07. Суда не было

Рассказывает командир 682 полка полковник Суман Пётр Романович:
 
- Сейчас появилось очень много сплетен на тему боя батальона капитана Королёва в ущелье Хазара. Одна из распространённых сплетен говорит, яко бы в Ташкенте состоялся суд над Суманом. Вот вам, пожалуйста, выдержка из вражеской «Википедии»:

Судебный процесс над подполковником П. Суманом и генерал-майором В. Логвиновым проходил в Ташкенте, в военном суде Туркестанского военного округа. Обвинения с Сумана были сняты по показанию начальника связи 682-го мсп, подтвердившего факт передачи устного приказа командира дивизии о незанятии высот[6].

       Докладываю со всей ответственностью: суда над Суманом не было. События развивались следующим образом. Из ущелья Хазара я вышел 3 мая 1984 года, поехал, на КП дивизии. Вертолёт не смог вызвать. 30-го числа – не мог вызвать. Первого числа – ни одного. Второго числа – глухо. Вывели их из-под моего контроля.  В Баграм я поехал на БМП по дороге через всё ущелье Панджшер.
Приехал, сразу же встретился с генерал-лейтенантом Ермаковым. Он занимал пост заместителя командующего Туркестанским Округом. Ермаков обратился ко мне:
 - Ну что?
Я в ответ:
 - Командир батальона роту БПЗ с хребта снял на дно ущелья. Почему - не знаю. И разведдозоров я не нашел.
 А он:
 - Командир, крепись, бывает и похуже.
       Я зашел в кунг к командиру дивизии Логвинову, доложил. Он сказал:
 - Езжай к себе, приводи себя в порядок.
А я весь в грязи был, в крови весь. Мы три дня выносили раненых и убитых, я прямо из Хазары на КП дивизии прибыл. После встречи с командиром дивизии я поехал к себе в модуль, вымылся, привёл в порядок обмундирование и отправился к командующему на доклад. На вертолёте прилетел в Кабул, там встретил меня начальник штаба армии Сергеев Анатолий Ипатович. Я думал, что сейчас доложу командующему, расскажу, как всё было. А тут выяснилось, что нет на месте командующего. Я не понял, зачем меня тогда вызвали? Покормили меня в столовой, показали где спать. Прошли сутки. Затем вторые сутки прошли. Третьи сутки прошли, а командующего по-прежнему не было. Через трое суток Анатолий Ипатович, генерал-майор, поставил мне задачу:
 - Езжай в Баграм, забери свои вещи, возьми всё необходимое для жизни, поезжай в Ташкент. Тебя и командующего армией будет заслуживать командующий округом.
 - Понял.
       Я прилетел в Баграм, зашел к себе в модуль, забрал всё, что нужно чтобы умыться, зубы почистить. Взял всё это и поехал в Кабул. Из Кабула меня переправили в Союз, в город Ташкент. Поселили в гостинице «Саяхат», показали место где я буду ночевать, показали столовую, в которой я буду питаться. С утра до вечера я находился там, в гостинице «Саяхат». Ожидал вызова. Первое время у меня не было ничего, даже простых обыкновенных советских денег. Питался я в столовой бесплатно. Потом прибыл туда же, в Ташкент, комдив генерал Логвинов. Нас двоих направили в банк, где мы получили денежное довольствие за весь срок прохождения службы в Туркестанском округе и дальше у нас уже всё было в норме.   
       В Ташкенте я провёл очень много времени. Ожидал приглашение на приём к командующему. Никто меня не приглашал никуда, никто не вызывал. Я каждый день к восьми утра приходил в бюро пропусков, каждый день мне отвечали: - «В заявке на пропуск Вашей фамилии нет». И на этом конец разговора.
       Прошел месяц. Затем второй. Наконец-то прибыл ко мне офицер, пригласил меня к прокурору генералу Лебедь Ивану Игнатьевичу. Я прибыл к прокурору, всё изложил, что произошло со мной и с полком в период времени с 29 апреля по 2 мая. Всё рассказал, всё объяснил. Он потребовал, чтобы я написал объяснительную записку. Я написал объяснительную записку. Он внимательно её прочитал и сказал:
 - Ну что командир? У Прокуратуры к Вам претензий нет. Идите и служите Родине честно.
       Я ответил:
 - Есть, товарищ генерал! – Повернулся и пошел.
      Когда дошел до двери, он остановил меня:
 - Командир, остановитесь! Вы написали объяснительную записку в одном экземпляре. В ней указано много дат и цифр. Вы пометили себе эти цифры? Вас вызовет к себе командующий округом, Вы будете ему докладывать. Все цифры должны совпасть.
       Я ответил:
 - Товарищ генерал, я вёл этот бой, я помню каждое своё действие каждую минуту. Это теперь останется со мной на всю жизнь. Так что, мне записывать нечего.
 - Нет, Вы всё-таки пометьте хотя бы основные временнЫе показатели. – Сказал генерал Лебедь, протянул мне авторучку и блокнот «Делегату партийной конференции Туркестанского военного округа».
       Я пометил в этом блокноте основные даты произошедшего. На этом моя аудиенция у прокурора закончилась.
      Потом снова потянулось ожидание. Каждое утро на проходной я получал один и тот же ответ: - «В заявке на пропуск Вашей фамилии нет».
     Так продолжалось до сентября месяца. В сентябре меня пригласили в управление кадров и объявили:
 - Вот Вам предписание. Вы убываете для прохождения дальнейшей службы в Белорусский военный округ.
То есть меня не то, чтобы судить, меня даже заслушивать в штабе округа не стали. В общем-то мне понятно почему это произошло. Они без моего доклада всё знали. По какой-то причине штаб армии проявил небывалый интерес к ущелью Хазара ещё до начала операции. По их указанию была организована связь беспрецедентного уровня, посредством которой в штабе контролировали происходящее и слышали все радиосети в Хазаре. Перед самым началом операции в ущелье Хазара ко мне в полк прислали полковника Кулагина Леонида Анатольевича. С августа 1983 года по май 1985 года он занимал должность начальника войск связи 40-й Общевойсковой армии. Именно он организовал данную связь.

https://youtu.be/HPPEd3zdO8A     Васюков Ю.М. про ИЛ-76 1

 
Если сравнить масштаб ущелий Хазара и Панджшер, то станет весьма непонятно такое пристальное внимание штаба армии к Хазаре. В Панджшерской операции принимали участие 33 батальона (20 советских, 13 афганских) это составило более 11000 советских и 2600 афганских военнослужащих. От ВВС 40-й Армии было выделено 194 самолетов и 154 вертолета. Артиллерийскую поддержку осуществляли 39 артиллерийских батарей (из них 13 батарей РСЗО). А в ущелье Хазара направили всего один батальон. Масштаб несопоставим, но начальника войск связи 40-й армии направили именно для контроля за операцией на Хазару. Чем руководствовалось командование, какая у них была задумана важность, я гадать не буду. Однако, факт остаётся фактом, был поднят в воздух самолёт ДРЛО на базе ИЛ-76. При таком техническом оснащении в штабе армии слушали все переговоры на всех частотах. Они всё знали и без заслушивания командира полка. Поэтому меня просто выпихнули в мой «родной» военный округ и даже «доброго пути» не пожелали.
       Я возмутился, сказал:
 - Как? Я не дослужил положенное время в Афганистане. Я должен там продолжить службу.
       На что мне ответили:
 - После таких тяжелых боёв мы, как правило, не направляем офицеров обратно в Афганистан. Потому что нарушается у командира психика. Возможно, Вы уже потеряете способность к здравому риску и другие командирские качества. Поэтому всех, не только Вас, мы отправляем для прохождения дальнейшей службы в свои округа.
       Я получил предписание и убыл для прохождения дальнейшей службы в Белорусский военный округ. Прибыл на место службы. Первый вопрос, который мне задали: - «Почему ты прибыл сюда?» Я доложил всё, что знал. После этого вопрос о назначении меня на должность опять растянулся на большой срок. Потом пришла бумага в которой потребовали рассмотреть моё дело на партийной комиссии. Назначили дату проведения комиссии. К этой дате прибыл зам командующего Армии генерал лейтенант Крянгэ. Он проходил службу в Афганистане в одно время со мной. Он присутствовал, когда я принимал вновь созданные батальоны для комплектования полка и проведения Панджшерской операции. На партийной комиссии Крянгэ всё рассказал о моих действиях в Афганистане. О моём прохождении службы, о боях, в которых я участвовал неоднократно. Его внимательно выслушали. После его доклада несколько присутствующих выступили. Все офицеры пришли к мнению, что меня следует награждать высоким орденом, а вместо этого меня «разбирают» на партийной комиссии. В результате парткомиссия была закончена, никакого решения (карательного) по мне не было принято. Было только заслушивание.
       После этого длительный срок меня не знали куда назначить. Я ездил по гарнизонам, чтобы получить денежное довольствие для содержания семьи. Потому что заштатное время кончилось. В конце концов освободилась должность начальника штаба полка «Кадр». Меня туда направили приказом. Через некоторое время освободилась должность командира полка «Кадр». Потом меня назначили начальником отдела. Я начал возмущаться, попросил меня или уволить, или направить для дальнейшего прохождения службы на кафедру в военное училище, у меня же боевой опыт, я мог готовить грамотных офицеров. Меня отправили на уборку урожая на Целину. Там я откомандовал срок. Затем меня направили для прохождения службы военным комиссаром Железнодорожного района города Гомеля. Мне объяснили, что это чисто полковничья должность, оклад такой же, как у командира полка. Говорили: - «Никто тебя не притесняет! В звании тебя не понизили, в денежном довольствии ты ничуть не потерял. Служи и не обижайся!» А я как залезу в военкомовский УАЗик, так мне противно становится! Я боевой офицер! Я в БТРе или в танке должен по Панджшеру ездить, а меня – в УАЗик! Что ж вы делаете?! В общем, после прибытия в военкомат в город Гомель я понял, что это не моё. Начал писать рапорта на увольнение. 
       По истечении срока я был уволен из рядов Вооруженных Сил. По итогу всей моей службы я был представлен за разблокирование крепости Саят к ордену Красной звезды, но тогда был Указ такой: кто не прослужил полгода, того не награждать. Меня представили, наградную написали, но награду я не получил. Не знаю где «зарезали» представление к награде: в Кабуле, в Ташкенте или в Москве. По большому счёту это не имеет значения где «зарезали». Для меня имеет значение, что в результате за свою службу в Афганистане, за постоянное участие в боях и за штурм Панджшера меня ничем и никак не отметили. Как будто бы не было меня.
       После увольнения из рядов Вооруженных Сил СССР я поступил начальником международного отдела в международный институт трудовых и социальных отношений, где неплохо себя зарекомендовал. Стал проректором по учебно-воспитательной работе. Потом по научной работе. Потом первым замом ректора. И, в конце концов, стал ректором международного института трудовых и социальных отношений. Руководил этим институтом в течении пяти лет. После чего ушел на пенсию.
По прошествии времени открылась правда о произошедшем. Потому что правду скрыть невозможно, она всегда выйдет наружу. На сегодняшний день всем известно, что 22 декабря 1984 года пост Министра Обороны СССР занял маршал Серге;й Леони;дович Соколо;в. Представляете, что было бы, если бы за полгода до этого назначения в суд для разбирательства привлекли бы его заместителя генерал-полковника Меримского В.А. вместе с командиром дивизии Логвиновым и командиром полка Суманом? Скорее всего, пост Министра Обороны СССР занял бы кто-нибудь другой. По этой причине была дана команда дело «замять», шум не поднимать, Сумана из полка убрать, чтобы он не затеял разбирательство. Вот меня и убрали, втихаря сплавили в Белорусский военный округ. В результате генерал-полковник Меримский В.А. полностью уверовал в свою безнаказанность и непогрешимость, занялся писательством, наврал про меня в своей книге «В погоне за львом Панджшера», написал явную ложь и клевету:

  "Успех боя во многом зависел от командира, от уровня его профессиональной подготовки, широты и разносторонности знаний, практического опыта и отношения к делу. Не всеми этими качествами обладал бывший командир 682-го мотострелкового полка подполковник П. В. Суман.
                …………………..
Подполковник П. В. Суман зачастую забывал, что только он лично несет персональную ответственность за целесообразность принятого решения на бой, правильность и обоснованность решений, принимаемых в ходе боя, за наиболее эффективное использование сил и средств в бою, за выполнение боевых задач и, конечно, за жизнь подчиненных.
Только этим можно было объяснить, что в ходе боев в ущелье Пандшер подполковник П. В. Суман изменил свое, утвержденное командиром дивизии решение, что не было вызвано условиями обстановки и не доложил ему об этом. Он приказал командиру 1-го мотострелкового батальона наступать вдоль ущелья без предварительного овладения господствующими высотами, прилегающими к нему. Командир батальона, получив такой приказ, сам никаких мер не принял.
В результате такого преступно-халатного отношения к организации боя были грубо нарушены основные принципы ведения боевых действий в горах."  (конец цитаты).

Это настоящая клевета на действующего командира полка, который никогда не жалел себя в бою. Участники событий в ущелье Хазара показывают, что Меримский – лжец.

https://youtu.be/nfSdVCiPLps    Васюков Ю.М. о Логвинове и Сумане 2.

По примеру безнаказанности Меримского сочинять всякие небылицы принялись многие «писатели» горбачёвской эпохи. Доврались до того, что обвинили полковника Кулагина Л.А. в том, что он, якобы изъял аппаратный журнал и утратил его в неизвестном направлении. Приведу цитату из книги «Игра в Афганистан» генерала А.Ляховского:
«…По свидетельству начальника связи полка майора Ю.М.Васюкова, такой приказ отдал командир дивизии генерал В.Д.Логвинов, который сказал комбату, что отстраняет командира полка от командования батальоном и приказал спустить роту с гор, о чем якобы была запись в журнале полученных и отданных распоряжений, поступивших по радиосвязи, но этот журнал был изъят начальником связи армии полковником Л.А.Кулагиным и разыскать его                пока не удалось».

Это всё враньё несусветное. Аппаратный журнал и другие документы изъяли офицеры особого отдела. Майор Васюков В.М. никогда не свидетельствовал против полковника Л.А.Кулагина. Вот что сказал майор Васюков дословно:

https://youtu.be/bqpYg6aQ79Q   Васюков Ю.М. про особистов  с дипломатом 1.

Именно из-за того, что судебное разбирательство проведено не было, нерадивые начальники не просто остались при своих должностях и генеральских лампасах, они в добавок ко всему почувствовали полную безнаказанность и оболгали всех, кто находился ниже их по рангу. С единственной целью – спихнуть со своих ясновельможных ликов не только уголовную, но и моральную ответственность за бездарное убийство сорока девяти моих солдат, молодых парней, у которых вся жизнь была впереди.