это должна была быть целая армия, чтобы замучить
и уничтожить столько миллионов человек!

И когда Хрущев на закрытом заседании XX съезда партии
в припадке покаяния зачитал свой доклад и называл цифры,
имена расстрелянных, умерших под пытками в советских застенках,
почему он не призвал всех присутствовавших коммунистов,
членов правительства, и себя в том числе, как сообщников
этого невиданного злодеяния — уж если не предстать
перед судом народным, то хотя бы тут же всем вместе
подохнуть в назидание потомкам?

(Что могут сделать с человеком в коммунистических застенках,
смог увидеть весь мир на страшных фотографиях,
напечатанных в журналах свободных стран в ноябре.
Почему ни один из членов Политбюро — тех, кто подписывал
со Сталиным приказы об арестах и казнях граждан России, —
не пустил себе пулю в лоб, когда на XXII съезде партии Хрущев
объявил их преступниками перед своим народом?

В своем выступлении на съезде тогдашний председатель КГБ Шелепин,
 документально нарисовав ужасающие картины
массового террора и назвав имена душегубов:
Генерального секретаря ЦК партии, генералиссимуса
Советского Союза И. В. Сталина и членов Политбюро
 Молотова, Кагановича, Маленкова, Ворошилова, —
с возмущением воскликнул: «Иногда задумываешься,
как эти люди могут спокойно ходить по земле
и спокойно спать? Их должны преследовать кошмары,
им должны слышаться рыданья и проклятья матерей,
жен и детей невинно погибших товарищей».

     Ничего, могут ходить по земле...
Получая от вдов и сирот огромные пенсии,
спокойно спят они в бесплатных роскошных
государственных дачах да ходят с авоськами
в свои правительственные магазины,
ибо не привыкли желудки «вождей революции»
потреблять то хлебово из общественного корыта,
что хряпают обыкновенные советские смерды.

Но вначале, видать, крепко припугнул их царь Никита,
и заболели животы и задрожали поджилки у заплечных
дел мастеров — они-то хорошо знали,
что такое «узаконенные физические меры воздействия»
и отряд откормленных бугаев-палачей в подвалах Лубянки. 

1984 года: труп молодого ксендза из Варшавы о. Ежи Попелушко,
духовного пастыря «Солидарности», принявшего мученическую смерть
от рук офицеров польского КГБ — преемников прославленного
советского чекиста, по происхождению поляка, Дзержинского,
или, как его с гордостью называют коммунистические власти,
«железного Феликса». Они не просто убили священника — нет,
они его долго, зверски истязали, труп был настолько изуродован,
    что даже правительство Польши вынуждено было признать,
что ксендз умер под пытками.) Самый рьяный прислужник Сталина
     в его кровавых делах, Каганович, не выдержал —
позвонил Никитушке домой, взмолился: «Товарищ Хрущев,
я тебя знаю много лет. Прошу не допустить того,
        чтобы со мной поступили так,
 как расправлялись с людьми при Сталине!»

Эх, не расправились! Перевели Лазаря Моисеевича на пенсию.
Не выдал своих Никита, а посадил на шею народу — кормите,
русские люди, палачей-садистов, пока те не подохнут,
а потом еще и оставшиеся рОдственнички получат денежное
вознаграждение и хорошие пенсии за труды
«верных сынов партии и народа». Несчастный русский народ!
В разгар дьявольского шабаша, вслед за мужем и дочерью,
вернулась в Россию в июне 1939 года на свою погибель
поэтесса Марина Цветаева, после семнадцатилетней эмиграции.
Содрогнулась в ужасе от увиденного, но пути назад уже не было.
Муж обманут НКВД-Берией-Сталиным, рсстрелян,
старшую дочь Цветаевой,- Ариадну,- на десятилетие в ГУЛАГ...
А Ариадна во Франции всех рАтовала за комм-партию
и занималась лишь жИвописью и переводами статей из СССР !!

Долгие годы страстно ждала она встречи с русским читателем,
но, оказалось, для того лишь, чтобы он, этот русский читатель,
мог прочитать на кресте над ее символической могилой:
«В этой стороне кладбища похоронена Марина Цветаева».
Повесилась она в городе Елабуге, медвежьем углу
бескрайней России, 31 августа 1941 года,
в грязных сенях деревенской убогой избы,
где жила со своим сыном. Повесилась, измученная нищетой,
людским равнодушием. Никто из собратьев-писателей
не протянул ей руку помощи, а обращалась она ко многим.
Когда-нибудь читатели в России прочтут
ее дневниковые записи последних лет жизни:

"Я постепенно утрачиваю чувство реальности:
 меня — всё меньше и меньше, вроде того стада,
которое на каждой изгороди оставляло по клочку пуха…
Никто не видит, — не знает, — что я год (приблизительно)
уже ищу глазами — крюк… Я год примеряю — смерть.
Всё уродливо и — страшно… Я не хочу — умереть.
Я хочу — не быть. …Моя жизнь очень плохая. Моя нежизнь…
Я сейчас убита, меня сейчас нет, не знаю,
буду ли я когда-нибудь…»