Juvenile

.


Джейк Барнс, линчующий собственное сердце,
Бесконечный осенний вечер с дождём и ветром,
Сорванные листья летят в окно и липнут к стёклам,
Их смывают потёки накопившейся тёмной влаги,
До бесконечности... Прозрение в тёмный свет,
Это длинное слово печаль, а ещё многоточия,
Которые никогда не пишутся, а лишь помышляются,
Потому что иначе никак нельзя – ну как же,
А вдруг кто-то узнает, что давно всем известно,
Что мир бесконечен, а человеческое сердце жадно,
Как изголодавшийся и изжаждавшийся человек,
Едва не задохнувшийся под этой большой водой
И теперь хватающий и хватающийся за воздух,
За тонкую нить, что протянута в нём под его ногами,
А память бежит за ним следом
И старательно изглаживает ошибки,
Но никогда не может в том преуспеть,
Потом ритм сбивается, и снова Джейк Барнс
Стоит перед тем окном, за которым,
Как утверждал отчаянно сентиментальный Поль Элюар,
Никого нет, но только земля,
Пусто и холмисто лежащие равнины (Тоскана что ли?),
И бесконечно, и бесконечно, как темнота и дождь,
Слышится пение тишины...
Безмятежная, прозрачная флейта... Мир.
Ожог без ожога, как дыхание на морозе,
Лебеди плавают в пруду под летящим снегом
(Пусть это и не Кулэ – но что же?),
И никак не оторваться стоящему у окна
От картинки, которой нет.


Ноябрь 2022.