Мундир

Удостоен медалью "Михаил Лермонтов 210 лет" (на основании Решения Президиума РСП от 01.02.2024)

В урочный час, назначенный для бденья,
В заветный час, секретный от семьи,
Слетаются к окну, как привиденья,
Умершие товарищи мои…
Л. Филатов.

Было лето 85-го. Многие из братии не сдали экзамены в ту сессию, остались на пересдачу. Целая плеяда "академиков", точнее — без пяти минут кандидатов уйти в академку… Руководил этой объединённой группой неунывающих страдальцев из обеих рот капитан-лейтенант С. Ерасов. Молодой воспитатель юного поколения, который совсем недавно пожаловал в Систему прямо с корабля Краснознамённого Северного флота. Он сразу энергично принялся насаждать флотскую дисциплину в курсантских рядах: снимал стружку, обтачивал драчёвым напильником, ковал и шлифовал; одним словом, подгонял под ранжир всех и вся…

Но в какой-то выходной даже он, неутомимый ловец душ над пропастью во ржи, убыл в увольнение в город. Свою форму аккуратно повесил на плечики в гардеробе роты. Этот его опрометчивый поступок, прямо скажем беспечность, не остался незамеченным. Академики поржали над наивностью командира. А один из них взял и облачился в форму.

Брюки, сорочка, китель — всё идеально подошло ему. Пришлось с фуражкой помучиться. Дело в том, что курсантскую мицу тот носил на свой лихой манер, с рыжим чубом, торчащим из-под неё. Военная фуражка командира таких фривольностей не позволяла. Он её и так и этак примерял перед зеркалом, но всякий раз рыжий чуб, неповторимый аксессуар персональной гордости, оставался скрытым под головным убором. Скрепя сердце, всё ж смирился со своевольной фуражкой и отправился маршировать по роте. Да, именно маршировать, ибо форма капитана-лейтенанта имела магическую силу. Просто не позволяла ходить каким-либо другим манером.

Профланировав гордо туда и сюда по безлюдной роте, наконец встретил некий неспешно прогуливающийся объект. И эта встреча неожиданно выявила следующее чудесное свойство кителя с погонами. Он вызывал острый синдром командира. Наш герой остановился и, уже не полностью владея собой, повинуясь неведомым силам, скрытым в погонах, зычно скомандовал:

— Стой-раз-два!!! Кто это у нас тут гуляет, как пИнгвин? Что, мы совсем нюх потеряли?

— Отвали, Осип, — лениво отозвался ВИталь.

Мундир же был непреклонен.

— Курсант Сазонов, почему тельняшка торчит из трусов? Что-о, шнурки не глажены? Ххде ххюйс?! Отставить небритую морду лица!

Наконец, ВИталь рассмеялся. Уж больно натурально у его сокурсника получилось перевоплощение — у м о р а.

(Не обессудь, товарищ, слетело с языка… Не принимай это слово буквально.)

— Что ты раздухарился-раскочевряжился, нашёл тут первокурсника! — ответил ВИталь, поймавший ноту настроения сотоварища.

И этот ответ, о чудо, побудил блестящую идею родиться в рыжей башке! “А что, в самом деле, устрою разнос первакам!” Он натянул синюю повязку дежурного по училищу и твёрдым шагом отправился в соседнюю общагу, где обитали судоводы годом нас младше.

Конечно, перед тем, как покинуть расположение, новоиспечённый каплей ещё раз пофорсил перед зеркалом. Отработал несколько эффектных жестов, смахнул с себя невидимые пылинки; и так и сяк повернулся держа спину прямо. Умчал…

Что б случилось, если б он столкнулся с настоящим дежурным по училищу? Как бы себя повёл мундир капитана-лейтенанта в такой конфузливой ситуации? — Это я не могу даже предположить, ибо этого не случилось.

Случился же уверенный заход в ротное помещение перваков, с которого и закружился-завертелся стремительный косплей неуёмного каплея. Приняв всё за чистую монету, те справно встретили “дежурного офицера". Дневальный подал команду ”Рота, смирно!”, дежурный по роте рапортовал по всей форме. Мундир в ответ:

— Строить роту! Учебная пожарная тревога! Тренируем действия личного состава при возгораниях в различных частях ротного помещения! — Скомандовал, а сам решительно нырнул в курилку в сопровождении всей вахты.

Длинный перечень замечаний посыпался на дежурного по роте. Уж кто-кто, а тот в офицерской форме — по жизни ж всегдашний залётчик-раздолбай, знал все возможные недочёты, и где они скрываются. Двое свободных дневальных тут же помчались выносить мусорный бачок, драить всё подряд…

Тем временем рота перваков уже построилась. Выхаживающий перед её фронтом осанистый мундир обрисовал сценарий учений. Те стали разворачивать пожарные шланги, притащили огнетушители. А "офицер" неугомонно командовал одну вводную за другой. Видно, этот командирский китель кардинально вошёл в раж и не мог уже остановиться. Пожарная бригада перваков бегала от одного очага возгарания к другому, имитировала действия огнеборцев. Создавали фикцию, возведённую в степень фарса. Китель с погонами их подбадривал совершенно реально. Отработав все возможные варианты пожаров, опять построил запыхавшихся первокурсников.

— Ну-э-вот. Вы, я убедился, настоящие курсанты! — Теперь китель стоял перед двумя шеренгами первокурсников и говорил, слегка покачиваясь взад и вперед на носках. Откуда только брались этакие уверенность, апломб и надменность?

Поблагодарил за грамотные действия, выделил и поощрил перед строем самых отличившихся, указал на недостатки и стремительно убыл. Сам, полностью измождённый, вернулся в родную роту.

Наконец, здесь разоблачился. Встряхнул с себя этот, как оказалось нелёгкий, сценический образ, вернулся в своё тело… Чувство хорошо выполненной непростой роли возвышало его в собственных глазах.

* * *
Частенько приходилось делить с тобой, Осип, многочисленные наряды. Там, в паре, исполняя какую-нибудь монотонную повинность, слушал твои истории о твоих же приключениях. Непросто было понять распиравшую тебя гордость за всякую подобного рода чепуховинную эскападу. Да и привести их в рассказ можно далеко не каждую.

Благо судьбе, случилось быть рядом с тобой.

До сроку ты, Осип, обрёл свой извечный покой.

Спи спокойно, неугомонный друг.

Без тебя ещё Уже сомкнулся круг.

Память храним — был ты каков.

Ныне и присно, и во веки веков.

28 декабря 2022 года. На фотографии Александр Осипов, 1986 год.