3. Большой пес

Если мы построим новые города,
Откроем новые планеты,
Разгадаем все тайны природы,
Но не будет в нашем сердце любви —
То зачем все это?
Дела без любви ничего не значат

Если я научусь говорить на всех языках,
Что есть в мире,
Но в сердце моем не будет любви,
То зачем все это?
Разве слова без любви что-то значат?

***

Спустя столько лет я все еще уверен, что когда ты мечтаешь о чем-то больше жизни, никакое препятствие тебе нестрашно.
Нестрашно – да, но сможешь ли ты его преодолеть?
Честно, тогда я не смог. Наутро после той ноябрьской ночи начались серьезные разговоры. Мне хотелось кричать: «Эй! Я еще не насытился тобой! Даже не почувствовал еще настолько, чтобы поверить в то, что это было лишь сном!»
Ей хотелось все расставить по полочкам.
Один. Мы просто слишком долго мечтали о том, что увидимся.
Два. Желание это нормально, но выдержит ли оно удар реальности – мы не знаем.
Три. Может быть иной раз лучше остановиться, сохранив в памяти мираж, который мы себе выдумывали все эти год.
Четыре. Эмоционально мы были не очень устойчивы – у меня умерла бабушка, у Кати проблемы с «эмче»…
Стоп… что-что, простите?
Как оказалось, не я один был подлым изменщиком, но и она… приехала после очередной ссоры с МЧ – молодым человеком. Но она не готова его бросать и вообще чувствует себя неудобно…
Я ощутил себя вот тем котом Томом, но с ослиными ушами.

Мы добрались до уездного города Р к вечеру следующего дня. Я буркнул, что можно меня высадить где угодно, лучше поближе к месту, с которого открывается самый красивый вид для того, чтобы умереть. Она ворчала, что я слишком все близко воспринимаю к сердцу.
Но я, несостоявшийся самоубийца, все-таки с тяжким вздохом, но согласился обменяться телефонами.

Потом была совершенно неинтересная история, когда я вновь и вновь на что-то надеялся (в основном на то, что эмче провалится сквозь землю). Он проваливался, а за ним появлялся другой. Я перепробовал все: звал Катю то туда, то сюда, в общем, мы могли побывать едва ли не везде, куда только можно привести на свидание девушку своей мечты, но… Она отнекивалась, потом между делом сообщала, что эмче у нее теперь новый.
Так прошли мои оставшиеся университетские годы. Мы изредка пересекались, иногда она даже разрешала угостить меня кофе. Цветы, которые я так долго выбирал, были возвращены мне со словами: «Ты сдурел?! Витя дома!», вслед за чем были долгие месяцы молчания.
Игнор я познал сполна. Как и пресловутую френдзону. Мне было удивительно, почему я, весь такой идеальный и хороший, готовый испепелить весь мир ради нее, совершенно ей был неинтересен. Зато оболдуи и балбесы так и вились вокруг нее, впивались аки клещи, выносили ей мозг и все повторялось вновь.
Как-то раз я рискнул спросить ее, почему так происходит, на что она заявила, что ее манит недоступность, а я – и так, мол, навечно ее.

Пришлось взбрыкнуть и вдруг вспомнить про бывшую, с которой я расстался в том же самом ноябре. Мы снова стали встречаться, но совсем скоро я понял, что это совсем не то.
Это не Катя.
Неинтересно, неценно, никакого вдохновения, никакого блеска в глазах. Все не то.

Чтобы не показаться излишне королем драмы, скажу, что все-таки тот миг, когда я посчитал, что победил – настал. Я не собирался сдаваться, и в какой-то момент Катя все-таки сдалась. Это был прекрасный год, лучший в моей жизни, когда я наконец-то смог быть собой – ну вся эта чрезмерная забота, наркотическая зависимость, безмерное вдохновение… Снова вернулись те самые бабочки в животе.
В общем, закончилось все тем, что я передавил, не дотерпел, и мы вновь оказались на развилке, где она со слезами на глазах попросила меня пойти другой дорогой.

…и вот спустя десяток лет в самую снежную неделю в конце февраля, когда, казалось, что ничего уже не будет как прежде, судьба снова выбросила нас на одном и том же перекрестке.
У каждого из нас уже была «своя» жизнь. Семьи, мужья и жены (не перепутайте, и в единственном числе!), дети, квартиры-ипотеки и прочие атрибуты современного счастья. Мы не пропадали из жизни друг друга, но и не были в ней настолько, насколько хотелось мне. Настолько, насколько, я уверен, хотелось ей. Что это было? Шанс судьбы? Еще один миг, когда стоило одному протянуть руку, а второй – схватить ее и…
…и что тогда?
Мы не знали.
Но и не хотели знать. В конце концов судьба на то и судьба, чтобы навсегда и сводить, и разлучать.

Столичный город М заваливало снегом.
- Я совершенно случайно буду в М…
- Странное совпадение.
- Было бы глупо не воспользоваться шансом.
- Саша…
- Катя…
- А ты не боишься?

Не боюсь ли я?!
Ты серьезно?!
Все, чего я мог бояться, я уже перемолол. Переборол и забыл.

Мы встретились в необычном ресторане под куполом. Вы же понимаете, что иначе и быть не могло. Я же обещал ей показать еще два созвездия. Но вот незадача – хлопья снега, белесое ночное небо, да ее все такие же волшебные глаза совершенно отшибли у меня память.
Черт с ним, с этим третьим созвездием!

- Ну, рассказывай, как ты, - улыбалась она.
- Лучше ты, - подмигнул я.
- Да все потихоньку. Работаю. Домой прихожу, - Катя рассмеялась, - дом-работа-дом, ты же понимаешь.
- О да, - закатил я глаза, - как семейство?
- Дети растут… муж… ну живем как-то.
- И чего это значит?
- Как будто ты не понимаешь, - протянула она, - не поверю, что у тебя по-другому.
- Все так живут, и мы можем.
- О, отлично сказано!

Погрустив от тяжести быта, мы вдруг перекинулись на самую прекрасную тему: «А ты помнишь?..».
- Помнишь, как ты поцеловал меня когда-то давно?
- О, это был ужасный поцелуй.
- Это еще почему это? – возмутилась Катя.
- Ты сама так сказала же! – отмахнулся я.
- Да, но я думала, что ты жил с ним все те годы до нашей следующей встречи.

Я сглотнул.
- Я жил им и все годы после нее.

Катя вдруг погрустнела.
- Извини… я не хотел возвращать нас к той истории.
- Да нет… все нормально. Просто мне иногда было не по себе от того, что ты таааак любил, а я… А я нет.
- Кать, мы оба знаем, что это неправда.
- Что именно? Что ты таааак любил?
- Это-то правда, - я добродушно рассмеялся, словно эти слова уже не причиняли никакой боли, не давали тосковать… - а вот то, что не любила ты… ну мы же оба знаем, что ты просто не хочешь признаться в этом самой себе. И убеждая меня, пытаешься убедить себя сама.
- Ты так говоришь, словно это все легко.
- Ничего подобного. Но думаешь, это просто так, что как бы далеко мы не разбегались, жизнь все равно сводит нас раз за разом?
- Жизнь или твоя любимая судьба? – она мило прищурилась, совсем по-детски, заставив меня улыбаться от нахлынувших образов.
- А какая разница? Жизнь каждого из нас – его судьба. Кому-то везет пересечься, кому-то не дано. У кого-то даже есть второй шанс: попасть на правильный перекресток и перестать бежать друг от друга.
- Судя по тому, что сейчас мы все реже оказываемся на перекрестке, следующая встреча будет лет через тридцать пять.
- И пусть.
- Ты серьезно? – удивилась она.
- Конечно. Я всегда тебе говорил, что буду ждать тебя столько, сколько надо. Даже если следующая встреча будет лет в семьдесят, когда мы уже будем совершенно замшелыми ворчливыми бабкой с дедом. Но ты будешь той самой бабкой, которая наконец-то решится признать очевидное.
- Прекрасно, - хохотала Катя, - и что это?
- Что ты любишь меня. И что все эти годы сопротивлялась по одному богу известным причинам.
- Ну неееет… - протянула она, - я бы не хотела в таком возрасте осознать, что мы потеряли столько времени зря, потому что я – дура.
- А я такого и не говорил, - отмахнулся я, - ни то, что ты дура, ни то, что мы потеряли время… судьба не просто так сталкивает и отталкивает нас… все случается именно тогда, когда нужно.
- Я заставлю повторить тебя эти слова беззубой челюстью!

Мы смеялись и болтали, пока не оказалось, что ресторан уже закрывается. На улице была глубокая ночь. Мы вышли гулять, и я понял, что дай мне кто одно лишь желание – я бы попросил, чтобы этот день не заканчивался никогда.
И тут Катя поразила меня.
- А как же показать мне третье созвездие?
- Ты помнишь? – растрогался я.
- Вообще-то ради этого я тащилась в эту М, - мы рассмеялись.
- Ну… давай рискнем довериться судьбе.
- Как это?
- Впереди еще три дня. Если хоть в один из них распогодится, и звезды появятся… я покажу тебе созвездие номер три.
- И что тогда?
- А вот тогда, Катька, и поговорим.

Я и сам не знал, что должно было тогда случиться. Прогноз погоды не радовал, но я был удивительно спокоен: нет – так нет. Да – нуууу… тогда это действительно судьба.
И вот пошел отсчет. День первый – снег, снег, снег.
День второй – снег утихает. Становилось холоднее.
День третий – рано утром я одернул шторы в гостинице, а там лютое солнце. Настолько, что слепнешь мгновенно.
Катя бурчит в кровати, прикрываясь одеялом с головой…

…ну да, мы не сдержались. У нас всю жизнь так мало времени, и эта необъяснимая тяга друг к другу совершенно не давала возможности к воздержанию.
- Ну вот что ты делаешь?! – возмущалась она, - я же еще сплю!
- Спи… - улыбнулся я, задергивая шторы обратно, - спи, моя хорошая.
- Теперь уже нет. Проснулась, - бурчала она, - залазь теперь ко мне и сделай так, чтобы ты не зря меня разбудил!

Все эти дни напролет были тем самым счастьем, к которому, казалось, мы шли всю жизнь. Я не думал о том, что случится совсем скоро – когда придется возвращаться домой. Я не думал о том, что что-то может пойти не так. Я не думал о страхах в моей голове.
Я жил, и это было прекрасно.

…и вот мы снова в том самом ресторане. Купол блестит: а над нами звездное небо. Видно было плохо, но только не Сириус.
- Ну вот тебе третье созвездие, - ткнул я пальцем в сторону неба, обнимая Катю.
- О, эту вот звезду я знаю, - вдруг спохватилась она, - это Сириус ведь?
- Он. Ошейник небесного пса.
- Что, прости?
- Это Большой пес. Созвездие такое. Везен и Адхар – задние лапы, Алудра – хвост, Мурцим и Мулифем – передние лапы и глаз.
- Как ты умудряешься все это запомнить? – все так же мило прищурилась она.
- Так же как ты умудряешься каждый раз бить рекорды и быть более милой, чем прежде.
- Да ну брось ты, - с благодарной улыбкой отмахнулась она, - а что с этим псом Большим?
- Да там не особо интересная история. Большой и Малый пес – любимые собаки Ориона… однажды они погнались за ними, летели словно стрелы, чтобы разорвать в клочья.
- Дай угадаю, - Катя закатила глаза, - у них это получилось?
- О да. Да.
- Почему все эти истории заканчиваются подобным образом? – она невесело рассмеялась.
- Все мы там будем.
- Где?
- Среди звезд.

Она покачала головой и поцеловала меня.
- И как так случилось, что мне повезло встретить тебя?

Как в самый первый день, сердце мое ухнуло. Вера снова вылезла из самой глубокой норы. И бабочки, эти треклятые бабочки…
- Римляне верили, - кое-как совладав со всем происходящим, продолжал я, - считали, что если увидеть Сириус незадолго до восхода солнца, то грядет невыносимая жара. «Собачьи дни», ага. А еще эпидемии, пожары и прочие радости жизни. Так что…

Она вдруг подняла палец и прижала его к моим губам.
- Не продолжай, Саш… пожалуйста. Не начинай, не продолжай, не надо. Мы не можем.
- Зачем тогда было все это?
- За тем, что мы оба этого хотели. У тебя жена, у меня – муж. У нас дети, работа, обязательства.
- Вот тебе и пожар, и эпидемия…

Ну вот вам и судьба.
Остаток вечера мы провели молча. В отличие от пресловутого неловкого молчания, это было молчание многозначительное. Когда мы отправились в гостиницу, она шепнула:
- …но эту ночь я хочу провести с тобой… в последний раз.

Гордый я ответил ей, что я этого не хочу.
Мстительный я ответил ей, что я не верю ни единому ее слову.
Глупый я ответил ей, что она дура, если считает, что мне это интересно.
Неприятный я ответил ей, что не хочу ее даже видеть.

Настоящий я притянул ее к себе, молча, не собираясь говорить ничего. Я не верил, что эта ночь – последняя, но зная стервозность судьбы, не хотел проверять. Еще несколько часов рядом с Катей – это была плата за то, что после стольких лет мы еще можем находиться рядом, на одной территории, и не ненавидеть друг друга.
Когда ты считаешь, что этот эпизод – это прощание, то получается незабываемо. Я ощущал себя полностью поглощенным в Кате, в моей любви к ней, в моей грусти от того, что мы вновь побывали на одном перекрестке, и вновь пошли своими путями. Как это вообще возможно, скажите, пожалуйста?..

…Она почти голая курила у окна. Я приобнял ее, а она оттолкнула меня.
- Оставь меня ненадолго, - практически прошипела она.
Я пожал плечами, но все же сходил за халатом и, накинув его ей на плечи, ушел.
Докурив, она вернулась ко мне, уселась на кровати и внимательно на меня посмотрела.
По ее глазам текли слезы.
- Что такое, Кать?
- Ты любишь меня? – выдавила она.

Я посмотрел на нее, мол «ну и дура же ты, Катька». Но вместо этого просто ответил:
- Да.
- Хорошо. Когда ты все-таки сдашься? – она выдавила улыбку.
- А ты этого хочешь?

Она подумала несколько секунд, потом помотала головой.
- Нет… просто удивляюсь, что ты – такой…
- Какой?
- Верный.
- Ну да, конечно, - я невесело усмехнулся, намекая ей на то, что всю неделю мы изменяли своим благоверным.
- Я про то, что верный ты – мне. Ты хоть любил кого-то, кроме меня, в этой жизни?
- Родителей, жену, детей.
- Я говорю, любил ли ты по-настоящему?

Ну вот! Столько лет я добивался от нее этого! И вот, наконец!

- Ты же не верила в любовь?
- Не то, чтобы не верила… я ее боюсь. Точнее, того, что будет в конце.
- А что будет в конце?
- Боль, разочарование, расставание…
- И что же, ты этого всего ждешь от своего мужа? – не понимал ее логики я.
- А кто сказал, что я его люблю? Я как-то влюбилась, а потом все закончилось такой болью, что больше и не хочется как-то. Да, потом я признавалась самой себе, что возможно это была не та любовь, ненастоящая. Я укоряла себя, что не умею любить… особенно, когда вижу то, как любишь ты. Вряд ли хоть кто-то во всем мире может любить так, как ты.
- Ну это же неправда, Катя. Я же не уникальный.
- Для меня… ты именно такой. Ты лучшее, что у меня было… и что будет.

И все на том. Большой пес к утру ускакал в поисках небесной косточки, а мы сели каждый в свой самолет (не в личный, конечно же) и снова оказались в паре тысяч километров друг от друга. Кто бы сказал, что следующая наша встреча состоится тысяч за пятнадцать отсюда, не поверил бы.
Но, конечно, я не терял надежды. Все последующие года вплоть до того момента, когда я пишу эти слова, я продолжал верить. Каждую ночь, засыпая, шептал: «спокойной ночи», а утром первым делом справлялся о ее настроении.
Но вплоть до новой встречи, я смотрел на звезды безо всякого интереса. Наверное, эти чертовы созвездия созданы для того, чтобы наблюдать их вдвоем. Так романтичнее, что ли. А Сириус был слишком ярок, чтобы забыть и сожалеть.