Клеопатра. Входит в сборник Синдикат

Клеопатра
Аудио версия по ссылке:
Аннотация

   В книге автор раскрывает секреты школы Клеопатры, в приобретение ею уникальных способностей, очаровывать собеседников неповторимой красотой женского обаяния, становясь непревзойденной в искусстве соблазна, с неприметной внешностью, превратиться в царицу самой обаятельной в мире. Ни одна из современных женщин не мечтала бы в своей жизни овладеть совершенным искусством привлекательности Клеопатры ...
   Публикуется с изменениями повторно.

Глава 1

   Если взглянуть на карту северной части Африки, то можно видеть, что между Красным морем и долиной реки Нил, расположена Аравийская пустыня, а вдоль левого берега Нила раскинулись пески Ливийской пустыни Сахара. Египет – плодородная долина между двумя пустынями: Сахарой или Ливийской и Аравийской. Длина этой плодородной долины – сто тридцать – сто сорок миль. Ширина – примерно одна миля. По западную сторону тянутся пологие склоны голых ливийских холмов. По восточную сторону – изрытые трещинами отроги Аравийской возвышенности. Между этими возвышенными пустынными берегами извиваясь змеей, течет река Нил. С высоты птичьего полета хорошо видны эти берега по мере удаления к северу снижаются, и в тридцати милях от Средиземного моря река, разливаясь на несколько рукавов, выходит на равнину, образовывая, как бы, треугольник. С этой высоты Нил напоминает треугольную голову змеи, пьющую воды Средиземного моря, зорко высматривая добычу двумя сверкающими глазами: левым – Александрией и правым – Дамиеттой.
   С конца июня до конца сентября Нил медленно и повсеместно разливается, а с конца октября до мая весенние воды постепенно сходят, обнажая богатые илом заливные земли. Экологически чистый плодородный ил, заменяет собою химические удобрения. А жаркий климат дают возможность местным фермерам выращивать богатый урожай три раза в год, совершенно не беспокоясь обеднить участки заливных земель, и лишится тем самым плодородного удобрения и, как следствие – урожая. Конечно Нил это и житница, и урожай, и жизнь. И, чтобы сохранить воду круглый год, египтяне вынуждены были создавать сеть каналов длиною тысячи миль. А предохранить от наводнений, воздвигнуть мощные плотины и построить водохранилища, которые при засухе были источником вод для полива своих угодий. Выращивать урожай на холмистой местности египтян вынуждало создавать простые и выгодные гидравлические приспособления, что позволяло черпать насыщенную плодородным илом воду и выливать ее на участки. Чистить каналы, сооружать и чинить плотины и сооружать дороги. Все эти работы должным образом проводились на огромных территориях одновременно и требовали дисциплинированной организации. Египет сумел создать организованную рабочую армию у истоков, которой, стояли жрецы, по указам фараонов выполнялись намеченные жрецами планы. Египетский народ в этот период своего могущества представлял собою единый организм, управляемый планами жрецов. Трудолюбие народа, и мудрое управление было тем цементом могущества в период расцвета Египта, цивилизация, которого достигла своего расцвета еще пять тысяч лет до нашей эры. Три кита, на которые опиралась процветающая цивилизация Египта – работа, управление, планировка. Планирование – планы составляли мудрецы, к которым относились жрецы, владеющие знаниями в астрономии, календаре, врачевании, предсказаниях будущего и так далее. Управление – находилось в руках фараонов, наместников богов на земле, или самих богов, к которым фараон нередко причислял себя сам. Фараон же был и главнокомандующим армией, самым богатым землевладельцем и распорядителем ресурсов. Работа – принадлежала народу. Страна процветала, потому, что жила как один отлаженный и настроенный здоровый организм с четким распределением обязанностей. В эти далекие времена общество Египта было разделено на два класса землевладельцев и ремесленников. Египет процветал только тогда, когда народ, фараон и жрецы, трудились вместе на общее благо…
   Граница, отделявшая плодородные земли от пустынных песков шла по судоходному каналу, что тянулся от Мемфиса до озера Тимса, и большого караванного пути. С пустыни, куда уходил караванный тракт, с пустынных барханов, на всем протяжении еще был виден канал. С правой стороны холмистого берега канала, где были видны небольшие рощицы акаций, высоких сикомор и тамариндов. Среди этой зелени просматривались неприметные виллы с колонами и мазанки, желтыми стенами и плоскими крышами. Волнистая местность, которой придавали холмы, тянулась вдаль, мало напоминая плоскую возвышенность, а больше на раскинувшийся плед, на котором в шахматном порядке чередовались зелеными и желтыми квадратами с разнообразными оттенками росшей на них растительности.
   По караванному тракту, со стороны пустыни нередко двигались навьюченные золотоносным песком верблюды. Они несли золотоносный песок в Мемфис, где в плавильнях под неустанными звуками флейт и заунывного пения хора жрецы руководили выплавкой золота, что плавилось в особых печах. Золотоносный песок сам по себе не представлял никакой ценности из-за того, что микроскопические золотые крупицы были так малы, что не промывались водой и уплывали вместе с песком, добытым во время поющих песчаных барханов. Откуда же появлялось золото? Это был секрет верховного жреца Египта, как превратить песок в золото. Власть жреца от этого становилась могущественней и внушала трепетное уважение и страх перед магической силой служителя мудрости – жреца величайшего храма в Фивах. Этот секрет помог верховному жрецу храма Амона внушать мистический страх и повиновение народам, населявшим в те времена Египет, а отцу Клеопатры, фараону Птолемею XII – Авлету ценою подкупа и щедрых даров Сенаторам Римской империи вернуть трон военной силой Римских легионеров.
   Ближе, к левому берегу канала, жалкая растительность вытеснялась на скалы и холмы. А далее от канала, сколько мог видеть глаз путешественника, виднелись рыжеватые песчаные барханы, взгорья скалистой породы в низинах которых, встречались оазисы, где произрастали всевозможные злаки, виноград и была вода. Во времена правления фараонов Египтом, среди этой пустынной местности крупным оазисом раскинулся город Пер-Басет, где был базар, и шла торговля всем необходимым для ведения хозяйств в оазисах. Были устроены ночлежные стоянки для отдыха следовавших трактом караванов, доставляющих в эту местность всевозможные купеческие грузы – пряности, оружие, ткани и другие товары. Обособленно живущие в оазисах семьи могли общаться между собой только здесь среди базарной суеты с обилием чужестранных диковинных товаров…

Глава 2

   О царствовании Клеопатры VII написано много исторических произведений, поставлено театральных пьес, и снято знаменитыми киностудиями мира фильмов. Но не одно из этого литературного исторического творчества из жизни правителей Египта не упоминает о том, как в те далекие времена происходила добыча золота, которая превосходила по сравнению с современной годовой добычей, вместе взятой во всем мире. Жрецы тщательно скрывали этот секрет, передавая от одного верховного жреца к другому. Однако манускрипт с подробным описанием способа добычи, хранившийся в библиотеке Александрии был частично уничтожен при грандиозном пожаре. Из остатков уцелевших листов были известны лишь частичные элементы способа добычи золота. Там значилось, что для производства золота необходимо собрать кварцевый песок, содержащий микроскопические вкрапления золотых пылинок в песчинках…
   Стоял конец месяца Мехир (декабрьский) день 57 года до нашей эры. Год этот подходил к концу, а чего добился фараон Египта в изгнании Птолемей XII Авлет? Лишь только решение сената Римской республики на выделения войск, но под чьим командованием? И он решает взять в свои руки возвращение себя на престол Египта.
   – Клеопатра подойди ко мне. – Авлет посмотрел в сторону дочери, которая сидела в кресле со свитком древней рукописи. Принцесса встала, бережно положила свиток на стол, где кучей громоздились свитки, подошла к отцу.
   – Мы завтра уезжаем в Эфес. Сначала в Неаполь, потом морем в Эфес, там я буду тайно от Рима получать донесения от верных купцов о состоянии дел в Александрии. Я сказал об этом Помпею, он одобрил мое решение. Войска с конницей уже стоят в Антиохии под командованием командующего Авла Габиния. Помпей написал приказ Авлу, которого назначит сенат наместником Рима в Сирии. Теперь моя задача состоит в том, чтобы склонить Габиния к вторжению в Египет, опираясь на решение сената выделить мне войска.
   – Что-то мне не верится, что Рим на нашей стороне? Ведь Авл Габиний еще не консул и не наместник Рима в Сирии. – Недоверчиво произнесла Клеопатра.
   – О, дочь моя, ты умна не по годам. Но я уверен в Помпее если этот человек сказал, что Авл станет проконсулом Сирии, то так и будет. Сила денег и старания первого Триумвирата сделают свое, я в этом не сомневаюсь. И еще на подкупы сенаторов, чтобы добиться нужного решения, мне пришлось занимать много денег, которые я задолжал ростовщику Рабирию Постуму.
   – А где ты возьмешь деньги, чтобы рассчитаться с кредитором? – беспокойно спросила дочь.
   – Я обещал Рабирию должность казначея в моем царстве и еще…– Авлет запнулся, недоверчиво посмотрел в глаза дочери. Клеопатра настойчиво возразила:
   – Этот разбойник ограбит Египет и чего доброго возникнет новый бунт простолюдинов.
   – Это не так. Сокровищница Египта покроет любые затраты, главное вернутся на трон и наказать любителей устраивать бунты. Не будет зачинщиков, не будет и бунтов. – Заметил Птолемей XII. С ним согласилась дочь…
   В Эфесе фараон с дочерью остановились на постой при храме Артемиды. Служители, жрецы храма Артемиды, были осведомлены о свергнутом фараоне Египта верховном жреце, наместнике Зевса на земле, Птолемее XII, и оказали хороший прием ему и дочери…
   Наступил 56 год до нашей эры, сенат энергичными стараниями Помпея и щедрыми подкупами протестующих сенаторов, наделил Авла Габиния консульством и назначил его наместником Рима в Сирии. Это было необходимо, чтобы приблизить восстановление царствования Птолемея XII. В умах знатных мужей Рима витала идея заполучить Египет, как свою провинцию с возвращением фараона на престол. И это событие могло произойти уже в этом 56 – м году, но боги Олимпа воспрепятствовали этому свершению, отложив на неопределенный срок возврат трона Птолемею XII. Зевс сказал свое слово ударом молнии в статую Юпитера в храме на Альбанской горе. Жрецы храма обратились за толкованием этого зловещего предзнаменования к Сивиллиным книгам. Конечно, не обошлось без подкупа жрецов в пользу противников решения Римского сената о возврате фараона на престол Египта. И коллегия жрецов, хранившая Сивиллины книги, нашла толкование этому: ”Если египетский царь обратится за помощью, не отказывайте ему в дружбе, но и не давайте войска, ибо подвергнете себя многим трудностям и опасностям”.
   Такое толкование было на пользу противников, препятствующих скорейшему возврату Птолемея XII на престол, и, конечно же, не обошлось без их вмешательства. Дебаты в сенате велись без конца, предлагались все новые и новые решения. Лентул, несколько месяцев назад поручили восстановить Птолемея на троне, уже уехал в провинцию Киликию в Малой Азии и с нетерпением дожидался окончательного решения. Его доброжелатель Цицерон регулярно посылал ему письма в эту далекую горную страну. Но как бы он этого, ни хотел, не мог сообщить ничего утешительного. Запуталась ситуация, так много было разных суждений в сенате, что даже этот знаменитый ритор и философ, к которому прислушивались, не мог сдвинуть с места упрямства у большинства сенаторов. Между тем время неумолимо двигалось вперед…
   Птолемей XII просыпался рано до восхода солнца. Его лучи еще не окрашивали колоны храма Артемиды, когда он прогуливался на морском набережном порту. В утренней дымке у пристаней, стояли суда из разных стран. Здесь в Эфесе на стыке морских торговых путей, которыми следовали купцы, шла бойкая торговля. Эфес своим процветанием во многом был обязан Риму, и в частности полководцу Гнею Помпею Магну, избавившему Средиземное море от пиратского господства. Все побережье Киликии было очищено от этого зла и это дало всплеск торговле не только в Эфесе но, и в самой Римской республике, так как в Рим потянулись купцы со всех приморских стран. Китайские шелка и персидские ковры, украшения из Индии, японский фарфор и многое, что необходимо в повседневном быту появилось тут…
   Авлет любил совершать прогулки портом. На нем была надета белоснежная туника, на ногах сандалии, в руках он носил неизменные четки, за спиной красовалась старинная флейта, которую он унаследовал от своего отца вместе с секретом ее волшебного звучания. Перебирая черные крупные жемчужины четок, легче думалось и мысли приходили в порядок. Спать долго он не мог. Его тянуло в Египет. В свой дворец.
   К любимому занятию игре на флейте перед поющим хором певчих храма, где посреди хозяйственных построек двора храма дымились угольные ямы, обжигающие золотоносную руду, доставляемую рабами из каменистой пустыни. Там плавили слитки золота под монотонные напевы хора и аккорды флейты. В особом настрое звучания старинной флейты Авлета, и подпевание хора, возникали вибрации звука, резонируя в атомах микроскопических частичек золота, содержащихся в кварцевых песчинках. При плавлении на древесных углях в печи кварцевого песка, под звучание хора и флейты золото начинает проявляться из эфира, сливаясь в резонансном взаимодействии с атомами золота, содержащегося в песчинках, в химически чистый сплав, вытесняя расплавленный кварц, как шлак на поверхность жидкого золота. Золото из невидимого эфира многократно увеличивало микрочастицы вкраплений золота в песке, производя в расплаве обыкновенного кварцевого песка золото в несметные богатства Египту. Страшно представить, что могло произойти с Египетской казной в случае предания гласности, этого секрета добычи золота. Но в мире ничего просто так не бывает и фараону Птолемею XII, носителю секрета, пришлось снискать насмешливое прозвище Авлет (Флейтист), как праздно проводившего свою жизнь, развлекаясь игрой на флейте и пением хора, состоящего из певчих прекрасных дев с божественными голосами. Некоторые из рабынь хористок разделяли с Авлетом ложе. Одна из таких наложниц родила Авлету незаконно рожденного ребенка, дочь, которую Птолемей XII назвал Клеопатрой…
   Авлет скучал по дворцу, игре на флейте, пению хора, в ритме, которого, производилось умножение золотого запаса Египта, и, конечно по своим прекрасным хористкам-наложницам. О народе, о его нуждах этот правитель не думал.…
   В 55 году до нашей эры, проигнорировав решение сената о назначении командующего войсками Рима, на себя взял командование проконсул Авл Габиний и вторгся в Египет, восстановив Птолемея XII на престоле. Теперь все римляне, у которых Авлет занимал деньги, пока жил в изгнании, стали докучать несчастному царю требованиями расплатиться. Главным кредитором был Рабирий Постум, и, чтобы рассчитаться с ним, Авлет был вынужден весной 54 года сделать его дийокетом, то есть главой всей финансовой администрации царства….

Глава 3

   Тео неожиданно вызвал к себе Орта. Когда раздался вызов, что складывался из настойчивого в сознании Орта звучания мелодии давно забытого гимна Лакии. Некогда процветающего государства на Фаетоне, где Орт был личным телохранителем советника президента страны и канувшей в лету вместе с исчезнувшей планетой Солнечной системы, Орт, лежал еще в постели своей квартиры с инструкцией в руках, готовясь приступить к обязанностям в Галактической Коалиции Представительства Солнечной системы.
   От неожиданности, Орт протянул руку к стакану с недопитым виски и сделал два глотка, ощущая, как влага освежающим бальзамом прошлась по пищеводу, и только тогда включился в телепатическую связь с Верховным.
   "Ваше Верховенство, я весь внимание!” – мысленно передал Орт.
   "Доброе утро, капитан! Вы, поступаете под мое личное командование, я предупредил генерала Гаринова, так что теперь все задачи я лично буду ставить Вам, а в Ваши обязанности выполнять и докладывать мне о ходе их выполнения! Вам ясно?!”
   "Так точно, Ваше Верховенство!” – по-военному ответил Орт. В тоне его ответа звучали нотки полной готовности следовать приказам Куратора Солнечной системы ученого Тео.
   "Сейчас собирайтесь и ко мне в кабинет, для постановки задач!” – приказал Куратор и отключил связь. Орт скорее по инерции, не осознавая еще, что связи уже нет, ответил:
   "Есть!” – затем, понял это, улыбнулся такому взлету доверия к своей персоне. И с чувством собственного достоинства, стал собираться на аудиенцию к Верховному Куратору Солнечной Системы Коалиционного Союза Высокоразвитых цивилизаций галактики Млечный Путь, куда совсем недавно была приглашена цивилизация планеты Земля…
   В полной боевой амуниции охранника, отряда генерала Гаринова, он предстал перед Верховным Куратором в его кабинете, куда вошел, когда перед ним бесшумно открылись створки двери. На ворсистом покрытии пола кабинета его ступни в черных форменных ботинках утопали по щиколотки в серую ворсистую мякоть. Орт выпрямился по стойке смирно и, как принято у военных, отчеканил:
   – Капитан Орт, личной охраны под командованием генерала Гаринова по Вашему приказанию, прибыл!
   – Вольно, Орт! – с искорками улыбки в серых глазах, сказал добродушно Тео. – Проходите, поближе, – при этом Верховный Куратор указал на два удобных кожаных кресла возле журнального столика у стены рядом с камином, – присаживайтесь.
   Орт не сводил глаз с Верховного Куратора и никак не мог разгадать добродушного отношения к себе, пытаясь понять, а что тут затевается с его персоной вообще и в частности. Но разгадать намерения Тео, что смотреть на каменную статую Зевса Громовержца в Риме, в музее Искусств, с вопросом: – А, что я тут забыл, не подскажете?
   Ему ничего не оставалось, как пройти к уголку с креслами белой кожи. Разглядывая место, где находились кресла, он вдруг увидел на одном из них лицо человека небольшого роста тщедушного телосложения. В голове Орта мелькнула мысль: “А что тут делает этот мальчик в красной монашеской тунике?” Подойдя ближе, Орт увидел внимательный изучающий взгляд, отнюдь не юношеских, черных, как смоль, огромных глаз, которые смотрели на него почти дерзко с каким-то презрительным блеском.
   "Как на кусок ненужного хлама в куче мусора, этот взгляд недоразвитого мальчишки “. – Подумал Орт, совсем не заботясь о том, что его мысли свободно читаются Тео. И в унисон его мыслям, Тео вдруг телепортировал: “Будьте вежливей с Его Преосвященством Кшатром, наставником Монашеского клана храма Шивы Натараджы здесь в Райской Обители нашей внутренней Земной поверхности, тут, в Эдеме. Тем более, что Вы, с сегодняшнего дня поступаете в его полное распоряжение. Он обучит Вас всему тому, чего Вы еще не умеете, и что надлежит Вам изучить и применять в сложных ситуациях при выполнении моих заданий на поверхности планеты Земля. Вам понятно?”.
   Орт, с нескрываемым презрением осматривал этого мальчишку, в “распоряжение” которого он теперь поступает. И в унисон этому, Кшатр, произнес:
   – Ну, вот, господин Орт, меня уже представил Ваш непосредственный руководитель, и мой хороший друг, Куратор Тео.
   Орт от удивления округлил глаза, его смуглое лицо покраснело бы от негодования, если бы не природная смуглость, а орлиный нос, лишь еще сильнее изогнулся к низу, выдавая негодующее смущение. От внимательного глаза Кшатра не ускользнула неприязнь Орта, этого закаленного воина и природного авантюриста, которым он когда-то слыл у себя на родине в Лакии. С этим Кшатр перевел свой взгляд на журнальный столик и неспешным движением руки придвинул к себе ближе коробку, стоящую там, открыл, и извлек из нее толстую сигару, изготовленную из листьев крепчайшего сорта табака, срезал специальными ножницами конец сигары в пепельницу и, чиркнув зажигалкой, закурил. Выпустив изрядный клуб дыма, и глядя сквозь клубы Орту в глаза, неторопливо продолжал:
   – Проходите, не смущайтесь, капитан. И присаживайтесь, мне необходимо ближе познакомится с Вами, подробнее узнать все до мелочей, что Вы умеете, чем владеете, как хорошо знаете и умеете писать и говорить на различных языках народов населяющих внешнюю поверхность Земли. Ну и разные подробности быта и поведения при возникающих непредвиденных обстоятельствах и очень и очень многое.
   Еще немного пообщавшись с Кшатром и Куратором Тео, Орт по приказу Тео, ушел докладывать и передавать свои дела генералу Гаринову Алексею Алексеевичу, а также распрощаться со своими друзьями и коллегами: Думаром, Эфесом, Кразимовым Леней, Собиновым Петром, Коперником, Машей Зарудной и Аней Кразимовой, Диной, Алесей, и тренером, Кечо, а теперь уже личным телохранителем Тео…
   Конечно, прощание Орта с командой генерала Гаринова переросло в банальную пьянку, после которой, под “Земное” утро, пьяного Орта, роботы санитары общежития для сотрудников Коалиции Представительств Разных звездных систем галактики Млечный Путь отвели домой на квартиру. Через неделю, передав свои дела Гаринову, Орт отбыл в Райскую Обитель к Его Преосвященству Кшатру в его резиденцию…

Глава 4

   На берегу океана, что на внутренней поверхности Земли под желтыми лучами внутреннего солнца, расположен материк Агарта. Летающий диск бесшумно опустился на травяную лужайку у двухэтажного особняка с балконом на крыше прихожей пристройки, которая содержала справа и слева от входной двери прозрачные стены. На ступенях входа стоял сам хозяин в красной тунике, свободный конец туники, скрепленный на правом плече, сверкающей брошью в форме шестиконечной звезды с огромным круглым бриллиантом посередине.
   Робот водитель, после приземления сказал:
   – Капитан, мы на месте. Можете выходить.
   – Спасибо, Сто двадцать первый, ты хорошо потрудился. – Ответил капитан, прилаживая дорожную сумку с личными вещами на плечо. Затем быстро сбежал по выдвижной лесенке на мягкую траву лужайки.
   Кшатр, увидев, капитана, сделал жест рукой, чтобы он подошел ближе к нему.
   Орт, быстрыми шагами двинулся к порогу дома и, глядя на хозяина, подумал:
   "Шпилька, как у Тео. Наверняка пуск телепортации”.
   – Да, это Вы, Орт правильно поняли, две пирамиды, входящие одна в одну, изображают внешнюю и внутреннюю земные поверхности, это, что касается символики. А, что касается функции этой символики, то это выглядит, например, так, что стоит нажать на украшение, как мгновенно я буду на другой планете в недосягаемом укрытии. – Не то серьезно, не то в шутку сказал Кшатр, вместо приветствия. Орт же, приблизившись к этому маленькому человечку, остановился в метре от него и произнес, как научил его Тео: – Ваше, Преосвященство, прибыл в Ваше полное распоряжение. – Произнося приветствие, Орт, старался отводить взгляд от тщедушной фигуры Его Преосвященства, чтобы не выдать предательской усмешки, что почти бессознательно появлялась на его лице с каждым сказанным словом приветствия.
   Между тем, Кшатр, внимательно смерил стройную высокую фигуру Орта в черной униформе охранника, с головы до ног, своим проницательным взглядом жгучих и черных глаз, затем сказал: – Познакомьтесь с моей приемной дочерью Клеопатрой. Вам долгое время придется работать вместе. – Сказав это, он жестом правой руки пригласил выйти на ступени дочь. Из сумрачной тени в открытую дверь вышла девушка в белой тунике. Ранее Орт, за свою бурную прошлую жизнь никогда не встречал такой утонченной женской красоты, какой обладала эта появившаяся, словно не откуда, девушка. Ее огромные зеленые глаза, в обрамлении длинных черных ресниц, сияли приветливой улыбкой, которая выдавала некое нежное чувство застенчивости во взгляде. Орт, смущенно, и с трудом, выдавил из себя: – Орт! – почему-то стал по стойке смирно и сделал кивок головой, в знак знакомства. На что девушка, расплылась в очаровательной улыбке, сделала небольшой реверанс, ответив:
   – Клеопатра! – улыбаясь, стала с нескрываемым любопытством смотреть на него приветливым взглядом своих зеленых глаз. Орт, чтобы скрыть смущение сказал: – Рад познакомится с Вами, Клеопатра.
   Кшатр стоял между ними и глядел снизу-вверх-то в лицо Орта, то на Клеопатру, затем сказал:
   – Дочь, это твой будущий партнер в нашей миссии в поверхностном земном мире. Конечно после его подготовки здесь в Шамбале. – Сказав это, Кшатр, добавил, – А сейчас оставь нас. Мне надо поговорить с учеником. – И повернувшись к Орту, добавил, – Следуйте за мной, молодой человек.
   Кшатр, повернулся спиной к Орту и неспешной походкой вошел в дом. Если бы в этот момент учитель посмотрел на ученика, то от него не ускользнул бы насмешливый взгляд, подкрепленный улыбкой с долей презрительного ехидства, запечатленного на смуглом лице Орта. И, тем не менее, Орт не смел, отказаться от своей роли ученика, так как в арсенале Тео было множество средств устранить строптивого охранника в состояние кристалла памяти до новых непредвиденных обстоятельств, что могли возникнуть в будущем, когда потребуется участие этого опытного воинственного служаки. Об этом хорошо помнил Орт и старался не допустить оплошности и ослушания, поэтому он безропотно следовал за тщедушным тельцем этого мальчишки с напускными, как казалось в этот момент капитану, взрослыми манерами умудренного опытом учителя. Наконец, проследовав лестницей на второй этаж особняка, Кшатр открыл дверь своего кабинета и, пропустив капитана вперед, вошел следом, указывая на кресло перед широким столом у противоположной к двери стены, сказал:
   – Присаживайтесь, молодой человек. – Сам же, обойдя справа стол, уселся напротив Орта за столом. Орт со своего места осмотрелся по сторонам. На стенах комнаты висели портреты, каких-то людей в древних шлемах воинов с колчанами стрел за спиной и самурайскими мечами за поясом. Кшатр, ловя любопытные взгляды Орта, сказал:
   – На стенах моего кабинета, – затягиваясь крепкой сигарой, которую уже успел закурить, – видите основателей клана защитников храма Шивы Натараджы в Индии, они были истинными носителями тайных знаний боевых искусств воинов теней. Сейчас я выполняю их миссию, после меня будет мною избранный приемник, которому я передам свои искусства.
   В это время в кабинет бесшумно вошла Клеопатра с подносом в руках, на котором стояли две чашечки крепкого кофе и вазочка с трюфельными конфетами. Она поставила поднос на край стола со словами: – Папа я подумала, что ваша беседа будет продуктивнее за чашечкой доброго и ароматного кофе.
   – Спасибо, дочка, – Кшатр продолжил, – берите, молодой человек, угощение не стесняйтесь. – И себе взял кофе, придвинув поднос ближе к Орту.
   Когда за девушкой закрылась дверь, Кшатр начал говорить: – Тео вызвал меня и потребовал включиться в корректировки исторических процессов развития человека, помогая избегать ошибочных путей, по которому оно может пойти, развивая орудия убийств, которые, в конце концов, приведут к самоуничтожению человечества. Если самоубийства людей на Земле не избежать, то хоть отодвинуть их конец надо предпринять всеми возможными средствами. Тео очень обеспокоен теми историческими процессами, что проходили в свое время на Фаетоне. А в наше время, когда цивилизация потомков человека с планеты Фаетон, теперь Землян, принята в семью развитых цивилизаций галактики Млечный Путь, накладывает особую ответственность на Его Верховенство Тео, как на Куратора Представительства цивилизации Солнечной системы. Для этого он предложил мне изучить личные дела сотрудников из команды генерала Гаринова Алексея. Мне очень понравился по своим качествам и послужными списками майор, бригадир отряда охраны, Думар, под непосредственным командованием находились у него, и вы капитан.
   – Так, что же, Ваше Преосвященство, помешало Вам вместо меня пригласить его?
   – Моя дочь Онисия. – Кшатр, глубоко вздохнул, а Орт, удивленно поднял свои черные брови кверху, подумав: ”Интересно, сколько же у тебя дочерей? У этого тщедушного рано постаревшего мальчишки?”
   – Ну, я вашу реплику пропущу мимо ушей, скажем, я ничего не слышал, читая ваши мысли?
   – У меня, как у любого любопытного человека, могла возникнуть такая мысль. – Оправдывался Орт, зная, что, Кшатр свободно читает любую его мысль, но, тем не менее, допустил оплошность.
   – А, что касается моего возраста, то я вам отвечу, что у истоков зарождения искусства приемов борьбы “Ушу", монахов Буддийского монастыря Шаолинь я принимал непосредственное участие.
   – Так это вы, учитель, были основателем монастыря? Вы тот самый индийский буддийский монах по имени Бхадра?
   – Нет, это был мой ученик, которого я отправил в центральный Китай по просьбе императора Сяо Вэн-ди. В храме Шивы Натараджы, Бхадра был монахом, и обучался у меня искусству самообороны без оружия, а в 495 году Бхадра отбыл из Индии в Китай.
   Возраст Кшатра не произвел особого удивления на Орта, но он не преминул напомнить учителю свой возраст: – Ваше Преосвященство, а сколько, по-вашему, мне?
   – Ну, выглядите Вы, господин Орт на двадцать пять, по земному летоисчислению, как юноша из людей с внешней поверхности планеты. А на самом деле, если взять ту часть времени, сколько ваше естество пребывало в кристалле, из которого можно было сделать бриллиант чистейшей воды…
   – Ну, я надеюсь, что упоминания о моем истинном возрасте не будет фигурировать в наших делах. – Перебил учителя Орт, на что Кшатр, выпустив изрядный клуб сигарного дыма, проговорил, с нескрываемой долей сарказма:
   – Я же вам, Орт, говорил, что лучшим учеником, на мой взгляд, был бы Думар, но, моя дочь Онисия, которую я представил вам, Клеопатрой, и с которой Вам предстоит работать в будущем, почему-то избрала вас. Вот и вынужден я обучать вас искусствам выживания в любых условиях, к тому же, при этом и держать оборону, порой от противника многократно превосходящего вас, и все ваши умения. И в этих непредсказуемых ситуациях я дам вам знания, как побеждать. Ну, так вкратце мое вводное слово. Завтра более подробно я изложу вам программу, затем обозначу время и детали. На втором этаже тут по коридору ваша комната. Идем я вам покажу. – Кшатр поднялся со своего кресла, и, затушив сигару в пепельнице, вышел из-за стола.
   Комната, которая предназначалась для ученика, была напротив кабинета учителя, и когда они вошли внутрь, то Орт сразу же определил, что комната ничем не отличалась от гостиничного номера, который он видел в отелях на поверхности. Такая же планировка, кровать, стол у окна, ванная, шкаф для одежды, единственным преимуществом было то, что окно комнаты выходило в вечно цветущий сад, а стеклянная дверь, примыкавшая к окну, вела на просторный балкон, который занимал всю крышу прихожей двухэтажного особняка. Здесь, на окраине Шамбалы провинции Райская обитель, располагалось укрытие клана Кшатра от посторонних шпионских глаз со стороны правительств поверхностных стран мира. И заказы на выполнение особо трудных и невыполнимых на первый взгляд заданий секретными службами враждующих стран, через многочисленных посредников получал Кшатр. Изучив то или иное сложно выполнимое дело он, умело торгуясь, выторговывал крупные суммы, за которые брался выполнить в срок в назначенное время, которое сам вычислял и определял. Заказчики, как правило, соглашались с его условиями, и выплачивали аванс, остальную сумму он получал после выполнения. Случалось, так, что некоторые влиятельные лидеры надеялись, что их нанятый исполнитель, сможет довольствоваться авансом. Такого рода заказчику Кшатр являлся лично без маскировки, так как такой заказчик его видел первый и последний раз, поэтому в соответствующих кругах служба Кшатра слыла самой надежной. Иными словами, за последние тысячу земных лет, не было еще таких заданий, которые не смог бы выполнить клан Кшатра.
   Итак, Кшатр разместив Орта в комнате, сказал ему на прощание:
   – Если придет к вам моя дочь, для вечерней беседы с вами, не смущайтесь. Она обучалась у знаменитых гейш Токио в Японии в средние века. Она очень воспитана, знает множество языков, умеет поддержать беседу и развлечь пением и танцем. Вам с ней надлежит, как можно ближе, познакомится. И помните это ваш первый учитель, она научит многому тому, что вам надо знать для выполнения особой сложности заданий в будущем на поверхности земли в странах, порой враждующих между собой и в разных исторических эпохах. Завтра я зайду за вами часов в одиннадцать утра для ознакомления с планом подготовки…

Глава 5

   Заинтригованный Орт, сообщением Кшатра, что к нему может зайти Онисия-Клеопатра стал воображать различные картины близкого знакомства. Но, упрямое воображение, кроме постельных сцен, которые у капитана в бытность его службы в царском дворце Лакии на Фаетоне, было предостаточно, ничего не предлагало взамен. И окончательно согласившись с такой развязкой знакомства, с этой прекрасной, до сумасшедшей влюбленности с первого взгляда, девушкой, Орт начал готовить встречу. Разобрав дорожную сумку, он достал из ее запасов, бутылку коньяка, две рюмки он нашел на кухне, поставил на стол у окна коньяк и посуду. Затем открыл банку красной икры и переоделся в домашний махровый халат, чтобы расположить визитершу, сразу ближе к постели. Но время шло, сон уже опускал веки, приглашая привыкшее к военному распорядку тело капитана. И не дождавшись, посетительницы, осушив изрядную порцию коньяка, Орт прыгнул в постель. Сон мгновенно навалился на него, погружая Орта в крепкие объятия Морфея.
   Он не слышал, когда к его постели, неслышными шагами подошла в белой тунике Клеопатра. Как прекрасная статуя богини любви застывшим изваянием смотрела она на обнаженное тело Орта, лишь до половины прикрытое сползшим покрывалом. Его тренированное тело смуглыми и крепкими мускулистыми бугорками мышц подчеркивалось и дополняло красивый профиль лица. Клеопатра стояла возле спящего атлетически сложенного Орта, любуясь мужским телом, убеждаясь в том, что, выбрав его, из просмотренных личных дел команды Гаринова, она не ошиблась в выборе. Что с таким мужчиной ей будет комфортно, и уверенно выполнят работу, доверенную ей ее отцом. Постояв еще немного, она растворилась в темноте спальни.
   А Орту снилась Клеопатра. Сон, был как реальность, водил его по прекрасным картинам Любви, и проснувшись под утро, капитан понял, что влюбился, первый раз в жизни, и так, как никогда и никого из множества женщин, прошедших через его увлечения женскими прелестями и забытых им. Он встал с постели, сожалея о том, что Клеопатра не пришла. Немного досадно было сознавать это, мужское самолюбие было ущемлено. И лишь только то, что он ее теперь будет видеть почти каждый день, скрашивало уязвленное ощущение неудовлетворенности. С плохим расположением духа он принялся за утренний мужской туалет. Кшатр явился ровно в одиннадцать часов утра. Бесцеремонно открыл дверь. Вошел без стука. На нем была футболка темно-зеленого цвета и темно-синие шорты, которые доходили ему до колен. Тонкие смуглые руки, как две высохшие палки, торчали из коротких рукавов футболки, и тонкие ноги выглядывали из шорт. Его усеянное морщинами лицо, расплылось в приветливой улыбке:
   – Ну-с, молодой человек, начнем.
   – Ваше Преосвященство, может, для начала, угоститесь? У меня тут коньяк, трюфеля.
   – Обедать еще рано. – С этими словами Кшатр взял бутылку коньяка и вышел в ванную. Через минуту он появился из ванной комнаты с пустой бутылкой, поставил ее на стол, со словами:
   – Отныне вы не знаете, что есть на свете, на этом, и конечно, на том для вас спиртное. Вам ясно?! – категорический тон учителя поверг Орта в ярость. В эти минуты, капитан готов был вышвырнуть этого зарвавшегося тщедушного старикашку из своей комнаты, собрать вещи и запросить Тео заточить его в кристалл памяти до новых возникших операций. Властный тон учителя, поверг Орта в шоковое состояние. Капитан не привык, чтобы с ним так обращались. С минуту он тупо смотрел на Кшатра, затем медленно поднялся со своего места и протянул руку к голове учителя, чтобы схватить его за черные, как смоль, волосы. Учитель сделал левой рукой слабое движение. Неведомая сила придавила Орта к стулу, стало трудно дышать. Крупные капли пота выступили на лбу, махровый халат, в котором был капитан, прилип к спине.
   – Это первый урок. – Спокойно стал объяснять Кшатр. Владение бесконтактными приемами боя, столь необходимыми для вашей дальнейшей деятельности, капитан, должны быть освоены вами в совершенстве. – Учитель внимательно посмотрел на страдальческое выражение лица ученика, и продолжил, – Расслабьтесь, и слушайте. Далее я научу вас управлять временным континуумом, это значит, что, изменяя скорости вращения пространственных микровихрей своего тела, из которых состоит все вокруг нас и вне нас, вы свободно сможете не только ходить по поверхности воды, но и проходить сквозь любые материальные тела, не причиняя, ни себе, ни им вреда.
   Слушая учителя, Орт не все воспринимал отчетливо, так как от воздействия жеста Кшатра у него началась головная боль и тошнота подступала к горлу, кроме всего этого он до сих пор не мог пошевелиться от ощущения тяжести, давившей на плечи и грудь. Кшатр понял это, встал со своего стула, подошел к капитану, и легким ударом по спине в районе позвоночника, мгновенно снял воздействие тяжести. Орт под напряжением всего тела вскочил со стула, выпрямился. Учитель спокойно прошел на свое место.
   – Орт сядьте и слушайте, чему следует научить мне вас далее…
   Снова, как и при первой встрече, в комнату с подносом в руках вошла Клеопатра.
   – Папа, я приготовила чай с пирожными, это поможет вам в беседе.
   – Кстати, Онисия, поставь чашечку рядом с капитаном и пирожное.
   – Хорошо. – И подойдя ближе к Орту, Клеопатра шепнула ему на ухо, – Вы, Орт, само очарование. Вы будете моим лучшим из лучших партнеров. – Сказав это, она выпорхнула из комнаты с пустым подносом.
   От этих слов и от необыкновенно вкусного чая, тошнота и ощущение своего бессилия перед этим тщедушным человечком, кануло в небытие. Утонченная красота девушки, магически подействовала на Орта, придавая ему сил, и во сто крат больше, когда вдруг девушка стала его героиней романтических мечтаний. И даже ее отчим теперь не так бесил Орта своим пренебрежительным превосходством, как раньше, буквально с минуту тому назад, и чувство раздражительности против Кшатра исчезло совсем.
   Орт заерзал на своем стуле, усаживаясь по удобнее, и приготовился внимательнее слушать учителя. Тем временем Кшатр продолжал:
   – У всех этих умениях есть одно общее, это способность настроить себя на эти умения, стимулирующие защитные функции организма в критических ситуациях. И самым действенным способом, самым необходимым ключом для этого, служит медитация.
   Медитируя, вы настраиваете свой организм на восприятие той или иной энергии, открывая нужные центры для беспрепятственного насыщения энергией ваших пространственных микро-вихрей от скоростей вращения, которых, зависит то или иное действие, которое вы хотите совершить. Этот накопленный запас энергии в процессе медитации помогает вам по вашему желанию менять скорость вращения микровихрей, что приводит к растворению препятствий на вашем пути к цели. Таким образом, вы с успехом преодолеваете ту или иную преграду, свободно проходите сквозь это препятствие. Вот пример. Вы идете сквозь закрытую дверь свободно без проблем, как будто ее нет на вашем пути. Как медитировать я научу вас. Пока у нас вводный курс.
   – Ваше Преосвященство, выходит так, что человеку доступны эти чудеса? – с некоторой долей недоверия спросил Орт.
   – Боюсь, что на сегодня достаточно. Завтра ожидайте меня ровно в такое же время. – Эти слова были сказаны уже невидимым учителем. Он, как призрак, растаял на глазах изумленного капитана. Орт даже протер глаза от неожиданности. Но, взяв себя в руки, перестал удивляться. Кшатр принес и оставил на столе тетради с рукописными текстами по методикам целенаправленной медитации. Орт нашел три исписанные мелким почерком индийским древним санскритом с зарисовками методик медитации и методов применения в зависимости от обстоятельств, угрожающих носителю тайных знаний для применения с целью защиты от врага по искусству самообороны без оружия. Орт, пролистав несколько тетрадей, пестрящих зарисовками, стал читать рукописи, еще не совсем осознавая, что свободно читает древнеиндийский текст, как свою письменность, существующую некогда на его родной планете Фаетон…

Глава 6

   Чтение рукописных текстов увлекли Орта, и далеко за полночь, по исчислению суточного времени, принятому в Райской Обители, глаза его стали смыкаться ото сна. Он с усилием оторвался от чтения текстов, открывающих перед ним чудесные возможности человеческого тела, под управлением некоей энергии, накапливаемой в медитациях, что потерял чувство времени. И после вечерних процедур в ванной комнате, буквально свалился в постель, засыпая на ходу …
   И снова, как и в прошлый раз, в спальне появилась Клеопатра. Она присела на край постели, разглядывая спящего капитана, со спины, так как он уснул на простынях лицом к подушке.
   – О, моя любовь! – прошептала она. – Я, призвана моим отцом, обучать тебя во сне языкам народов, живущих на поверхностных материках планеты. Но, ты поразил меня своей магической привлекательностью, и я влюбилась. Это наваждение не свойственно мне, прошедшей школу соблазна, которым владеют гейши Японии, в лучших элитных домах Токио.
   Онисия нежно прикоснулась к сильной спине Орта, и провела ладонью вдоль позвоночника до поясницы. Затем круговыми движениями против часовой стрелки стала водить ладонью правой руки, описывая круги на спине Орта. Движения девушки ускорялись, одновременно уменьшаясь в диаметре. И, когда ее ладонь остановилась на позвоночнике, между лопаток Орта, девушка стала читать мантру, постепенно усиливая голос от еле слышимого шепота до почти громкого звучания. Чтение наполняло комнату тембром, который стал звучать, отдаваясь эхообразным отзвуком от стен комнаты, и вскоре, само пространство превратилось в созвучный колокол и стало вибрировать в такт, задаваемый ритмом чтения. Орт во сне вдруг, повернулся лицом к девушке. Она в мгновение ока прекратила чтение, и растаяла, как дым, исчезая в пространстве…
   Орт утром открыл дверь комнаты, впуская Кшатра на его стук. В это посещение учитель решил войти, не применяя метод входа сквозь закрытую дверь. И сходу спросил, еще сонного Орта:
   – Вы читали мои записки, что я забыл у вас на столе?
   – До поздна читал, даже не совсем выспался.
   – Это очень хорошо. Моя дочь сказала, что вы можете свободно говорить и писать на шестнадцати языках стран внешнего мира.
   Орт удивленно приподнял брови к верху, крайне удивляясь странному вопросу учителя.
   Затем Кшатр начал говорить:
   – К вам вчера приходила Клеопатра и обучила вас этому. – Сказал Кшатр, формируя предложение из слов на семи ведущих языках развитых стран внешнего мира. Орт даже не предал этому значения, понимая предложение как обычную речь, но его подсознание не среагировало должным образом и, поддавшись на заданный Кшатром вопрос, состоящий из слов разными языками, так, же свободно ответил разноязычными словами:
   – Учитель, я ничего не понимаю. Вчера я спал, как убитый и ни сном, ни духом никого не видел и не слышал.
   – Да, но отвечаете вы, мне формируя предложения из слов на разных языках.
   Орт не верил этой привитой Онисией ему способности, и смущенно спросил:
   – Этого не может быть?!
   – Я вам сейчас докажу это. – Кшатр достал из черной папки, что принес с собой два листа бумаги, комментируя, свои действия, – Вот два листа бумаги. Я кладу рядом на стол перед вами. Вы, Орт, берете вот эти две ручки. – Кшатр положил на каждый лист по одной шариковой ручке. И, продолжал: – Одну шариковую ручку, вы берете в левую руку. Другую, в правую. Я буду вам диктовать предложение, формируя из слов на разных языках. Вы пишете одновременно и правой и левой рукой текст, состоящий из слов на тех языках, на которых слышите это предложение.
   Орт, застыл на месте не двигаясь. Он казался растерянным. Орт перед приходом Кшатра успел надеть пижаму из белой легкой ткани, собираясь пройти в ней в ванную комнату, но явление учителя поменяло планы. А то, что говорил ему Кшатр, казалось ему сплошной выдумкой. Замешательство Орта побудило учителя добавить уверенности ученику словами: – Мы здесь, капитан, не в игрушки играемся. Садитесь за стол и принимайтесь слушать меня, записывая, так как я вам сказал все то, что я буду вам диктовать. Вам понятно?! – приказной тон Кшатра, усмирил колебания ученика, и с нескрываемой циничной улыбкой Орт уселся за стол перед разложенными листками писчей бумаги. Когда Кшатр убедился в полной “боевой” готовности ученика, стал диктовать предложения диктанта. Спустя минут десять, он закончил диктовку и взял два листа исписанных Ортом ровным и аккуратным почерком. Почерк и слова на листках были идентичны, словно писал ученик под копирку.
   – Вот взгляните, Орт. – Удовлетворенно сказал учитель, – Вы так написали, как будто снята копия с одного из листков.
   Орт, удивляясь самому себе, сказал: – Извините, учитель, но мне до сих пор не верится о приобретенном умении, и читать и писать на стольких языках одновременно.
   – Вы, капитан, плохо осведомлены о скрытых возможностях человека, которые можно разбудить только тайными знаниями. Забыть возникшие у вас способности невозможно. Вы уже почти готовы для выполнения задач, возложенных на вас, под мою ответственность, Его Верховенством Тео. У вас есть вопросы? – наблюдая за учеником, Кшатр увидел, что Орт хочет еще что то спросить.
   – Да, Ваше Преосвященство.
   – Подождите, Орт, называйте меня просто, учитель. Теперь вы заслужили это право.
   – Хорошо, учитель, скажите, как же этому искусству знаний стольких языков научила меня Клеопатра?
   – Ну, это второй вопрос. Вы, когда познакомитесь с этой удивительной девушкой поближе, она вам все и расскажет. А на сегодня занятий достаточно. Завтра я снова приду к вам в это же время. Постарайтесь выспаться, как следует. Сегодня мы закончили рано, у вас целый день впереди, займите себя, чем ни будь. Да, впрочем, я пришлю к вам дочь, пусть покажет вам окрестности нашей Райской Обители. – Сказав это, Кшатр стал растворяться в воздухе и исчез, как туман с утренней летней зарей с восходом жаркого летнего солнца, с внешней поверхности земли…

Глава 7

   Орт еще не мог осознать того, что причиной его новых умений стала Онисия. Что именно она привила ему эти сверх способности владения в совершенстве 16-тью иностранными языками, да так, что не только он не принимал в этом участия, но и не чувствовал воздействия на себя во время сеанса. Эти способности еще надо научиться применять и максимально использовать в том внешнем мире, для успешного выполнения той или иной миссии. И в этом ему должна помочь дочь Кшатра, Онисия. Орт невольно взглянул на циферблат, висевших на стене, часов, но, обещанного Кшатром прихода к нему Онисии для проведения дальнейших занятий не было, хоть стрелки подходили к двум часам дня. Время обеденного перерыва завершится через десять минут, ровно в четырнадцать часов. В дверь кто-то негромко постучал. Сердце Орта забилось в груди, как молот о наковальню. Он быстро вскочил на ноги и на ходу, двигаясь в направлении двери, натянул на пижаму махровый халат белоснежного цвета, открыл дверь. На пороге стоял робот с целым подносом вкусно пахнувшего обеда. Крайне разочарованный капитан, принял от робота поднос, со словами:
   – Передайте благодарность за обед учителю Его Преосвященству Кшатру и его дочери Онисии. – На что, робот, кивнул головой, ответил: – Передам ваши слова благодарности Его Преосвященству Райской Обители Кшатру. – Повернулся и ушел по лестнице особняка в столовую. Так было заведено здесь в Райской Обители, если к тринадцати пятидесяти в столовую не являлись постояльцы особняка школы подготовки слушателей, то команда роботов разносила обеды по комнатам, где жили гости, или ученики.
   Орт без особого аппетита принялся за еду. Когда с обедом было покончено, он вышел в ванную, почистил зубы, затем переоделся в легкий спортивный костюм и вышел на балкон. Очаровательная картина цветения открывалась взору под лучами вечного внутреннего солнца. Орт, когда-то житель наружного мира Фаетона, долго не мог понять, как устроено это внутреннее солнце. И, однажды, его любопытство взяло верх над стеснительностью, и он спросил у Тео, как устроено внутреннее солнце, что светит и не обжигает своими лучами, а дает целебные лучи для всего живого здесь внутри земли. Тео объяснил ему тогда, что это свечение отраженных излучений внутренней поверхности земли сконцентрированных в центральной части, как гигантской вогнутой внутренней земной поверхностью. Эта энергия рассевается, а в центральном фокусе мы видим ее в виде свечения, что дает нам свет, как днем. Это чистая и светлая энергия без выбросов вредоносных излучений, которым подвергается поверхность земли от внешнего солнца. Поэтому жизнь в Эдеме и в Райской Обители людей достигает по меркам внешнего мира до двух с половиной тысяч лет. Люди не болеют, экология здешних мест очень чиста и природа буйно развита. Вечнозелеными растениями укрыт материк Агарта. Водоемы рек и озер чисты, что можно пить, эту воду, прямо из рек и озер.
   Облокотившись на перила балкона, Орт любовался чудесными видами природы, открывающимися ему отсюда с высоты второго этажа. Мысли его были заняты одним, Онисией. Он еще думал, а, как обращаться к девушке, когда она придет, называть ее Клеопатра или Онисия. Затем решил для себя, что надо по этикету знакомств, принятому в элитных кругах Фаетона, а значит и здесь среди людей, называть именем, которым девушка представлена ему. Так и решил он, капитан, некогда личной охраны советника президента страны Лакии на Фаетоне. Но девушка все не показывалась ему на глаза. И, сочтя это на ее деловую занятость. И, Орт успокоил свои чувства на этом, оправдывая Клеопатру за ее долгое молчание. Оставшееся время до вечернего сна, Орт провел за чтением книг, откупорив бутылку коньяка, одну из трех еще оставшихся, и заблаговременно припрятанных в тайнике, который обустроил в ванной комнате под ванной. В одиннадцатом часу вечера, уставший, от чтения, Орт, улегся в своей постели спать. Но, опытный воин, побывавший в разных передрягах за время своей службы, решил дождаться того момента, когда Клеопатра явится к нему в спальню, как незримая нимфа в ночи. Проходило время, сон не шел к нему, отгоняемый предвкушением изловить не прошенную ночную визитершу. Осталось ждать…
   Время шло, Клеопатра не являлась. Понимая, что за его комнатой ведется круглосуточное наблюдение, он сделал вид, что проснулся с трудом, чтобы сходить в туалет. Затем поспешил в постель и снова “заснул” крепким беспробудным сном, в надежде, что Клеопатра поверит и явится. Но настоящий сон стал подступать к нему, пытаясь усыпить бдительность. И вконец измученный этим испытанием, Орт, негодуя о бессмысленности своей затеи, решил спать. Но шуршание одежд, привлекло внимание, а прикосновение холодной ладони девушки к его груди, вмиг дало сигнал рукам, и он стиснул Клеопатру железной хваткой своих рук в объятие. Девушка от неожиданности издала лебединый жалобный писк, испаряясь в его объятии, как льдинка в жаркой лаве вулкана, превращаясь в пустое пространство.
   Орт, нащупал в темноте комнаты выключатель настенной лампы. Спальня наполнилась мягким светом настенного ночника, прикрепленного у изголовья. От ночного приключения у него стучало сердце, сон, как сняло рукой. Посидев немного на постели, он поднялся и вышел в прихожую, где в это ночное время было светло, от сияния никогда не заходящего внутреннего солнца Земли над материком Агарта. В одних трусах капитан уселся за стол, где стояла недопитая бутылка французского коньяка Hennessey “XO”. Орт привычным движением вынул пробку и налил себе в бокал коньяк. Затем, поболтав напиток легким движением руки, пригубил, сделал небольшой глоток. Ароматный, выдержанный Hennessey, приятной влагой освежил усталые члены. Бодростью влился в него, и наполнил чувством уверенности в своем азарте охотника за неуловимой дичью. Орт, стал размышлять о том, что побудило девушку к таким действиям в отношении к нему. Ведь ее отчим Кшатр не выдумал, когда сказал, что выбрала Орта Клеопатра, для какой-то совместной операции, там, в поверхностном обществе. Если это так, то почему она до сих пор не поговорила с ним. Не преминула набросать план занятий, как и когда, будет давать ему уроки в открытии сверх способностей человека. И почему это происходит тайно, во время его сна? Капитан налил себе еще коньяку. Сделал два глотка. Поставил бокал с недопитым напитком на стол и вышел на залитый солнцем балкон. С балкона хорошо просматривался двор дома. Везде росла трава, среди сплошной ее зелени бутоны разноцветных расцветших цветков, насыщали пряными ароматами все пространство двора. Орт удивлялся, когда попал в Райскую Обитель, как легко дышится тут. Бодрящие запахи проникали, казалось, в каждую клетку тела и естества, придавая сил и энергии всему организму. Этот климат очень подходил своей стабильностью и экологической чистотой для молодого человека. Размышляя так об окружающей природе, он вдруг увидел Клеопатру, прохаживающую по траве возле цветущего белыми цветками куста. Девушка обходила этот куст, брала ветку за веткой с цветками и с наслаждением нюхала распустившиеся бутоны. Орт не мог поверить тому, что видит Клеопатру. Сердце его снова затрепетало в груди. По установленному распорядку здесь в Райской Обители, было уже четыре часа утра. Еще ночь, но в это время в летний период там в средних широтах на поверхности земли начинается утренняя заря, предвестник восхода солнца и все девушки, по крайней мере, большинство из них еще в постели наслаждаются утренним сном. Так думал Орт, не предавая никакого значения тому, что еще с пеленок девушки Кшатр занимался лично тренировками приемной дочери до ее совершеннолетия. Затем Онисия была отправлена им в закрытый элитный клуб Токио для изучения искусств, которыми владеют гейши Японии. В итоге, перед Ортом Клеопатра предстала, как подготовленный и совершенный воин теней, владеющий не только всевозможными арсеналами соблазна, но и приемами выживания, отточенными и доведенными до совершенства…
   Орт со своего места на балконе с высоты второго этажа наблюдал за девушкой, все больше и больше, восхищаясь ее красотой. Ее плавными женственными жестами. Ее грацией и превосходной фигурой. Орта поразили ее зеленые глаза, огромные и чувственные, словно искорки солнышка заискрились там, когда она улыбнулась ему, при первой встрече. Эти глаза пленили капитана своею чистотой и наивным застенчивым взглядом. И Орт, вновь представил, как девушка улыбнется ему, когда он окликнет отсюда с высоты балкона. Он страстно хотел этого, хотел вновь встретить этот удивительный взгляд и полюбоваться им вблизи. Капитан уже приготовился окликнуть девушку, когда вдруг увидел высокую и стройную фигуру широкоплечего светловолосого парня с длинными волосами, который шел в направлении Онисии. Орт обомлел от ревностных чувств, с трудом справляясь с нахлынувшими эмоциями, и только одно его успокаивало, лишь чувство надежды, то, что парень не может идти именно к ней. Но надежды Орта не оправдались. Парень подошел к девушке и, о, это не может быть правдой, она приветливо и радушно подарила блондину ослепительную улыбку. Парень улыбался ей в ответ, приблизившись, обнял Онисию и поцеловал в губы. А девушка обвила его шею руками, прижимаясь к его груди. Орт буквально сгорал от ревностных чувств, наблюдая эту сцену приветствия двух влюбленных. Он не смог больше стерпеть этой сцены, развернулся и уныло вошел в комнату. Вернувшись к столу, вылил остатки коньяка в бокал и одним движением выпил напиток. Затем, взял пустую бутылку и с ней вошел в ванную комнату. Там из тайника извлек полную бутылку, а пустую, водрузил на место полной бутылки. С Hennessey “XO” вернулся к столу. На столе еще стоял поднос с недоеденным вчерашним обедом. Он налил себе полный бокал коньяка, осушил его и закусил яблоком, которое взял с подноса…
   Появившийся учитель ровно в обозначенное время, застал Орта спящим за столом. Голова Орта лежала на руках. Рядом с головой ученика на столе стояла пустая бутылка из под выпитого коньяка. Кшатр, посмотрел на спящего ученика, затем вошел в спальню, осмотрелся там, потом снова приблизился к Орту. Кшатр поднял свои руки ладонями к верху, направляя на спящего капитана, затем стал манипулировать руками. И следуя жестам его рук, спящая фигура капитана вдруг дернулась, как испорченный робот, выпрямилась во весь рост и медленно стала продвигаться, копируя шаги Кшатра, который завел своего ученика в спальню. Подойдя до кровати Орт, не просыпаясь, улегся в постель. Уложив, таким образом, ученика в кровать, Кшатр, подошел к столу что-то написал на клочке бумаги и вышел из комнаты…

Глава 8

   Орт от выпитого коньяка, крепко спал. Ему снились друзья Эфес, Азон и Думар, они сидели в баре столицы Лакии нового города, который построил наследник престола молодой Президент Лакии, Тир. Возле их столика вертелись красивые девушки. Друзья живо обсуждали политические события вокруг их страны, не обращая внимания на жриц любви. Внезапно их мобильные телефоны дружно запели тревожными сигналами. От этого сигнала Орт вздрогнул, открыл глаза. Страшно болела голова. Сознание с трудом возвращалось к нему, и, когда проблески трезвости стали проявляться, он вдруг крайне удивился, как он очутился в этой чужой постели. Потом вспомнил, что постель это его, а он в стране Райская Обитель в предместье столицы этой страны Шамбалы в школе учителя Его Преосвященства Кшатра. Тут он проходит подготовку для проведения операций на внешней поверхности Земли под личным контролем Его Верховенства Куратора Тео. Осознав, где он и зачем он тут находится, Орт первое, что решил, это избавится от головной боли. Это можно было решить одним единственным способом выпить. Он энергично вскочил с постели и ринулся в ванную. В тайнике ни пустой бутылки, ни полных бутылок не оказалось. Крайне удрученный, капитан уныло вышел из ванной с тяжелыми мыслями в адрес учителя Кшатра. Взгляд его еще от затуманенного взора не совсем трезвого, обнаружил на столе бутылку коньяка, стоящую на исписанном клочке бумаги, почерком Кшатра. Орт быстро ринулся к столу. В бутылке на дне ее было немного коньяка. Орт жадно схватил ее и с горлышка отхлебнул коньяк, и двумя глотками допил остатки напитка. Влага мгновенно сняла головную боль, тошноту и мерзкое ощущение от своего утреннего состояния похмелья. В голове прояснилось, и взгляд упал на клочок бумаги исписанный мелким почерком. Орт, брезгливо взглянул на клочок. Затем, не читая, смял в руке и швырнул комочек в дверь. Бумажка, смятая в шарик, ударилась о выходную дверь, отскочила и упала на паркетный пол. Орт, тупо уставился на белый комочек. Любопытство взяло верх, и он решил прочитать, что там. Подняв смятую записку, Орт развернул ее, разгладил на столе, стал читать. Там несколькими строчками, учитель информировал: ”Клеопатра встречалась со своим названным братом, которого я, как и ее, воспитал и обучил. Он прибыл для отдыха после выполнения своей миссии. Проживает со своей семьей в отдельном особняке невдалеке от моей школы. Я буду завтра в обозначенное время. Надеюсь, вы, Орт, будете в полном порядке".
   – Конечно, я теперь буду даже более, чем в порядке! – радостно выкрикнул Орт.
   Он привел себя в норму вышел из ванной, переоделся в спортивный костюм, стал дожидаться Кшатра…
   Часы на стене показали одиннадцать. Кшатр всегда входил без стука, но в это время в дверь постучали. Орт, рассержено вскочил с места, нехорошо подумал о визите робота, открывая дверь. На пороге перед ним стояла Клеопатра, застенчиво улыбаясь своей неотразимой улыбкой. Орт на секунду лишился дара речи. Застал на месте. Сердце застучало так сильно, что удары его капитан слышал и от неловкости, что их услышит Клеопатра, заикаясь, выдавил из себя:
   – Вы?! Входите, я вас ждал. – Сказав эти слова, он прижался спиной к открытой двери, давая девушке дорогу, при этом не выпускал из руки дверную ручку.
   – Спасибо, Орт. – Сказала Клеопатра, входя в комнату. На ней был свободный спортивный костюм зеленого цвета. Она прошла сразу к столу и села на место, куда обычно садился Кшатр. Глядя на девушку со спины, Орт немного пришел в себя, спросил:
   – Простите, Клеопатра, учитель решил поручить вам, проводить со мной занятия?
   – По программе наступила моя очередь. Ведь вы, Орт, сорвали важнейший этап моей подготовки. Теперь она будет идти открыто. Присаживайтесь, капитан. – Переходя на официальный тон, сказала с холодными нотками в голосе Клеопатра.
   – Да, я, собственно, готов обучатся у такой очаровательной учительницы, как вы.
   – Ну, так слушайте, что я буду вам рассказывать. Ваша задача запоминать все, что я буду объяснять. Если вам предмет не будет ясен, задавайте вопрос, и я подробнее объясню…
   Занятия с Клеопатрой проходили легко, и материалы усваивались без проблем, которые необходимо было окончательно освоить на практических занятиях. Орту давалась в школе Кшатра теория, в расчете на его тренированное тело, доведенное до совершенства на площадке тренажеров в Эдеме тренером Кечо. И только практические работы по изученной программе покажут его умения в этом. Так было задумано Кшатром, и так была составлена программа обучения. Но, каждое занятие с Клеопатрой, Орт не находил себе места, когда взгляды девушки и его встречались. Она изо всех сил старалась выдержать строгость учителя, Орт же не воспринимал ее серьезность и слушал материал рассеяно. Вот почему, Онисия применяла вначале обучения метод проникновения в подсознание Орта, когда капитан крепко спал и не ощущал разбуженных в нем умений. Другое дело прямой контакт. Но результаты были плачевны. Онисия не знала, как поступать в этой ситуации. Материал Ортом не воспринимался должным образом. Она пожаловалась отчиму. Кшатр на ее вопрос ответил:
   – Онисия, я внимательно изучил личные дела каждого кандидата и пришел к выводу, что то, чего мы достигали упорными тренировками, тратя на это лучшие годы своей жизни, команда Думара, а это Орт, Эфес и Азон, получила тела сгенерированные в лабораториях Эдема по технологиям Галактической Коалиции. Орт получил организм способный восстанавливать свои утраченные функции в считанные часы, подобно ящерицам, у которых отрастает утерянный хвост. Многими своими возможностями Орт не пользуется просто потому, что не знает, что владеет ими. Поэтому только в экстремальных условиях практики откроются эти умения, причем он выполнит их в совершенстве. А открыть его умения, поможешь ему ты, Онисия…
   Посовещавшись с отчимом, девушка решила подойти к обучению капитана, учтя советы Кшатра, но со своей программой.
   Итак, в одно из многочисленных посещений ученика, Клеопатра, обращаясь к Орту, сказала: – Сегодня, капитан, у нас практические занятия. То, о чем мы здесь долго и нудно изучали, пора применить на практике, для вашего же выживания, а, что самое важное, это ваше успешное выполнение поставленных перед вами задач.
   Такие слова, сказанные этой милой девушкой с изумительно прекрасными глазами, бальзамом оросили душу, до чертиков скучающего Орта. Он, когда первый раз увидел Клеопатру, ни на секунду не мог представить себе, что такое милое и нежное создание может быть до такой степени удручающе нудным и скучным. Что стоило пережить ее уроки, особенно по медитации, когда чакры должны открываться, поочередно пропуская драгоценную энергию, которая впоследствии по его же команде изменит скорости вращения микро вихрей пространства тела и таким образом Орт исчезнет из видимости, как для самого Орта исчезнут препятствия, сквозь которые ему необходимо перебраться, или пройти. К этой медитации он относился, как к чему-то лишенному смысла действию. Бессмысленно созерцать медитирующую Клеопатру рядом с собой Орту было мучительно и невыносимо. Однажды на таком уроке он не сдержался и погладил ее по талии своей рукой. Такого взгляда девушки, которым она посмотрела в эти мгновения на него, он впоследствии боялся даже представить. Ее глаза внезапно стали светится красным пламенем и прожигать каждую клетку его тела. Пот заливал его, а тело, как будто охватило адское пламя. Капитан бросился в ванную под струи холодного душа. И только вмешательство Клеопатры сняло это испытание жарким дыханием Праны. Как объясняла потом ученику Клеопатра, что это защитная реакция ее одного из многих приемов, которыми она овладела, и, что он, Орт, тоже может легко научится владеть Праной или энергией защиты.
   Итак, однажды утром, вошла Клеопатра в комнату ученика и сказала: – Сейчас идем на склад амуниции, там возьмем нужную экипировку, запас продуктов и уйдем на две недели в поход, для закрепления изученного материала.
   Кислая мина на лице Орта сменилась радостной улыбкой. Энергично, облачившись в спортивный костюм, он вышел из спальни и последовал за учительницей на склад амуниции…

Глава 9

   С огромными и тяжелыми рюкзаками, Клеопатра и Орт, сгибаясь под тяжестью своих грузов, двигались к ожидавшему транспорту. Подойдя до грузового отсека вимана, Орт легким движением сбросил лямки своей поклажи с плеч, и тяжелый рюкзак упал на выдвижную платформу грузового отсека. После этого стал помогать Клеопатре, снимать свою поклажу. Когда с этим было покончено, два увесистых рюкзака медленно поехали на платформе в зев грузового отсека в корпусе диска. Затем Клеопатра по лесенке стала подниматься в кабину летательного аппарата, за ней последовал Орт. Капитан, поднимаясь по лесенке за девушкой, не спускал глаз с ладной фигуры, откровенно и можно сказать с некоторой распущенностью во взгляде его черных, сияющих от близости красивой девушки, глаз. Она быстро вскочила в свое кресло в кабине диска. А в глазах Орта, мгновенно потухли огоньки страсти, и вся фигура вдруг сникла, когда его взгляд увидел Кшатра за пультом управления виманы.
   – Доброе утро, учитель! – бодрым голосом поздоровался Орт. На что Кшатр ответил:
   – Капитан, вы, кажется, не поняли, что в нашей Райской Обители не принято тратить драгоценное время на приветствия. У нас множество других отвлекающих от дел факторов.
   – Уважаемый учитель, Ваше Преосвященство Кшатр, почему же вы тратите это время на длинные и не нужные тирады. Достаточно не отвечать мне на приветствие, а сразу же перейти к делам.
   Клеопатра с улыбкой наблюдала за перепалкой мужчин, потешаясь с того, как высокий широкоплечий Орт, серьезно отчитывал, тщедушного тельцем, отчима. Чтобы не обидеть ни того ни другого, девушка отвернулась от них, скрывая свою очаровательную улыбку…
   Диск взмыв над вечно цветущим первобытным лесом Райской Обители и стремительно устремился в сторону Южного полюса. Там, в диаметре 1200 км выход в заснеженные просторы Антарктиды. И дальше на громадной скорости двигался в сторону Индии. Внизу бескрайние просторы Индийского океана. Маленькие суденышки, похожие с десятикилометровой высоты на детские игрушечные кораблики, казались отсюда, застывшими неподвижно. Вимана двигалась на огромной скорости, и внизу уже показался материк. Еще несколько минут диск начал снижение. Кшатр, молчавший с того момента, когда Орт упрекнул его за длинный монолог, заговорил:
   – Сейчас я высажу вас в труднодоступном районе. Вы должны выбраться оттуда, используя свои навыки, которые вы получили в моей школе. Когда это произойдет, я заберу вас оттуда. Если не выберетесь, то это практическое занятие не зачтется вам и вам придется повторить пройденный материал, и практическое занятие будет усложнено. Так будет повторятся пока вы не научитесь преодолевать трудности поставленных условий выживания. Вам, Орт понятно. Орт сопел от неудовольствия того, что с ним так смеет разговаривать этот человек, смеющий усомнится в его умениях. Клеопатра пришла на выручку и ответила за своего напарника:
   – Папа, мы выполним все, что требуется. Ты только скажи, когда ты нас отсюда заберешь.
   Кшатр посмотрел на нее с улыбкой и добавил.
   – Я оставлю виману в недосягаемом месте, когда высажу вас. Вы должны будете дойти до нее. Там будет ждать вас и отдых, и еда, и возможность вернуться в Райскую Обитель виманой.
   Пока Кшатр говорил это, диск приземлился среди ельника. Высокие стволы елей, обросшие мхами, обступали плотной стеной поляну, усеянную каменистой почвой. Среди камней росла то там, то тут трава и мелкий кустарник.
   – Выходите. – Скомандовал учитель. – Ваши инструменты заберете на платформе. Двигаться строго на Север, ориентироваться по приметам, разберетесь, где Север, а где Юг. Вимана будет невидима, но Клеопатра сможет распознать виману. Затем выведет диск в состояние видимости и вы, Орт, сможете войти внутрь. Вимана по заложенной в нее программе доставит вас домой. – С этими словами учитель умолк отвернулся от Орта и Клеопатры, давая понять, что экзамен начат.
   – Клеопатра, жестом пригласила Орта, покинуть виману, и первая сбежала по выдвижной лесенке на поляну. За ней сошел Орт. Они сняли свою поклажу с платформы, которая мгновенно уползла в зев грузового отсека. Еще не успел закрыться люк отсека, как вимана взмыла ввысь и исчезла с поля зрения. Испытуемые остались одни.
   – Ну и папаша у вас, Клеопатра! – в голосе Орта, зазвучали нотки сочувствия.
   Девушка копалась в своем рюкзаке, доставая весь необходимый инвентарь. Орт, наблюдая за ней, понял, что препятствие она знала, так как доставала уверенно предмер за предметом, не изучив местность. Это успокоило Орта. Он понял, что выбраться с этого испытания им будет легко и безопасно. Клеопатра, после минутного молчания стала говорить: – Отчим подобрал меня возле Собора Парижской Богоматери, куда подбрасывали незаконнорожденных младенцев. Если бы не он я бы умерла от голода, так как пролежала там без еды и питья почти трое суток. Служители Собора посчитали меня уже не живым младенцем. Кшатр выходил меня и отдал в школу на воспитание. Меня начали тренировать еще с пеленок. Реакцию воспитывали, толкая подвешенную кроватку так, чтобы она билась о стенку, а я руками упиралась в кроватку, чтобы не ударятся тельцем. Ну и так далее. А когда мне исполнилось шестнадцать, Кшатр отдал меня в элитный бордель Токио. Там меня обучили всевозможным искусствам соблазна для того, чтобы я могла соблазнять влиятельных и нужных людей, выпытывая у них разные секреты, за которые другие нужные и влиятельные мужи платили Кшатру немалые деньги. Помимо искусства соблазна, я изучила массу ядов и противоядий. Искусство метания иглы, смоченной смертельным ядом на расстояние до пятнадцати метров. А также прошла науку читать по глазам и приметам на лице будущее человека и его прошлое. Узнавать его болезни и знание, как и чем, лечить недуг. Как успокоить боль и как сделать в походных условиях операцию и как прекратить кровотечение простым заговором. Так, что ты не удивляйся, что ты мой избранник. Я тебя видела в своих снах, еще в ранней юности зная, что мы будем вместе. Орт от таких слов, пришел в неистовый восторг, и почти выкрикнул:
   – Так, чего же мы ждем?! О! Моя Клеопатра! – он быстро приблизился к ней. Схватил ее за плечи, притянул к себе, делая попытку поцеловать. Девушка легким движением рук, ударила его по предплечьям. Мгновенно руки перестали слушаться Орта, повисая плетьми вдоль туловища.
   – Что, происходит, Клеопатра?! – возмущенно сказал капитан.
   – О, напарник, мы не на пикнике. И еще не любовники. Нам надо выбраться отсюда. А там будет видно по твоему поведению, понял?!
   Орт опешил, но к нему постепенно дошло, что его не отвергают. И это дало ему право даже сдавленно пошутить:
   – Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа. Но сделай, хоть что-нибудь, верни мне мои руки?
   – Подойди ближе ко мне и пообещай, что не будешь приставать, пока я не дам на это тебе разрешений?
   – Обещаю, моя повелительница. – Радостно отвечал Орт. Он был вне себя от счастья.
   Клеопатра помассировала ему места ударов. Болезненные ощущения прошли, руки стали ощущаться Ортом. И, спустя пару минут, он забыл о недавних болезненных неприятностях, разбирая свой рюкзак.
   – Надо разбить палатку. Мы не в Райской Обители, где днем и ночью светит солнце и окружающая температура ровно двадцать три градуса плюс по Цельсию. Здесь ночью темно, как в твоей спальне, ночи холодные.
   И напарники принялись устанавливать палатку. Вскоре наступили сумерки. Сидя у костра, Клеопатра рассказывала Орту, что предстоит завтра сделать, чтобы выбраться из этой западни, куда забросил их Кшатр. Отблески пламени выхватывали ее правильные черты лица, огоньками отсвечивались в безумно красивых глазах, делая Клеопатру прекрасной нимфой, спустившейся невесть откуда в этот заброшенный уголок земного шара. И все, что рассказывала девушка, не воспринималось Ортом. Он не мог налюбоваться этой не земной прелестью девичьей красоты, пленительной утонченной и совершенной, которой раньше никогда не встречал…

Глава 10

   Посветив фонариком изнутри несколько сигнальных включений, Клеопатра дала сигнал Орту, что он может войти и устраиваться в свой спальный мешок. Клеопатра расположилась в своем спальнике, рядом в палатке, где находился спальник капитана. Орт, осторожно проник в свою часть палатки и в спортивных брюках и шерстяных носках влез в свой спальный мешок. Истерзанный любовью к ней, и спокойствием, что девушка рядом с ним, он быстро заснул крепким сном. И только, с первыми лучами солнца, проснулся лишь, когда Клеопатра стала будить Орта, стаскивая с него спальный мешок.
   Девушка и капитан собрали и сложили палатку. Затем упаковали рюкзаки и, усевшись на камни стали завтракать консервами. Позавтракав, Орт зарыл саперной лопаткой пустые банки и оставшийся мусор от ночлега и, привязавшись страховочным канатом к ожидавшей его Клеопатре, двинулся следом за ней в заросли ельника. Девушка, казалось, знала эту местность, так уверенно пробиралась сквозь развесистые ветви, преграждавшие ей путь. Вдруг почти мгновенно она исчезла с поля зрения Орта, и канат рывком натянулся, сбивая капитана с ног. Орт упал и стремительно, набирая скорость, канат увлекал капитана к стволу ели и в одно мгновение пригвоздил к дереву. Канат, натянутый, как струна, тянул его дальше, но благодаря толстой ветви, что отросла возле самой каменистой поверхности, застопорила движение. Орт застрял между стволом и веткой. Широкий ремень, к которому пристегнут карабин каната, выгнулся, врезаясь в поясницу до боли в спине. Орт понял, что девушка попала в пропасть, и только их связка спасла ей жизнь. Чтобы хоть как-то узнать, что случилось, Орт стал кричать ей:
   – Клеопатра! Как слышишь меня?! Отзовись?! – но секунду спустя, телепатически мысленно капитан услышал:
   “Я болтаюсь на канате над пропастью. Постарайся вытащить меня отсюда. Будь осторожен. Если не сможешь, я перережу канат".
   – Не делай этого! – заорал Орт, – Я вытащу тебя, чтобы мне этого не стоило! Держись, не делай глупостей! – кричал ей капитан.
   Выкрикивая, Орт стал соображать, как быстрее предотвратить трагедию висевшей над пропастью девушки. Внезапно, ощутил легкий скачок в натяжении каната. Не так сильно стал давить ремень на поясницу. И сразу же получил мысленное подтверждение, Клеопатры, девушка сообщала: ”Я отстегнула от себя груз, тебе будет теперь легче вытаскивать меня”.
   "Хорошо!”– освоившись с телепатической связью, уже спокойнее отвечал Орт.
   "Держись! Я люблю тебя! Я спасу тебя!” – отвечал он, и девушка тоже ответила ему:
   "Я тоже тебя люблю! Очень!”
   Признание в любви, Орт воспринял, как сигнал к действию. Теперь спасение девушки обрело для него стократной степени значимости, а в прочем для их обоих сердец.
   Капитан, изловчившись, стал искать ногами надежную опору, чтобы подняться на ноги. Когда бы ему это удалось, то тогда спасение девушки было бы делом времени. А так, лежа на боку, между стволом дерева и веткой, у самого края пропасти, невозможно сдвинутся ни вбок, ни в сторону, сколько не двигай ногами. Он стал соображать, как быть. Если воспользоваться веткой, как перекладиной, чтобы затем с ее помощью встать на ноги, это дало бы возможность более правильно оценить обстановку и принять решение. Но ветка имела отростки, мешавшие осуществить замысел. Первым делом надо было расчистить от этих отростков место на ветке, чтобы повиснуть на ней и попытаться вылезти на колени и затем встать. И Орт стал саперной лопаткой, которую вытащил из закрепления на рюкзаке рубить отростки. После этого с трудом сбросил из себя рюкзак, и это дало ему больше свободы. Лопаткой, лежа на боку, стало легче срубать отростки с ветки, пока не расчистил достаточного места. Затем немного передохнув, развернулся грудью к ветке и стал взбираться на расчищенную часть. Сантиметр, за сантиметром вскарабкиваясь, он, в конце концов, вполз грудью на ветвь. Затем перебирая ногами, взгромоздился на колени. Канат, натянутый, как струна, под весом девушки, проходил под веткой, что с одной стороны было крайне неудобно и мешало ему стать на ноги. Но, с другой стороны, если каким-то чудом привязать канат к ветке, то можно было бы подойти ближе к обрыву и постараться лучше разобраться в обстоятельствах, как безопаснее приступить к извлечению Клеопатры. Повиснув на ветке, Орт стал искать упор, и нога наткнулась на ствол. Это позволило найти там устойчивый упор. И упираясь в ствол изо всех сил, капитан подтянул канат на себя, пытаясь подняться на ноги. Это ему удалось. Но предательский канат заскользил в нижней части ветки, пригибал его за пояс к низу. И он снова, ухватился уже руками за ствол ели, потащил канат за собой, таким образом, ему удалось зайти с канатом за ствол дерева и снова передохнуть. Ель, как инструмент, стала помогать ему. Он снова натянул канат, и теперь конец каната стал длиннее, что позволило обвязать дерево и снять с ремня карабин, чтобы закрепить канат надежно на стволе ели. Это ему тоже удалось. И теперь он мог пробраться к обрыву, чтобы решить, как удобнее и быстрее можно было бы вытащить девушку из пропасти.
   Из осмотра места падения девушки было ясно, что она просто соскользнула по отлогому откосу и теперь болталась на выступающем скалистом камне над пропастью и ногами не могла дотянуться до стенок, чтобы, держась за канат попытаться выбраться наверх. Девушку надо было вытаскивать в висящем положении. И Орт решил, используя ствол ели, как вспомогательное орудие страховки, вытаскивать Клеопатру. Он передал ей телепатически свои соображения и попросил приготовиться к подъему. В рюкзаке у него были припасены специальные перчатки для хорошего сцепления с канатом. Надев их, он, первым делом срубил саперной лопаткой мешавшую ветку ели, орудуя лопаткой, как-топором. Затем, лежащий канат, натянутый, как струна, взял в руки, и стал подтаскивать канат на себя, пытаясь поднять так, чтобы можно было поместить себе на плечи. Поднимая Клеопатру с каждым рывком каната на себя, водрузил канат на свои плечи. Теперь, постепенно, сантиметр за сантиметром, девушка поднималась Ортом к верху. И настал тот миг, когда она смогла уцепиться за край камня, помогая капитану своими усилиями вытаскивать ее из пропасти. Вскоре они уже лежали обессиленные на отлогой поверхности откоса. Клеопатра была спасена. Теперь девушка смотрела на своего спасителя, как на бесстрашного героя. Орт, конечно, не знал, что это приключение, Клеопатра запланировала заранее, испытывая Орта на умении выходить из сложившихся непредсказуемых ситуаций. Но капитан не был осведомлен в хитростях гейш испытывающих своих избранников, не считаясь, ни с чем, даже с риском для собственной жизни. Она смотрела теперь своим затуманенным от любви взглядом на своего спасителя и предложила вернуться на старое место, и уже там, как следует отдохнуть, разбив палатку, затем, чтобы на следующий день выбираться с этого гиблого места. Конечно, Орт с радостью согласился. Клеопатра подошла к нему, помогая надеть на плечо лямку тяжелого рюкзака. Орт, от такой близости девушки потерял голову, в головокружительно приятном запахе ее волос, от этого волшебного взгляда прекраснейших глаз, смотрящих на него затуманенным в нежной любви взглядом. Он привлек Клеопатру к себе, страстным поцелуем приник к ее податливым губам. Они застыли, обнявшись, слившись в едином поцелуе, под стук их влюбленных друг в друга сердец…

Глава 11

   – О, нет! Нет! – запротестовала девушка, когда изнемогающий от страсти капитан, стал возбужденно пытаться расстегнуть молнию на ее спортивном костюме, чтобы снять мешающее их близости препятствие. Девушка в это время, раскладывала необходимые вещи в установленной только что палатке.
   – Не сейчас. Нам надо хорошенько привести себя в порядок.
   Орт, не слушал ее и, как бык устремляется на красную завесу тореадора, не мог остановиться, и лишь сильная любовь к этой прекрасной девушке отрезвили его. Он с нескрываемым негодованием, отвернулся и вышел из палатки. Свежий воздух, насыщенный лесными запахами, остудил его воспламененные любовью чувства. Он успокоился, а когда Клеопатра вышла из палатки, отвернулся от нее. Девушка подошла к нему ближе, обняла его со спины и поцеловала в шею: – Ну, капитан, не сердись. Идем, я покажу тебе достопримечательности этого места.
   Она повернулась и пошла вперед, зная, что Орт последует за ней, как прирученная собачонка за хозяином. Вздыхая, капитан, поплелся следом, на изрядном расстоянии, двигаясь вперед ориентируясь по треску ломающихся под ногами у девушки сухих веток.
   Внезапно эти звуки исчезли. Сердце у капитана, ёкнуло, в нехорошем предчувствии. Он ускорил шаги. И вскоре увидел небольшой водопад шумевший, как внезапный ливень дождя и круглое озерко, где уже плавала в воде девушка. Ее одежда лежала на траве, а счастливая белоснежная улыбка Клеопатры, без слов звала Орта, окунутся в прозрачные воды. Он быстро снял одежду, и хлюпнулся со счастливым смехом в озерко. Вода в озере была на удивление теплой и очень приятной для тела. Озеро было не глубоким, дно укрыто белым и нагретым песком, а прибывающая вода от водопада, остужала воду до такой температуры, при которой можно купаться и не мерзнуть в его водах. Из озерка, вода уходила под заросший травой берег вглубь земли. Это была подземная река, которая, каким-то чудом пробилась на поверхность в этом лесном оазисе. Влюбленным было хорошо. Расцвет их чувств раскрывался здесь в полных и бурных взрывах восторгов взаимной любви…
   Влюбленные вернулись к палатке, изголодавшимися и счастливыми. В запасе было достаточно консервы из рюкзака Орта. Насытившись у костра, влюбленные улеглись в палатке, отдохнуть и построить планы, по отходу к вимане.
   – Знаешь, Орт, – начала говорить девушка, – мне здесь очень нравится. Я не знала, что есть такие взаимные ощущения, как те, что мы переживаем сейчас.
   – Я не скрываю от тебя, но в прошлой жизни у меня было много женщин на исчезнувшей планете Фаетон. Но, оказывается любовь, это крайне редкое чувство, которое настигло меня. И я теперь откровенно верю в то, что это чувство действительно редкое иначе бы о любви не писали бы книги и не сочиняли стихов.
   – Не посвящали бы свои песни и не писали бы свои музыкальные шедевры композиторы.
   – Да, любимая! – Орт приблизился, нежно поцеловал Клеопатру в губы, она тут же обвила его шею руками…
   Утром Орт собрал палатку. Клеопатра уложила в рюкзак все необходимое и, водрузив увесистый груз на спину капитана, они двинулись в северном направлении, как в первый раз к злополучной пропасти.
   – Знаешь, а мне не хочется уходить с этого места. – Мечтательно сказал Орт.
   – Но, милый, у нас есть задачи, которые мы обязаны выполнять. – Строго сказала девушка. В ее голосе зазвучали металлические нотки. Орт, решил не перечить ей, покорно шагая следом. При этом он не сводил глаз с ее спины увешенной колчеданом со стрелами. На боку у Клеопатры моток каната, как у заправского альпиниста. Капитан ломал голову, пытаясь догадаться, что она будет делать с этой амуницией, но спрашивать не решался…
   Она подошла к тому месту, откуда сорвалась в пропасть. Остановилась, повернулась к Орту: – Капитан, ты хорошо потрудился, чуть не срубил тут ель. – Иронически заметила девушка, указывая на разбросанные вокруг ели срубленные ветви, что лежала невдалеке от ствола. Кора на стволе дерева была содрана от каната, на котором держалась девушка, зависшая над пропастью.
   – Да, моя любовь, мне пришлось, изрядно потрудится, вытаскивая тебя. – Орт подошел к ней и поцеловал в губы. Клеопатра нежно улыбнулась, ей было приятно его сильное прикосновение. Они обнялись. Клеопатра, улучив момент, шепнула ему на ухо: – Я люблю тебя сильно, сильно. И чтобы не случилось с нами, я тебя буду любить всегда.
   Эти слова и этот запах ее волос, и близость любимой девушки, снова повергли в трепетное чувство любви, вызывая в нем стремление, быть вместе без разлук и на веки.
   – Я никогда тебя не оставлю, моя любовь. Без тебя нет смысла жить, ходить без тебя на этом свете, и жить без тебя. – Растроганно говорил Орт, такие слова, что раньше, ему и в голову не могло придти. От этих нежных слов, Клеопатра, почувствовала себя уверенно и убежденно в том, что теперь этот сильный мужчина теперь ее и, что он полностью в ее власти, и уже с твердостью в голосе сказала: – Теперь надо действовать.
   Она отстранила его от себя. Сняла лук, вложила стрелу в тетиву, натягивая ее, приготовилась стрелять в противоположный откос обрыва.
   – Там, на той стороне, видишь? – сказала Орту, – Там ближайшая ель. Я стреляю туда в ствол. – С этими словами она спустила тетиву лука. Стрела со свистом полетела в сторону дерева и воткнулась в ствол.
   – Теперь, беру специальную стрелу с тонкой и крепкой капроновой нитью. Смотри, тут ушко, как у швейной иголки с ниткой.
   Орт наблюдал за действиями девушки и восхищался насколько точны были ее движения.. Из колчедана она извлекла катушку с намотанной на ней двойной нитью.
   – Держи за эту ручку катушку, я стреляю. – Девушка посмотрела на Орта, и, убедившись, что он правильно и крепко держит в руках катушку. Внимательно прицелилась и выпустила стрелу из лука в дерево. Катушка завертелась в руках капитана под действием стрелы. Когда успешно выполненный выстрел, был произведен девушкой, Клеопатра сняла с ремня канат. К нему прицепила тройной крюк, затем тонкую нить привязала канату, возле крюка. Второй конец капроновой нити стала тянуть на себя. Канат с крюком, увлекаемый концом тонкой нити, медленно потянулся через пропасть к стреле, торчащей в стволе ели на другой стороне обрыва. Когда крюк с канатом достиг стрелы, Клеопатра резким движением отпустила нить, и крюк потащил конец каната, вниз цепляясь за ветку ели. Девушка потянула канат, на себя убеждаясь, в надежности сцепки крюка. Натянув как можно сильнее канат и почувствовав, его надежную прочность, она сказала Орту: – Привяжи этот свободный конец каната к стволу ели.
   Что капитан выполнил безукоризненно.
   – Ты, насколько мне известно, – стала говорить девушка, – подолгу своей службы имел школу хождения по канату, не так ли, капитан?
   – Так точно, мой командир! – с улыбкой ответил Орт. – Мне это, как по дороге пройтись, хоть с грузом, хоть и без груза.
   – Тогда давай вперед, надевай рюкзак и на ту сторону.
   Орт, молча надел на себя рюкзак, влез на ветку ели и стал на канат. Канат провис, под его тяжестью, но капитана это не смутило. Он уверенно продвигался по канату. Его тренированное тело прекрасно держало равновесие, и вскоре он уже был на противоположной стороне пропасти. Проверив надежность сцепления крюка, он подал знак девушке. Через некоторое время Орт уже держал Клеопатру в своих объятиях…

Глава 12

   – Теперь нам предстоит разыскать место, где Кшатр оставил виман. – Высвобождаясь, из объятий капитана, сказала девушка.
   – Мне не совсем понятно, как он это сделал, что оставил виману?
   – На его красной тунике шестиконечная золотая звезда, олицетворяющая две взаимно пересекающиеся пирамиды, как бы входящие одна в другую. Это символика нашей Земли. Состоящей из внутренней, и наружной поверхностей. А в центре круглый бриллиант, нажатием на этот бриллиант Кшатр мгновенно перемещается в заданную точку. А каждая из лучей шестиконечной звезды обозначает заданные координаты его перемещения. Оставив виману, он, даже не выходя из кабины летательного аппарата, переместился в кресло в своем кабинете Райской Обители. Наша задача обнаружить виману и вернутся домой в ней. Капитан, вам задача понятна?
   – Так точно, мой командир! – выпрямившись по стойке смирно, выпалил Орт.
   – Ну, милый, не надо так по-военному. – Оба засмеялись.
   Далее, Орт снял свой рюкзак и, копируя позу девушки, уселся рядом с ней в позу лотоса. Клеопатра, держась за его руку, начала читать мантру. Ее голос постепенно становился в созвучие, с пространством отдаваясь эхообразным отзвуком. По мере нарастания тембр голоса становился все сильнее и сильнее. Орт стал наблюдать, как пространство возле них стало искажаться, и вдруг возник новый лес с огромными папоротниками и неизвестными породами кустарника вокруг. Среди небольших кустов стояла вимана, поблескивая в лучах жаркого солнца серой обшивкой.
   – Видишь, вон наш аппарат. – Голос девушки вывел Орта из оцепенения произошедшего чудесного перемещения в параллельный невидимый мир. Он вздрогнул, посмотрел удивленными глазами на Клеопатру, и встретил ее улыбку.
   – Идем, нас ждут дома. – Голос девушки окончательно привел Орта в себя, он поднялся на ноги, и они побежали в сторону диска. Сидя в кабине, вдруг вспомнил о забытых вещах в рюкзаке.
   – А рюкзак, что мы его бросим?
   – Конечно, нет. – Ответила девушка, – Сейчас вынырнем из Мезозоя в наше время и заберем вещи. Манипулируя кнопками, по мере ее ввода программы, за прозрачным фонарем кабины гигантский папоротниковый лес вдруг сменился деревьями из высоких елей.
   – Выходи, заберешь рюкзак, и положишь его в грузовой отсек, и мы отбываем домой. – Командовала девушка.
   Справившись со своей задачей Орт, поднялся в кабину и сказал: – Знаешь, Клеопатра, мы же можем на вимане, спустится в пропасть и извлечь твой рюкзак.
   – Милый, ты знаешь, что осталось от моего рюкзака? Там внизу остроконечные скалистые выступы, как ножи искромсали мой рюкзак. Я, когда болталась на сто метровой высоте, то видела, пока он летел вниз, одни тряпки остались.
   – Но, ткань, из которой рюкзак сделан, сродни пуле не пробиваемой.
   – Ты бы видел эту картину, когда представляешь, что вместо этого мешка, падает живой человек, в данном случае, кажется понятно, кто был на очереди?
   Орт решил не продолжать эту затронутую тему и спросил: – Скажи, а, как мы справились с заданием? – довольная улыбка озарила его лицо.
   – Отец отговаривал меня не испытывать тебя на взаимовыручку. Но это я настояла на своем. Он сказал, что этот трюк очень опасен и, что вы можете погибнуть оба. Но мне важно было знать, кто рядом со мной. Насколько ты надежен, насколько нет, ведь нам предстоят опасные предприятия. – Говоря это, девушка нажимала экран дисплея, задавая маршрут вимане. И, спустя несколько минутного полета, диск приземлился в Райской Обители на лужайке особняка резиденции Кшатра.
   Учитель вышел на порог резиденции. Он, молча, стоял, поджидая, когда дочь спустилась по выдвижной лесенке и спрыгнула на траву лужайки. На фоне черного прямоугольника открытой двери дома Кшатр выделялся своей яркой туникой, со сверкающей золотом скрепляющей звездой на правом плече. Когда Клеопатра посмотрела в его сторону, он жестом пригласил ее подойти.
   Орт сбежал следом за девушкой и удивленно обнаружил, что ее нет поблизости. Клеопатра уже стояла рядом с отчимом, тот ей что-то говорил, подкрепляя свои слова жестами. Когда капитан подошел к ним, до него донеслись обрывки фраз Кшатра:
   – Спасение колыбели потомков Фаетона, отныне в твоих руках, дочь. – Кшатр, умолк, увидев приближающего к ним Орта. Он приветствовал его поднятием правой руки, и, когда капитан подошел ближе, сказал: – У нас очень мало времени. Клеопатра расскажет вам, капитан, что надо предпринять, а дальнейшие инструкции вам даст Его Верховенство Куратор Тео. – Кшатр повернулся спиной и ушел в дом.
   – Идем, я приглашаю тебя к себе. Мой дом невдалеке, мы пойдем пешком. – Девушка взяла Орта под руку, и они пошли по мягкой траве. Орт искал глазами дорожки, тропинки, транспорт, но ничего этого не видел.
   – Я знаю, что тебя мучает. У нас транспортные средства двигаются на антигравитации, поэтому нам дорог не нужно грузы передвигаем на платформах, движущихся над землей.
   – Это, любовь моя, похоже на сказочный сон. Мне с трудом верится то, что я вижу тут.
   Он посмотрел на Клеопатру, в ее улыбающиеся глаза, скользнул глазами по фигуре, и снова удивление, – Почему ты ходишь без обуви?
   – Потому, что мне это приятно ощущать этот мягкий и зеленый ковер трав. А самое главное, что ты рядом со мной. – Девушка привлекла Орта к себе, и они слились в длинном поцелуе…
   Дом Клеопатры стоял невдалеке от резиденции-школы Кшатра. Это коттедж в два этажа обсаженный разнообразными диковинными вечно цветущими цветами и деревьями. От вечнозеленой растительности исходил благоуханный аромат, насыщавший домик девушки атмосферой чистейшего и бодрящего дыхания природы. А близость любимой воспринималась Ортом новым и не испытанным им еще ощущением новизны наслаждений, которых в его жизни не было. То, что давали ему другие увлечения женской красотой не были любовью, это была лишь мужская страсть по женскому телу, мимолетные увлечения, что быстро начинались и так же быстро угасали, не вызывая сильных ощущений, которые возникают и приходят лишь с сильной и страстной любовью. Переступив порог этого дома, уютного уголка в котором жила Клеопатра, капитан попал в земной рай. Время перестало существовать для него и для самой хозяйки. Они оба упивались близостью друг друга, восторгаясь ощущением любовных ласк, возбуждающих сильнейшие чувства, которые возникли между ними…
   Роботы кулинары аккуратно снабжали любовников продуктами питания разнообразными обедами с диковинными фруктами и напитками, приготовленными по особым рецептам укрепляющие силу и здоровье организма. Им было хорошо и уютно вдвоем. Так продолжалось две недели в земном поверхностном времени. И так продолжалось бы куда больше времени, если бы однажды под утро и Клеопатра и Орт не услышали телепатический вызов Его Верховенства Куратора Тео:
   “Капитан Орт, вас я приглашаю сегодня к двенадцати часам дня в Эдем, ко мне на прием! Как приняли?” – Орт не сразу понял, что его вызывает сам Куратор. Так сладостно и приятно было ему в объятиях любимой девушки, что только вмешательство ее привело капитана в некоторое восприятие действительности.
   – Ты слышал, любовь моя? – облокотившись на локоть в постели спросила его Клеопатра.
   – Как мне не хотелось это слышать, но, слышал, что меня вызывает сам! – Орт, с улыбкой, картинно поднял к верху указательный палец. Клеопатра, взглянула на часы: – О! уже, знаешь сколько? – и не дождавшись ответа Орта, ответила, – Одиннадцать тридцать. Иди, собирайся, я доставлю тебя на вимане в Эдем.
   Но Орта у дома девушки уже поджидал диск, ведомый роботом, который прислал Тео…

Глава 13

   – Пока Клеопатра подкатывала к сыну Помпея, тогдашнего императора, в Риме случился переворот, и к власти пришел Гай Юлий Цезарь. Досадным промахом Клеопатры воспользовался Потин. Он распустил слух, будто царица предала Египет и вскоре в страну вторгнутся римляне. Клеопатра сбежала в Сирию. Положение день ото дня ухудшалось. Защитник царицы – Помпей – проиграл. Фарсальская битва решила вопрос власти в Риме. Утвердилось главенство Цезаря. Помпей сбежал в Египет. Он надеялся найти спасение, а в итоге попал в руки Потину. Тот, разумеется, с улыбкой до ушей понес голову Гнея Помпея, Цезарю, который вступил в Египет.
   Орт выслушивал эту историю о Клеопатре, боясь поверить в то, что его любимая девушка, в самом деле, будет играть роль царицы Египта, или…? Тем временем Тео продолжал: – Мы, как вы помните, провели прививки генетического материала с Фаетона, и в Эдеме добились качественных результатов, затем стали расселять людей поверхностной частью Земли, и колыбелью человечества Земли стал Египет. Своей культурой искусством и цивилизацией. Юлий Цезарь может уничтожить ростки египетской ветви. Надо спасти Египет, это сделает Клеопатра. Но одновременно и не погубить и Рим, и это тоже в руках Клеопатры. По земным меркам возраста, ей исполнилось восемнадцать лет, когда она взойдет на престол Египта. Ее миссия будет длиться двадцать, двадцать два года, после этого срока она вернется к вам Орт. Как вы знаете, что во внешности ни у вас, капитан, ни у Клеопатры изменений не произойдет никаких. Вы будете снова вместе. И я лишь желаю вам с ней на протяжении многих веков счастья и процветания. – Тео внимательно посмотрел, пытаясь понять состояние души Орта. Но Орт заблокировал у себя восприятие мыслительного канала. И Тео натыкался на непробиваемую стену блокировки.
   Куратор, спросил: – Вы меня слышите?
   Снедаемый ревностью к своей Клеопатре, капитан не воспринимал слова Тео. Орт лишь упустил из виду, что ее отчим Кшатр, меняя время пребывания девушки в школе гейш, отдавал ее на обучение искусству соблазна в знатное заведение Токио. А роль ее в этом предприятии капитану теперь была очевидной…
   Орт выпрямился по стойке смирно и громко ответил, не совсем еще отдавая отчет, о чем спрашивает его Куратор: – Так точно, Ваше Верховенство!
   – Ну, мы с вами, капитан в связке времен работаем, можно и без таких официальных фраз.
   – Да, Ваше Верховенство, если не считать тех времен, что мой интеллект был законсервирован в бездушном кристалле. – Тео пропустив эту колкость сквозь ушей, не придав значения, продолжал:
   – Сейчас с Клеопатрой работает Кшатр. Он подготовит ее к внедрению к Гаю Юлию Цезарю. От вас потребуется доставить девушку в покои Цезаря в Александрию. Я вас вызову через некоторое время. В последующих исторических хрониках хранятся сведения, что Клеопатра в это время, когда мы с вами ведем разговор, находится в Сирии. Но на самом деле Клеопатры нет уже в живых. Ее кортеж в Сирии подвергся нападению банды разбойников и был разграблен, а царица убита. Миссия Онисии и заключается в спасении египетской цивилизации. В Александрии в библиотеке хранятся бесценные книги и рукописи, собранные с захваченных территорий процветающих Азиатских стран и части Индии во времена Александра Македонского. Сокровища знаний должны быть спасены, а с ними и Египет от разорения. Онисия ни чем не отличается от Клеопатры, разве только цветом глаз. Но, Цезарь не видел царицу вблизи, наша Клеопатра подготовлена всесторонне, владеет всеми искусствами и прекрасно справится со своей миссией. – Тео умолк, давая понять, что информации Орт получил достаточно. А Орт не мог согласиться с тем, что его любимую девушку отбирают сложившиеся обстоятельства. Он стоял перед Куратором с отрешенным видом, словно приговоренный к казни. Тео решил, что держать Орта в таком состоянии больше нет никакого смысла, сказал: – Идите, через недели две я вас вызову. Будьте готовы. Кшатр даст вам инструкции, как и что, делать…
   Спустя две недели по тому, Орт получил сигнал от Тео, срочно прибыть к нему. Клеопатра, спросила капитана: – Что, уже? – волнение ее передавалось и ее любимому человеку, который должен был выполнить приказ куратора беспрекословно. И доставит ее в покои царского дворца в Египте к Юлию Цезарю. Как на эшафот для казни шел к летающему диску капитан, никак не способен совладать с этим новым испытанием судьбы, отрывающим его от любимой.
   – Ваше Верховенство, на Ваш вызов прибыл. Готов к выполнению приказа.– Отрапортовал капитан, едва переступив порог кабинета куратора.
   – Дорогой капитан, обстоятельства изменились. Клеопатра оказалась живой и невредимой. По дороге в Сирию, спасаясь от преследователей своего брата и одновременно мужа, она предприняла меры и пустила его по ложному следу, имитировав свое бегство в кортеже. А сама с двумя всадниками пустилась обходными путями верхом на добром скакуне в Антиохию. Когда прибыла туда, стала немедленно собирать войска. Ее абонент, муж Птолемей XIII собрал и себе войско. Цезарь в это время вступил в Александрию и приказал обоим явиться к нему. Клеопатра понимает, что вернуться в Александрию она не сможет. Ее сразу же убьет брат. Ваша задача доставить Клеопатру во дворец в Александрию к Юлию Цезарю. Кшатр на вимане перебросит вас Орт к царице в Сирию. Вы проводите ее во дворец и вернетесь сюда к своей Клеопатре, которая теперь уже будет с вами. – Тео закончил свою речь, добавив, – Желаю счастья Вам с Онисией.
   – Мне просто не вериться, то, что Вы мне сказали. Я выполню с ювелирной точностью задачу, поставленную Вами. – Орт поклонился и повернулся к выходу…

Глава 14

   Александрия оплот могущества Египетского царства из древних времен не давал покоя мечтателям неограниченной власти. К таким относились люди, что вечно сопровождали законных наследников трона. В 58 году до нашей эры заговорщики свергли фараона, и он был изгнан из Египта. У Птолемея XII Авлета была только одна законная дочь Береника IV, и царицей стала она (сестра, незаконнорожденной, Клеопатры).
   Сенат Рима собрался для экстренного заседания. Слово взял римский наместник Габиний, наместник, или представитель, власти Рима в Сирии.
   – Уважаемый Сенат, – начал говорить Габиний с места. – Птолемей XII, даст нам власть в Египте…– Ему не позволили договорить. С места выкрикнул Марк Лициний Красс:
   – Габиний, выйди на середину зала и там говори! И сенат выслушает твои доводы и тебя. Такой начальствующий тон Красса, этого уважаемого военачальника и политика, не совсем понравился Габинию, который привык уже чувствовать себя царем в Сирии. Но он понимал, что значит, уважение сенаторов Рима и подчинился. В тишине зала послышались хлопки его сандалий, а белая дорогая туника развивалась от стремительного движения. Легко сбежав ступенями лестничного прохода в центр площадки для выступлений, Габиний стал лицом к заполненному залу. Медленно осмотрел присутствующих и с напускным достоинством величия продолжил: – Итак, уважаемый сенат, я прибыл в Рим сказать вам, что фараон Египта Птолемей XII Авлет из династии Птолемеев был изгнан из страны в Сирию. Я вынужден был дать ему защиту и прибежище. А здесь я потому, что хочу добиться расположения сената и вернуть правление Птолемея XII на трон. – Консул умолк. По залу пробежал гул голосов. Сенаторы стали обсуждать новость. Габиний терпеливо ждал решения. С места выступил консул Римской республики Красс:
   – Сенат, надо полагать, что Египет без войны идет сам в наши руки. У Египта остались преданные фараону люди. А Риму ничего не будет стоить войти в Александрию и получить Риму еще одну богатую провинцию. Я закончил! – Марк Лициний Красс уселся на свое место.
   Красс, Гай Юлий Цезарь и Гней Помпей заключили тайный союз для борьбы с римским сенатом Первый Триумвират, так назывался этот союз, и заручится поддержкой этих знатных людей, значит можно добиться того, что тебя услышат и выскажутся в твою пользу большинством сената.
   Габиний продолжал молчать, выжидая, что скажет сенат, и когда начнется голосование. Но дебаты продолжались. Выступило еще несколько сенаторов, говоривших за возвращение фараона на престол, другие были против, опасаясь кровопролития не так со стороны египтян, как со стороны римских легионов. Да и сами союзники Триумвирата мечтали склонить на свою сторону одного из них для борьбы против другого. В конце концов, после голосования сената голоса разделились поровну. И заключительное слово взял консул Марк Лициний Красс, авторитет которого имел решающее значение для Рима в те времена:
   – Сенат, я сообщаю вам, что голоса разделились поровну и поэтому подписать указ на военную кампанию по захвату Египта и возвращение на трон фараона Птолемея XII Авлета я не могу. Какие будут мнения. – Красс стоя осмотрел зал со своего места. Некоторые сенаторы, те, кто голосовал против, собирались уже уходить. И чтобы собрание оставалось полным, со своего места продолжал говорить к сенаторам Марк Лициний Красс.
   – Сенат, я предлагаю послать в Египет наше посольство, и постараться заручится поддержкой законной наследницы фараона Птолемея XII Береники IV. В качестве посла оправить сына консула Гнея Помпея, я закончил. – С этими словами Красс уселся на свое место.
   Молчавший консул Авл Габиний запротестовал: – Ты, Марк, хочешь, чтобы нашего посла там захватили в заложники? Кроме того, Гней Помпей Младший несовершеннолетний, ему едва исполнилось тринадцать лет. Я протестую! С заговорщиками нужно разговаривать только силой. – В надежде, что его кандидатуру сенат рассмотрит, как полководца для военной кампании Рима по возврату на трон свергнутого фараона. Но Красс имел свое мнение считаться с решениями сенаторов.
   – Посольство не будем отправлять, – сказал он, – я отзываю свое предложение. Но, в Александрии прекрасная библиотека и мальчик смог бы там получить хорошее образование, а заодно и передать намерения Рима сохранить мир с Египтом.
   – Красс, что ты предлагаешь, не спросив Помпея Старшего? – высказался Гай Юлий Цезарь.
   – Мое слово, подождем год, а то и два, что там будет происходить дальше. – Ответил Красс Цезарю.
   Консул Габиний уехал ни с чем. Но идея посольства Рима в Египет вдохновила Гнея Помпея Магна, и он стал готовить сына в Александрию в качестве ученика и заодно и не официального посла Рима для установления связей с новым фараоном Береникой IV. С этой просьбой к консулу Крассу и явился Гней Помпей Магн. Петицию о неформальном посольстве на имя Гнея Помпея Младшего вручил Красс Гнею Помпею Магну, сказав:
   – Я, если бы это был мой сын, не оправил бы его, учится это смутное время. – На что Магн ответил:
   – Знаешь, Марк, он должен вырасти мужчиной. И миссия его довольно мирная, доставить письма с предложениями заключать торговые связи с новым правителем Египта. А это же не вести войну, поэтому тут опасности я не вижу. А завязать дружественные торговые связи мечтают все, особенно с Римской республикой.
   – Что же, наверное, ты прав. С этой петицией ему будут во дворце фараона открыты все двери, многие страны мечтают вести с Римом мирные торговые отношения, а не войны…
   От дворца Красса, Гней шел в глубокой задумчивости. Мимо проезжали конные легионеры, повозки торговцев с поклажами, город жил в этот жаркий июльский день 58 года до рождества Христова обычной жизнью. Дом Консула стоял на правом, холмистом берегу Тибра. И сподручнее всего для Гнея, знатного римлянина, не идти пешком, а ехать на вороном коне в полной боевой амуниции, чтобы красный плащ легионера развевался на ветру, а прохожие останавливались, кому вменено было сенатом, и поклонами приветствовали его, выражая тем самым знаки почтительного внимания. Но самолюбие консула не сильно тешило это, и он предпочитал идти, чем ехать верхом. Раб позади Помпея вел под узды породистого жеребца следом. У дома его встретил очень красивый мальчик и, с нетерпением, спросил: – Отец, что подписал петицию?
   – Послушай, Помпей Младший, ты еще не совершеннолетний, а я не вправе отправлять тебя учится, но там ты получишь лучшее образование, и нам будет легче выступать и вести дискуссии в сенате в нашу пользу. Но, только сила оружия Рима, вселяет в меня надежду, что ты останешься там неприкасаемым. – Помпей умолк посмотрел на кудрявую голову сына, привлек к себе и погладил по кудрям.
   – Да, папа! Мы должны с тобою решить раз и навсегда одно наше общее дело. – Помпей Младший вопросительно и со вниманием стал смотреть на отца.
   – Я давно строил догадки, сын, что не с делами учебы ты отправляешься в Египет, в это змеиное гнездо. – С грустью во взгляде сказал Гней Старший.
   – Я дам знать тебе, когда ты можешь действовать отец. Если с нашей помощью вернуть на трон фараона Птолемея XII Авлета, то Египет, с его богатствами станет провинцией Рима, а ты отец, становишься Римским наместником там. После возвращения на трон Птолемея XII, как ты думаешь, кем станет для тебя фараон? – такие речи повергли Помпея в восхищение и удивление разумом своего малолетнего сына.
   В глазах Гнея Старшего засверкали огоньки уверенного в себя полководца.
   – Да, ты уже совсем стал взрослым, и можно сказать, политически зрелым воином. Конечно, ты прав. Но помни, ничем, ни малейшим намеком не выдавай Беренике IV своих истинных намерений. Даже сенаторы Рима считают, что твоя учеба в Египте исключительно для получения знаний, то, что ты передашь намерения Рима, установить торговые связи с новым фараоном, прибавит тебе только веса и уважения у двора фараона…
   На следующий День, Гней Помпей Магн с отрядом в двенадцать верных ему легионеров и сыном Гнеем Помпеем Младшим с богатыми подарками для фараона Египта Береники IV, отбыли в направлении портового города…
   В порту Неаполя, откуда в Египет отплыл корабль Помпея Младшего, Гней Помпей Старший пребывал в глубокой задумчивости, почему он не отплыл с сыном. Ему первый Триумвират не давал покоя ведь оставить Рим на попечительстве Марка Лициния Красса и Гая Юлия Цезаря, значит подвергнуть завоевание своей власти, а ровно и себя самого смертельной опасности. Союзники в лице Красса и Цезаря непременно отстранят его от командования армиями, чтобы приумножить за счет его свою власть. Нет, следовать за Габинием в Сирию тоже не было никакого смысла, и никакой надобности. А то, что я собирался туда плыть никому и в голову не придет, потому что в Неаполь я прибыл лишь с одной целью – проводить сына в Александрию. И хорошо, что я написал послание проконсулу Авлу Габинию и вручил письмо Помпею Младшему, чтобы он при случае, передал его консулу. Там подробно описан план возвращения на Египетский трон Птолемея XII, а самое главное, какие привилегии получит Птолемей XII от Рима, конечно при щедром пособничестве, его, Гнея Помпея Магна.
   Итак, Гней Помпей Старший вернулся в Рим, что недовольно и насторожено воспринял Лициний Красс. А, как было приятно подписывать петицию на частное посольство в Египет для Гнея Помпея Младшего, зная, что вместе с сыном отправится и Магн Помпей. Красс, этот опытный политик и военачальник, можно сказать народный трибун Римского сената, подсознательно чувствовал, что инициативу возврата на престол свергнутого фараона Египта, Помпей не упустит. Ан нет, вышло по-другому, значит, Красс где-то совершил промах в оценке действий Гнея Старшего. Борьба внутри первого Триумвирата осталась в замороженном виде. Равновесие сил соперников было стабильно, и казалось, вечно и, Марк Лициний, уже видел себя владельцем сокровищ Парфянского царства – могущественной державы, которая раскинулась от Персидского залива до Каспийского моря. Парфия казалась ему лёгкой добычей. Марк Красс станет наместником Сирии, приняв у Габиния два легиона отборных воинов. Это открывало для него новые возможности для обогащения, о которых он мечтал, готовясь к войне с Парфией, которою он начнет, но это будет через три года в 54 году до нашей эры …
   Тем временем в начале июня 58 года до нашей эры корабль с Помпеем Младшим пришвартовался в порту Александрии…

Глава 15

   Помпей Младший стоял на корме боевого корабля из флотилии, подчиняющейся его отцу, который, Помпей старший снарядил и оправил со своим сыном в Александрию. Сторожевые корабли египтян, заметив издали Римский боевой корабль, немедленно вышли навстречу. Ощетинившись веслами, три египетских судна взяли Римскую галеру в треугольник, два справа и слева по борту и сзади. Под конвоем Римское судно было доставлено ближе к берегу, и, египтянами был дан сигнал бросить якорь. Когда капитан выполнил команду, на борт “Афродиты” поднялся начальник береговой охраны порта. Получив от капитана цель прибытия и письмо от сената Рима, скрепленное подписью Красса, начальник приказал ждать дальнейших указаний двора фараона, отбыл на берег. Под утро египетская шхуна причалила к “Афродите” и на борт поднялся важный господин с бритым лицом и ясными, как небо глазами в белом одеянии. С ним два воина в набедренных повязках с короткими мечами на боку, у каждого из них за спиной болтался щит из панциря морской черепахи.
   Навстречу к ним вышел капитан корабля Онисий и Помпей Младший. Помпей был одет как Римский легионер в парадное военное одеяние. Красный плащ под легким морским бризом развивался на ветру и глаза его по-взрослому смотрели на смуглые обветренные лица суровых египетских солдат. Напротив, у их господина в белом и длинном плаще было слегка наивное и добродушное выражение лица. Он сразу же сказал с приветливой улыбкой, обращаясь к капитану:
   – Царица Египта Береника IV, ее высочайшему повелению Гней Помпей Младший будет принят с почестями, подобающими его происхождению и будущему сану. Я.Ритор с острова Хиоса, Теодот являюсь учителем и воспитателем в семье фараонов. Прошу юного господина Помпея Младшего следовать за мной…
   Когда делегация во главе с Теодотом покинула корабль, капитан “Афродиты”, Онисий осмотрел с борта корабля корабли египтян, но конвой не был снят.
   – Онисий! – окликнул капитана старший надзиратель, – Что прикажешь делать дальше?
   – Будем ждать. Мне сразу не нравилась, Лукреций, эта затея Помпея посылать в змеиное гнездо своего сына.
   – Как скажешь, Онисий. Провианта у нас на обратный путь в Неаполь хватит и еще на недели две останется.
   – Располагайтесь на отдых. Будем ждать. Раздай гребцам в трюме вина и солонины, пусть располагаются на отдых.
   Летний день дышал зноем и с десяток воинов, прибывших вместе с Помпеем Младшим, черпали воду с моря и обливались на палубе под дикий смех и гоготание. В этих условиях почти военного пленения корабля вместе с командой, гребцов с трюма выпустили на палубу и люди наслаждались свободой и свежим морским воздухом. Старший надзиратель Лукреций с двумя воинами выкатили бочку с красным терпким вином. Рядом с грот мачтой, где установили бочку, выстроилась очередь с глиняными кружками. Виночерпий раздавал всем желающим, щедро наполняя вином кружки. Команда перепилась. Люди валились на палубу под палящим Африканским солнцем. С кораблей египтян завистливо наблюдали за выпивкой Римского экипажа, жестикулируя, и корча разные гримасы. Команда “Афродиты”, состоящая из закаленных в боях воинов, не обращала никакого внимания на египтян.
   Через три дня шлюпка с Теодотом и Гнеем Помпеем Младшим причалила к борту “Афродиты”. Помпей поднялся на борт, с увесистым мешком книг из библиотеки Александрии, а Ритор Теодот развернул лодку и по очереди обошел корабли египтян. После его визита корабли снялись с якоря, и ушли в открытое море, освободив путь “Афродите”.
   В каюте капитана, Гней Помпей Младший рассказывал Онисию о своем визите к фараону Беренике IV…
   – Свергнутый фараон Птолемей XII Авлет и его дочь Клеопатра VII, бежали в Сирию к наместнику Рима Авлу Габинию, под его защиту. И меня царица Береника IV попросила передать Клеопатре, когда она с отцом прибудет в Рим, чтобы не возвращалась в Александрию, и старалась способствовать миру Рима с Египтом. И, что мы можем отплыть в Неаполь, когда угодно хоть немедленно.
   Капитан понял намек Береники IV, что это следует понимать, как приказ, немедленно покинуть воды Египта. После этих слов Гнея Младшего, он вышел на палубу и отдал команду выйти в открытое море…
   Помпей не ожидал возвращения сына. Он собирался в Сирию, чтобы доставить в Рим Птолемея XII Авлета и его двенадцатилетнюю дочь Клеопатру. И доставить решение сената за подписью Красса, Юлия Цезаря и Помпея, Авлу Габинию, наместнику Сирии, которому предписывалось собирать добровольцев для свержения Береники IV. На сердце Помпея Старшего было тяжело и тревожно, за то, что он отправил своего старшего сына в лапы врагу. В случае боевых действий сын станет предметом унизительного торга между Римом и Береникой, а это равносильно смерти для Помпея Младшего, потому, что Рим никогда и ни с кем не шел, ни на какие уступки, а полагался только на силу своего оружия.
   Июньским утром 58 года в сопровождении двенадцати всадников он в полном боевом снаряжении выехал в сторону Неаполя. Там стояла флотилия боевых кораблей под его командованием. На полпути от Рима до порта Неаполя, он встретился с шестью Римскими всадниками в сопровождении его сына. Радости от такого подарка судьбы для Помпея Старшего не было предела. Конечно же, Помпей Младший примкнул к отцу и отряд уже из двадцати конных во главе Помпея Старшего двинулись в порт Неаполя…
   В конце июня корабль “Афродита” с Помпеем Младшим и Помпеем Старшим из Неаполя вышел в сторону берегов Римской провинции Сирия.
   Антиохия, провинциальная столица Сирии виднелась издали еще с моря. Помпей Младший наблюдал укрепленные стены города-крепости, возвышавшегося на возвышенности вдалеке от побережья.
   К стоявшему у борта сыну, незамеченным подошел Помпей Старший.
   – Там расположена наша резиденция. Район хорошо укреплен, может выдержать любую осаду неприятеля. – С гордостью говорил Гней Помпей, который в ходе войны присоединил Сирию к Риму, сделав ее провинцией Римской республики в 64-ом году до новой эры. Он, также еще при жизни диктатора Луция Суллы очистил Средиземное море от пиратских кораблей, и побережье Киликии.
   – Значит, там прячется Птолемей Авлет с дочерью, бывший фараон Египетского царства?
   – Он еще не бывший, свергнутый царь остается царем до самой смерти, пока не примет добровольное отречение. – Авторитетно отвечал Помпей сыну. – Но я не знаю, ни одного царя, который бы добровольно отрекся от царства.
   – И что мы будем делать с этими беженцами, отец?
   – Будем извлекать выгоду. – Неопределенно отвечал Помпей Магн сыну.
   К ним подошел капитан Онисий. Помпей взял капитана за локоть и, отведя в сторону, сказал: – Хорошо бы подойти ближе к берегу. Нам необходимо, как можно скорее, уйти с фараоном и его дочерью в Рим. Будешь ждать нас, мы долго не задержимся в городе.
   – Дальше мы не пойдем, опасно. – Ответил ему Онисий, – Там коралловые рифы, можем сесть на мель. – Сказав это полководцу, Онисий распорядился ставить судно на якорь.
   Далее в сопровождении стражи, состоящей из шести хорошо вооруженных солдат, отец и сын ушли на лодке к берегу. Там их уже поджидал с верховыми лошадьми Авл Габиний.
   – Приветствую тебя, Гней Помпей в нашем краю, и милости просим туда, – Авл повернул голову, указывая правой рукой в сторону укрепленных стен Антиохия. – Там нас ждет хороший обед и развлечения, которые привез с собой Птолемей XII Авлет.
   Помпей Младший, усаживаясь в седло своей лошади, невольно подумал о дочери царя Египта, Клеопатре. Ей должно быть уже 12 лет. О, а он старше ее на целый год, как тут не почувствовать себя мужчиной, перед этой, хоть и царской дочерью, но все же девчонкой…
   Лошади бойко взбирались по откосному подъему к главным воротам Антиохия. Двое стражников в римских доспехах, завидев приближающийся кортеж, поспешили открыть тяжелые дубовые ворота, пропуская всадников. Помпей Старший ехал на первой серой в яблоках лошади, за ним сын на черном жеребце, рядом с рыжей лошадью Авла Габиния. Солдаты, прибывшие на лодке с Помпеями и солдаты Габиния, шли за конными пешим ходом. Настроение у всех было приподнятое, хоть каждый думал о своем…

Глава 16

   – Мне доложили верные люди, что ты плавал в Египет, чтобы спасти меня? – с восхищением глядя, как на своего героя, на Помпея Младшего, своими огромными, как две спелые вишни глазами, щебетала птицей Клеопатра. – Я узнала эту весть от верных людей, которым рассказали купцы, что прибыли сюда с товарами из Александрии.
   Помпей, крайне удивился такому ходу разговора, с другой стороны, почувствовал себя настоящим героем, и решил, что лучше согласится с такой мыслью девушки, чем сказать, что это не так.
   – О, да Принцесса. Я был там в этом гнезде заговорщиков против твоего отца, и мы с моим отцом здесь, чтобы протянуть вам руку помощи…
   Помпей не успел договорить, как Клеопатра порывисто прильнула к нему, обняла за шею и крепко поцеловала в губы. Затем прильнула к его уху, шепча: – О! Я так рада это слышать, мой Великий спаситель. Я так люблю тебя! – она снова прижалась своими губами к его губам страстно, еще по-детски целуя, обжигая своим поцелуем Помпея.
   Она оторвалась от губ мальчика и повернулась к статуе Артемиды: – О, Великая Богиня Олимпа! Ты защитница города Антиохия! Ты послала мне спасителя, в лице этого мальчика, и его могущественного отца. – Клеопатра потащила за руку мальчика вниз, на плиты мраморного пола. Стала на колени перед статуей. И жестами показывая ему, чтобы и Помпей стал на колени, мальчик послушался.
   – Сделай так, – продолжала Принцесса, – чтобы свершилось задуманное тобою, и мы с отцом вернулись в Александрию во дворец.
   В это время в храм Артемиды влетел белый голубь. Видно было, что птица залетела сюда по ошибке. Клеопатра замерла, она внимательно посмотрела на мальчика и таинственным голосом, почти шепотом произнесла:
   – Видишь, Богиня услышала меня. Она подает птицей знак.
   Птица, сделав круг, под высоким потолком спустилась к статуе и, воркуя, уселась на плече скульптуры. Девушка с замиранием сердца наблюдала за птицей. Голубь, очевидно, понял, что это помещение и выход там, откуда он влетел, вспорхнул и, хлопая крыльями, выпорхнул из храма.
   – Я верю, что боги Олимпа на нашей стороне и я вернусь во дворец Александрии. – Клеопатра с нескрываемой нежностью смотрела в синие глаза Помпея Младшего, ища в них подтверждения сказанного ей предзнаменования.
   – О, моя Принцесса, я готов обещать тебе, что мы с отцом вернем вам престол Египта, и все заговорщики получат справедливое наказание.
   – О! Мой, герой! – Принцесса снова обняла своего спасителя, в которого она поверила всей своей детской девственной душой. Она снова прильнула к его губам, целуя в губы, своим жгучим до боли поцелуем…
   С храма Артемиды дети вышли, держась за руки, и Клеопатра повела юного Помпея улицами Антиохия, торговой столицы Сирии дальше, знакомя с городом. И только, двигаясь вдоль массивной стены укреплений, вдоль городских низких каменных домов с плоскими крышами, мальчик заметил невдалеке двигающегося за ними вооруженного солдата со щитом за спиной из черепашьего панциря. Таких солдат мальчик видел в сопровождении ритора Теодота там в Александрии. Клеопатра, увидела беспокойство Помпея, сказала ему: – Это приставленный моим отцом охранник, он очень опытен и не позволит никому даже на сто сажен приблизиться ни одному бандиту. Он помог нам бежать из дворца, и этим мы были спасены от неминуемой смерти.
   – Он заслуживает особых наград Египта и Рима. – Сказал важно Помпей Младший.
   – Да, мой герой. – Глядя с восторгом на Гнея Младшего, влюбленными по-детски искренне, говорила Принцесса. – Пошли, я сейчас покажу тебе наш восточный базар. Ты увидишь здесь купцов из разных стран и городов. И мы там что ни будь, обязательно купим.
   Клеопатре было особенно приятно бродить по улицам города крепости с первой ее хоть и детской, но любовью, которая, как известно, бывает раз в жизни и запоминается на долгие и долгие годы. Восточный рынок был устроен так, что еще при владычестве киликийских пиратов, здесь велась бойкая торговля рабами и рабынями, и сюда на невольничий рынок Антиохия не раз вассалы Лициния Красса поставляли свой живой товар. Обученные ремеслам рабы давали неплохой доход Марку Лицинию в те времена, но львиная доля прибылей уходила на поборы пиратам, чтобы можно было заниматься этой полулегальной торговлей в стане врага. Сейчас же, когда знаменитый полководец Гней Помпей Магн разбил флот пиратов и завоевал часть Киликии, Сирия отошла к Риму, став ее провинцией. Торговля теперь процветала со стопроцентной прибылью для Римской республики.
   – Пошли, зайдем на военные ряды. – Подойдя до открытых ворот рынка, сказала Клеопатра. – Тут продается самое совершенное оружие.
   Неожиданно на их пути вырос наемник в римской военной амуниции. Это был рослый перс и заговорил на персидском наречии: – Платите пошлину за вход, два цехина. Мы берем в казну Рима. Так как вас двое с вас два цехина.
   Помпей не понимал персидского языка, но Клеопатра свободно отвечала стражнику, кто она и кто с ней. На что стражник, не моргнув глазом, сказал:
   – Законы Рима одинаковы для всех. Платите, иначе нет вам сюда пути!
   Мальчик стоял, растерянно хлопая глазами, в нерешительности.
   – Клеопатра, объясни мне, чего он хочет?
   Девочка, молча, достала из кожаного мешочка, привязанного на поясе два цехина, и сунула в смуглую ладонь стражнику. Стражник взял деньги.
   – Идем! – беря Помпея за руку, сказала Клеопатра. Стражник пропустил детей на рынок. За детьми тенью проследовал охранник египтянин, бесплатно. Страже рынка, Авлом Габинием было дано строгое указание, охрану фараона пропускать, не взимая платы.
   У прилавка, где висели клинки разных размеров и из различного металла, жмуря щелки глаз и приглаживая рукой жиденькую бороденку, стоял китайский торговец. В шелковом длинном халате с широченными рукавами, он время от времени снимал висевший тот или иной клинок и, размахивая сверкающей поверхностью отточенного лезвия, привлекал внимание покупателей, выбирающих оружие одетых в разные боевые доспехи. Здесь были арабские кривые сабли и обоюдно острые мечи северных нардов, Римские короткие бронзовые мечи. Рядом с боевыми висели тренировочные деревянные. Было множество ножей в ножнах отделанных драгоценными камнями со сверкающими бриллиантами эфесами. Под навесом висели различные щиты из толстой шкуры носорога, панциря морской черепахи и другие приняты на вооружение Римской пехоты круглые из бронзы и дерева, и многое другое. Дети подошли к прилавку китайца. Торговец прищурился еще больше, осматривая богато одетого мальчика в доспехах римского воина с коротким мечом на боку и девочку в длинном белом платье и жемчужным ожерельем вокруг шеи. Оценив облик непростых детей, расплылся в улыбке и спросил на ломанном арабском языке:
   – Сиво желаете? – и расплылся в еще большей улыбке, когда увидел солдата египтянина, не сводившего глаз с детей. Китаец понял, кто перед ним. И стал демонстрировать разные фокусы с клинками. Откуда-то из-за прилавка вдруг достал клочок легкого, как воздух, шелка и подбросил вверх. Потом схватил кривой клинок и поймал шелковый клочок ткани на лезвие клинка. Шелк плавно разделился на две половины.
   – Вы, просто маг и волшебник! – восхищенно сказала девочка по-китайски.
   – Вы прибыли из дворца Императора? – кланяясь в почтительном поклоне, сказал торговец.
   – Нет, – отвечала принцесса, – я просто хорошо образована. – И, глядя на Помпея, нежно улыбнулась.
   – Это ваш муж, принцесса? – спросил китаец.
   – Нет еще. Но я его люблю. – И снова обожгла Помпея своим обворожительным взглядом.
   Помпей понял, что говорят о нем, и в нетерпении спросил:
   – Клеопатра, что он от тебя хочет?
   – О, моя любовь, он ничего не хочет. Он торговец и демонстрирует свой товар.
   Китаец ни слова не понял из того, о чем говорили дети, но решил проявить инициативу и стал жестами предлагать Помпею дать ему короткий меч. Помпей не понимал, что хочет продавец от него, Клеопатра решила прийти на помощь:
   – Вы что-то хотите предложить?
   – О, да. Пускай мальчик даст мне свой меч. – Клеопатра перевела Помпею просьбу китайца.
   – Спроси, зачем ему мое личное оружие? – девушка выполнила просьбу Помпея.
   – Он сказал, что хочет показать силу, стали, из которой сделан кривой клинок.
   – Силу короткого Римского меча никакая сталь не может победить. – С этой напыщенной фразой Помпей вытащил из богато инкрустированных ножен свой меч и с силой воткнул в деревянный прилавок. Меч застыл на прилавке, сверкая обоюдно отточенной поверхностью. Китаец, уже держал в своей правой руке кривой клинок, который только что рассек на две части шелковую ткань, взмахнул клинком, и со свистом острое лезвие ударило в короткий меч, торчащий в деревянном остове прилавка. Меч, рассеченный на две половины звеня, упал к ногам Помпея. Мальчик округленными от удивления глазами смотрел на силу арабского клинка, еще не мог поверить в этот феномен, произошедший на глазах у сына полководца. А китайский продавец снова подбросил клочок шелковой ткани вверх и медленным движением рассек пополам шелк. Две половинки шелка мягко опустились к ногам Помпея. Китаец поманил жестом мальчика к себе и попросил его потрогать лезвие клинка. Помпей внимательно осмотрел клинок, но следа на остром лезвии от удара о римский меч там не было.
   – Это не метал, это чудодейственный материал, которого еще нет в природе! – воскликнул восторженно Помпей Младший. – Я покупаю его у вас. Спроси Клеопатра у него, сколько он хочет за клинок?
   – О, любимый, он просит огромную цену. Я даже боюсь назвать.
   – Говори! – приказным тоном сказал Помпей.
   Китаец стал торговаться с Клеопатрой, называя то одну то другую цену, пока Принцесса не остановилась, и перестала уступать продавцу. Затем повернулась к Помпею и сказала:
   – Мне удалось сбить цену, но все равно на той, что мы остановились, все равно цена огромная.
   – Да говори же! – в нетерпении вскричал Помпей.
   – Целый золотой Ауреус!
   – Цена не малая, но клинок стоит того. – Спокойным тоном сказал Помпей. – У меня в кошельке десять золотых Ауреусов. Если я один потрачу, ничего от этого не изменится.
   С этими словами он снял из пояса кожаный мешочек с золотом и извлек одну монету. Затем прицепил мешочек к поясу, а монету положил в протянутую руку китайца. Тот сразу же сунул золото в рот, попробовал на зуб, и, убедившись, что монета подлинная, взял двумя руками клинок и преподнес его с поклоном Помпею. Потом повернулся к прилавку, снял с крюка инкрустированные позолотой ножны и подал мальчику. Помпей вставил клинок в ножны, приделал его к своему кожаному поясу, а рассеченный свой меч взял в руку, и дети ушли с рынка. От потери своего меча, так бесславно загубленного, китайским торговцем у Помпея младшего было испорчено настроение. Его даже не радовала любовь будущей царицы Египта и то, что могущество его отца открывает Помпею Младшему дорогу во власть Римской республики, он был еще ребенком…

Глава 17

   Корабль “Афродита” со свергнутым фараоном Египта Птолемеем XII Авлетом и его дочерью Клеопатрой на борту, вышел в открытое море. Клеопатра не отходила от Помпея Младшего ни на шаг и везде ходила за ним по палубе судна. Отец, Гней Помпей Магн, не возражал такому союзу и всячески поощрял их дружбу.
   Плаванье по Средиземному морю хоть и не было длительным, но энергия детей била через край, их надо было чем-то занять. И как нельзя, кстати, капитан судна Онисий, появился в тот самый нужный час с двумя луками и колчанами стрел с металлическими наконечниками. Судно в этот ясный и солнечный день мерно качалось на волнах и под легким ветром шло под парусами. Онисий приблизился к детям и сказал, обращаясь к ним:
   – Мы сейчас устроим соревнование, кто выйдет победителем в стрельбе из боевого лука, тот получит в награду золотое кольцо. – Онисий подозвал к себе матроса, дал ему щит с нарисованными на нем кругами. В центре этих кругов обозначена красным цель.
   – Вот сюда, – Онисий указал пальцем на красную цель на щите, – надо поцелить из десяти шагов. – Сказав это, он указал место матросу, куда надо прикрепить щит с нарисованной мишенью. Матрос ушел крепить деревянный щит к мачте. Онисий дал детям луки, затем вынул из мешочка, закрепленного на его поясе, золотое кольцо и дал Клеопатре посмотреть приз. Девочка взяла тяжелое кольцо с закрепленным огромным бриллиантом, стала рассматривать арабскую вязь надписи на камне.
   – Это кольцо с сокровищницы Александра Македонского, доставленное ему в подарок арабским шейхом, за сохраненные жизни его семье в ходе захватнической войны, которую вел в тех местах Македонский. Оно приносит удачу и хранит его обладателя от опасностей.
   – А, что написано на нем? – Спросил Помпей Младший.
   Онисий взял кольцо у Клеопатры, посмотрел на вязь арабских букв.
   – Да хранит Аллах тебя! – написано на нем, сказала Клеопатра.
   – О, Принцесса, вы знаете арабскую письменность? – удивленно спросил Онисий.
   – Да, капитан. У меня был хороший и умный учитель, ритор Теодот. Он обучил меня не только арабскому языку, но и персидскому, греческому, китайскому и еще многому. Он говорил, что будущей царице надо знать и уметь разговаривать на многих языках. И я прилежно училась.
   Помпей Старший с Птолемеем XII Авлетом, расположились у правого борта судна и наблюдали издали за детьми и капитаном. Онисий в это время раздал детям луки, приладил на плечи им колчаны со стрелами:
   – Стрелять будете по очереди, кто первый попадет в красную цель, тот и получит приз. – Сказав, отошел к стоявшим отцам, наблюдавшим за соревнованиями.
   – Не зря мне Сулла рекомендовал тебя, Онисий, в капитаны на мой командный корабль флотилии. – Сказал Помпей Старший приближающемуся к ним капитану. Онисий не успел ответить, когда к ним подбежала, крайне расстроенная Клеопатра:
   – Капитан, я стреляла три раза и ни разу не попала даже в мишень. Это не правильный лук. А вот Помпей, попадает в щит, но еще не смог даже близко попасть рядом с красным кружком.
   Все трое взрослых подошли ближе. Онисий попросил взять у Клеопатры лук. Вдел стрелу в тетиву и выстрелил точно в центр красного кружка мишени. Затем второй стрелой выпущенной из лука Клеопатры рассек надвое стрелу, торчащую там.
   Дети еще долго стреляли по мишени, но так никто из них не смог поразить красную отметину. Огорченные неудачами оба стрелка пришли к Онисию сдавать амуницию.
   – Не огорчайтесь, Принцесса и Помпей, я думаю, что Клеопатра заслужила это кольцо, как поощрительный приз. – Онисий вручил кольцо с бриллиантом Клеопатре. Принцесса взяла кольцо повертела его в руках. Камень засверкал искристыми лучами, расплескивая звездочки света.
   – Знаешь Помпей, – вдруг сказала она. – У меня много красивых вещей и драгоценностей, а память о нашем путешествии одна и на всю жизнь. Ты прими от меня это кольцо в знак нашей дружбы.
   – Я приму этот драгоценный подарок от тебя и буду беречь этот знак нашей дружбы. – Помпей надел на указательный палец правой руки большое кольцо, которое повернулось на пальце под тяжестью бриллианта камнем вниз. Онисий отметил про себя нехорошую примету, сулящую его хозяину в будущем. Помпей Младший, словно почувствовал нечто нехорошее нависшее над его судьбой, он снял кольцо с пальца и спрятал его в кожаный мешочек, прикрепленный к поясу с золотыми ауреусами.
   В порт Неаполя они прибыли спустя положенное время преодоления пути по морю для судов того времени…

Глава 18

   Из Неаполя кортеж в сопровождении двадцати конных легионеров выехал в Рим. В карете, запряженной шестью рысаками, ехали Птолемей XII Авлет с дочерью Клеопатрой и полководец Гней Помпей Магн с сыном Помпеем Младшим. Дети сидели напротив родителей в зашторенной карете и ехали все молчаливо погруженные каждый в свои мысли. Магн думал о том, что Онисий, этот искусный воин с поразительным чутьем опасностей, хотел сопровождать его в Рим, ссылаясь на то, что Помпей Младший просил обучить его стрельбе из лука. И, что он, Помпей Старший сказал тогда Онисию:
   ”Ты нужен мне здесь с моим флотом. Не будет флота, не будет и нас с тобой". Эти слова не были пустым звуком, как никто другой Помпей, этот закаленный полководец междоусобными войнами, воевавший еще во времена гражданской войны под началом диктатора Луция Корнелия Суллы, знал, что ни Лициний Красс, ни Юлий Цезарь, не прочь захватить честь его влияния в Риме, а то и всю власть. И только опираясь на свою военную силу подчиняющихся ему легионов и на свою флотилию, он Гней Помпей Магн, представляет значимую фигуру Римской республики. С которой вынуждены считаться, как с равным. Сильные и влиятельные полководцы, и сенаторы Красс и Юлий Цезарь, а их союз с ними, первый Триумвират, заставляет прислушиваться в ходе принятия решений и сенат Римской республики. И теперь, когда в его руках оказался фараон Египта, богатства этой земли будут принадлежать и ему Гнею Помпею Магну, а с приобретением земель Египта и власть Римской республики. Птолемей XII Авлет, мечтал только об одном, мщению тем, кто посягнул на его священную власть, данную их династии Птолемеев, Александром Великим.
   Клеопатра, родившаяся от наложницы, была незаконнорожденной дочерью своего отца, она знала, что претендовать на трон ей дорога закрыта. И, когда в ходе своего обучения грамоте, она вдруг случайно узнала, что ее отец является незаконнорожденным и имеет власть, несказанная радость обуяла ее. Теперь для нее отец стал самым дорогим сокровищем на земле. Она поняла, что тоже, когда-нибудь, станет царицей Египта. Вместе с этой новостью для шестилетней девочки мгновенно закончилось детство. Она вдруг ощутила свою значимость быть важной принцессой в окружении своего отца и его детей. И это заставляло девочку усиленно изучать те драгоценные крупицы знаний, что давала ей Александрийская библиотека, куда однажды в возрасте шести лет, привел ее ритор Теодот, приставленный отцом фараоном Авлетом для обучения письменности. Теодот удивлялся способностям малолетней принцессы. Девочку не интересовали детские игры и развлечения, она углублялась в науки и задавала множество разнообразных вопросов своему учителю. Иногда это выводило Теодота из себя, потому что на некоторые из этих детских вопросов Клеопатры он не мог ответить. И только, боясь гнева Авлета, безустанно рылся в рукописных книгах, в поисках ответов на вопросы “вредной" девочки, хваля богов Олимпа за знания языков, что давало ему возможность читать рукописные свитки и книги разных народов мира.
   – Ты должен научить меня разговаривать и писать на всех языках, чтобы я могла прочесть все, что там написано и, рассказывать сестрам и братьям истории, что там? – требовал любознательный ребенок. И Теодот старался. Девочка была способна схватывать все на лету и к десяти годам у нее были удивительные успехи. Однажды она поправила Теодота, что переводил китайского посла, который просил милости разрешить торговлю в Александрии китайским купцам шелка. Крайне удивленный Авлет, похвалил дочь, и приказал Теодоту всегда брать на важные переговоры Клеопатру. Такое приближение Клеопатры к отцу очень не нравилось законной дочери Беренике. Она всячески старалась навредить отношениям Авлета и Клеопатры. И повзрослев до совершеннолетия, устроила заговор против отца фараона Птолемея XII Авлета, в котором участвовали ритор Теодот, главнокомандующий армией Ахилла и старший евнух Потин, в то время, когда Птолемей XII отбыл с Клеопатрой в Сирию. Его целью было добиться поддержки у наместника Рима в Сирии выставить римские легионы назревающему бунту египтян в Александрии.
   Перед отъездом из Неаполя, Помпей отправил вперед гонца с предупреждением о том, что с ним едет фараон Египта с Принцессой, чтобы в его доме в Риме и на вилле на Альбанских холмах все было готово для приема высокородных гостей. Дом-дворец в Риме, построенный в Римском архитектурном стиле, после получения известия, превратился в бурлящий муравейник. Все забегали, убирая и приводя в порядок покои для высокородных гостей. На кухне спешно готовили обед. Из винного погреба доставили в столовую бочонок доброго красного вина из красного винограда пятилетней выдержки, которое рекомендовал Помпею Юлий Цезарь, любивший этот сорт. Бассейн для купания наполнялся свежей родниковой водой, из горного теплого источника, специально подведенной сюда из центрального водопровода, что в свое время был сооружен для городских Римских бань. Вода в бассейне была настолько прозрачна, что трудно было, на первый взгляд, определить есть в нем вода или нет…
   Когда гости прибыли, Помпей старший провел отца с дочерью в их покои на втором этаже дома:
   – Мой дом – твой дом Птолемей, ты можешь так же отдыхать и на моей вилле, что на Альбанских холмах, там все готово для вас с дочерью. Располагайтесь, здесь комната твоя Авлет, напротив комната Клеопатры. Слуги будут ухаживать за вами и обеспечат все необходимое для отдыха. Через час жду вас в столовой. Там накрыты столы, и мы побеседуем о наших дальнейших действиях за чашей хорошего красного вина семилетней выдержки. – Птолемея XII выслушал Помпея со вниманием и сказал:
   – Ты очень гостеприимен, Магн. Мне это приятно и радует. Я буду тебе благодарен, а моя благодарность тебе будет безмерной. – Улыбаясь ему, Авлет подошел ближе и пожал Помпею руку.
   К ним вошла прислуга: – Прошу прощения, мне сказал домоправитель, что меня ждет тут Принцесса.
   – Да, да, Клеопатра иди со служанкой, она покажет твою комнату. Я зайду за тобой чуть позже…
   Служанка увела дочь Авлета, за ними следом вышел и Помпей.
   За обеденным столом собрались приглашенные Помпеем; цензор Марк Лициний Красс, богатый ростовщик Рабирий Постум, сенатор Октавиан, сын Красса Публий, и 23-летний молодой начальник легионеров из военного корпуса Помпея, Марк Антоний. Помпей пригласил Антония на обед, так как возлагал на него надежды, как на командира конницей, при возврате на престол Египта Птолемея XII.
   . Эти люди были заинтересованы в том, чтобы вернуть Птолемея XII на царствование. Несметные богатства Египта привлекала их алчность наживы, которая фактически сама шла к ним в руки. Здесь не было только Гая Юлия Цезаря, полководец бол занят войной в северных провинциях, подавляя восстания недовольных правлением Рима.
   Объединенные одной идеей и предстоящей борьбой за престол Египта, собравшиеся, учитывая авторитет и успехи военных компаний Помпея, не сомневались в осуществлении задуманного плана. Было лишь одно препятствие – сенат. Но первому Триумвирату, казалось, что склонить сенаторов на свою сторону будет просто и без каких-либо проблем для решения отправки войск в Египет и присоединения новой провинции к Римской республике с марионеткой фараоном. Разговоры за обеденным столом велись вокруг этого вопроса. Птолемей не имел возможности содействовать решению своей проблемы, не имея денег для ведения своей частной кампании. Помпей, этот дальновидный стратег и военный деятель, не зря пригласил богатого ростовщика Рабирия Постума, зная, что на задуманную кампанию нужны будут средства и не малые. Когда гости расселись по своим местам, а виночерпии-рабы наполнили кубки вином, слово взял Гней Помпей:
   – Уважаемые соратники, я пригласил вас для того, чтобы мы согласовали свои действия в ходе предстоящей борьбы с сенатом за возвращение на престол Египта Птолемея XII Авлета. Вы все конечно осведомлены, какие выгоды получит Римская республика от этой кампании. Если Египет станет провинцией Рима. Я поднимаю этот кубок доброго вина за наш успех. – С этими словами Помпей пригубил кубок и выпил вино до дна.
   Все присутствующие сделали то же самое, выпив терпкое вино стоя. Когда уселись по своим местам, Авлет про себя подумал:
   ”Никогда гордый и независимый Египет не будет провинцией Рима. А вот влиться в Римскую республику, стать частью Рима, за это стоит бороться. Пока что я не буду оглашать свои мысли вслух. Первым делом надо вернуть себе престол". – Он с такими надеждами во взгляде посмотрел Рабирию в его хитрые черные глаза. Ростовщик не без интереса наблюдал за фараоном, прикидывая в уме:
   ”А сколько же стоит, этот флейтист, разбазаривающий свое богатство на увеселительные забавы?” – совершенно не владея политическими хитросплетениями окружения, власть имущих так думал ростовщик. Да Постуму этого и не требовалось знать, он оценивал фараона, стоит или не стоит вкладывать деньги в свергнутого с престола царя. Но сразу так и не решишь, надо поговорить с Авлетом…
   Молодой начальник конницы полков Помпея Старшего, Марк Антоний с первых мгновений встречи, когда увидел одиннадцатилетнюю Клеопатру за обеденным столом, не сводил с нее глаз. Разогретое вином воображение Антония возбудило в нем образ взрослой девушки, в которую через лет пять или шесть превратится Принцесса. Голова закружилась от того, что он представил в своем нарисованном умом образ не писаной красоты Принцессу. В свою очередь Клеопатру заинтересовал этот сильный и красивый воин своей точеной фигурой атлета. И она увидела в нем, сказочного героя, в которого превратится ее Помпей спустя лет пять шесть. Антоний вдруг почувствовал, что и Клеопатра не сводит с него глаз. Ему вдруг захотелось, чтобы этот обед уже закончился, чтобы подойти к Принцессе и познакомится поближе, выказать ей свое восхищение и принять ее вместе с ее отцом под свою защиту, равно, как под защиту Римской республики. Мысли Антония уже кружились вокруг благородных идей, когда Помпей предложил пройти в сад для того, чтобы рабы сменили блюда и для взаимных контактов гостей. Гости, поднялись из своих кресел. Обнесенный высокой укрепленной стеной дом Гнея Помпея скорее был похож на крепость, чем на дом римлянина. Поэтому скрытые от посторонних глаз гости могли здесь вести свои беседы безопасно заключать между собой соглашения и тайные союзы под покровом и соучастием Помпея. Так было и в этот раз. Авлет, пользуясь, случаем подошел к ростовщику, который отошел к росшему финиковому дереву и, делая вид, что скучает, рассматривал ветки на дереве.
   – Приветствую тебя, Рабирий Постум. Ты меня уже знаешь, кто я и что здесь делаю? – вопросительно глядя в черные глаза ростовщика, сказал Птолемей.
   – Я хотел бы знать, Авлет, какие шансы у тебя заполучить престол Египта? – сходу спросил торговец, наживший состояние, торгуя конфискованным имуществом репрессированных неугодных богачей, попавших под Суллинские проскрипции.
   – Ты мог бы догадаться, какие возможности есть у меня, и кто мне предоставил убежище? Так, что ты предложишь мне? – настойчиво спрашивал ростовщика Птолемей.
   – Я дам тебе любую сумму денег, когда ты пожелаешь. Но при одном условии, что ты мне вернешь все полностью и пока ты будешь, мой должник я буду управлять твоей казной и финансами, когда Рим вернет тебя на престол Египта.
   – Что же меня это полностью устраивает. – Сказав это, Птолемей сделал шаг в сторону и медленно подошел к кустам роз, что росли на клумбе. Он со вздохом смотрел на распустившиеся бутоны, погрузившись в свои невеселые воспоминания…
   Ростовщик довольный собой и только что заключивший выгодную сделку покинул сад и прошел к бассейну, где принцесса и Помпей Младший плескались в воде под восторженные крики. У Клеопатры уже была обозначенная ее возрасту грудь и черные редкие кудряшки на лобке, а Помпей Младший еще не имел растительности, и выглядел совсем ребенком, забавляясь в прозрачной воде бассейна.
   Когда распорядитель обеда объявил Магну, что стол накрыт, Помпей Старший дал команду рабу распорядителю обедом звать всех. Этим воспользовался Антоний, подойдя к бассейну, подал руку Клеопатре:
   – О! Принцесса, Теа Филопатор (Любящая Отца Своего), позволь помочь тебе? – Марк подал Клеопатре руку. Принцесса взяла его сильную ладонь и, ощущая крепкое рукопожатие, выпорхнула из бассейна. Подоспевшая служанка тут же накинула не ее плечи тунику и зашнуровала сандалии на ее стройных ногах. Антоний не отходил от Принцессы:
   – Клеопатра, прошу, пройдем за стол, там нас уже ждут. – Не успев, Антоний сказать этих слов, как Помпей Младший, подбежал к ним, выкрикивая:
   – Клеопатре есть кому вести ее к столу! – С этими словами он нежно взял принцессу за руку и провел в столовую. По дороге Клеопатра несколько раз оборачивалась в сторону Антония и с улыбкой, глядя на его стройную стать воина, видела, что он тоже улыбается ей. Антония не было за столом. Он, предупредив Помпея Магна, сославшись на дела, ушел к своим солдатам…

Глава 19

   Гней Помпей Магн не покидал Рим с того самого момента, когда в его доме появился Птолемей XII. Работа кипела по всем направлениям. Первый Триумвират энергично проводил политику преданного служения Римской республике, личным примером показывая влиятельным сенаторам и политикам. И в довершение всего в сентябре 57 года до нашей эры Помпей добился возвращения из ссылки Марка Тулия Цицерона с помощью народного трибуна Тита Анния Милона. Дом и усадьбы Цицерона, которые были сожжены, а хозяин изгнан из Рима в ссылку, были отстроены заново за счет Римской казны. Теперь Марк Тулий был обязан Гнею Помпею и стал произносить речи в сенате в защиту первого Триумвирата. С помощью знаменитого политика и оратора в сенате принимались решения большинством голосов сенаторов. В это время Помпей вел успешную кампанию с целью склонить сенат к решению вернуть на престол Египта Птолемея XII. В 57 году до новой эры было решено, что Рим должен восстановить царя Египта на престоле, но вопрос, кого следует сделать командиром, вмешалась сложная политическая борьба, которую вели между собой партии, существовавшие в те времена в Римской республике…
   Птолемей XII, чувствуя, что кампания затягивается из-за внутри партийной борьбы за командование войсками по восстановлении его на престоле Египта, принимает решение покинуть Рим.
   Стоял декабрьский день 57 года. Год этот подходил к концу, а чего добился Авлет? Лишь только решение сената на выделения войск, но под чьим командованием? И он решает взять в свои руки возвращение себя на престол Египта.
   – Клеопатра подойди ко мне. – Авлет посмотрел в сторону дочери, которая сидела в кресле с книгой. Принцесса встала, неспешно отложила книгу на стол, подошла.
   – Мы завтра уезжаем в Эфес. Сначала в Неаполь, потом морем в Эфес, там я буду незаметно от Рима получать донесения от верных купцов о состоянии дел в Александрии. Я сказал об этом Помпею, он одобрил мое решение. Войска с конницей уже стоят в Антиохии под командованием проконсула Авла Габиния. Помпей написал приказ Авлу, которого назначит сенат наместником Рима в Сирии. Теперь моя задача состоит в том, чтобы склонить Габиния к вторжению в Египет, опираясь на решение сената выделить мне войска.
   – Что-то мне не верится, что Рим на нашей стороне? Ведь Авл Габиний еще не консул и не наместник Рима в Сирии. – Недоверчиво произнесла Клеопатра.
   – О, дочь моя, ты умна не по годам. Но я уверен в Помпее если этот человек сказал, что Авл станет проконсулом Сирии, то так и будет. Сила денег и старания первого Триумвирата сделают свое, я в этом не сомневаюсь. И еще на подкупы сенаторов, чтобы добиться нужного решения, мне пришлось занимать много денег, которые я задолжал ростовщику Рабирию Постуму.
   – А где ты возьмешь деньги, чтобы рассчитаться с кредитором? – беспокойно спросила дочь.
   – Я обещал Рабирию должность казначея в моем царстве.
   – Этот разбойник ограбит Египет и, чего доброго, возникнет новый бунт простолюдинов.
   – Это не так. Сокровищница Египта покроет любые затраты, главное вернутся на трон и наказать любителей устраивать бунты. Не будет зачинщиков, не будет и бунтов. – Заметил Птолемей XII. С ним согласилась дочь…
   На следующий день фараон с дочерью в сопровождении шести всадников охраны, выделенных Помпеем, отбыл в порт Неаполя, где его уже ждал корабль, отплывающий в портовый город Эфес.
   Это был лучший боевой корабль “Афродита”, из флотилии Рима, предоставленный Помпеем Магном, под командованием капитана Онисия. В Эфесе фараон с дочерью остановились на постой при храме Артемиды. Служители, жрецы храма, были осведомлены о свергнутом фараоне и оказали хороший прием ему и дочери.
   Наступил 56 год до нашей эры, сенат энергичными стараниями Помпея и щедрыми подкупами протестующих сенаторов, наделил Авла Габиния консульством и назначил его наместником Рима в Сирии. Это было необходимо, чтобы приблизить восстановление царствования Птолемея XII. В умах знатных мужей Рима витала идея заполучить Египет, как свою провинцию с возвращением фараона на престол. И это событие могло произойти уже в этом 56 – м году, но боги Олимпа воспрепятствовали этому свершению, отложив на неопределенный срок возврат трона Птолемею XII. Зевс сказал свое слово ударом молнии в статую Юпитера в храме на Альбанской горе. Жрецы храма обратились за толкованием этого зловещего предзнаменования к Сивиллиным книгам. Конечно, не обошлось без подкупа жрецов в пользу противников решения Римского сената о возврате фараона на престол Египта. И коллегия жрецов, хранившая Сивиллины книги, нашла толкование этому:
   ”Если египетский царь обратится за помощью, не отказывайте ему в дружбе, но и не давайте войска, ибо подвергнете себя многим трудностям и опасностям”.
   Такое толкование было на пользу противников, препятствующих скорейшему возврату Птолемея XII на престол, и, конечно же, не обошлось без их вмешательства. Дебаты в сенате велись без конца, предлагались все новые и новые решения. Лентул, которому несколько месяцев назад поручили восстановить Птолемея на троне, уже уехал в провинцию Киликию в Малой Азии и с нетерпением дожидался окончательного решения. Его доброжелатель Цицерон регулярно посылал ему письма в эту далекую горную страну. Но как бы он этого, ни хотел, не мог сообщить ничего утешительного. Запуталась ситуация, так много было разных суждений в сенате, что даже этот знаменитый ритор и философ, к которому прислушивались, не мог сдвинуть с места упрямства у большинства сенаторов. Между тем время неумолимо двигалось вперед…
   Птолемей XII просыпался рано до восхода солнца. Его лучи еще не окрашивали колоны храма Артемиды, когда он прогуливался морской набережной порта. В утренней дымке у пристаней, стояли суда из разных стран. Здесь в Эфесе на стыке морских торговых путей, которыми следовали купцы, шла бойкая торговля. Эфес своим процветанием во многом был обязан Риму, и, в частности, полководцу Гнею Помпею Магну, избавившему Средиземное море от пиратского господства. Все побережье Киликии было очищено от этого зла и это дало всплеск торговли не только в Эфесе, но, и в самой Римской республике, так как в Рим потянулись купцы со всех приморских стран. Китайские шелка и персидские ковры, украшения из Индии, японский фарфор и многое, что необходимо в повседневном быту появилось тут…
   Авлет любил совершать прогулки портом. На нем была надета белоснежная туника, на ногах сандалии, в руках он носил неизменные четки. Перебирая черные крупные жемчужины четок, легче думалось и мысли приходили в порядок. Спать долго он не мог. Его тянуло в Египет. В свой дворец к любимому занятию игре на флейте перед поющим хором. Он скучал по развлечениям и по дворцу. О народе, о его нуждах этот правитель Египта не думал.
   Солнце медленно поднималось из-за морского горизонта, окрашивая мачты кораблей и убранные паруса на них в розовый оттенок, который постепенно становился ярче и ярче и уже пылал янтарным цветом. Солнце взошло. Туман с моря развеялся, открывая четкую линию горизонта. Свежий морской бриз шевелил седые волосы Авлета, глаза наполнялись влагой, когда он думал о потерянном престоле, и досада в эти минуты захлестывала его естество, заползая в душу возбуждая там дремавшую ненависть. В такие минуты, когда сенат утвердил решение о поддержке Авлета и помощь войсками для возвращения его на престол, велись бесконечные дебаты. На этом все зависло в пространстве, пришлось действовать самому. Хорошо, что перед отъездом сюда ему удалось согласовать свои действия с Помпеем Магном, который пообещал направить командиров войск в Сирии к нему в Эфес. И вот который месяц с момента переезда сюда он каждое утро до восхода солнца выходит к пристани порта в ожидании корабля из Рима. Портовые рабы уже привыкли видеть по утрам фараона Египта, застывшего, как статуя на пирсе пристани с взглядом, устремленным в сторону Запада, где-то там есть Римская республика, которая пришлет ему спасительных освободителей.
   Вдалеке проплывали разные корабли и рыбацкие шхуны, но боевого Римского корабля все еще нет.
   – Хозяин, уже довольно поздно, пора уходить ужинать. – Мягким вкрадчивым голосом сказал подошедший к Авлету телохранитель, что неустанно тенью, следовавший за ним по пятам.
   – О, Мемфис, ты, как всегда, здесь со мной? – Авлет покорно повернулся к охраннику и двинулся в сторону храма Артемиды, что виднелся своими мраморными колоннами на возвышенности, нависая над городом, как гарант защиты города небом. Смуглый высокий египтянин с боевым луком и колчаном стрел на плече вооруженный коротким мечом на боку со щитом из панциря морской черепахи прикрывающем спину, шел следом, охраняя фараона. В это июльское утро проконсул Сирии Авл Габиний явился перед Авлетом в полном воинском обличии с двумя подчиненными ему командирами. Один был начальник конницы Марк Антоний, второй командир пехоты сын Красса Публий. Оба были опытны в сражениях, знали свое дело, и на них можно было положиться сполна.
   После пышного обеда, который устроил Птолемей XII в честь высоких Римских гостей, Авлет отвел Габиния в сторону и сказал:
   – Я выплачу тебе10 тысяч талантов, когда ты вернешь меня на престол. – Авл, не ожидал такого предложения.
   – Авлет, ты же знаешь, что сенат не определился с командиром войск по возврату тебя на престол, как это будет выглядеть? – встревожился Габиний. Свежи еще были в сенате слова жреца из коллегии, хранителей Сивиллиных книг, о запрете посылать войска в Египет. Он, Габиний, сейчас уважаемое лицо в Римском сенате. Его избрали проконсулом Сирии, и он доволен своей должностью. Но с другой стороны 10 тысяч талантов, это огромная сумма, равноценна богатству, и отказываться от покровительства фараона, когда Египет станет провинцией Римской республики, а он, Авл, будет тем, избранный самим фараоном, командиром, что вернет ему престол и можно уже ему, Авлу, претендовать стать проконсулом Египта. Птолемей почувствовал, что Габиний колеблется.
   – Авл мне донесли мои преданные мне люди в Египте, что Береника вышла в очередной раз замуж теперь уже за Архелая, жреца из Коман в Понте, который называет себя сыном воинственного царя Митридата Эвпатора. И еще, что Архелай собирает войска, чтобы напасть на Сирию, показать могущество Египта перед Римом и присоединить Сирию в свое царство. – Со вздохом сказал Птолемей Авлет, – Теперь он возомнил себя фараоном Египта. Если ты возьмешься нанести первым удар, сделаешь два дела сразу, разобьешь неугодного Риму завоевателя и вернешь Египту угодного Риму правителя.
   – А, ты, знаешь Птолемей Авлет, ты прав. Я просто не владел информацией. Пока мы сильны не будем давать Архелаю крепнуть. У меня еще к тебе просьба, Публия отзывают в Рим, тебе придется двигаться с главным корпусом войск. Мы сможем выступить не раньше марта пятьдесят пятого года. Необходимо укрепить доверие Рима к нам, этим сейчас занимается Гней Помпей Магн и сенатор Цицерон.
   – Когда завершим компанию, и я вернусь в Александрию, я хочу сам наказать заговорщиков. Если ты возьмешь их в плен заточи их до моего возвращения. Они должны погибнуть от моих рук, особенно Береника, Теодот, и этот обладатель мерзкого запаха, трясущий жиром евнух…
   Клеопатра молилась в это время перед статуей Артемиды, богини плодородия и семейного очага, когда к ее плечу мягким прикосновением легла рука. В храме в это время никого не было, и принцесса вздрогнула от неожиданности. Сердце, ее бешено заколотилось, она резко обернулась и увидела перед собой Марка Антония. Воин стоял перед ней и улыбался своей ослепительной белоснежной улыбкой.
   – Вот ты где, принцесса. А я думал, что тебя больше уже не увижу.
   – Я молюсь Артемиде, чтобы мой отец поскорее вернул себе трон, и мы возвратились в Александрию.
   – Я тебе обещаю, что не ранее марта пятьдесят пятого года мы введем войска в Египет и вернем вам трон. Когда сенатом будет принято решение на ввод войск в Египет, мы заберем Птолемея Авлета и тебя с нами и с войсками доставим во дворец в Александрию.
   – Я не верю. Не верю еще и потому, что сейчас июль пятьдесят шестого года. Чудес не бывает, но если боги будут на нашей стороне, то будет, по-твоему. – Эти слова 13-ти летняя Клеопатра произнесла с уверенностью, так как считала хорошей приметой и знаком появление в храме начальника конницы во время молитвы богине плодородия и семейного очага Артемиде.
   – Принцесса, я понимаю твое беспокойство, но нам надо подготовиться потому, что полномочий вступать в Египет сенат ему не давал, их у нашего полководца Авла Габиния нет.
   Из храма они вышли уже ожидавшим их Авлету, Авлу и Публию. Когда корабль отплывал от пристани порта, Клеопатра помахала им рукой на прощание, обращаясь мысленно к богине Артемиде:
   ”О! Могущественная богиня, хранительница очага, сделай, так как хочет мой отец. Пусть придет удача к нам"… Помпей Младший впал в уныние. Клеопатра уехала, не попрощавшись с ним. Как-то сразу опустел дом, превратился в огромную клетку. Мальчик, которому в этом 57-м году исполнилось14 лет, чувствовал себя повзрослевшим и одновременно одиноким. Одиночество стало непереносимо для влюбленного в столь прекрасную девушку, коей уже была, не смотря на свой возраст, принцесса Клеопатра. Он незаметно от служанок, следивших за комнатами для гостей, часто пробирался в спальню Клеопатры и вдыхал ароматы благовоний, что еще оставались напоминанием о постоялице, что совсем еще недавно обитала здесь. Он представлял, как они вместе и подолгу гуляли по двору в саду и затем плескались в теплой, прозрачной воде бассейна. Как приятны были прикосновения к ее гладкой коже, особенно когда он прикасался к ее обнаженному телу в воде бассейна, и при этом принцесса вздрагивала и отбивалась от Помпея своими изящными движениями рук, и они оба смеялись. Им было хорошо вдвоем. Он представил на мгновение, что этот взрослый и сильный воин Марк Антоний, тогда, когда вытаскивал Клеопатру из бассейна, так вожделенно смотрел на нее, что Помпей решил драться с ним, но все обошлось без последствий, и принцесса ушла с Помпеем к гостям. Этот случай ни на минуту не выходил из памяти подростка, возбуждая бурную ревность, заставляя в эти минуты одиночества мучительно страдать по Клеопатре…
   Помпей Старший редко общался с сыном, так как был занят, сенатскими разбирательствами и ему просто было не до сына.
   Летом 56 года в Эфесе Птолемей XII Авлет принял Авла Габиния, следовавшего в Сирию. Авл Габиний получил обещание Авлета, что выплатит 10 тысяч талантов, если Габиний восстановит его при помощи сил, которые имелись в его распоряжении. Эти деньги он решил снова взять взаймы у ростовщика Рабирия перед отъездом в Эфес, который с радостью согласился. Ростовщик понимал, не вернется Авлет на престол, не получит Постум Рабирий деньги обратно, слишком были высоки ставки, от которых отказаться уже не было никакой возможности…

Глава 20

   – Отец, – обратился Помпей Младший, как-только Гней переступил порог дома, – отправь меня в Эфес. Я хочу участвовать в кампании восстановления престола Птолемею XII.
   – Как я могу отправить тебя, когда там будет вестись война? – категорическим тоном, в котором слышались нотки отказа, смешанные с недовольством заданным вопросом сыном.
   – А дочь Птолемея, что ей можно? – не сдавался Помпей Младший.
   – Ты понимаешь, что ты говоришь? Дочь Птолемея, это одно и то же, не вернет фараон свой трон, не будет он жить, то же произойдет и с его дочерью.
   – А, что нельзя ее пока оставить у нас? – с болью в глазах спрашивал сын.
   Гней не ответил. Его пошатнувшиеся репутация, в связи с оглашенным в сенате не в его пользу, уполномоченным жрецом от коллегии жрецов пророчества Сивиллиных книг, да еще, если предположить, что он отправит и сына в Эфес к фараону, добавит большего недоверия сената к Помпею. Сочтут его частную заинтересованность в восстановлении фараона на престоле, а не во благо Римской республики.
   Помпей Младший, понял, что отцу не до его сердечных ран и перестал надоедать своими вопросами. Это в какой-то степени помогло Помпею Старшему взять инициативу в сенате под свой контроль, и он добился того, что Габинию был продлен срок управления Сирией еще на один, 55 год. Когда Габиний узнал об этом, он прибыл на виллу Помпея, чтобы лично высказать благодарность. При их встрече консул Габиний сказал ему:
   – Теперь я твой должник, Помпей. – Протянул и пожал ему руку.
   – Не стоит благодарности, теперь ты можешь смело заняться Египтом. К сожалению, я не могу взять командование войском в Сирии, так как мне предстоит стать консулом, и я занят этим сейчас в это горячее время. Мне еще предстоит наместничество в Испании, там неспокойно сейчас, но бунтов пока нет.
   – Как я могу без постановления сената вести войну с Архелаем? – встревожился Авл.
   – Тебе разве не передавал Марк Антоний, начальник конницы под твоим командованием, что Сирийскому побережью грозит опасность со стороны флота египтян. А море наполняется пиратами, которым Береника и Архелай дают повсеместно убежище, укрывают их и всячески поддерживают, поощряя разбойные нападения на мирные суда купцов. И вынашиваются планы захвата Сирии у Рима.
   – Поскольку я наместник Сирии и мой статус продлен еще на один год, я вынужден защищать территорию Сирии от посягательств Береники и Архелая без постановления сената.
   – Ты имеешь полное право в угоду Риму разбить армию самозванцев и заодно вернуть на престол Птолемея XII. Это твоя обязанность, кроме всего прочего, ростовщик Рабирий подтвердит и то, что тебе сказал Авлет в Эфесе, что фараон выдаст тебе десять тысяч талантов, которые он ссудил ему для тебя, когда ты вернешь ему трон. – Говорил Авлу Габинию проконсулу Сирии Гней Помпей у себя на вилле на Альбанских холмах.
   – Сейчас середина февраля пятьдесят пятого года. – Продолжал Помпей, – Онисий ждет тебя в Неаполе. Зайдешь в Эфес, заберешь Птолемея и Клеопатру с собой в Сирию. Войска, выделенные сенатом Птолемею, уже в Сирии дожидаются твоей команды. Да помогут тебе боги Олимпа. – Помпей поднял кубок с вином и выпил до дна вместе с Авлом Габинием. Затем сказа:
   – Вот сын мой, Помпей, написал Клеопатре, прошу, возьми это письмо, передай ей. – С этими словами Гней протянул папирус Авлу свернутый в трубочку и перевязанный розовой ниткой. Авл принял послание от сына Помпея Клеопатре и сунул в кожаную сумку, что висела у него на шлее через плечо, с которой он не расставался даже за столом.
   Утром следующего дня, Габиний в сопровождении трех римских всадников, выделенных Гнеем Помпеем для личной охраны, отправился с виллы Помпея, что на Альбанских высотах, в Неаполь…
   Порт Эфеса в те времена представлял собою вымощенную камнем набережную, к которой могли подходить прибывающие суда. В это предутреннее рассветное время, когда солнце еще не успело взойти, а тьма уже развеялась, и вдалеке линия горизонта еще была скрыта светлеющим небом, так похожим на водную гладь моря, что отличить небосвод от морской глади невозможно, над тишиной еще спящего города раздавалось пение флейты. Тягучая и грустная мелодия разносилась над мачтами мерно качающихся кораблей у причала порта и над морем, словно звала кого-то ушедшего в далекое плавание.
   – Снова воет флейта. – Сказал лежащий на пирсе раб, своему товарищу. Он держал руки за головой и смотрел в небо, прикидывая, какая будет днем погода. Второй его сосед, еще спал на боку, затем спросил сонно:
   – Что, Антей, пора вставать? – затем, повернулся к товарищу бородатым лицом и сказал, – Неудобно спать на камнях. А этот жрец фараон из храма Артемиды опять тянет свою заунывную мелодию.
   – Не зря ему дали прозвище Авлет (Флейтист). Говорят, что других занятий у него не было кроме игры на флейте, да развлечений. – Ответил Антей.
   – Ну, знаешь, друг, мы тоже с тобой ничем не могли заниматься, как подрядились на пиратский корабль, кроме грабежей этих мирных и жирных богачей, что везли морем товары.
   – Да, бывали времена. – Со вздохом протянул Антей. – И спали мы не на камнях, а вон там, – он кивнул в сторону полуразрушенной пиратской крепости, – когда делили добычу.
   – Да, были деньки. – Второй тоже протянул тяжкий вздох, так, что Антей сочувственно взглянул в его сторону, добавив:
   – Мы не смогли укрыться в подземелье тогда от римлян, вот и остались живы.
   – Да, всех тогда завалило, страшный грохот с огнем был. Ты говорил Антей, что это китайцы продали “плевок дракона" римлянам и они уничтожили крепость огнем.
   – Это называется по-китайски “живой огонь", или порох. Это ты придумал “плевок дракона". – Сказал Антей. – Я ходил туда на развалины, когда римляне ушли, нашел этот живой огонь.
   – Что же ты не рассказываешь? – почти возмущенно упрекнул его товарищ.
   – Да, что тут рассказывать, – Антей вдруг посмотрел на море, – ну, вот легки римляне на помине. Там военный фрегат держит курс сюда в эту рань и прямо к нам.
   В период, когда побережье Киликии было захвачено пиратами, всех мастей и Эфес был их укрепленной базой, с которой пиратские корабли преграждали торговым судам путь, требуя деньги за право прохода в сторону Римской республики и тем, кто следовал к городам Египта. С этим злом раз и навсегда, как казалось Римской республике, справился Гней Помпей, сумевший Римской флотилией и с Римской армией на суше Киликии разбить пиратский флот и их отряды. Средиземное море было очищено от этого зла, а Сирия присоединена к Риму став римской провинцией. Но со свержением фараона Египта Птолемея XII и воцарением Береники IV с ее замужеством за Архелаем, жрецом из Коман в Понте, который называл себя сыном Митридата Эвпатора, морские пираты снова стали появляться у сирийских берегов.
   ”Афродита” причалила к причалу порта Эфеса. Авл Габиний сбежал по мостику с Онисием на каменную набережную.
   – Авлет снова играет, слышна флейта. – Сказал Онисий.
   – Я сейчас его обрадую, передам приятное известие. – Улыбаясь, ответил ему консул.
   – Подожди, Авл. Мне надо ему передать товары. Здесь военная амуниция, перед отплытием он должен будет одеться как римский легионер, командующий своим войском.
   Онисий увидел двоих рабов, подошел к ним:
   – Хотите заработать талант? – обращаясь к Антею, спросил.
   – О, капитан, это для нас целое богатство, мы готовы. – Оба раба вскочили на ноги, показывая всем видом, что приступят в любую минуту к работе.
   – Вон там стоит тот знатный римлянин, что прибыл со мной. Надо два свертка отнести с ним в храм Артемиды, что высится на той горе.
   – Можешь нам не рассказывать, где храм. Давай сначала талант, и мы понесем свертки. – Отвечал Антей. Его безбородое лицо египтянина вытянулось в хитрую гримасу, а глаза сузились до щелок. Застыв в ожидании ответа.
   – Я, капитан вон того корабля, – Онисий указал рукой на “Афродиту”, мерно покачивающуюся на волнах, – и не привык платить за не выполненные приказы.
   – Да, простите моего напарника, торопливо вмешался бородатый раб. Он не совсем доверяет из-за частых обманов. Говорите, куда идти за свертками? – с готовностью спросил он.
   – Идите за мной, потом последуете вон с тем римлянином. – Онисий указал на римлянина Авла Габиния стоявшего невдалеке.
   – Хорошо, хорошо! – скороговоркой заговорил бородач. Вскоре они по шаткому мостку с двумя свертками на плечах сбежали к Авлу. И Габиний двинулся с двумя носильщиками в сторону храма…

Глава 21

   – Киньте здесь, – указывая пальцем на порог храма Артемиды, сказал Габиний носильщикам. К ним вышел жрец распорядитель, ведающий имуществом храма.
   – Приветствую тебя консул в нашем святом месте. Птолемей тебя заждался. Уже места не находил. Дочь, правда, спокойно переносит изгнание.
   – Передай вот это письмо Клеопатре от Помпея Младшего. – Авл извлек папирус из сумки, отдал хранителю. – Скажи, что мы фараона ждем с дочерью на корабле, пусть оденется вот в это и дочь тоже наденет подобающее ей. Сегодня отплываем. Я буду ждать их на Афродите с капитаном Онисием.
   С этими словами Авл Габиний повернулся и стал уходить, не обращая никакого внимания на носильщиков, вопросительно заглядывающих ему в глаза.
   – Мы подрядились за талант, где наши деньги? – обратился к Авлу Антей. Он сказал эти слова громко, так, чтобы услышал жрец храма. Служитель остановился с двумя свертками на плече, решил посмотреть, что будет дальше. Авл небрежным движением кинул талант носильщикам под ноги. Антей с песком сгреб монету в свою ладонь и отстал от римлянина, который быстрыми шагами спускался из храмовой горы к подножью, где виднелся порт.
   Жрец с двумя узлами на плече подошел к дверям кельи, откуда слышалась заунывная мелодия флейты. Он остановился, прислушиваясь к звукам, затем сделал три условных стука в дубовую поверхность двери. Флейта умолкла, и дверь со скрипом открылась. Показалось бритое лицо флейтиста.
   – Это ты Эпитар, входи. – Авлет широко открыл дверь, посторонился, давая пройти жрецу хозяйственнику.
   – Ты принес товары для меня и дочери? – Птолемей, увидев два узла на плече служителя, спросил.
   – Это с корабля Афродита, доставил Авл Габиний. Он сказал, что вы должны переодеться в это одеяние и с дочерью отбыть на этом корабле в плавание с ними сегодня. – Сказав это, Эпитар поклонился и закрыл за собой дверь, затем снова открыл, – Я совсем забыл, вот возьми, передай Клеопатре, это для нее. – Он протянул сверток папируса, передавая Авлету послание Помпея Младшего.
   – Отец, давай скорее мне. – Из-за спины Авлета показалась Клеопатра, забрала папирус, стала тут же читать, и улыбаться при чтении письма. Было видно, что письмо Помпея Младшего обрадовало принцессу. Она тут же сочла необходимым ответить письмом. Авлет знаком подозвал к себе дочь:
   – Да, отец? – подойдя к Авлету, спросила дочь.
   – Мы немедленно отбываем в Сирию, там уже стоят войска в ожидании команды вторжения в Египет. – Он посмотрел на дочь, – Вот, когда вернемся во дворец, тогда напишешь письмо Помпею Младшему. А сейчас облачайся в одежды принцессы, а я в одежду командующего войском римлян. – С этими словами фараон развернул узел, стал доставать военное снаряжение. Принцесса Клеопатра надела царские атрибуты своей одежды, в которой обычно выступают во дворце царственные особы на приеме послов.
   – Отец, зачем в этот солнечный день носить эти наряды, ведь нам надо плыть морем?
   – Клеопатра, тебе подходят эти наряды?
   – Да, отец. – Ответила дочь.
   – Тогда сними их, сложи в сундук, жрецы отнесут на Афродиту наши вещи, а сама надень тунику. Я же не буду снимать свою военную амуницию. Все должны видеть во мне командующего римскими войсками и правителя Египта, которому доверено ввести легионы Рима в Египет.
   Афродита отошла от пирса порта в сторону Сирии, в шестом часу пополудни с Птолемеем XII и принцессой Клеопатрой…
   Римляне правильно оценивали боеспособность египетских войск. Они знали, что война с ними не представит особых трудностей, сложнее всего будет добраться до пограничной крепости Пелусий и овладеть ею. Путь к этой крепости от Газы шел вдоль побережья по песчаной и безлюдной местности. Впереди во главе конницы продвигался Марк Антоний. Он действовал быстро и успешно, в чем была большая заслуга иудейского сановника по имени Антипатр. Антипатр организовал доставку продовольствия и воды, а позднее, когда конница Антония в бездействии стояла у ворот Пелусия, оказал римлянам еще большую услугу: убедил гарнизон, состоявший в основном из иудеев, сдать крепость. Таким образом, ворота Пелусия, а, следовательно, и всего Египта оказались открытыми. Правда, гарнизон едва не поплатился за свою капитуляцию жизнью – двигавшийся с главным корпусом римлян Птолемей потребовал поголовного уничтожения всех солдат. Только решительный отпор со стороны Антония вынудил царя отказаться от этого намерения. В самом Египте римляне продвигались двумя корпусами. Архелай пытался оказать сопротивление. Он приказал всем мужчинам в Александрии рыть укрепления перед стенами города. Но горожане разошлись по своим домам, любезно посоветовав царю поручить это дело кому-нибудь другому. Отдельные отряды и личная охрана остались верны Архелаю. Кое-где произошли небольшие стычки. Вскоре Архелай погиб. По поводу его смерти существуют две версии. Согласно одной, царь попал в руки Габиния и был сразу убит. По другой – он пал на поле боя и по приказу Антония был облачен в царскую порфиру и достойно похоронен.
   Авлет возвращается в Египет и убивает Беренику на глазах у своей 14 летней дочери Клеопатры…

Глава 22

   Клеопатра вошла в тронную залу к отцу, когда он подписывал свои решения, что подавал ему Рабирий. Суммы внушительные значились на финансовых папирусах, которые фараон подписывал, не вникая в содержание. Вошедшая дочь терпеливо ждала у двери, когда отец, наконец, закончит подписывать папирусы и Рабирий Постум выйдет. Казалось, бесконечность стоит за спиной медлительных движений казначея, и этому не будет конца. Клеопатра не выдержала, подошла ближе:
   – Отец, караван дожидается. Уже полдень, а мы договаривались отбыть ранним утром.
   – Дела задержали меня, как видишь. – Птолемей с улыбкой взглянул в глаза Рабирию, в них промелькнули искорки насмешки. Полное лицо ростовщика, при этом, расплывалось в довольной и угодливой улыбке.
   – Ваше божественное величие, вы уезжаете? Куда, держите путь, позвольте полюбопытствовать?
   Авлет улыбнулся, выжидательно всматриваясь в маленькие хитрые глазки Постума. Тот не выдержал взгляд фараона, молча, поклонился и быстро вышел из зала.
   Вызов Тео прозвучал в тот самый момент, когда Кшатр разбирал способ извлечения золота из Абсолюта (Эфира) в рукописи, остатки, которой, ему удалось извлечь из пепла сгоревшей библиотеки в Александрии. Рукопись обрывалась на технике пения особой священной мантры под звуки флейты, подобно той, на которой играет Верховный Бог Кришна, как показано в священном писании “Бхагавадгита”. На картине Кришна изображен играющим на флейте среди райской растительности, что растет в вечнозеленом саду на его божественной райской планете.
   “Приветствую вас Кшатр. Это Тео".
   “Я весь внимание Ваше Верховенство”. – Ответил жрец.
   “Жду вас, есть проблема, которую надо нам решить на внешней поверхности. Когда можете прибыть?”
   “Через тридцать минут буду”. – Ответил Кшатр. Телепатическая связь прервалась, воцарилась тишина в кабинете двухэтажного особняка Кшатра, где на втором этаже располагался его рабочий кабинет.
   Ровно в обозначенное время Кшатр открыл дверь в представительстве Верховного Куратора цивилизации Солнечной Системы галактики Млечный Путь.
   В комнате с розовым мягким и ровным свечением, куда провели Кшатра два робота охранника, восседал за письменным столом длинноволосый седой мудрец.
   – Приветствую вас, Ваше Верховенство! – войдя, сказал Кшатр.
   Куратор взглянул на вошедшего жреца. Тщедушная невысокого роста фигура Кшатра, каждый раз, когда он переступал порог филиала Представительства, вызывала недоумение во взгляде Тео. Куратор никак не мог привыкнуть к такому несоответствию огромной силы этого человека с его слабой на вид внешностью. После незначительной паузы, Тео ответил:
   – Приветствую. Проходите, присаживайтесь, и извините, что вызвал вас, Кшатр, сюда к себе в представительство, но вопрос крайне важен и не для посторонних ушей…. С этими словами Тео изложил суть проблемы, с которой Кшатр должен был справиться и решить. Жрец выслушал внимательно, что от него требовалось, затем ответил:
   – Как же я выступлю в роли Онисия, когда Помпей напишет приказ и отправит капитана с “Артемиды” к Птолемею XII? – удивленно спросил жрец.
   – Вам, Кшатр нет смысла, беспокоится. Там, где вы предстанете перед фараоном, Рим будет далеко, а в охране его божественного величества, к тому времени, уже не будет ни одного римлянина. Ваше же имя Онисий, беспрепятственно поможет вам проникнуть в шатер фараона. Там завяжется диалог с Авлетом, и он вас примет, и утерянный Александром Великим амулет, вы вручите фараону. Вы примкнете к каравану. Ваша миссия сводится к тому, чтобы не дать злым умыслам повернуть колесо истории Египта против воцарения Клеопатры после Птолемея XII Авлета, ее отца…
   – Ведь не зря Бог Шива в ночь полнолуния накануне весеннего равноденствия танцует свой знаменитый танец Тандаву…– Тео перебил его, подхватив, репликой:
   – Танец разрушает демоническую силу, уничтожает порождения зла.
   – И в таком случае, Амонийская религия, являлась антиподом или противоположностью индуизма, а жрецы – это предки изгнанного с Индостана племени…
   – Предками, этого племени, являлись асуры и демоны. – Добавил снова Тео.
   – И храмы Амона в древнем Египте всегда были носителями культа черной магии…
   Авлет решил избежать смуты из-за бесчинств римлян, их самоуправства, из-за вынужденного назначения им римского богатого торговца на пост царского казначея. Это назначение было продиктовано огромными денежными долгами Авлета, которые он набрал у Рабирия в изгнании для подкупа сенаторов Рима. Постум Рабирий, став полноправным хозяином Египетской казны, грабил народ, облагая неподъемными налогами всех и каждого египтянина. Недовольство народа возрастало с каждым новым сбором налогов, накаляя беднеющие народные массы Египта, которые рано или поздно могли взорваться бунтом. Предвидя надвигающую угрозу своему правлению. И, чтобы умилостивить суеверный народ, страстно веровавший в справедливость богов правящих Египтом. Авлет объявил о паломничестве в оазис верховного бога Амона. Объявив чиновникам, что едет за советом Оракула храма Амона в оазис Сива, и, призвав своих приближенных соблюдать благоразумие, отбудет в оазис Амона. Подобно Александру Македонскому, посетившему в свое время Оракула в оазисе, фараон намеревался спросить, что ожидает Египет после его возвращения и воцарении на трон. Но на самом деле Птолемей XII хотел избежать потери власти, предвидя надвигающуюся смуту, давая возможность народу сбросить иго римлян и уже вернуться в Александрию, очищенную от легионеров Рима. Так и произошло, ещё до конца 54 года народное восстание изгнало Рабирия из Александрии, но лишь после того, как он изрядно обогатился и поместил нажитое в надёжное место за морем. Враждебно настроенная по отношению к нему партия в Риме отдала Рабирия под суд. Цицерон защищал Постума Рабирия, и его речь сохранилась до наших дней. Однако история не сохранила, каким был вынесенный ему приговор.… Между тем, весной 54 года, снарядив караван с многочисленной охраной и слугами, фараон отправился в дорогу. Для охраны Гней Помпей приказал Антонию обеспечить сопровождение Птолемею XII и охранять его в пути. По этому случаю Авлет не желал, чтобы его окружали римские легионеры, и отказался от римской охраны, набрав отряд из египтян, зарекомендовавших себя при вторжении в Египет. Антоний остался в Александрии, и вскоре отбыл в Сирию, так как предстоял суд самоуправному проконсулу Сирии Габинию. Территория Сирии оставалась без должного римского контроля. Узнав об отказе Авлета в римской охране, Помпей негодовал. Он зло ходил в зад-перед по своей вилле, нагоняя страх на слуг и рабов, обслуживающих этот красивый дом-убежище и символ его могущества, где велись переговоры и приемы с нужными и влиятельными людьми, облаченные не только римской властью, но и подвластных Риму территорий соседних государств. Гней Помпей, каким-то интуитивным чутьем улавливал, что не просто фараон устремляется в отдаленный оазис, только с целью паломничества в храм Амона, чтобы отдать почести Оракулу и спросить о своей дальнейшей судьбе и судьбе Египта. Но то, что Авлет отказывается принять охрану Рима, подтверждает и то, что паломничество в оазис Амона совершается фараоном с иной целью. Каково истинное посещение храмового комплекса Амона Ра в оазисе Сива? Эта загадка не давала покоя Помпею. И, чтобы узнать обо всем, что связано с поездкой Птолемея XII, Гней Помпей решил отозвать из своей флотилии капитана судна “Афродита” Онисия, лучшего из лучших своих воинов и поручить ему, сопровождать караван фараона. Он долго думал и терзался этой идеей и даже приказал капитану явиться к себе на загородную виллу, перед предписанием капитану, явится в Александрию во дворец Птолемея XII, Помпей решил провести с Онисием обсуждение миссии. Когда консул обрисовал вкратце, что требуется от капитана, тот ответил:
   – Я простой солдат твоего флагманского боевого корабля “Афродита”, выполню любой твой приказ, командор. Но до меня дошли слухи, что Авлет отказался от охраны конников Рима во главе Антония, которому ты повелел сопровождать караван фараона, в оазис Сива? – уточнил Онисий.
   – Это правда. – Подтвердил Помпей.
   – Я хочу подчеркнуть, командор, что ваше достоинство выше капризов Авлета, и ваша честь будет спасена, если я не стану сопровождать караван фараона.
   – Да, ты, как всегда, прав, Онисий. – С глубоким вздохом сказал Помпей, – Возвращайся в Неаполь на свой корабль….
   – Ты не хочешь включить в охрану даже нами испытанного верностью воина Антония? – узнав об отказе отца Помпею, отослав Марка Антония, командира римской конницы в Рим, сказала отцу Клеопатра. На что Авлет ответил:
   – Это не понравится Оракулу. Там святилище Амона Ра, и священное место Оракула, что хранит Египет от чужеземного разорения. Как я могу брать с собой римлян, в качестве охраны?
   – Отец, но ты его можешь взять без его конников, одного Антония, как наемника, сделав начальником твоей личной охраны, состоящей из опытных воинов-египтян. – Настаивала дочь, – Я видела, как он стреляет из лука, как управляет конницей. Это отважный воин и, к тому же, он служит под командованием проконсула Рима Гнея Помпея, спасшего твой трон и тебя. Антоний предан тебе равно, как и Риму! – горячо протестовала дочь решению отца.
   – Я не возьму ни одного римлянина. – Твердо стоял на своем Авлет.
   Клеопатра не отставала, досаждая отца:
   – Ты же знаешь, как, это будет почетно для него и тыл твой будет под надежной охраной от врагов, которые желают твоей смерти и хотят покорить Египет.
   Птолемей, немного подумал и, чтобы смягчить как-то свое решение, неопределенно ответил дочери:
   – Да, дочь, ты очень умна и с каждым годом становишься все умнее. Египет будет в надежных руках при твоем правлении.
   Клеопатра слегка покраснела, затем поклонилась и вышла с тронного зала дворца….
   Богато снаряженный караван из многочисленной охраны на двенадцати навьюченных верблюдах отбыл из Александрии побережьем Средиземного моря в направлении Ливии, к египетскому городу Мерса-Матрух.
   Этот город-порт расположен на берегу подковообразной бухты Средиземного моря, которая с лева вливается в залив Эль-Гарам, отгороженный от вод моря природной дамбой. И в этом отдаленном от Александрии городе-порту, еще были сильны традиции египтян, воспринимать власть фараона, как власть божества на земле, данную небом, для процветания и могущества Египетского царства. Поэтому Авлет был встречен с почестями и подношениями знатных чиновников, которым льстил визит столь дорогого правителя.
   Прежде чем двинуться караванной тропой Сахары к оазису Амона, сопровождающие караван слуги сменили верблюдов, и через три дня, которые фараон провел в городском дворце, где были устроены покои для высокородных гостей, и, раздав указания местным чиновникам, что не преминули пожаловаться на непосильные налоги царской казны, ранним утром отправился в путь… Двенадцать верблюдов неторопливо двигались каменистой пустыней друг за другом, ведомые водителем-проводником, египтянином греческого происхождения Креоном. На одном из верблюдов закреплен на четырех бамбуковых подпорках навес. Шелковые занавески, легкие, как крылья бабочки, прикрывали принцессу Клеопатру от лучей пустынного солнца. Закутанная с ног до головы в синюю с вышивкой одежду женщин провинции Аммония, что расположена в оазисе Амона, пятнадцатилетняя Клеопатра была надежно предохранена от жарких лучей. Конный отряд отборных египетских воинов с колчеданами стрел и боевыми луками за спиной шли пешей ходой со своими лошадьми след в след с верблюдами. Лошади, люди, и шесть овец, неспешным шагом двигались караванным путем Мерса-Матрух – оазис Амона. Впереди каравана на белом гнедом в яблоках, в белом арабском балахоне с вышивкой золотыми нитками снизу у самых пят и в белом тюрбане, укрывающем полностью голову, лоб, лицо, кроме глаз, ехал фараон. Его вороной скакун Орхидей шел следом, на привязи за узду к седлу фараона без сбруи. Птолемей берег скакуна, зная, сколько ему, пришлось потратить физических и душевных сил в изгнании, чтобы вернуть себе престол, а в дальнем пути пустыней всякое может статься, и может быть так, что последней надеждой на спасение его и дочери станет верный Орхидей. По обе стороны от фараона вели за узду свои лошади два воина, в белых длинных одеждах и тюрбанах. Три всадника посланы вперед на разведку. Торговые караваны часто подвергались нападениям грабителей, на этом отрезке пути, так как город Мерса-Матрух, в те времена, был богатым торговым портом, где шла бойкая торговля товарами со всего Средиземноморского бассейна…

Глава 23

   В одежде путешественников караванными тропами пустынь Птолемей XII совершал это паломничество к Оракулу оазиса Амона, только с одной целью – утверждения себя на престоле, возродив веру народа в любящего и справедливого правителя сына Зевса-Амона, назначенного богами править Египтом. Его караван уже достиг местечка Секкет Эль-Султан, когда наступили сумерки. В пустыне темнота приходит внезапно, стоит только солнцу скрыться за барханами, а пока диск светила еще висит у линии горизонта и его лучи красноватые, как медь, окрашивают величественные головы верблюдов и поклажу, все еще светло. Первые глиняные мазанки жителей показались невдалеке. В этом местечке водитель каравана знал, где можно напоить лошадей охраны, пополнить запасы воды и обустроится на ночлег. Передовые воины прибыли к фараону с докладом, сообщив ему, что шатер, который они взяли с собой, уже установлен и территория осмотрена и безопасна. Все жители предупреждены и не будут выходить из своих домов, пока Секкет Эль-Султан не покинет фараон. Командор охраны приказал готовиться к ночлегу, напоить коней, а слугам развести костры и приняться за приготовление пищи. Погонщики верблюдов сняли грузы с животных и, разложив сено перед ними, тростью, стали подгибать ноги верблюдам, не давая животным лечь на бок. Животные, при этом, недовольно ворчали, размещаясь погонщиками перед охапками сена. И вскоре, уже мирно пережевывали сено, отдыхая от пути. В отблесках костров наступила ночь. Незаметно к шатру фараона подошла чернокожая женщина в парандже. Ее сгорбленная спина и дрожащие руки, выдавали преклонный возраст. Лицо было испачкано пылью, прикрывавшей глубокие морщины вокруг глаз, что сверкали, как угли, отражаясь в бликах языков пламени костров.
   – Ты куда старая кляча! – крикнул на египетском наречии ей один из двух охранников, стоявших у входа в шатер фараона.
   – Скажи Авлету, что с ним хочет поговорить кормилица Клеопатры, Онисия. – Скрипучим голосом с персицким акцентом ответила женщина.
   Охранник с минуту колебался, затем вошел в шатер.
   Авлет в это время смывал со своего лица пыль. Он наклонился над медным тазом, а его шею поливала водой из золотого кувшина белокожая рабыня. Царь фыркал, разбрызгивая воду на ковер во все стороны. Охранник терпеливо ждал. Наконец Авлет взял полотенце из рук служанки, вытерся и только теперь обратил внимание на охранника.
   – Что у тебя Дионисий, говори, тебя слушаю?
   – О, Божественный сын неба, к вам хочет пройти старая рабыня кормилица Клеопатры. – Низко кланяясь, и припав на одно колено, сказал охранник, не поднимая склоненной головы от ковра, укрывающего глиняную землю в шатре.
   – Как имя ее?! – строго спросил Авлет.
   – Она назвалась Онисией. – Ответил Дионисий.
   Авлет насторожился. Припомнилось имя капитана римского военного корабля “Афродита”, которого звали Онисий. В памяти возник высокий крепкого телосложения капитан. Смуглый орлиный профиль этого закаленного в боях воина, внушал уважение и уверенность фараону тогда, когда проконсул Рима Гней Помпей взял под свою опеку его и Клеопатру, и переправил их на “Афродите” из Сирии в Неаполь, капитан произвел на Птолемея хорошее впечатление.
   “Наверняка это капитан, присланный Помпеем, с каким-то важным тайным донесением, это вынудило его явиться ко мне в образе несуществующей кормилицы моей дочери”. – В слух громко приказал:
   – Скажи пусть войдет! – громкий голос фараона прозвучал так, чтобы было слышно его и за шатром.
   Услышав имя кормилицы, из зашторенной половины шатра выбежала Клеопатра, переодетая в белоснежную римскую тунику.
   – Отец у меня никогда не было кормилицы. «Меня кормила мать своей грудью!» —настороженно с удивлением сказала дочь, стараясь говорить, как можно тише, почти шепотом.
   – Не беспокойся, дочь, это ко мне доверенное лицо с донесением. – Ответил фараон, стремясь успокоить ее. В это время в шатер вошла сгорбленная сухонькая преклонного возраста невысокого, почти карликового роста женщина. Она настороженным и колким взглядом осмотрелась и уставилась в принцессу. Птолемей некоторое время с удивлением стал смотреть на гостью. Затем, решив удовлетворить свое любопытство неожиданным появлением незнакомой гостьи, жестом приказал дочери уйти на свою половину. Клеопатра крайне удивилась этому визиту, но страхи не покидали ее, даже тогда, когда Авлет сказал ей, кем на самом деле является Онисия. Жизнь Клеопатры во дворце, где случился заговор и предательство в ее семье. И теперь без осведомителей сберечь власть ее отцу было невозможно. С этим Клеопатра поспешно скрылась за шторой. Визитерша ни слова не произнесла, пока прислуга не вышла из шатра. Как-только последняя служанка покинула опочивальню фараона, женщина сняла паранджу, стерла сажу с лица ладонью, и пред Авлетом возник сухощавый загорелый с медным оттенком кожи, невысокий мужчина. Под паранджой на нем были одежды и снаряжение египетского воина, на груди болтался на черном кожаном шнурке странный амулет.
   – Приветствую тебя, Птолемей. – Приложив правую ладонь к груди, и низко кланяясь, стал говорить вошедший. – Я послан к тебе небом, чтобы обезопасить твой путь к Оракулу Амона Ра. Меня зовут Кшатр, я жрец храма бога Шивы Натараджы, что находится в Индостане. Я здесь потому, что ты совершаешь паломничество в храм Амона к жрецам, предками, которых, были асуры и демоны. Они были изгнаны из земель Индии. Я здесь, чтобы уберечь род Птолемеев от замыслов недоброжелателей, посягающих на твой трон. Я следую с твоим караваном из Мерса-Матрух. В пути мне довелось присмотреться ко всем из сопровождающих тебя. Врагов не заметил. Будь спокоен, путь твой безопасен. – Снова, поклонился Кшатр. Авлет кинул ему мокрый холст из мягкого льна:
   – Кшатр, вытри твое лицо, оно испачкано сажей, как у демона из страны теней на берегу Стикса. – Кшатр, поймав на лету влажную ткань, стер сажу с лица, – Я вижу, что ты родом из юга Египта и никак не выдашь себя за инородца. Но, то, что ты жрец, я не вижу доказательств. – Авлет сделал паузу, выразительно смерив пришельца с ног до головы своим взглядом, – Ты явился сюда, как гость, и путь мой в святилище Амона Ра не должен быть омрачен ничем, поэтому я оставляю тебе жизнь. Я считаю, что бог Амон Ра прислал тебя, чтобы путь мой был удачен, это знак свыше. Скажи слугам, которые готовят пищу, пусть накормят тебя.
   – О, наместник бога Амона Ра на земле, не стоит твоего божественного беспокойства обо мне, я не голоден. А вот, что мне велено передать тебе могущественными небесными силами, охраняющими твой путь к святилищу Оракула этот амулет, открывающий путь к усыпальнице Александра Великого и к его несметным богатствам лабиринта под землей храма Амона Ра. – С этими словами Кшатр, снял амулет и вручил Птолемею. Фараон положил дар Кшатра на свою ладонь, внимательно осмотрел его. Это был металлический ключ из незнакомого материала. С одной стороны ключа закреплена пластинка с зазубринами в виде мелких выступов. С противоположной, державка упиралась в полукруг, закрепленный средней выпуклой частью в канавке стержня-державки. Птолемей обратил внимание на слом края этого полукруга, похоже было на то, что кто-то умышленно отломил половину кружка от державки ключа. Авлет вопросительно взглянул Кшатру в глаза, взвешивая в уме его истинные намерения. Загорелый, почти темный оттенок кожи придавал ему вид жителя с верховьев Нила. И никак не производил впечатления служителя храма бога Шива Натараджы с земли Индостана. Кшатр поспешил сказать:
   – Этот ключ даст тебе уважение Оракула, власть и богатство, какого еще не знали правители Египта, о, великий наместник бога Зевса-Амона на земле.
   “О, да! Это было бы кстати. Ведь мне сейчас так нужны деньги, из-за которых назревает смута в Египте”. – Подумалось фараону, вслух же сказал, – Как дальше ты будешь вести свою миссию? – напуская на себя величия и важности, проговорил, давая понять гостю, что тот принят в караван.
   – Мне нет никакого смысла оставаться с тобой. Будет полезно, если я сегодня ночью выеду в оазис и там разузнаю и разведаю все, что необходимо знать для безопасного твоего пребывания в столице Агурми оазиса Амона. – Сказав это, Кшатр выжидательно стал смотреть фараону в глаза. Авлет молчал. Надев на шею амулет, он спрятал его у себя на груди, стал вдумчиво рассматривать пришельца. Его удивляла гордая осанка и смелость во взгляде пронзительных черных глаз, как он смотрел прямо на фараона, что не могли позволить себе простолюдины и слуги, и воины из его охраны. Это был человек свободный и независимый, об этом говорило его поведение с властителем Египта, одного жеста, которого было достаточно, чтобы голова этого тщедушного с виду человека мгновенно слетела с плеч, прояви ночной гость, хоть намек на враждебность к неприкасаемой персоне царя. Пауза затягивалась, фараон продолжал, молча смотреть на визитера. Затем медленно проговорил:
   – Ты прав Кшатр, так будет благоразумнее. Но, ответь мне, как ты собираешься пересечь пустыню за оставшиеся пять дней пути, да еще и в одиночку?
   – Я согласен с тобой повелитель. Все эти пять дней я буду с караваном. Оставшийся отрезок дороги, спустя пять дней пути, я уйду первым и выполню намеченную миссию. – Важно ответил гость.
   Авлет был смущен гордыней, которую он наблюдал в поведении пришельца, и, чтобы не привлекать внимания охраны уходом из шатра гостя, сказал ему:
   – Ты можешь выйти из шатра незамеченным, пройдем со мной. – Авлет подвел гостя до задней стенки шатра к висевшему на стене ковру. Откинул полог ковра, сказал: – Смотри, здесь в шатре устроен незаметный выход, открыть его можно только изнутри, отодвинув вот эту бамбуковую жердь. – Авлет обхватил пятерней бамбуковую подпорку шатра, потянул на себя. В шатре мгновенно образовался проем. Кшатр быстрыми движениями надел на себя паранджу и со словами Авлета: – Я распоряжусь, чтобы тебя приняли в слуги-повара, будешь при кухне весь отрезок пути.
   Кшатр кивнул головой фараону в знак благодарности, и тенью выскользнул в образовавшийся ход, скрываясь в ночной тьме лагеря. Когда разговоры гостя с отцом стихли, и шатер наполнился тишиной, Клеопатра, терзаясь мыслями об Антоние, решилась выйти к отцу.
   – Я не могу спать.
   Авлет налил себе в чашу пальмового вина, пригубив, сказал:
   – Так всегда бывает на новом месте.
   – Почему-то в Риме я засыпала быстро, отец.
   – В Сирии и Риме ты была еще ребенком. Сейчас же ты молодая и красивая принцесса. Тебе уже, дочь моя, пятнадцать лет. Это расцвет юной девушки. А в твоем возрасте молодые принцессы редко засыпают спокойно. – Сказал Авлет, догадываясь причину бессонницы дочери.
   – Отец поиграй мне на флейте, под ее чудесные звуки беспокойство и страхи проходят, мысли успокаиваются и навиваются приятные сновидения…
   Кшатр, крадучись, пробрался к углу стенки шатра, где был вход в опочивальню фараона и взглянул на маячившую в темноте фигуру охранника, что стоял там. В это время из шатра раздались мелодичные звуки флейты. Дионисий, услышав нежное звучание флейты, пробасил в ночь, как ему казалось, своему напарнику, караулившему вместе с ним вход в шатер:
   – Не зря фараона двенадцатого из Птолемеев прозвали Авлетом. Он даже в пустыне не расстается с флейтой. – Но его напарник уже не слышал. И Дионисий громче сказал товарищу:
   – Григорис, чего не отзываешься, когда тебе старший караульный говорит?!
   Григорис в это время не мог слышать его. Он разлегся на холодном песке, положив голову на щит из панциря морской черепахи, и уже крепко спал, согреваясь возле жарких углей костра, и отозвался лишь громким храпом, забыв о своих обязанностях беречь божественного наместника бога Зевса на земле, фараона Египта Птолемея XII Авлета. Дионисий не стал будить товарища. А небо над шатром, барханами пустыни, спящими верблюдами и лошадьми посреди площади городка – сияло бесконечным множеством звезд. Кшатр, осмотревшись вокруг, быстрыми неслышными шагами ушел к жевавшим сено верблюдам, где поодаль стоял его ослик с двумя мешками на спине. Он снял мешки и сказал что-то на ухо ослику. От этого животное стало на передние колени, затем, подогнув задние ноги, опустилось на песок. Кшатр положил два снятых мешка под ноги, чтобы не лежать на холодном песке, туловище прислонил к теплому боку ослика и задремал.
   На рассвете караван фараона покинул местечко Секкет Эль-Султан…

Глава 24

   Ночи в пустыне среди барханов были холодны. Рабам, обслуживающим караван фараона, приходилось спать у тюков сена. Расставленных торчком плотно примыкающих один к другому, ограждая место ночлега погонщиков. Тепло, исходившее от тканых из верблюжьей шерсти, покрывал, согревало усталых людей, спасая от ночного холода. Между тем рабы всегда сооружали шатер для фараона и его дочери. Каждый раз, перед ночлегом, передовой отряд с навьюченными поклажей лошадьми, для сооружения шатра и утварью для приготовления пищи, верхом выдвигался далеко вперед, и разбивал шатер для ночлега фараона. А “кормилица" Клеопатры, Кшатр в образе Онисии, помогал слугам-кулинарам в приготовлении ужина для фараона и его дочери. Из свежей баранины готовился плов и заваривался по особому рецепту “кормилицы" Онисии, чай из высушенных ароматных целебных трав, которые Кшатр вез с собой в тюках на своем ослике. Пятый день пути по пустынным пескам Сахары подходил к концу. Днем, в этот весенний месяц Пахон бога Луны Хорхе, сына Амона Ра и богини Мут, жара в пустыне не была столь беспощадна, как летом. Шел 19 день месяца Пахон (март). Лучи спускались на барханы песков, окрашивая гребни красными оттенками заходящего солнца. Вечерняя пустыня в это время уже не так воспаляла глаза яркими оттенками песков и открывалась театром красок предзакатного дня. Клеопатра, уныло покачиваясь в седле верблюда, смотрела отрешенным взглядом огромных карах глаз на колеблющие небесные шелка занавесок своего убежища, защищавших ее глаза от жгучих лучей пустынного солнца. Время от времени она закрывала веки, впадая в дремоту. Мысли в это время исчезали, ощущение тела уходило в небытие, и вся окружающая действительность переставала существовать. Такое состояние ее естества помогало преодолевать тяготы пути и не думать об Антоние. Мысли о нем будоражили юное сердце принцессы день ото дня, и даже память о детской влюбленности в Гнея Помпея Младшего, ее воспоминания знакомства с ним в изгнании не могли спасти от внезапной вспышки очень сильной любви с первого взгляда к Антонию. Еще там, в поместье Геня Помпея Старшего на Альбанских холмах, когда она с Помпеем Младшим купались в бассейне, Антоний бесцеремонно подошел с приветливой улыбкой к ней и подал руку, помогая выбраться из воды бассейна. Как трепетно пронзило сердце его прикосновение и, как долго она смотрела ему в след, когда Помпей Старший позвал гостей к накрытому столу, и герой удалялся в зал к гостям. С тех пор и по сей день Антоний не выходил из ее юных грез. Мечтая только о нем, она любовалась его статной фигурой, осанкой его в седле, когда его конница решила исход сражения у ворот крепости, ставшей на пути возвращения ее и отца из изгнания в Египет. И как несправедливо поступил с ним отец, отказав его коннице в охране каравана. Сердце принцессы было разбито и, казалось, ничто не в силах помочь ей перенести эти бесконечные минуты, часы, дни пути, в нескончаемой веренице барханов пустыни. Внезапно верблюд остановился. Чтобы отогнать наваждение мыслей о нем, Антоние, она нервно откинула занавеску, закрывающую ее под навесом. Взгляд принцессы упал на лучи заходящего солнца, гигантским раскрывшимся веером в небе у самого горизонта. На цепочку верблюдов, что застыли неподвижно. Видно было, что проводник осматривается, уточняя путь. Клеопатра решила воспользоваться остановкой каравана и соскочила с мирно застывшего верблюда на песок бархана. Вдалеке показался воздвигнутый рабами обелиск шатра фараона, развиваемый на ветру, знак неприкасаемого наместника бога, на земле облаченного в божественную власть над народом Египта фараона Птолемея XII. Водитель каравана, приложив ладонь ко лбу, возобновил движение в направлении этого ориентира. Фараон на своем гнедом коне ехал за вереницей верблюдов, уже не впереди каравана, как впервые дни пути. Поход сказывался на нем, усталость давила на плечи и мысли о своем правлении Египтом, были рассеяны, сосредоточенность на чем-то одном и важном улетучивалась птицей прочь, давая место усталости. Авлет не сразу понял, что к нему обращается проводник:
   – Ваше божественное величие, мы прибыли к ночлегу. Завтра вы увидите оазис Амона. – Он стоял рядом с лошадью Авлета, ожидая распоряжений.
   Фараон очнулся от навалившейся дремоты, осмотрелся. Рабы уже отводили верблюдов к стоянке, располагая животных на ночлег. Поклажа снималась с животных и с тюков отбирались порции сена для кормления. Осторожно погонщики верблюдов опускали животных на песок сначала на передние ноги, и на задние. Это было необходимо для того, чтобы верблюд не ложился на бок, иначе наследующий день он не захочет вставать и поднять животное очень трудно, уходит на это почти целый день. Охрана фараона свела лошадей вместе и поила каждую из кожаных бурдюков, затем специальные мешки с овсом были подвешены на головы лошадей так, чтобы овес лошади могли есть. И люди стали разводить костры и готовится к приготовлению пищи и ночлегу в холодной ночи пустыни.
   – Да, Креон. Я не вижу моих поваров и места, где готовится мой ужин? – слезая с лошади, с упреком сказал проводнику фараон.
   – О, божественный, костер уже горит за шатром. Там слуги освежевали последнюю овцу, и повара готовят пищу для вашего царского величия и вашей божественной дочери. – Глядя в песок, склонив голову, говорил проводник.
   – Скажи, Креон, – смягчившись, стал говорить Авлет, – кормилица Онисия там с ними?
   – Нет ее. Она сказала мне, чтобы я предупредил тебя, божественное величество, что в храме Амона Ра она будет ждать завтра.
   – Ты свободен Креон.
   Водитель каравана, не глядя на царя, со склоненной головой, сделал шагов пять, назад, повернулся спиной, и удалился к погонщикам верблюдов, что готовились к приему пищи и ночлегу. Авлет, отдал поводья подошедшему рабу, что ждал невдалеке и, встретив дочь, которая в это время подошла, вместе с дочерью направился к шатру. Прохладным прикосновением внезапно появился свежий легкий ветерок. Приятно коснулся щек принцессы, зашевелил ее каштановые кудри у висков и на высоком лбу. С дуновением ветерка, вдруг, раздалось жалобное завывание. Звуки то стихали, то с новой силой возникали вновь, возбуждая у Клеопатры тревожные предчувствия надвигающейся ночевки в пустыне.
   – Отец, что это? – опасливо спросила Клеопатра, – будто кто-то плачет, взывая о помощи?
   – Это поющие пески пустыни. Когда дуют сухие ветра, пустыня плачет и просит у неба дождя. – С отцовской теплотой в голосе ответил Авлет.
   В шатре Клеопатра устало присела на кушетку и, глядя на отца, произнесла:
   – О! Как я устала за этот переход. Каждый день бесконечный ряд желтых и белых барханов песка, отражающих солнечный свет, что слепит глаза. Песок хрустит на зубах, пудрой сыплется с волос. Я больше не могу выносить этой жаркой пустыни, ржание лошадей, и громких голосов этих мужланов из твоей охраны, которые рассказывают друг другу гадости о женщинах и при этом ржут, как табун жеребцов на пастбище, захлебываясь от смеха. – Вздыхая, высказала принцесса досадное и наболевшее свое недовольство родителю, надеясь на поддержку его любящего сердца. Авлет же спокойно смотрел на дочь, никак не реагируя и не желая отвечать ей. Холодная реакция отца еще больше стала раздражать Клеопатру.
   – Ты, хоть бы ответил мне, зачем затащил меня в пустыню?
   – О, дочь моя, ты будешь править народом Египта, и ты должна быть выдержанной и смелой, сильной духом правительницей, которая не позволит сделать Египет придатком Рима, а будет равной ему по могуществу и духу державой, с которой Рим вынужден, будет считаться. А для этого мы с тобой и отправились к Оракулу в оазис Амона, ибо он и только он может сказать народу Египта о нашей царской силе и нашем могуществе, могуществе фараона Птолемея XII, ведущего свой род от Птолемея Лага, соратника Александра Македонского. Это важно особенно после позорного захвата нашего трона Береникой, твоей сестрой, которую я наказал казнью, отрубив ей голову. – С чувством царского достоинства, расставляя акценты, ответил Клеопатре Птолемей XII. Дочь снова вздохнула, она помнила до мелочей эту ужасающую сцену расплаты. Когда спрятавшись в тронном зале дворца за перегородкой с цветами, была свидетелем того, как палач на подносе принес отрубленную голову Береники и сдернул окровавленный платок со страшной ноши, показывая отцу. Клеопатра, не ответила. Молча, отправилась к рабыне, что дожидалась ее возле входа в зашторенную половину шатра. Вскоре из-за шторы донеслись всплески воды и смех служанки, наилучшим образом сказавшие Авлету, что настроение дочери улучшилось …
   – Что ты спросишь у бога? – в сумрачном освещении святилища раздался голос.
   Александр вздрогнул от неожиданности, осмотрел пространство комнаты великого храма. Но никого не было вокруг, кроме огромной фигуры гиганта, на его загнутые назад рога, на широкую и мощную грудь, на руки, сжатые в кулаки.
   – Я пришел узнать истину, кто есть мой отец? «И кто я?» – спросил Александр. Взгляд его упал на мерцающие в тусклом свете ламп желтые глаза колоса с черными щелями вместо зрачков. От мерцания света глаза статуи казались живыми, подчеркивая достоверность ответов самого бога Амона.
   – Твой отец Зевс-Амон Ра, ты сын его! – ответил голос, и раздалось эхо звука, многократно отраженного в изгибах и выступах стен святилища, постепенно стихая.
   – Я узнал истину! – сказал громко Александр.
   – Спрашивай, что ты хочешь узнать еще? – громогласный голос раздался, вновь сотрясая своды святилища, отражаясь эхом от барельефов потолка и росписи стен.
   – Что даст мне бессмертие? – глядя в блики глазниц колоса, в мерцающем свете ламп казалось, что скульптура Амона жива и смотрит на пришельца. Македонский с трепетом ожидал ответ.
   – Когда достигнешь храма Шивы Натараджы в далекой Индии, ты найдешь Черную Корону богов. Надень ее, и ты обретешь просветленное знание. Многие тайны откроются тебе. Тайны прошлого и будущего. И ты достигнешь бессмертия. – Как гром небесный рокотал голос Оракула, вселяя уверенность непобедимому Александру, побуждая его к будущим деяниям.
   – Я покорю Индию! – твердо поговорил Македонский и с этими словами вышел из святилища.
   Утром Александр сообщил своим соратникам о визите к Оракулу и, что тот сказал ему. Александр так же объявил о своем решении быть похороненным в оазисе Сива, невдалеке от храма Амона. Среди сподвижников Александра был в это время и Птолемей Лаг, впоследствии выполнивший последнюю волю Александра. Перед уходом из оазиса Александр по приглашению верховного жреца посетил еще раз храм Амона.
   – Ты пришел один, как просил тебя я? – встретил Александра верховный жрец.
   – Приветствую тебя хранитель жилища Оракула! – сказал Македонский. – Как видишь я пришел один.
   – Идем со мной, я покажу тебе все то, чем отныне ты владеешь, сын бога Зевса-Амона Ра.
   Жрец с зажженной лампой, освещая путь, провел царя подземным ходом, из храма к массивной двери с изображением древней надписи на ней незнакомой письменностью. Жрец достал висевший у него на шее, на кожаной бечевке двусторонний ключ и сунул в скважину двери сначала одним концом и сделал поворот. Вынул ключ, перевернул и другим концом вставил в скважину, снова повернул второй ключ в скважине. С этим вторым действием дверь медленно открылась, издавая металлический скрежет. Жрец жестом пригласил Александра войти с ним в образовавшийся вход. Взору Александра представились сокровища, хранившиеся в помещении, куда привел его жрец. Проходя из комнаты в комнату, взору Александра представлялись покрытые пылью времен золотые слитки. Старинные изделия из золота, инкрустированные драгоценными камнями, золотые сосуды набитые крупными, с куриное яйцо, алмазами и сверкающими драгоценными камнями. Комнатам с огромными богатствами, казалось, не было счета. Жрец открывал одну за другой комнату за комнатой в нескончаемом подземном лабиринте и неторопливо вел свой рассказ.
   – На планете наша цивилизация переживает четвертое рождение. В этой череде комнат подземного хранилища собраны сокровища предков трех цветущих рас ушедших в небытие. Этим сокровищам многие миллионы лет и все они твои, как сына Зевса-Амона, рожденного от земной женщины и живущего на земле. Мне поручено Оракулом Амона Ра, вручить тебе часть этого двойного ключа, которую ты передашь своему преемнику по наследству, который в трудную пору для его царства может воспользоваться этими богатствами. Ключ поможет потомку в этом. – С этими словами жрец по видневшейся канавке на кружке державки разломил, разделяя ключ на две самостоятельные части и одну вручил Александру, сказав:
   – Береги эту часть, как драгоценный амулет, и никогда не разлучайся с этим вторым ключом.
   – Благодарю тебя хранитель Оракула, – сказал Александр, принимая свою часть ключа. – Сколько же еще тут комнат?
   – Мы прошли лишь одну сотую. Пора возвращаться о прославленный воин, нареченный фараоном Египта самим богом Зевсом-Амоном Ра, ибо только сын бога имеет право передавать свой трон земным детям по наследству.
   На следующий день Александр, покинул оазис Сива….

Глава 25

   Кшатр ехал на своем ослике по барханам пустыни всю ночь, проверяя свой путь по звездам. Солнце уже окрасило небосвод в розовые тона восхода, когда вдали показались пучки еще затененных пальм, которые вырисовывались на горизонте сплошной темной полосой. Постепенно сумерки отступали, цепляясь тенями за низины барханов. В это время, с наступлением утра, подул легкий ветерок, предвестник жаркого дня. Ослик вдруг издал внезапный резкий крик, как будто радостно сообщая ездоку о близком окончании пути. Кшатр поплескал животное ладонью по правому теплому боку, усмиряя режущие слух возгласы, приободрил словами:
   – Я тоже вижу оазис с вкусными финиками и оливками, что растут там, а самое главное мы, наконец, напьемся чистой родниковой воды.
   И ослик вновь ответил наезднику одобряющими и радостными воплями, в знак согласия с хозяином.
   – Ты умный у меня труженик, жаль только расставаться с тобой, но, ничего не поделаешь, ты найдешь себе нового хозяина.
   Глиняные постройки Агурми были обнесены высокой стеной, возведенной горожанами все из той же глины, встречающейся в этих местах повсеместно. Вход в столицу оазиса вел через городские резные ворота с гравировкой, тяжелые створки которых были сделаны из пальмового дерева. Днем ворота открывались с самого утра, и все желающие могли входить и выходить из города. Агурми расположен вокруг скалистой возвышенности на вершине, которой расположен храмовый комплекс Оракула Зевса-Амона Ра.
   Издали, Кшатру бросилось в глаза, что возвышение, на котором стоит храм Амона, напоминает рукотворную гигантскую буддийскую ступу. Да иначе и быть не могло, догадался жрец, ведь воздвигнуть под храмом гигантский, в несколько подземных ходов, лабиринт можно было только тогда, когда сооружено для этого укрытие. Для ушедших высокоразвитых рас, живших до нас, с их технологиями строительства, это было посильным трудом. А глинистая почва, строительный материал, выбрана из окрестностей, что подтверждается образовавшейся долиной ниже уровня моря вокруг скалы. Ушедшие цивилизации обладали технологиями превращения глинистых почв по твердости сравнимой скальным породам, что подтверждается этой возвышенностью, на которой стоит храмовый комплекс. Размышляя об этом, незаметным казался путь. И вот уже ослик вошел в открытые ворота Агурми и Кшатр направил его к центру города к видневшемуся там храмовому комплексу, обнесенному высокими стенами высотою в четыре человеческих роста. Ворота на территорию храмового комплекса были широко открыты, и Кшатр направил своего ослика к подножью ступеней. У первой ступеньки лестницы он спешился и стоя рядом с осликом, стал ждать. Прошло довольно много времени. Солнце достигло своего зенита, нещадно жгло бритую голову жреца. Здесь на возвышении, хоть и дул свежий ветер, но натыкаясь на преграду высоких стен, терял свою свежесть и не ощущался тут уже совсем. Кшатр привык к жаре за всю свою длинную жизнь. Он научился переносить с легкостью и терпением все тяготы, на которые только способно человеческое существование под знойным солнцем пустынь, обдуваемый суховеями хамсин. Жгучих солнечных лучей не выдерживал только его ослик. Он громко стал взывать к помощи, издавая такие жалобные тона своим голосом, что не услышать животное, никак не могли в храме, наверняка пристально следившие за пришельцем. Очевидно все же отчаянные крики животного стали невыносимы для затворившихся жрецов, так как из проема двери святилища вышел служитель, присланный верховным жрецом. Он не стал спускаться к пришельцу и с высоты ступеней крикнул Кшатру:
   – Что тебе и твоему спутнику надо здесь в святом месте?
   – Напоить ослика, и встретится с верховным Ур Хем Нетер, хранителем святынь Оракула, разговаривающим с Амоном! – ответил Кшатр. Услышав его, служитель скрылся в храме. Через некоторое время он появился вновь с деревянной бадьей наполненной водой и черпаком, и спустился по ступеням, поставил бадью возле Кшатра, зачерпнул из нее воды и передал черпак Кшатру. Ослик не стал дожидаться приглашения к бадье, а сразу опустил голову к воде, стал пить. Когда гости напились, служка сказал:
   – Верховный хранитель ждет тебя. Иди прямо тебя встретит верховный жрец. Ослика я заберу дам ему еды, законы гостеприимства тут святы, как и наша земля в оазисе Амона Ра.
   С этими словами служителя, Кшатр из навьюченного на ослике мешка, вынул завернутый в мягкую льняную ткань сверток, затем вручил поводья ослика служителю храма и стал подниматься ступенями к дверному проему входа в святилище. Отсюда с лестницы внутренность помещения не просматривалась, чернота проема двери, непроницаемой занавесью нависала над входом, ведшим внутрь святилища. Кшатр вошел в помещение. Глаза, хранившие еще яркий свет солнечных лучей, ничего не видели вокруг.
   – Чего попросишь, гость из пустыни? – голос невидимого человека, обратившегося к нему неожиданно, зазвучал из этой тьмы, заставил вздрогнуть от неожиданности. Кшатр машинально повернул голову в сторону говорившего. Сквозь рассевающую мглу по мере привыкания глаз, возникала фигура верховного жреца Ур Хем Нетер в белом длинном до пят одеянии. Внизу, у самых щиколоток по периметру одежды шла красная широкая с человеческую ладонь полоса вышивки с вплетенной золотой нитью, что придавало одежде хранителя храма Оракула богатое убранство. Такой же вышивкой заканчивались широкие рукава у запястий рук. Голова жреца была гладко выбрита. Глаза подведены черной краской, подчеркивали блеск зрачков, от которых трудно было оторвать взгляд, что давало жрецу гипнотическое преимущество влияния на собеседника и способность подчинять его своей воле. В помещении было прохладно и насыщено пряными медовыми запахами, смешанными с запахом воска и благовониями фимиама.
   – Приветствую тебя потомок племени жрецов, изгнанных из храма Шивы Натараджы, что в Индостане и нашедших пристанище здесь, в оазисе Амона. Я верховный жрец храма бога Шивы из берегов Инда, принес тебе священный дар, который должен быть сохранен в лабиринте сокровищ, вместе с бесценными сокровищами, хранящимися в недрах этого священного места. Прими и сохрани этот божественный дар там. – С этими словами Кшатр развернул ткань, и на ладони засверкала корона гранатовым рубиновым блеском, камней, вкрапленных в листья в обрамлении из черного металла.
   – О! – вскричал верховный жрец бога Амона. – Это Черная Корона богов! – Эта бесценная реликвия должна храниться в храме бога Зевса-Амона Ра! – взволнованно причитал он.

Глава 26

   Из древнего папируса, описания Короны Богов:
   «На узком круглом обруче из чёрного металла в палец толщиной были насажены тонкие, закруглённые, расширенные на концах чёрные двураздельные листочки, отогнутые наружу. В трёх листках немного большего размера, очевидно отмечавших фас короны, сверкали крупные алые камни, по-видимому, рубины. Выше листочков шли загнутые внутрь полоски того же чёрного металла. Впереди, там, где были рубины, полоска заканчивалась торчащими вперед зубцами. С каждой стороны на местах, которые на голове соответствовали бы вискам, в полоски были вделаны золотые диски. В центре каждого диска торчали камни странного серого цвета, в виде коротких столбиков, с плоско отшлифованными концами. Они ослепительно блестели в солнечных лучах, затмевая горение рубинов. Точно такие же камни были вделаны в задние полоски, соединявшиеся двумя дужками над теменной частью украшения.
   Внимательный взгляд мог заметить, что особый блеск серых кристаллов исходил от распылённых внутри облачков мельчайших крупинок с металлическим зеркальным отливом».
   – Я вынужден принести эту жертву здесь в этом месте, где величайшего полководца Александра Македонского Оракул назвал сыном бога Зевса-Амона Ра! А Черная Корона богов предназначена для человека, в жилах которого течет кровь богов.
   – Ты, хранитель реликвии богов, усомнился в предсказаниях Оракула?! – угрожающим голосом зарокотал верховный жрец.
   – Нет, я не вступаю в споры с богами, ибо они руководят судьбами смертных. Я принес этот дар на хранение в лабиринте сокровищ, и прошу поместить Черную Корону богов в хранилище. Требовательно обратился к хранителю Кшатр.
   – Я не могу этого сделать, так как у меня нет второго ключа для открытия двери лабиринта сокровищ. Второй ключ должен храниться у фараона Египта Птолемея XII. – Напыщенно с высокомерием, ответил жрец, презрительно глядя на пришельца.
   “Лукавит, значит, есть второй экземпляр ключей. Те, кто строил лабиринт, наверняка позаботились и об этом”. – С горечью подумалось Кшатру, вслух же сказал:
   – Сегодня в ночь весеннего равноденствия двадцатого дня месяца Пахон, Птолемей XII будет здесь. Его караван на подходе к оазису. Окажите ему почести достойные его царской особы. И проведите в лабиринт. Покажите все сокровища. Дайте ему возможность пополнять казну, для восстановления могущества Египта. И после того, как место Птолемея XII займет Клеопатра VII, его дочь, не препятствуйте пополнять казну во времена бедствий и ей. Вторая половина ключа, отпирающего дверь в сокровищницу, находится у царя, он взял его в дорогу.
   – Ваша бесценная реликвия, о, верховный жрец храма Шивы Натараджы, для нас это божественный знак бога Амона Ра, что дает нам право хранить корону богов. И я, Ур Хем Нетер верховный хранитель храма Оракула в оазисе Сива, обещаю тебе поместить реликвию богов в хранилище. Мы окажем достойный прием Птолемею XII, и его дочери Клеопатре.
   Узнав о паломничестве Птолемея XII к Оракулу храма Зевса-Амона Ра, сменил величественную риторику презрения на конструктивный диалог, и уже теплее ответил верховный служитель храма Амона Ра посланнику Кшатру.
   – У меня к тебе, о, достойнейший из достойных Ур Хем Нетер, ты тот, кто говорит с богом Амоном Ра, и носит звание Оракула, что дает тебе право вещать от имени самого бога Зевса-Амона. Мне необходимо взять в сокровищнице немного Пищи богов, для поддержания сил фараона, так как я буду следить за его здоровьем в пустыне.
   – Я уже говорил тебе, что у меня нет второго ключа от потайной двери к сокровищнице, но у меня есть то, что ты просишь. Сколько тебе нужно? – жрец вопросительно всматривался в глаза Кшатра, ожидая ответ.
   – Отвесь мне тридцать шат (мера, равная 7,5 грамм) Амброзии.
   Ур Хем Нетер сделал знак служителю. Тот подошел, наклонившись к уху подошедшего служителя, верховный жрец шепнул ему что-то на ухо. Получив указание, служитель удалился. Через некоторое время, вернувшийся служитель вручил мешочек с содержимым верховному жрецу.
   – Вот то, что ты просил. – Протягивая мешочек из мягкой кожи Кшатру, сказал Ур Хем Нетер, – Здесь тридцать шат Амброзии, да хранит бог Амон Ра фараона Египта.
   Передав Корону богов и с мешочком фискального золота, что в древнем Египте называлось Амброзией, полученного от верховного жреца храма Оракула Амона Ра, Кшатр ступенями лестницы сошел вниз. Там с осликом его уже поджидал служка храма. Он вручил Кшатру узду ослика, низко кланяясь, высказывая этим свое уважение к столь важному гостю. Кшатр увел покорное животное на рыночную площадь и продал ослика, похлопав ладонями его по бокам в последний раз. Новый хозяин спросил:
   – Дервиш, ты, что не берешь все свои мешки?
   – Там целебные травы и заморский ароматный чай. Разбавляй горячей водой и готовь приятный, утоляющий жажду напиток. Мне уже не зачем. – Ответил Кшатр, снимая с ослика кожаную сумку, полную свертков. – Все остальное, что на нем твое, и чай, и травы.
   – Уважаемый здесь чая на целое состояние, я не могу принять столь дорогой товар. – Испуганно проговорил новый хозяин ослика.
   – Тебе не о чем беспокоиться я не украл этот чай, ну хочешь, прими от меня этот подарок, как дань уважения к тебе. Я богатый человек и у меня все есть, пусть будет и у тебя немножко хорошего для души товара, мне от этого будет приятно помнить, что мой ослик в достойных и добрых руках у хорошего человека. – Сказал тепло Кшатр, забрасывая на плечо свою вещевую сумку, и снова обратился к торговцу: – Подскажи, добрый человек, тут можно купить хорошего молодого верблюда?
   – Да. Пройдешь базар, за ним будет загон для скота, там торговцы продают хороших вьючных и скаковых верблюдов. Там ты найдешь любого, какой тебе подойдет. – Отвечал новый хозяин ослика, похлопывая животное по бокам.
   – Очень признателен тебе, добрый человек. Теперь вижу, что мой ослик в добрых руках.
   – Ну, если ты так говоришь, то я приму этот подарок, благодарю тебя. Будь счастлив и всего тебе доброго, добрый человек. Но тех денег, что я дал тебе за ослика не хватит, чтобы купить верблюда, для этого надо иметь целое состояние. – С хитрым прищуром глаз и улыбкой отвечал торговец.
   – Не беспокойся у меня достаточно денег для этого. – Спокойно ответил Кшатр. Торговец с удивлением смерил Кшатра с ног до головы, посчитав его ответ дерзостью. Его очень озадачила бедная одежда продавца ослика. Но, тем не менее, он стал пристально следить за Кшатром, наблюдая, в какую сторону тот пойдет. И убедившись, что бедный продавец ослика двигается в сторону загона для скота, сделал знак наблюдавшими за ним людьми. Те устремились следом за человеком, желающим купить верблюда.
   Кшатр внимательно осмотрел продающихся верблюдов, расспросил продавцов, как часто тут покупают вьючных животных. Продавцы ответили, что в оазис прибывают караваны, которым нужны молодые и здоровые вьючные животные и, что это не является проблемой для этих мест. Кшатр разговаривая с продавцами, обступившими его со всех сторон, заметил нескольких человек, что пришли за ним и молча, стояли поодаль. Решив, что здесь всегда можно купить хорошего вьючного верблюда, он ушел из базарной площади.
   Кшатр покинул столицу оазиса Сива Агурми, шагая пустыней навстречу предполагаемого движения каравана фараона. Он некоторое время, наблюдал за вереницей верблюдов, двигавшихся к Агурми, затем повернулся к стоявшему рядом с ним летательному аппарату. Вошел в него. Через несколько мгновений огромная летающая тарелка взмыла в небо и растворилась там, превратившись в невидимую точку….
   Клеопатра, сидя в седле верблюда, убрала занавески с навеса. В нетерпении вглядываясь в мглистую даль простирающихся барханов, стараясь первой увидеть земли оазиса. Внезапно в сизой синеве неба вспыхнула яркая вспышка и молнией пронзила небо. Она быстро соскочила с верблюда и опрометью метнулась к лошади, на которой ехал фараон. Водитель каравана остановил верблюдов, все замерли в суеверном страхе, ожидая, что скажет фараон.
   – Отец! – выкрикнула принцесса, приблизившись к Авлету, – Зевс- громовержец подает нам знак, ты видел молнию, что звездой пронеслась над барханами?! – возбужденно проговорила Клеопатра.
   – Я не слышал грома, значит это добрый знак. Зевс-Амон Ра подал дружественный жест нам. Это значит, что мы под его полным покровительством и, что мы на правильном пути, дочь моя. Иди, тебе не о чем беспокоиться мы скоро будем в Агурми.
   Клеопатра, ободренная словами Птолемея, с помощью проводника, уселась под навес в седло верблюда, и караван двинулся дальше. Вскоре за барханами у горизонта возникли пучки зеленых верхушек финиковых пальм. Путь каравана близился к концу.
   На исходе дня в окрестностях оазиса появился караван фараона … Кшатр явился к Верховному Куратору Солнечной системы с отчетом проделанной работы по фараону Птолемею XII и его дочери Клеопатре. Войдя в резиденцию Куратора, он направился, под неусыпным сопровождением роботов охраны, к приемной. Перед Кшатром открылись створки двери, пропуская жреца внутрь приемной. Невидимая преграда остановила Кшатра, и сразу же он увидел на себе тонкую вязь лучей сканирующего устройства, что скользили по нему, выискивая вредоносные вирусы и нежелательные предметы, что могут принести вред. Когда подозрительного ничего найдено не было, невидимая стена исчезла, и Кшатр прошел к двери кабинета. Как всегда, за своим столом из зеленого полупрозрачного камня сидел Куратор с приветливой улыбкой.
   – Приветствую тебя Верховный Куратор Тео! Прибыл с оазиса Сива, доложить о выполненном задании.
   – Приветствую, Жрец Кшатр. Я знаю все, что ты проделал и выношу благодарность.
   – Рад служить Галактической Коалиции во имя процветания Земли и Солнечной системы.
   – Птолемей получит смертельную дозу облучение радиоактивным излучением Черной Короны. Тебе предстоит уберечь его жизнь, как можно дольше.
   – Зачем, Ваше Верховенство, Коалиция решилась на этот шаг?
   – Птолемей XII не зря носит прозвище Авлет. Он не столько правитель, сколько артист. Надежда Египта в сильном правителе и этим правителем будет Клеопатра. А угасание ее отца на ее глазах будет сильным стимулом впитать в себя знания искусства управления огромной страной. Сохранить самостоятельность на уровне могущества Рима. Я вижу в юной принцессе и ум, и силу воли, и мужество сильной правительницы в сохранении потомков цивилизации Фаетона.
   – Что мне предстоит далее? – спросил Кшатр.
   – Вернетесь к Птолемею как Знахарь. Продлите его жизнь на столько, на сколько это станет возможным после этого его облучения Черной Короной….

Глава 27

   – Его необходимо остановить! Поход в Индостан погубит Александра Великого. – Сказал верховный жрец храма бога Мардука. – Мы, совет старейшин верховного храма бога Мардука в столице Персидского царства собрали вас здесь. Вавилон примет вас мудрейших из мудрых. Вас, прибывших с четырех концов земного шара, чтобы воплотить в жизнь важнейшее решение. Как остановить кровопролитие и страдания покоренных завоевателем народов, в том случае если он погибнет на пике своей славы? Неминуемо последуют распри и междоусобицы в покоренных им землях. Говори ты волхв из северных широт.
   – Мы придерживаемся мирных и благородных деяний. И никогда не пойдем на действия, приносящие вред человеку. Я не желаю Александру Великому зла, одно лишь могу сказать, что самый страшный его враг – это грехопадение. Грех может убить. Мне жаль славного непобедимого полководца. Я закончил. – Мудрец склонил седую голову в знак скорби, опираясь двумя руками на посох. Его длинные седые волосы рассыпались прядями по плечам, на серой ткани плаща, длинная седая борода укрыла руки, спадая вдоль посоха.
   – Что скажешь ты, мудрец из запада? – сказал жрец в белом арабском балахоне из мягкой льняной ткани, повернув бритую голову к халдейскому мудрецу.
   – Мы хранители знаний нашего народа не желаем зла никому из людей. Также, как и мудрец из северного края я склоняюсь к тому, что только грех может принести Македонскому смертельную опасность. – Сказал мудрец, тряся черной, как смола, бородой, укрытый черным плащом с капюшоном, накрывающим его голову.
   – Что скажешь ты, верховный жрец с Востока? – с этими словами жрец храма Мардука повернул свою бритую голову к мудрецу с Востока.
   – Мне оказана великая честь, принять участие в тайном собрании величайших из великих мудрецов, пришедших с Севера, Запада, и Юга. Что ж, да услышит и мой голос бог Шива Натараджа, уничтожающий асуров и демонов своим танцем Тандаву во время весеннего солнцестояния, для очищения ауры мира от накопленных грехов человеком. Да поможет великий бог Шива и Александру, величайшему из великих полководцев мира устоять от грехопадения. – Сказал жрец храма Шивы Натараджы из Индостана. Он в одежде индийцев, казался совсем щуплым. Его не высокий рост, как у подростка, огромные карие глаза, с умным и серьезным взглядом, выдавали в нем человека, умудренного, жизненным опытом смотрели на жреца.
   – Что ответишь ты, мудрец Южных широт? – обратился спрашивающий к мудрецу индейцу с орлиным носом и украшением из перьев на голове. Седые волосы индейца с висков спускались к плечам заплетенные в две косы.
   – Духи моего древнего народа Майя и духи наших мудрецов говорят мне, что только безгрешные и чистые деяния Александра Македонского могут помочь ему прожить долгую и полную созидания насыщенную благими намерениями жизнь. Однако человек не безгрешен. Его погубит грех. Я сказал все.
   – Итак, как быть? – задал вопрос жрец храма Мардука.
   – В нашем храме Шивы, хранится Черная Корона богов. – Взял слово верховный жрец храма Шивы Натараджы, мудрец с востока. – Александр выступит на завоевание Индии, соблазнившись короной, дающей власть над миром, тому, кто осмелится водрузить ее на свою голову.
   – Прежде он войдет в Египет. – Стал говорить мудрец из Запада. – Там Оракул храма Амона Ра в оазисе Сива провозгласит его сыном бога Зевса-Амона Ра и это даст силу завоевателю и уверенность в своей непобедимости. Он выступит на завоевание Индии, чтобы стать властелином мира на себе примерит Черную Корону богов. Но корону может надеть на свою голову лишь тот, у которого течет в жилах кровь богов. Сыны смертных не могут без негативных последствий для себя даже прикоснуться к Черной Короне.
   – В Индостане распространяется эпидемия малярии, стал говорить мудрец с Юга. – Он заболеет этой болезнью, надо бы полководца предупредить об этом.
   – Вернувшись с Индии, Александр будет пировать, и наслаждаться всеми соблазнами, какие только доступны человеку, имеющему все для выполнения любого желания. От этого у него резко понизится иммунитет, и малярия может убить его – Стал говорить с грустью волхв, – Я не желаю ему смерти всем сердцем. Но помочь не в силах, так как он не выслушает меня и не примет мой совет не вторгаться в Индию.
   – Что ж, да будет так, ибо от судьбы не сможет уйти никто. Чему быть тому не миновать. – Завершил свою речь жрец храма Мардука. Он распрощался с мудрецами, проводив всех к летательному аппарату, ожидавшему мудрецов на внутреннем дворе храма. Кшатр, управляя летающим диском, доставил каждого из них в свои обители….
   Солнце еще сияло над далекими барханами и верхушками финиковых садов, когда на террасу храма вышел верховный жрец святилища Амона Ур Хем Нетер. Он приложил ко лбу ладонь и стал всматриваться вдаль. Там, вереницей, сродни брошенными богом на барханы песков бусинами четок, растянулся караван, что двигался к оазису.
   – Твой путь уже близок. – Сказал вслух жрец, повернулся к проему двери, ведшей в святилище, и скрылся там, чтобы приготовится к церемонии встречи фараона….
   Клеопатра, измученная длительным переходом, уже не могла сидеть в седле верблюда и в нетерпении спрыгнула на мягкий песок, подошла к отцу.
   – Я увидела вдалеке зелень финиковых садов, закрывающих почти весь горизонт. А посередине, этой зелени, возвышается строение храма на скале. Мне просто не верится, отец, что путь наш скоро закончится.
   Птолемей с отцовской нежностью смотрел на дочь, как они были похожи характерами. Как и она, он не смог усидеть в седле, когда увидел первые верхушки пальм, слез с лошади. Неспешной ходой двигался вместе с караваном, как простой погонщик верблюдов.
   – Нам предстоит встреча со жрецами храма Амона Ра, прежде чем мы уйдем на отдых. А ночью я войду в святилище к Оракулу, чтобы спросить, что ждет нас?
   – Отец ты возьмешь меня с собой? – настороженно спросила Клеопатра.
   – Да, я возьму тебя с собой, даже если это нарушает каноны святилища Амона. Мы все равно войдем туда вместе, потому, что ты будешь править Египтом после меня.
   Птолемей посмотрел вдаль, на различимые уже стволы пальм и стены, возвышающиеся на скале храма.
   – Отец, скажи, ведь не зря ты проделал такой непростой путь, чтобы только спросить Оракула о нашей судьбе? Что на самом деле заставило тебя сделать этот переход?
   – Черная Корона богов из храма в Индии, утерянная реликвия из сокровищницы Александра Македонского, доставшаяся ему как военный трофей. Корону богов он завещал положить вместе с ним в саркофаг.
   – Как же она могла оказаться у жрецов храма Амона здесь в сердце Ливийской пустыни Сахара? – с любопытством спросила принцесса.
   – Все в свое время дочь. – Ушел от ответа фараон. – Я привел тебя сюда, чтобы ты многое узнала, что даст тебе власть и могущество управлять Египтом, когда меня не станет.
   – Отец, ты еще молод и полон сил, а так часто говоришь мне о моем правлении. – Озабоченно сказала Клеопатра.
   – После нашего изгнания, как воронье налетает на тело раненного воина, стая грабителей римлян всех мастей набросились на Египет, нам надо быть готовым ко всему, чтобы не случилось. – Со вздохом отвечал дочери Авлет.
   Панорама пальмовых садов открылась взору каравана буйной растительностью и синевой крупных озер. Местность спускалась отлого, образуя широкую долину вокруг скалы, на которой воздвигнут храм Оракула Амона Ра, как будто парящий над вершинами финиковых пальм и оливковых деревьев.
   Пески постепенно сменялись каменистой почвой, и буйные финиковые и оливковые сады уходили за горизонт. Приближаясь к садам, пальмы уже почти совсем скрывали храм, своими верхушками.
   Между двумя садами финиковых пальм на пути каравана, неожиданно возник огромный круглый бассейн, выложенный тесаными камнями, со ступенчатой лестницей, спускавшейся прямо в воду. Солдаты охраны, привязывали своих лошадей к пальмам, и в одежде стали кидаться с берега прямо в воду. Некоторые из них не умели плавать, и шли ко дну, взывая о помощи. Товарищи помогали им выбраться на берег. Стояло неимоверные, радостные крики от райского блаженства омовения прохладой воды.
   Птолемей с дочерью стояли на плитах берега бассейна с улыбками на лицах. Клеопатра вдруг сняла с себя синюю паранджу, оставаясь в одной белой тунике, сбежала по лестнице в бассейн и стала с визгом и смехом прыгать в воде бассейна. Два охранника стоявшие по обе руки фараона, с напряжением наблюдали за принцессой, грозя солдатам, чтобы не смели приближаться к царской особе. Наконец солдаты заметили Клеопатру. Они стали выбираться из воды на каменные плиты противоположного берега и выкрикивать так, чтобы фараон слышал их:
   – Слава богу, Амону Ра, пославшему нам бассейн принцессы Клеопатры!
   Принцесса услышала свое имя в египетском наречии, прокричала в ответ:
   – Мир народу Египта и процветание, да будет вам!
   Она выбралась из воды, и, подойдя к отцу, сказала:
   – Я такого блаженства, как здесь в этих водах бассейна, названного народом именем моим только что, не ощущала еще никогда. Поистине, надо пройти пустыней, чтобы окунуться в эти божественные воды, дающие исцеление упадку сил от песчаного ада.
   Фараон снисходительно повернул голову к дочери и величественно ответил:
   – Идем, нас ждут жрецы святилища Оракула. – Сказав это, Птолемей повернулся в сторону города, через который фараону и дочери необходимо было пройти в сопровождении двух охранников к храму. Клеопатра отдала паранджу рабыне, что служила ей в пути, а сама в мокрой еще тунике последовала за отцом к столице оазиса Агурми.
   Солдаты охраны были заняты с представителем местных чиновников, который занимался размещением каравана и устройством ночлега.
   Дорога опять пошла вверх, и крыши домов уже были видны поверх высокой городской стены. От бассейна Клеопатры садом финиковых пальм фараон с дочерью в сопровождении двух охранников неторопливо шли к городской стене, по дороге, утоптанной ногами сборщиков фиников и оливок с садов, что растут по ее обе стороны. Ранее провели лошадей и верблюдов каравана, обустраивая их на отдых, пока солдаты и Клеопатра плескались в бассейне. Фараон с сопровождающими вошли в широко открытые городские ворота, искусно сделанные из пальмового дерева и раскрашенные в синие цвета. Все дома были сделаны из глиняной смеси соломы с навозом, что становилась твердой на солнце как скала. Дорога вела к площади, где паломники увидели перед охапками сена, медленно жевали пищу верблюды. Рядом на привязи фыркали лошади охраны. Кожаные мешки с овсом закреплены у лошадиных ртов.
   Дорога становилась все круче, пока не уперлась в высокую стену храмового комплекса, что начиналась справа и слева от широкой лестницы, которая вела на террасу у входа в святилище Оракула.
   Фараон с дочерью прошли через открытые створки ворот и ступенями широкой лестницы поднялись к террасе, где одиннадцать жрецов в белых льняных и длинных до пят одеждах встретили их. Справа и слева выстроившихся жрецов два служки кадильницами с дымящимся фимиамом время от времени менялись местами, окуривая дымом кадильниц их ряд. В середине стоял верховный жрец храма Зевса-Амона Ра. Его белый балахон был с богатой вышивкой отделанной золотыми нитками у пят вокруг. У всех без исключения жрецов были бритые головы и подведенные тушью глаза.
   Фараон с дочерью остановился перед верховным жрецом, два охранника за спиной. У ног верховного жреца стояла корзина с финиками, а в руках чаша наполнена водой.
   – Что привело тебя к Оракулу Амона, божественный наместник бога на земле? – торжественно изрек жрец.
   – То, что даст моему народу процветание, а фараону могущество с благословения Зевса-Амона Ра!
   – Приходи сегодня ночью в полнолуние. В день весеннего солнцестояния Оракул откроет тебе все тайны и даст тебе бог Зевс-Амон Ра все, что ты попросишь у него с чистыми руками. – Сказав это, жрец протянул Птолемею XII чашу с водой. Фараон окунул в воду фаланги пальцев обеих рук, подержал несколько мгновений в чаше, затем медленно вынул. Служка подал фараону ткань мягкого льна, и вытер ему руки. Жрец протянул чашу принцессе. Клеопатра макнула свои пальцы и второй служка, что стоял с тканью мягкого льна рядом с ней вытер ее руки. Верховный жрец передал чашу служителю храма и поднес корзину с финиками к фараону. Авлет взял один финик, надкусил сочный и сладкий плод, надкушенный положил обратно в корзину. Жрец подал финики Клеопатре. Принцесса съела финик целиком, косточки положила в корзину.
   После этой церемонии жрец, обращаясь к фараону, сказал:
   – Законы гостеприимства святы на этой благодатной земле. В твоем шатре ты найдешь все необходимое для отдыха и обеда. Это твоя земля и ты на ней хозяин. – Сказав, жрец поклонился фараону, что значило окончание церемонии. Жрецы повернулись, один за другим. Во главе верховного жреца процессия медленно скрылась в святилище храма Амона Ра.
   Фараон с дочерью и двумя охранниками ступенями лестницы сошли вниз. Тяжелые створы ворот были полуоткрыты. Они вышли на улицу города и ворота за ними закрылись.
   Фараон усталой поступью шел по узким городским улицам, вдоль тесно прилегающих домов друг к другу глиняными стенами. Однообразные глиняные постройки с плоскими крышами с зияющими квадратными окнами представляли собой архитектуру Агурми столицы оазиса Сива. Кое, где окна были завешены разноцветными тканями. Сумерки опускались на город, когда фараон вышел на площадь, где уже высился белым кубом из плотной грубой ткани его шатер с развивающейся на шесте пентаграммой, символа власти фараона Птолемея XII. Невдалеке располагались солдаты из охраны. Каждый из них расстилал циновки на глиняной земле площади города, подкладывая под голову седло привязанных к длинному бревну-привязи лошадей. Верблюды в отведенном для их ночлега месте неспешно жевали сено. Погонщики верблюдов укладывали себе под головы, вместо подушек, тюки сена, переговариваясь между собой с улыбками. Настроение у людей из каравана было приподнятым, так как быть участником паломничества фараона к Оракулу храма Зевса-Амона Ра в оазис Сива для каждого из них было почетным событием и давало привилегии семьям. Всюду горели костры, люди готовились к ужину и ко сну.

Глава 28

   Авлет, войдя в шатер, устало опустился на табурет из пальмового дерева.
   – Господин, желаете принять ванну, вода снимет усталость и взбодрит ваши члены? Я приготовила вам теплую воду и свежую одежду. – Заботливыми словами встретила Авлета молодая и красивая рабыня-служанка.
   – О, Анатолия, как я благодарен тебе. Твоими заботами путь мой к Оракулу был легким и быстрым. А, что Клеопатра?
   – Она уже плескается в теплой походной ванне из кожи бегемота.
   – Пожалуй, и мне пора совершить омовение.
   Авлет налил себе кубок виноградного красного вина, из местных виноградников, жадно осушил его. Затем снял пыльную одежду, тюрбан с головы и в одной набедренной повязке влез в деревянную бадью из клепок пальмовой древесины, стянутых медными обручами, с теплой водой. Служанка, тем временем, сгребла в охапку пыльную одежду фараона и отнесла рабыням-прачкам. Завтра выстиранное белье в озере с чистой пресной водой под палящими лучами солнца оазиса быстро высохнет.
   Птолемей с наслаждением вымылся, смывая с себя вместе с пустынной пылью усталость пути. Вино, и теплая вода, навеяли приятную сонливость. Хотелось поскорее лечь в постель и ни о чем не думать, забыться сном. На мгновение Авлет потерял чувство реальности, забыв о том, почему он здесь, и что привело его сюда. Укладываясь в постели удобнее, амулет на его шее, вдруг свалился с груди и уперся острым изломанным краем в правый бок. Авлет поневоле вздрогнул, рукой коснулся металлического стержня, водрузил амулет вновь на грудь. В это время в шатер вернулась Анатолия и направилась в зашторенную половину шатра принцессы. Фараон позвал рабыню.
   – Я слушаю, тебя, повелитель? – быстро повернулась к нему Анатолия, подошла к постели фараона.
   – Когда взойдет луна, меня и Клеопатру разбудишь и подашь нам одежды. Мы должны сегодня быть в храме Амона.
   – Я выполню вашу просьбу о, божественный царь наш! – сказала она, низко кланяясь при этом, и ушла за штору к принцессе.
   Когда луна взошла на небосводе, и ее бледное яркое сияние разлилось по вершинам садов оазиса, засверкало на глади водоемов, таинственным светом осветило строение величественного храма Зевса-Амона Ра на возвышенности скалы, Анатолия мягкими неслышными шагами подошла к Птолемею. Его дыхание доносилось до рабыни, мерным сопением крепко спящего человека. Она несколько мгновений стояла перед ним, не решаясь будить. Мысли роем неслись в ее голове, и все ободном, есть ли смысл будить измученного переходом пустыни царя? А, что если дать ему выспаться и не мучить пробуждением? Застыв в нерешительности, она вдруг взвизгнула, ощутив легкое прикосновение, чьей-то руки у себя на плече:
   – О! Боги, кто это?!
   Вскрикнув, она резко повернулась. Неведомым пришельцем, до смерти напугавшим рабыню, оказалась Клеопатра, которую Анатолия увидела перед собой уже одетую в длинную синюю одежду женщин Аммонии. Авлет резко вскочил, хватаясь за короткий меч, что лежал на табурете возле его ложа. Когда он понял, кто рядом, сел на постели, отложив меч на табурет.
   – Анатолия, ты меня так больше не буди! – сказал Авлет, смеясь. – Могла сбежаться сюда вся моя охрана!
   Фараон уже серьезно взглянул на дочь: – Мы выйдем тайно через секретный ход в шатре. Таким же путем и вернемся. О нашем посещении храма Амона Ра в эту ночь никто не должен знать ничего. Только днем прилюдно совершим посещение храма.
   Сказал Авлет дочери, затем перевел взгляд на служанку.
   – Анатолия, о нашем с принцессой посещении храма в эту ночь, под страхом смерти, никто не должен знать! – строго предупредил. Служанка бросилась на колени.
   – Я клянусь тебе повелитель, и богами Олимпа, никто ни сном, ни духом не узнает об этом. – Запричитала Анатолия, низко кланяясь к ногам Авлета, который уже поднялся с постели.
   Фараон, облачившись в одежду, состоящую из длинного белого платья, с широкими рукавами инкрустированного дорогой вышивкой, и водрузив на голову белый платок, придерживаемый черным шерстяным ободом, сказал дочери:
   – Ты готова?
   – Да, отец.
   – Идем, Анатолия закрой за нами выход.
   Они вышли на залитую лунным сиянием площадь. Авлет на мгновение замер, прислушиваясь. Вокруг стояла тишина, стоны верблюдов, редкое фырканье лошади, да отдаленный лай собак вдалеке, нарушали покой ночи. Не создавая шума, фараон с дочерью неслышными шагами двинулись улицей в сторону храма. Снизу были видны только стены, поднимавшиеся, казалось, к звездам. Тяжелые створки ворот, ведшие к широкой храмовой лестнице, были плотно закрыты, когда фараон с дочерью подошли вплотную к этой стене в пять человеческих ростов, выстроенной вокруг храмового комплекса. Птолемей крайне был удивлен и озадачен. Освещенные лунным сиянием, как днем, ворота были залиты лунным светом, словно молоком. Синий цвет, в который они были окрашены, не виден в лунном свечении, лишь небольшой квадрат смотрового оконца чернел на правой створке ворот. Авлет подошел к этому квадрату, заглянул внутрь сквозь черноту выреза.
   – Ты кто пришелец? С добром пришел, со злом, или с жертвоприношением к Оракулу храма Зевса-Амона Ра? – донеслось к слуху Авлета.
   – Я тот, кого призвал Оракул устами верховного жреца храма бога Амона Ра в эту ночь весеннего равноденствия. – Торжественно отвечал фараон. Клеопатра трепетала от возбужденного любопытства узнать тайны пророчеств Оракула. С замиранием сердца она стояла за спиной отца, боясь выдать свое присутствие тому, кто был там за стеной храма. Между тем диалог продолжался.
   – Чем докажешь, что ты есть тот, за кого себя выдаешь?
   Авлет, силой воли сдерживал гнев, чтобы не выкрикнуть нелицеприятное тому, кто за створками ворот позволяет себе подобное сказать фараону Египта. Затем благоразумие возобладало им, Авлет вспомнил об амулете, что ему принес Кшатр.
   – У меня есть тайный знак, что даст войти в храм. – Он вытащил из одежд нагрудный символ и показал говорившему служителю. В сиянии лунного света в черноте квадрата появилась рука с другим амулетом.
   – Приблизи свой к полукругу этого, что я показал тебе. – Сказал голос. Авлет выполнил просьбу говорившего служителя и прислонил свой амулет встык. Полкружки сошлись, было видно, что эти разобщенные металлические изделия были, когда-то одним целым. Рука с амулетом исчезла в смотровом оконце и вслед за этим створка ворот скрипнула, отворяясь.
   – Входите. – Сказал голос.
   Фараон с дочерью вошли. Створку закрыл служитель храма на засов и повернулся к фараону лицом. Перед Птолемеем XII стоял Ур Хем Нетер верховный жрец храма Зевса-Амона Ра.
   – Знаю, – начал говорить жрец, – в недобрый час для народа Египта явился ты за советом к Оракулу Зевса-Амона Ра. Но такова воля богов. Если бы это противоречило их замыслам, боги не допустили бы тебя к их сокрытым тайнам и путь твой закончился б в пустыне. Следуй за мной фараон двенадцатый из колена Птолемея Лага, давший начало династии, унаследовавшие власть над Египтом от Александра Великого.
   Жрец медленно, неторопливой походкой двигался широкой лестницей к входу в святилище храма Амона Ра.
   Когда поднялись на террасу, отсюда открывалась сказочно прекрасная панорама на оазис. Всюду, куда устремлялся взгляд, виднелись сады из пальм и деревьев. Как серебряные щиты в лунном свечении блестели озера. Пустыня под полной луной казалась застывшим морским волнением, что вдруг в одно мгновение, по воле богов замерло в ожидании команды бежать волнам, гонимым ветром.
   – Какая сказочная красота вокруг! – с восхищением сказала Клеопатра. Но, на ее слова, ни жрец, ни фараон отец, не проронили, ни слова. Они, молча, вошли в первый зал, посреди которого большой лампадой стоял канделябр из золотых веток дерева на стойке из черного мрамора. В золотых чашках, что были закреплены на каждой из одиннадцати ветвей, в желтом масле плавал фитиль из виссона.
   – Каждый огонь на ветвях символ нашего служения богу Амону Ра здесь в жилище Оракула. И если один из огней гаснет, это значит, что бог забрал к себе в небесную обитель одного из нас и надо искать достойного служению богу Амону, чтобы заменить ушедшего.
   Фараон с дочерью последовали за верховным жрецом в дверь, ведшую в следующий зал. Это было такое же по величине с квадратными стенами помещение, посередине стоял массивный алтарь с золотыми рогами по углам. Справа и слева к бокам алтаря приставлены кубические подставки для удобного жертвоприношения. Жрец подошел к небольшой нише в стене, где стояла чаша полная какого-то серого порошка. В свете светильников, что горели в четырех углах комнаты, было видно, как из середины алтаря поднимается струйка дыма. Жрец, держа на вытянутых руках, поднес чашу, к жрецу, предлагая Птолемею совершить жертвоприношение богу Зевсу-Амону Ра огнем. Фараон взял щепотку порошка, подошел к алтарю и бросил порошок в центральную часть, откуда выходила струйка дыма. Внезапная вспышка яркого огня с алтаря осветила комнату. В помещении запахло фимиамом и воском. Затем жрец поднес чашу Клеопатре, и принцесса повторила действие за отцом, бросив щепотку порошка на алтарь. Когда вспышка огня осветила комнату, жрец медленно водрузил чашу с ароматным порошком в нишу.
   За алтарем в стену вделаны три прохода, на которые указал жрец.
   – Идите в центральный проход. Он приведет вас в святилище Оракула Зевса-Амона Ра. Там зададите богу ваши вопросы. Затем вернетесь сюда к алтарю. Я проведу и открою вам хранилище.
   Трепеща от волнения, охватившего юную принцессу, Клеопатра шла следом за отцом, глядя в перламутровую мозаику пола коридора отсвечивавшейся всеми цветами радуги в свете переносной лампы, которую нес впереди себя Птолемей. Пройдя длинным коридором, они вошли в такой же зал с выстланным ромбовидным перламутром полом. В четырех углах на стойках их черного мрамора стояли золотые чаши, наполненные желтым маслом, в котором плавали зажженные фитили. Свет от этих светильников бликами падал на высокую статую гиганта с человеческим лицом и желтыми глазами с черными прорезями вместо зрачков. На его голове были огромные бараньи рога, загнутые назад. Мощная грудь и сильные мускулистые руки тянулись вдоль туловища с плотно сжатыми кулаками. В бликах светильников статуя, казалось, ожила и смотрела желтыми глазами на Клеопатру, повергая принцессу в дрожь. До этого самого момента, принцесса видела изображения божества Амона Ра на росписи стен во дворце, в книгах Александрийской библиотеки, и старинных папирусах, описывающих жизнь первых фараонов Египта. Но увидеть в священном месте Оракула самого Зевса-Амона вызывало в ней странное ощущение реальности. Ей вдруг показалось, что расписных стен святилища, барельефов и светильников под ними не существует вовсе. Что стены и потолок в помещении заменилось бесконечным пространством, посреди которого, застыл могучим колосом, бог Амон Ра.
   – Что хочешь спросить, пришелец у Оракула, самого бога Зевса-Амона Ра? – внезапно раздалось среди пространства, повторяясь многократно эхом, Клеопатре казалось, что это у нее где-то внутри эхом отзывается этот мощный голос.
   – Как удержать могущество Египта? – спросил вдруг фараон. И когда Клеопатра услышала отца, трепетный страх исчез. На смену пришла уверенность в своем могуществе и силе, силе власти правителей Египта. Эта уверенность, далась ей богом Амоном Ра, Клеопатра вдруг почувствовала божественную энергию, проникшую в ее существо, в каждую клетку ее тела. На смену страху пришла эйфория власти.
   – Ты властелин сокровищ ушедших человеческих рас. Тебе откроются двери. – Рокотал голос, отдаваясь эхом в барельефах помещения и в специальных неровностях стен.
   – Что мне делать дальше? – снова спросил фараон.
   – Следуй за верховным жрецом! – был ответ Оракула….

Глава 29

   Птолемей подхватил с перламутрового пола, отражающего свет от светильников всеми цветами радуги, переносную лампу и направился к выходу из обители Амона Ра. Клеопатра последовала за отцом. В помещении с алтарем, там, смиренно сложив руки ладонями вместе на уровни груди, поджидал их верховный жрец. Когда Птолемей приблизился к нему, жрец, не меняя позы, сказал:
   –Следуй за мной, наместник бога на земле, властелин Египта.
   И медленным шагом направился к левому проходу святилища. Коридором с точно таким же мозаичным покрытием на полу фараон двигался за жрецом, принцесса следовала за отцом. Процессия вошла в помещение по форме и размерам, как и в том, в котором была статуя бога Зевса-Амона Ра. В стены комнаты были вставлены золотые чаши с горящими в них фитилями, освещая комнату бликами огней. Пламя светильников падали на расписанные стены картинами из жизни на небе богов и их деяния на земле. Достоверность изображений на росписях стен дополнялась колебанием света от огня светильников и росписи казались ожившими. Под светильниками в отверстиях стен были вставлены круглые черные камни посланцы богов упавших с луны. Только люди, достойные войти в святилище Оракула бога Зевса-Амона Ра могли поклоняться этим божественным знамениям. Своим падением они символизировали планеты, на которых обитали боги, а цветом и плотностью мрак ночи и связь всего сущего на земле. Клеопатра заметила, что от пустынных песков, что приносил ветер, проникающий сюда в дверь, на метеоритах осаждался белый налет пыли. Посреди комнаты стояла солнечная барка, которая относит душу умершего фараона к Солнцу Ра. Размеры ладьи были выполнены в уменьшенном виде, как символ поклонения жрецов душам правителей Египта ушедших от земных тягот на небеса.
   – Благосклонность предков да найдут здесь паломники, фараон Птолемей двенадцатый и его дочь Клеопатра седьмая, любящая отца, в обители Оракула бога Зевса-Амона Ра. – С этими словами верховный жрец, размахивая кадилом, дымившим благовониями, обошел ладью по часовой стрелке. Фараон и Клеопатра неотступно следовали за жрецом. В помещении запахло фимиамом и ладаном, приято угадывался запах пчелиного воска и меда. Процессия обошла ладью трижды, затем жрец увел паломников к алтарю и в последний, третий коридор, который был немного уже по ширине двух предыдущих, тех, что вели в посещаемые комнаты святилища.
   Длинный коридор заканчивался тупиком и упирался вглухую стену. Слева в стене коридора, что была общей с комнатой Оракула, вделаны три ниши в человеческий рост. Между нишами стояли на подставках из черного мрамора золотые чаши, внутри которых, плавали в желтом масле зажженные фитили из вискозы. От них исходил приятный аромат фимиама с подмешанным запахом благовоний и ароматических трав. На противоположной стене росписи картин из жизни богов на земле, помогающих фараону править Египетским царством и вершить правосудие. Здесь у ниш, жрец остановился. В руках он держал кадило и переносную лампу, которую подобрал в зале возле алтаря. Кадило он повесил на специально вделанный в стену металлический крючок между нишами. Затем повернулся к фараону и сказал:
   – О, божественный, нареченный Оракулом властью наместника бога Зевса-Амона Ра на земле фараон Птолемей двенадцатый. И ты Клеопатра, дочь, любящая отца своего, мы сейчас прикоснемся к священной усыпальнице Александра Македонского величайшего из великих полководцев. Здесь в храме Зевса-Амона Ра Александр Великий завещал Птолемею Лагу, соратнику и другу похоронить его. Что и выполнил Лаг.
   Жрец подошел к глухой стене и нажал на изображение набалдашника в верхней части посоха, что держит в руке Хатхор, богиня плодородия воды и ветра, защитница людей в пустыне. Стена, где заканчивался выдолбленный в сплошной скале коридор, повернулась, скрипнув шарнирами под действием противовесов скрытого механизма, образовывая вход в подземелье. Жрец величественным жестом пригласил фараона следовать за ним. Освещая переносной лампой ступеньки каменной лестницы, жрец спускался вниз узким коридором. Ход привел в усыпальницу, в центре которой стоял саркофаг, изготовленный из белого асбеста. Жрец зажег от огня лампы два светильника у изголовья саркофага. На крышке была изображена восьмиконечная звезда, символ Александра Великого, а на саркофаге была выгравирована надпись, на древнегреческом языке, гласившая, следующее: “Александр, Амон-Ра. Во имя почтеннейшего Александра я приношу эти жертвы по указанию Бога и переношу сюда тело, которое такое же легкое, как самый маленький щит, в то время, когда я являюсь господином Египта. Именно я был носителем его тайн и исполнителем его распоряжений, я был честен по отношению к нему и ко всем людям. И так как я последний, кто еще остался в живых, то здесь заявляю, что я исполнил все вышеупомянутое ради него”.
   – Сюда сподвижник Александра Великого Птолемей Лаг перенес тело Александра и его сокровища, что храниться здесь в потайных помещениях, велением богов теперь они твои. Ты имеешь к ним доступ и можешь использовать несметные богатства во благо Египта и его процветания. Идем, я покажу тебе.
   Жрец жестом указал в угол комнаты на металлическую дверь, с изображением бога Анубиса – покровителя мертвых, в образе человека с головой пса. И медленной походкой двинулся в сторону этой двери, за ним последовал фараон и принцесса. Верховный служитель храма Амона остановился там, снял с шеи ключ и вставил в дверную скважину, сделал один поворот по часовой стрелке. Затем повернулся к фараону.
   – Дай ключ мне.
   Птолемей снял свой амулет и подал жрецу. Второй ключ был вставлен жрецом в скважину. Поворот и скрип петель, засвидетельствовал о том, что дверь стала открываться. В образовавшийся проход жрец вошел первым, за ним последовали Птолемей с дочерью. В свете переносной лампы, которую нес в своей руке служитель, Клеопатра увидела длинный коридор в человеческий рост, выложенный кирпичом со сводчатым потолком. Коридор был длинный и сухой, влаги не ощущалось, приятно пахло благовониями. Наконец вошли в большую круглую залу, посредине зала стоял постамент, окаймленный красным бархатом, на котором возвышалась Черная Корона богов. Жрец направился к реликвии и стал зажигать светильники, что стояли вокруг постамента.
   – Эта Корона богов предназначена тебе Птолемей. Ты должен надеть ее, когда я покажу тебе сокровища, принадлежащие тебе. Посмотри на стены залы, там ты видишь во всех направлениях своды коридоров, их одиннадцать, ровно, как и жрецов в храме Амона Ра. – С этими словами верховный служитель храма Оракула Амона Ра протянул фараону два ключа на черных кожаных тесемках. – Вот, возьми теперь эти амулеты ключей к сокровищам твои.
   Фараон взял в правую руку тесьму с амулетами, словно привычные четки. А жрец продолжал: – Ходы начинаются от коридора, которым мы пришли сюда, и я советую обследовать их по часовой стрелке, обходить эти хранилища, чтобы избежать путаницы и не попадать в одно и то же место по несколько раз.
   При виде уходящих вдаль коридоров, фараон мысленно стал обозревать залы, полные редкостных сокровищ, собранные здесь.
   Те земные расы, что жили миллионы лет назад, достигнув совершенства в науках, технике и культуре, по каким-то неведомым причинам были не угодны богам из галактики Млечный Путь. И три расы одна за другой были уничтожены на пике своего развития. Сокровища лишь малая часть пряталась здесь. Наверняка, думал Птолемей, что тут оставлены и причины, по которым боги стирали с лица земли развитые царства. Птолемею припомнилась легенда Вавилонской башни, построенной людьми, чтобы достать обители богов, за что были наказаны лишением одного и понятного всем языка. Значит, боги не хотят, чтобы человек стал таким, как и они. Вот в чем причина гибели трех земных рас. Наша раса четвертая. Вздох облегчения вырвался из груди фараона, когда он понял, что достичь предельной черты до полного уничтожения четвертой расы должно пройти два, а то и три тысячелетия. Птолемей улыбнулся этому, взглянул на дочь. Клеопатра стояла озабоченной. Она сняла с головы часть облачения, закрывающую ее лицо и волосы на голове и теперь все ее чувства и мысли отображались в мимике на лице. Отец угадывал, когда она думала о чем-то, что мучило ее, и о чем она не осмеливалась спросить, то лицо становилось озабоченным, и дочь не смотрела в такие минуты ему в глаза. Вот и сейчас Птолемей заметил, Клеопатре что-то не давало покоя. Она была тиха, карие красивые глаза дочери обычно полные энергии и любопытства, а сейчас взгляд был унылым.
   – Что мучает тебя, дочь? – спросил с улыбкой Птолемей.
   – Отец, мне надо поговорить с тобой наедине. – Глядя в кирпичную кладку пола коридора, по которому они шли к первой сокровищнице, сказала дочь.
   – Послушай, верховный служитель бога Амона Ра, дочь хочет мне что-то сказать, очень личное. Прошу тебя оставь нас ненадолго.
   – О, божественный наместник богов на земле Египта, твои просьбы, сродни закону. Повинуюсь тебе божественный, как Амону Ра. Говори с дочерью, я отойду на расстояние от вас и ничего слышать не буду. – С доброжелательной улыбкой сказал жрец, глядя на Клеопатру. Авлет подождал, когда служитель отойдет, как можно дальше, наклонился к дочери.
   – Отец, – начала говорить принцесса, – меня мучает Черная Корона богов. Ты знаешь, чем закончилась для Александра Великого примерка короны? – озабоченно сказала Клеопатра, глядя в глаза отцу.
   – Нет, не знаю. Мне такая информация не попадалась.
   – Конечно, тебя всю жизнь интересовала только твоя флейта и пение хористок, с которыми ты любил проводить не только купания в ароматных водах бассейна, но и проводить ночи! – укоризненно, глядя в глаза отцу, сказала принцесса.
   – Да, дочь моя, в одну из таких ночей, я пожелал твою мать, и она через девять месяцев подарила мне тебя. Но, я думаю, что ты хочешь мне сказать, что-то более важное?
   – Да, отец, прости меня. Как-то сидя в библиотеке, я наткнулась на манускрипт, который не весь сгорел во время пожара. Это было описание биографом Александра его похода в Индию.
   – Скажи, Клеопатра, а что натолкнуло тебя интересоваться биографией полководца?
   – Знаешь, отец, я ведь незаконнорожденная, претендовать на трон Египта могут дети в законном браке. Вот я искала доказательства того, кто становится фараоном вопреки закону рождения. И нашла в истории такие случаи, так произошло и с тобой. При своих исканиях я наткнулась на факт, связанный с походом Александра в Индию и Черной Короной богов. И вот что я узнала из летописи:
   “… если наденет её человек, в жилах которого течёт кровь богов и выйдет в ней под лучи полуденного солнца, его разум чудесным образом обострится, он вспомнит далекое прошлое, постигнет настоящее и приобретёт силу, равную божественной. Если же корону наденет простой смертный, он лишится памяти”, – процитировала Клеопатра по памяти отрывок из манускрипта.
   – И, что стало с Александром, там, в Индии? – нетерпеливо спросил отец.
   – Когда войска переправились через Инд, передовые отряды наткнулись на полуразрушенный храм, который остался от давно исчезнувшего народа, что обитал в этих краях. Жрецы храма берегли Черную Корону богов, что когда-то носил царь этого народа. О Короне доложили полководцу. Александр прибыл в храм, и выслушал предание о Черной Короне богов, но дерзко засмеялся в глаза жрецам, ведь поход им был и задуман с целью стать, властелином завоеванных земель, сравнившись с возможностями богов. А в этом храме Оракула Зевса-Амона Ра, Оракул сказал ему, что в его жилах течет кровь богов, так как он сын Зевса-Амона Ра. Александр был убежден в этом и смело водрузил Черную Корону себе на голову. Он вышел с ней на полуденное солнце, голова у него закружилась, он упал, Корона слетела с его головы. Когда Александр очнулся, то потерял память, которая медленно вернулась к нему. С тех пор он заболел лихорадкой и вскоре умер, вернувшись из похода на Индию. Историки до сих пор спорят о том, была ли это малярия или Александра отравили, подсыпав в вино яд. Я убеждена, что это Черная Корона убила его.
   Черную Корону бросили в сундук к сокровищам завоевателя, но реликвия исчезла бесследно. И вот эта Корона возникает тут в сокровищнице бога Амона Ра. И верховный жрец предлагает надеть ее тебе на голову, отец.
   – Тут, какой-то заговор. – Начал говорить фараон, – Я чувствую это, и ты дочь моя чувствуешь тоже, что и я. Ты видишь в действиях жрецов, как они беспрепятственно дают нам доступ к несметным богатствам. Меня настораживает и то, что, надев Корону, я лишусь, памяти и стану послушным орудием в руках верховного жреца. Фактически этот служитель Ур Хем Нетер будет править Египтом, управляя мной фараоном, как бездумной ширмой. Тот верховный жрец храма в Фивах был одним из зачинщиков заговора против нас. И поплатился за это. Теперь вот здесь решили хитростью завладеть властью. О, дочь моя. Я больше так не могу. Я устал сражаться, но ты сможешь одолеть их. Эти богатства, что спрятаны здесь помогут тебе, а чтобы избежать каких либо подозрений, я надену Корону Богов. Но перед этим я передам тебе написанный и скрепленный моей печатью текст завещания на твое имя. По этому завещанию вся полнота власти перейдет тебе, когда Черная Корона погасит мою жизнь.
   – Отец я не хочу слышать от тебя такое. – Со слезами на глазах сказала дочь.
   – Будь мужественна дочь и терпелива. Иначе нам не удержать свою власть. Будь готова к этому, что должно случиться. Завещание на твое имя я заготовил заранее еще в изгнании, в Риме, и заверил печатью. Один экземпляр хранится во дворце в Александрии. Другой у Помпея Магна в Риме и третий у меня вот он. – Птолемей достал сумку из одежд, которая была закреплена на кожаной тесемке у него на шее и надел тесьму на шею к дочери со словами: – Спрячь, дочь моя, эту сумку под одежду, и приготовься не выдавать скорби, когда я буду примерять Черную Корону богов. Ведь со мной недолжно ничего не произойти, так как с Короной на голове я должен выйти на полуденное солнце, а тут в подземелье солнца нет. И мы завернем Корону в лоскут из мягкого льна, чтобы забрать реликвию с собой, и ты не коснешься ее губительного металла.
   – Отец, смертный даже прикасаться не должен к Черной Короне богов. – Жалобно сказала дочь.
   – Поэтому у меня есть еще три года. Корона будет убивать меня медленно, за это время ты освоишься и примешь власть над Египтом в свои руки. Теперь мы точно знаем, кто наши враги. – Сказал фараон, и, глядя на дочь, в ее умные глаза со ставшим твердым взглядом, добавил; – А теперь мы можем идти осматривать наши сокровища.
   – Да, отец. – Подтвердила дочь. К ним в это время уже подходил Ур Хем Нетер верховный служитель храма Оракула Зевса-Амона Ра, очевидно заподозрив неладное….

Глава 30

   В конце первого коридора, жрец остановился у металлической двери, на которой была изображена восьмиконечная звезда Александра Македонского.
   – У тебя ключи, божественный наместник бога Зевса-Амона Ра, они откроют первую дверь. Ты должен сам открыть ее. – Торжественно сказал Жрец. Фараон подошел ближе, жрец посветил огнем лампы на дверь, поднес ближе к замочной скважине. Фараон, вставляя по очереди ключи в скважину замка, открыл замок. Дверь медленно открылась, образовав достаточный проем. Жрец вошел первым в квадратную комнату, зажигая один за другим светильники у стен. По мере освещения, которое становилось все ярче, глазам открывались столы, на которых громоздились золотые, серебряные монеты. Большие круги из золота и серебра, слитки и прутки из золота. Птолемей подошел к одному из столов с наваленной грудой золотых монет покрытой белым налетом пыли. Он взял одну из монет потер пальцами в руке, монета засверкала желтизной, с одной стороны монеты изображена на древнеиндийском языке надпись на санскрите, с другой было изображение летательного аппарата и звезд на небосводе. Другие золотые монеты носили изображение шаров, пальм, диковинных деревьев и невиданных зверей с чешуей, людей с короной полумесяцем и звезд. Такие монеты были сложены насыпью на щитах из панцирей морских черепах, в огромных мешках из чешуйчатой кожи давно вымерших динозавров, у стен стояли мешки с золотым песком, прохудившиеся от древности в щели золотой песок просыпался на гладкий и твердый пол зала. Мешки с золотыми монетами были сложены в ряды, доходившие до высокого потолка в два человеческих роста. Золото в слитках было разнообразных конфигураций. В виде дощечек, полос, кругов и пластин, которые не под силу поднять одному человеку. У стен свалены крупные самородки насыпом. Складывалось такое ощущение, что те, кто прятал это золото, торопились и не заботились о том, чтобы разделить и разложить его, соблюдая относительный порядок в хранении драгоценного металла и монет.
   Жрец неторопливо стал тушить светильники, определив, что фараон ознакомился с первым залом хранилища. Когда в руках жреца осталась только одна переносная лампа, все вышли в коридор. Фараон запер за собой дверь, и процессия во главе с ним двинулась коридором в центральную залу. В конце второго коридора фараон собственноручно открыл следующую дверь в сокровищницу. Когда вошли внутрь, взору в свете зажженных жрецом светильников, предстала точно такая по объему комната, высеченная в скальной породе, как и та, где они только что побывали, наполнена зелеными, синими, желтыми, фиолетовыми, кровавого и винного цвета сверкающими отовсюду огнями. Драгоценные камни в золотых сосудах сверкали из сосудов в пространстве комнаты, подвешенные на золотых цепях, на треножниках из позеленевшей от времени бронзы. Здесь были алмазы, рубины, изумруды разных размеров и разновидностей, сапфиры и бериллы, нефриты и халцедоны. Отовсюду сверкали камни, подобно звездам на небосводе, отбрасывая огни лучей, пронизывающих пространство комнаты в разные стороны, отражая свет от зажженных светильников. То были сокровища ушедших рас человечества, что могли дать Птолемею силу в этих камнях и свою поддержку народу Египта. Фараон вдруг ощутил непреодолимое чувство ответственности, не только перед своим народом, но и перед духами предков ушедших рас, что посылали ему эти сокровища во имя жизни людей на земле Египта. Клеопатра стояла околдованная сверкающей радугой камней, рядом с отцом, не в силах оторвать взгляда от мистического сияния. Она много читала в Александрийской библиотеке о чудодейственных магических свойствах камней и узнавала их блеск здесь в хранилище. Вот халцедоны, исцеляющие от ядов, топазы предотвращающие ужасы, опалы, помогавшие сохранить плод беременным, тяжелые, как металл, превратившиеся временем в белый известняк рога Амона, вызывающие сны, когда класть под подушку на ночь. Птолемей взглянул на дочь, внимательно рассматривающую драгоценности, на жреца, что неторопливо обходил светильники у стен и гасил по очереди их один за другим. Когда все были потушены и свет мерцал только в переносной лампе жреца, и все направились к выходу, фараон спросил:
   – Что содержится в остальных, девяти комнатах?
   – Золотая утварь, произведения искусства, редкие книги, которые не поддаются расшифровке, зеркала в которых можно видеть будущее и прошлое. И диковинные изделия, предназначение их нам не понятно, и многое другое….
   – А можно взглянуть в эти зеркала, где есть будущее?! – скороговоркой обратилась Клеопатра к жрецу, перебив его в крайней заинтересованности. Птолемей осуждающе взглянул на дочь. Жрец поднял правую ладонь, давая понять фараону, что не следует перечить дочери, сказал, обращаясь к принцессе:
   – О, великая будущая царица, твое время не за горами и придет скоро. Конечно, можно заглянуть в волшебное зеркало и узнать многое из того, что суждено сбыться, но, когда ты знаешь, что должно случиться, как скучно потом жить и знать, что будет завтра.
   – И хорошо подготовится к грядущему событию. – Парировала ответ принцесса. Жрец с интересом и вниманием посмотрел на принцессу. Его удивил не по годам ум Клеопатры. Он также с удивлением обнаружил ее знание древнегреческой письменности, когда принцесса бойко переводила вслух надпись на саркофаге Александра Великого. Он ничего не ответил ей и взглянул на фараона, предлагая ему запереть дверь комнаты. Птолемей закрыл вторую дверь сокровищницы, и все двинулись коридором к центральному залу.
   Когда фараон с дочерью подошли к центру зала, Птолемей обратился к жрецу:
   – О, верховный хранитель Оракула Амона Ра, я безмерно благодарен тебе за то, что ты так печешься о спасении Египта от разорения. Мне доступна теперь сокровищница предков и нет смысла продолжать осмотр. Я считаю, что следующий караван придет сюда за золотом и моя дочь с верными мне людьми возьмут часть сокровищ, я же буду в Александрии вести дела по наведению порядка в моем царстве.
   Клеопатра, заинтригованная зеркалом, в котором можно увидеть будущее, обратилась к отцу, хватая его за руку;
   – Пожалуйста, отец, давай посмотрим на это зеркало. Может его можно будет взять с собой и планировать потом ход событий в будущем. – Мечтательно проговорила с волнением принцесса.
   Фараон не мог отказать дочери в этом, хоть усталость сказывалась, и глаза сами закрывались от наваливающейся сонливости.
   Так у Клеопатры оказалось зеркало предсказывающее будущее, где высвечивались события заданного хозяйкой времени, как, впрочем, и прошлых событий.
   После третьей залы сокровищ, фараон намеревался покинуть хранилище, но верховный жрец обратился к нему со словами:
   – О, божественный, ты еще не надел Корону богов, символ власти и твоего могущества. – Указывая жестом на реликвию, сказал верховный жрец. Фараон подошел к Черной Короне, взял холодный металл ее в руки. От прикосновения к реликвии острые колики пробежали по телу, голова слегка закружилась. Авлет быстро водрузил корону на черный суконный кружок у себя на голове, поддерживающий белую ткань платка. Благодаря этому кружку Корона не коснулась его головы. Фараон подержал Корону на суконном кружке, затем осторожно снял и водрузил на подставку, где она хранилась.
   – Ты можешь взять Корону богов с собой. – Осторожно проговорил Жрец.
   – Я фараон, и я решаю здесь, что мне брать, а что останется тут на хранении. – Отвечал фараон. При его словах дочь еле сдерживалась, чтобы не выдать своего восторга за это правильное решение отца. Между тем Птолемей продолжал:
   – В царстве неспокойно. Брать с собой эту бесценную реликвию, дающую власть и бессмертие я не буду. Пусть сокровище остается там, где будет сохраннее всего. Я так решил! – повысил голос фараон, сделав ударение на последней фразе. Жрец отвесил поклон фараону в знак согласия с ним.
   – А сейчас мы оставим храм Оракула Зевса-Амона Ра, и будем готовиться в обратный путь, когда караван и люди отдохнут и сделают запасы для успешного преодоления дороги пустыней.
   – О, божественный, если ты позволишь, мы под видом продовольствия доставим к тебе в шатер немного золота, для твоей казны и выплат по долгам. – Сложив руки ладонями и кланяясь, сказал жрец.
   – Это исключено. Все знают, куда отправился фараон, и указать где хранилище сокровищ, это значит подвергнуть оазис разорению. Сюда будет снаряжен караван специально за сокровищами во главе с принцессой Клеопатрой. Ответь мне, дубликаты ключей у тебя есть? – пристально глядя в хитрые глаза верховного жреца, спросил Птолемей.
   – Я изготовил еще один запасной дубликат. – С неохотой ответил жрец, опуская взгляд к полу.
   – Теперь запомни, когда к тебе придет мой доверенный человек и скажет: ”Я к Александру Великому”, ты отдашь ему пять мешков золотых монет, тех монет, что я видел в первом зале, которые заранее приготовишь для отправки караваном в Александрию. Никто не должен знать о сокровищнице, кроме тебя и приближенных к тебе жрецов, кому ты доверяешь, так, как самому себе. А теперь мы идем к выходу из хранилища….

Глава 31

   Яркая луна сияла в небе над оазисом, когда фараон с дочерью вышли из храма на террасу лестницы. Верховный жрец спустился лестницей вниз, чтобы запереть ворота за царственными особами. Птолемей, с Клеопатрой молча, вышли на улицу Агурми. Ночь весеннего равноденствия была тиха и прохладна, но стены городских домов хранили еще тепло жаркого дня, и холода не ощущалось, такого как в ночной пустыне.
   – Мне совсем не хочется спать, хоть уже далеко за полночь. – Сказала Клеопатра.
   – В такую ночь, когда сияет полная луна над нами, видно, как днем, да и те места, где мы с тобой только что побывали, я тоже не желаю отправляться в шатер. – Ответил дочери фараон. – Но нам надо выйти из шатра, чтобы никто не заподозрил нас о тайном посещении храма. Мы войдем тайно тем ходом, которым покинули шатер.
   Войдя в покои шатра, фараон увидел, что служанка Анатолия спала в своей постели, что рядом с постелью дочери. Он подошел к ней и легонько коснулся ее плеча. Служанка вздрогнула, просыпаясь, открыла глаза:
   – О, повелитель, ты собираешься выйти на прогулку? – спросила рабыня.
   – Мы с дочерью выйдем в эту чудесную ночь в ночной город. Хочешь с нами? – предложил ей фараон. Служанка с радостью собралась и была готова сопровождать Птолемея и Клеопатру. Анатолия была гречанкой. Она выросла в семье разорившегося богатого купца на Кипре. Ее врожденная женская интуиция, аккуратность, свойственна этому народу, помогали ей успешно прислуживать фараону, кроме всего, прочего она успела получить образование, пока отец еще не стал бедным ростовщиком. После, за долги отца, ее продали в рабство в Египет. Так Анатолия попала в царский дворец к фараону. Между тем, она верила, что в эту ночь, весеннего равноденствия, когда можно загадывать желание и просить у бога Амона Ра, чтобы желание сбылось, то так и будет. А если у человека много накопилось грехов, то в эту ночь их можно смывать, купаясь в озере или омыть себя в источнике под сиянием полной луны, то будут сбываться все желания и все грехи смываются чудесным образом водами источников, бьющих из земли. Непременно об этом надо сказать Клеопатре, задалась этой мыслью служанка и прихватила с собой простыню из мягкого льна для дочери фараона. Все трое вышли из шатра в лунную ночь, было уже три часа ночи местного времени. У входа на посту стоял стражник Дионисий, второй слева от него Григорис. Оба стражника были высокого роста, атлетически сложенными египтянина. Птолемей, обратился к старшему воину: – Дионисий, будешь с Григорисом сопровождать нас.
   – Слушаюсь, о, наместник бога Амона Ра на земле. – Дионисий низко поклонился. В лунном сиянии его загорелая кожа на бугристых мышцах сильных рук, казалась темной, а глаза черными зрачками выделялись на белках, как у сказочных демонов из детских сказок, которые читал Клеопатре и ее братьям, и сестрам перед сном ритор Теодат из греческого острова Хиос. Дионисий разбудил двух спящих невдалеке охранников и что-то им сказал. Они поднялись с циновок, бряцая оружием, сонно побрели к шатру и стали на место стражников у входа в шатер фараона.
   Клеопатра в это время увидела в руках Анатолии простыню из мягкого льна.
   – Зачем тебе полотно для вытирания?
   – О, принцесса, вы же идете к бассейну, вода в котором сейчас целебная и теплая, как парное молоко. Если искупаться в этой воде этой ночью, станешь под защиту богов. В ночь полнолуния и весеннего равноденствия, когда все, что попросите у богов сбывается.
   – О! Я хочу, чтобы все, о чем я мечтаю, сбылось! – сказала Клеопатра.
   – Тогда тебе, о, божественная дочь божественного царя Египта, непременно надо совершить купание. – Сказала Анатолия. Клеопатра тут же сообщила о своем желании отцу и процессия в сопровождении двух охранников направилась к бассейну, где сегодня днем солдаты, назвали это место купания именем Клеопатры.
   Необычайная тишина царила вокруг. Под луной и яркими звездами, финиковые пальмы и оливковые деревья в лунном сиянии превращались в сказочное видение райских садов. Прохлада ночи бодрила, прогоняя сон. Усталости не было, только бодрость вселялась в естество юной принцессы, возбуждая мысли об Антонии. Об этом рыцаре ее грез, ночных сновидений и тайных желаний. Клеопатра мысленно представила себя в бассейне с этим сильным воином, к которому уже подошли. Принцесса нетерпеливо сбросила себя одежду, оставаясь в белой тунике. Поспешно сняла сандалии, по ступеням сбежала к воде. Остановилась, дрожа от холода, не решаясь верить Анатолии, что вода в нем теплая. На поверхности воды шли мелкие кружки, словно от дождя. Клеопатра взглянула в небо, усыпанное звездами, нет, это не дождь. Что же будоражит воду? Приглядевшись, она увидела мелкие пузырьки, что возникают то тут, то там на поверхности, возбуждая волнистые кружочки, это выходит какой-то газ. Он пузырится, поднимаясь со дна бассейна, и рябит воду. Наверняка это целебные источники наполняют бассейн, и газ из недр земли насыщает воду, придавая воздушной легкости купающимся людям тут. Подбадривая себя этими мыслями, принцесса окунула правую ступню, взбалтывая и пробуя воду. Тепло разлилось по ноге, согревая суставы. Не теряя ожиданием ни минуты, принцесса прыгнула в тепло бассейна. Пузырьки щекотали ее тело, поднимаясь из глубины, нежно касались сокровенных мест, а вода вселяла и придавала мышцам бодрость и силу. Таких ощущений от купания в этом водоеме у принцессы не было никогда. Она вспоминала ароматические ванны, принимаемые во дворце, но ничего подобного, кроме этого блаженства ей не приходилось ощущать, впитывая блаженство каждой клеточкой юного тела. Принцессе казалось, что стоит выйти из этого волшебного водоема, и она не будет ходить по земле, а только летать и порхать бабочкой над землей, такую легкость приобретало ее тело от вод, названного ее именем бассейна, источником Клеопатры.
   С противоположной стороны доносились всплески и смех охранников. Там фараон, как простой простолюдин, плавал вместе с охранниками, пользуясь тем, что никто его не видит и не слышит из подданных египтян. Дионисий и Григорис увлеклись купанием, что позволяли себе подтрунивать над царем, над его не умением нырять, как они. Птолемей же плавал, высоко приподнимая голову над поверхностью воды, чтобы не потерять царственное достоинство, окунув себя в воду с головой. Он, как в детстве, купаясь в дворцовом бассейне, смеясь, выкрикивал свой восторг и радость, наслаждаясь этой природной ванной целебного источника воды, наполняющего бассейн с пузырьками газа.
   Только Анатолия стояла на каменной набережной этого круглого водоема, и с тревогой наблюдала за плававшими там людьми. В лунном сиянии ей отчетливо были видны все пловцы. Служанка заблаговременно взяла мягкую льняную ткань простыни и для фараона. Она отнесла ткань на другую сторону бассейна, где с охранниками плавал царь. Дружной компанией, невзирая на чины, счастливые фараон с дочерью и слугами вернулись под утро в шатер….

Глава 32

   Шел месяц Паини, второй месяц весны. Фараон с дочерью пробыли в оазисе Сива две недели. За это время караван пополнял запасы свежей воды в бурдюки из бараньих шкур, вода в таком хранении остается холодной даже в самый жаркий день. На верблюдах переносчиках воды были уложены такие бурдюки, на которых не должно быть никаких других грузов, кроме воды, другие верблюды будут нести на себе тюки с сеном, дрова, запасы пищи. Были отобраны и куплены шесть годовалых баранов, для запасов свежей баранины на каждый день, которых погонят вслед верблюдам. Строительный инвентарь для сооружения шатра был распределен так, чтобы можно было, перед разбивкой лагеря на ночь, быстро погрузить все необходимое на лошадей передового отряда. Весь день караванного пути верблюды будут нести на себе составные части походного шатра, которые в конце дня будут перегружаться на скакунов охраны и быстро выдвигаться вперед, Настигнувший место для стоянки караван застанет там установленный шатер для фараона и люди приступят разбивать лагерь для ночлега. Посуда и тяжелые казаны для приготовления еды снимут с верблюдов, и разожгут костры, приготовят пищу для ужина. И люди без траты лишних сил подготовят для себя места ночевки в пустыне.
   Накануне выхода каравана из оазиса с верблюдом, навьюченным различными снадобьями, мешками с целебными смесями из трав и сосудами с настоями, появился перед шатром фараона человек невысокого роста в меховой шапке и длинном ватном халате. Он подошел к охраннику и спросил его:
   – Мне можно поговорить с фараоном? – Пристально вглядываясь в глаза начальника стражи, Дионисия сказал он. От этого взгляда стражник, подчиняясь воле пришельца, вошел в шатер. Фараон в это время готовился к завтрашнему выходу каравана из оазиса, перебирая и укладывая необходимые вещи и книги в мешки, изготовленные из циновок…
   – Что тебе, Дионисий?
   – К тебе, божественный, пришлый человек, просил провести к фараону.
   – Пусть войдет. – Приказал Птолемей. Через мгновение в шатер вошел Кшатр.
   – Позволь мне сопровождать тебя, о, наместник бога на земле. Я врачеватель и мое имя Знахарь.
   – О! Это ты? – Птолемей узнал в нем пришлого Кшатра, ранее выдававшего себя за Онисию. – Что ты можешь принести нам полезного в длинном пути пустыней? – спросил фараон.
   – В пустыне случится, может всякое. Там много змей, скорпионов, ядовитых пауков и просто болезней, что могут внезапно настигнуть путника. У меня есть противоядия, лечебные настои из лечебных трав и отвары, приносящие исцеление. Я знаю, как лечить многие болезни, и как лечить раны, останавливая кровь заговором.
   – Нам необходим врачеватель. Судя по твоему набору полезных средств, ты действительно целитель, Знахарь. Скажи стражнику, чтобы отвел тебя к водителю каравана, пусть Креон определит место в караване для твоего верблюда.
   – О! Божественный царь Египта, безмерно благодарен тебе, да хранят тебя боги, хранители царства твоего! – низко кланяясь, Кшатр вышел из шатра фараона….
   Рано утром третьего дня месяца Паини, по лунному календарю, караван из двенадцати верблюдов и тридцати всадников охраны фараона, выдвинулся в обратный путь, держа направление на город Мерса-Матрух, по караванному пути из оазиса Сива.
   Солнце еще не взошло, и утром было еще холодно. Ежась от прохлады в своем укрытии под тентом в седле верблюда, принцесса ощущала тепло, исходившее от боков животного, мерно покачиваясь в такт его шагов. Чтобы согреется, Клеопатра накинула на себя плед, сотканный из мягкой верблюжьей шерсти. Укутавшись с головой в мягкую ткань, и покачиваясь в седле, она почувствовала уют и тепло, как в далеком детстве, когда в люльке, подвешенной на льняных веревках, ее качала мать. Дрема навалилась, сказывался ранний подъем, и сборы в дорогу еще затемно. В этот период весеннего месяца Паини, днем температура в пустыне еще не поднималась выше отметки +30°С, а в ночное время не опускалась ниже +10°С. Караван еще не настроил ритм движения, и верблюд принцессы часто останавливался, в ожидании отставших. Когда пройдет день, два, все движение каравана настроится на ритмичный шаг и скорость передвижения по пескам будет с наименьшей тратой усилий и людей, и верблюдов, и царский потомственный водитель караванов, опытный грек Креон, поведет караван в таком ритме без задержек. Когда верблюд принцессы внезапно остановился, задремавшая было Клеопатра, вздрогнула, отдернула шторку, закрывающую обзор в тенте. На нее, улыбнувшись, посмотрел Креон, так как верблюд принцессы шел во главе каравана. Клеопатра по улыбке водителя каравана поняла, что беспокоиться не о чем, и отвела взгляд на барханы пустыни. Ее взору представилась картина восхода солнца. Небо было уже светлым. На востоке, в перламутровые тона окрасилось небо. Солнце уже показавшееся из темно-синего горизонта ярким полусегментом диска в центре. Еще над не освещенной поверхностью дюн, лежала темной пеленой пустыня. В небесной светлеющей глазури не видно звезд, на смену им, все прозрачнее и ярче открывалась бесконечность небесного пространства. В низинах дюн, принцесса видела, как неохотно уступали ночные тени место малиновым оттенкам света восходящего солнца. Как вместе с тенями уходил ночной холод, сменяясь теплым дуновением утреннего ветерка. И вдруг малиновый цвет заиграл повсюду, простирая свое сияние до самого горизонта. Но буйство красок, оттенков в дымчатых тонах, быстро сменялся ослепительно яркими красками в солнечных лучах вошедшего над пустыней солнца. Клеопатра сбросила плед, качаясь в седле. Открыла занавески, любуясь открывшимся простором, природной игрою красок, этим представлением рассвета под аккомпанемент инструментов оркестра, состоящего из лучей восходящего над дюнами солнца. Утренний ветерок проникал под навес, мягко гладил нежными теплыми прикосновениями ее щеки, прогоняя предрассветный холод.
   Фараон в глубокой задумчивости сидел на лошади, а его вороной скакун понуро плелся следом, привязанный уздечкой за седло. По обе стороны царя двигались верхом два охранника. Птолемею было, о чем задуматься. В какой Египет он возвращается из своего похода к Оракулу Амона? В памяти возникли заговорщики, схваченные римскими легионерами. В окружении римских воинов они стояли на коленях перед ним, сидящим на троне. Эти трое, умоляли о пощаде, клялись в своей верности. Птолемей решил отсрочить их казни, дав возможность послужить ему еще некоторое время.
   – Что прикажешь, повелитель Египта? – с презрительной улыбкой, указывая мечом на жирное тело евнуха, сказал Авл Габиний, командующий вторжением римских легионеров.
   – О! Великий наместник бога Зевса-Амона Ра, – тонким голосом, стал причитать перепуганный Потин, тряся обвислыми щеками, периодически доставая лбом персидский рисунок ковра, разостланного у трона. – Ты же знаешь, как я старательно подбирал тебе самых красивых рабынь для твоего хора. Многие из них были еще девственны. Я прошу простить меня, сжалься надо мной. Я клянусь богами Олимпа, что буду верным тебе рабом, так как служил и раньше, будучи до сего времени свободным.
   – Да, Потин. Твои доставленные рабыни во дворец отбирались тобою с искусством знатока моих привычек, которые всегда были учтены тобою. А хористки искусно обновлялись. Я видел перед собой всегда красивых и молодых дев.
   – Авлет, ты хочешь оставить этот жирный мешок фекалий безнаказанным?! – негодовал Габиний, командующий вторжением римлян.
   – Авл, что евнух способен захватить власть?! – недовольно сказал он тогда. – Ты ставишь, какого-то евнуха рядом с воинственным заговорщиком? Это смешно. Я не намерен его казнить. А вот унизить смогу. Теперь он будет моим рабом. – Отвечал фараон тогда, и уже обращаясь к Потину, добавил, – Ты согласен быть моим рабом? Или ты предпочитаешь пойти на съедение моим львам в зверинце?!
   – Я буду с радостью выполнять свои обязанности в гареме и быть твоим рабом. – Лепетал перепуганный насмерть евнух, в душе, воздавая хвалу богам за то, что все останется, как и прежде.
   – Хорошо, Авлет, – начал говорить Авл Габиний, – а этот грек Теодат с острова Хиос? Что, ты и его тоже оставишь в живых?!
   – Этот образованный и знающий науки ритор учитель моих детей. Он послушал мою недостойную и глупую дочь, которая поставила его перед выбором смерти или служения ей. Я оставлю ему жизнь. Он не виновен.
   – А твой главнокомандующий? У нас в Риме, за измену вешают таких на кресты под палящими лучами солнца. – Не унимался Авл.
   – Ахилл будет выполнять мои приказы, а не приказы Береники, которой уже нет. «Я так решил!» —твердо сказал Птолемей тогда, демонстрируя римлянам приверженность опыту главнокомандующего и тому, что Ахилл всегда выполнял безоговорочно приказы фараона, была это Береника, или он Птолемей XII. А перед отъездом в оазис, Птолемей провел беседу с зачинщиками его изгнания с евнухом Потином, ставшим уже рабом, ритором Теодатом Хиосским и главнокомандующим египетской армией Ахиллом. Он вызвал их к себе, напуганных казней Береники, которую приказал привести в исполнение Ахиллу, что и было Ахиллом выполнено. Опираясь на оккупационные римские легионы под командованием Авла Габиния, он утвердил свое могущество, а перед своим народом, обремененным непомерными налогами казной Египта и поборами Постума Рабирия, главным финансистом, он решил дать самим египтянам расправится с Рабирием, а заодно и с заговорщиками. Пусть народ решит свою судьбу. Когда Потин и ритор Теодат вышли с тронного зала, он обратился к Ахиллу: – У меня к тебе секретный приказ! – сказал, строго глядя в глаза главнокомандующего.
   – Я тебя слушаю и повинуюсь власти, данной тебе Амоном. – С готовностью ответил Ахилл, кланяясь.
   – Ты должен в мое отсутствие изгнать из страны Постума Рабирия. Это будет оправдание тебе за то, что ты послушал Беренику и посадил ее на мой трон. Тебе понятен мой приказ?!
   – Я выполню твой приказ силами нашего народа. О, божественный. Вернешься в очищенную Александрию от паразитов, таких как Рабирий и его наемники, сборщики налогов! Я обещаю тебе, наместник бога Зевса-Амона Ра на земле Египта! – твердо заверил его главнокомандующий … Птолемей вновь устремил вдаль свой взгляд, в ослепительные песчаные дюны пустыни. Там, куда двигался его караван, была Александрия, к городу, основанному Великим Александром. Что ждет его там? Выполнит ли его приказ главнокомандующий его армией? В любом случае, зачинщики изгнания не посмеют вновь смести его с трона, потому что за ним Рим. Легионеры, оставленные Авлом Габинием, расположились лагерем в окрестностях Александрии. Фараон с облегчением вздохнул, так как был глубоко уверен в том, что судьба заговорщиков будет такой, как у его дочери Береники IV, а он, фараон Птолемей XII, второй раз им не простит измен. Авлет достал флейту из болтавшегося за спиной футляра, с которой не расставался никогда, даже в изгнании. И над пустыней раздалась заунывная мелодия, похожая на далекий плач, взывающий о помощи. Мелодия, исходившая, казалось, из самой отчаявшейся души Авлета, отягощенной властью. Этой мелодии флейты, распространяющейся над просторами барханов, стала вторить пустыня. Поющие пески нежными завываниями вплетались в мелодию флейты, создавая единую поющую симфонию барханов.…

Глава 33

   До слуха Клеопатры донеслись жалобная мелодия флейты. Монотонное звучание отдавалось звуком поющей пустыни, возбуждая в душе принцессы непереносимую тоску. Почему так тягостно было на душе у молодой Клеопатры, она не могла понять.
   Казалось, все складывалось хорошо. И золото, что достанется ей, когда она взойдет на престол, и новые возможности, открывшиеся в связи с этим. Однако мучимая тоской она не могла спокойно сидеть в своем укрытии от солнца на верблюде, мерно качаться в такт его шагов и ни о чем не беспокоится. Принцесса стала искать в своем беспокойстве то, что могло так влиять на ее угнетенное состояние. Она вдруг вспомнила Черную Корону богов, которую так настоятельно рекомендовал отцу надеть верховный жрец храма Оракула бога Амона Ра. И отец ее водрузил на себя, правда Корона богов при этом не касалась его головы, а сидела на черном кружке из шерстяного сукна, придерживающего головной платок. Но легенда о Черной Короне запрещает простым смертным прикасаться к ее металлическим частям, что может принести несчастье. Она вспомнила, как отец взял Корону в руки. Она вспомнила, как он пошатнулся при этом, водрузив Корону на голову. И как поспешно ее снял, и установил на постамент. Она вдруг поняла источник своего беспокойства. Клеопатра стала утешать себя тем, что последствий у отца не наблюдалось. Значит, и беспокоится, нет никакого основания. Но почему он так играет. Мелодия была грустной, разрывающей ее юное сердце. Принцесса слушала игру отца с раннего детства, и эти звуки флейты всегда были веселы и бодры. Хор подпевал его игре, поднимая веселье всему, что и кто окружал его во дворце. Казалось, что сейчас на флейте отца играет уже не он. Принцесса подергала за ремешок, связующий водителя каравана с корзиной седла в которой она сидела. Креон повернул голову к принцессе и, не останавливая караван, подошел к ее верблюду, помогая Клеопатре, спустится на песок. Верблюд медленно ступал по песку, жуя жвачку, повернул с любопытством голову. Когда принцесса коснулась земли, Креон быстро вернулся на место водителя и повел караван дальше. Клеопатра пошла вдоль вереницы верблюдов к отцу. Авлет увлеченно играл на флейте, не замечая ничего вокруг, даже дочери, что уже была рядом с его лошадью. Клеопатра внимательно стала разглядывать отца. Она заметила мешки под его глазами, которых раньше не наблюдалось и его возросшая невнимательность. Раньше он замечал присутствие дочери и чувствовал ее рядом, а теперь продолжал играть.
   – Отец, ты меня слышишь? – позвала она фараона. Авлет прервал игру, повернул голову к дочери.
   – Клеопатра, что-то случилось? – озабоченно спросил он.
   – Почему ты играешь так?
   – Я играю, вот и все. – Спокойно отвечал фараон.
   – Нет, ты играешь очень грустную мелодию, лучше не играй вообще. – Сказала она.
   – Хорошо, дочь. Я не буду так играть. Вот у меня есть несколько веселых композиций, вот послушай. – Авлет стал весело и забавно играть, двигаясь в седле в такт мелодии. Он видел, что дочь заулыбалась. Охранники выпрямились в седлах, заулыбались, задвигались, подыгрывая в движениях фараону. Уныние развеялось. Взбодрившись, мелодия флейты неслась над пустыней, прогоняя из каравана тоску.
   Клеопатра помахала отцу рукой, вернулась в голову каравана к своему верблюду. Креон подставил принцессе спину, она взобралась вначале на его спину, на плечи Креона и влезла в корзину, что была установлена между верблюжьих горбов. Там, сквозь открытые занавески с высоты шагающего верблюда открывались безбрежные дали пустыни. Корзина была установлена на обратный путь, как седло под тентом, и в ней можно было не только сидеть, но и полулежать.
   Теперь мелодию флейты воспринимал весь караван. Под ее звуки легко и бодро шагали верблюды, люди и лошади. Казалось, что и солнечные лучи в ритме мелодии, не так жарко донимали своим блеском движение каравана.
   Клеопатра, удобно расположившись, вынула из сумки листок папируса. Сумка болталась у нее на шее, свисая на грудь. Это было завещание Птолемея XII, составленное отцом на ее имя. В нем значилось, помимо всего прочего: “ …что, вся власть над Египтом, после смерти фараона Птолемея XII Теос Филопатор Неос Дионис, переходит Риму под управлением моей дочери Клеопатры VII и ее младшего брата Птолемея XIII”. Прочитав завещание, принцесса в негодовании оторвалась от текста на листке папируса, скрепленного печатью фараона. На ее огромных карих глазах, медленно накатывались слезы.
   “Как мог отец поступить так?” – с обидой думала она. ”Как можно отдавать Египет на растерзание Риму? Нет, она не отдаст Египет просто так. Она станет правительницей Рима, сделав Рим провинцией Египта!”. – Слезы высохли на ее щеках, губы плотно сжались. ”Не бывать этому никогда, отныне Рим – провинция Египта! Так будет, так угодно богу Зевсу-Амону Ра, иначе боги Олимпа не открыли бы нам несметные сокровища в храме Оракула бога Амона Ра”. Клеопатра глубоко задумалась над поставленной перед собой целью, ей вдруг стало страшно. Не имея достаточного опыта и не зная всех перипетий в политических и не простых отношениях между государствами, как править и, как выжить в этом сложном мире. И неожиданно пришла спасительная мысль:
   “Отец молод и жив, а я, что, как будто уже, царица Египта?”. – Вздох облегчения вырвался из груди принцессы. На лице засияла улыбка, еще откровенно детская полная беззаботной радости. Глаза засияли вновь, как в те далекие дни, когда отец читал ей легенды перед сном из жизни богов Олимпа, об их подвигах и приключениях на земле. Клеопатра аккуратно сложила папирус, исписанный текстом завещания и поместила в сумку. Теперь ее все помыслы будут сосредоточенны достижением одной и единственной цели, как стать правительницей не только Египта, но и Рима. А еще лучше, объединить два государства в одну могущественную державу. Ее задумчивый и напряженный взгляд был устремлен вдаль. Она замерла неподвижно. Так продолжалось довольно долго, затем обронила:
   – Я не остановлюсь ни перед чем! – твердым голосом, глядя на раскинувшиеся к самому горизонту пески Сахары, проговорила пятнадцатилетняя принцесса.
   Как же сложиться судьба будущей царицы Египта? На все воля богов, что и покажет время….

Глава 34

   Александрийская базарная площадь раскинулась ближе к центру города. Здесь продавалось все, что волновало в те далекие времена все сословия Египетских жителей, от хозяйственной утвари до продажи скота и найма обедневших крестьян, умеющих работать на рисовых участках, виноградниках, ходить за домашней скотиной, чистить орошающие каналы и так далее. Вся торговля была обложена Постумом Рабирием налогами. Главный финансист царской казны (диойкет) страдал патологической жадностью. И нередко сам принимал участие в сборе налогов. Самое излюбленное место Рабирия для сбора налогов была Александрийская базарная площадь. Там, один раз в три месяца Постум Рабирий, восседал на кресле из слоновой кости под сколоченным из досок навесом в гимантии (греческое одеяние чиновника). По сторонам его круглого, заплывшего жиром тела в белых туниках, опоясанных кожаными балтеусами (военный ремень римских солдат) с прикрепленными на них мечами, стояли в красных плащах четверо римских стражника, а выстроившиеся в длинную очередь крестьяне из местных деревень несли часть выручки за проданный урожай. Сдавший деньги крестьянин, обязан был расписаться в списке жителей того или иного населенного пункта. Такая роспись гарантировала, что к нему не явятся сборщики податей и не отберут последнее, что еще и оставалось в скудном хозяйстве. Поэтому у помоста перед восседающим на нем Постумом Рабирием собиралась толпа просителей, желающих сделать вожделенную отметку крестиком против своего имени, чтобы гарантировать себе избавление от несанкционированных набегов сборщиков налогов.
   – Следующий! – выкрикивал римский легионер, толкая в спину очередного крестьянина.
   Бедняк униженно подходил к помосту, где в красной тунике восседал на дорогом кресле из слоновой кости, подобно фараону на троне, Рабирий. Справа от просящего, у самого помоста, стояла фарфоровая пустая чаша, а с лева амфора, до половины уже наполненная монетами. Крестьянин перед прошением должен был бросить в пустую чашу деньги. Легионер, что стоял рядом с просителем поднял чашу звякнувшей двумя бронзовыми монетами и громко выкрикнул:
   – Две монеты из бронзы! – скрипнув калигами, повернулся к Рабирию, показывая деньги. Постум сделал знак рукой унизанной золотыми перстнями на пальцах со сверкающими драгоценными камнями. Стражник поднес чашу к горлышку амфоры, монеты звякнув, полетели в сосуд.
   – Что ты хочешь, нищий, чтобы я за такие гроши освободил тебя от подати на целый год?! – властно спросил казначей.
   – О, великий римлянин, дай мне вырастить урожай к концу праздника урожая, и я возмещу тебе золотом. – Униженно глядя в глаза казначею, под надменный смех стражи, говорил проситель.
   – Что скажут собравшиеся тут рабы, когда я освобожу тебя от налогов на целый год? Нет! Будет мой ответ тебе. Приходи осенью в праздник урожая, приноси римский золотой Ауреус, и ты получишь отсрочку уплаты налогов.
   – Рабирий! – обратился легионер, стоявший рядом с просителем, – Позволь дать ему пинка под зад, за то, что осмелился прийти с бронзовыми копейками?
   – Ты стой там, а я знаю, что мне делать с ним. – Управляющий казной фараона подозвал жестом к себе крестьянина. Проситель, низко кланяясь, подбежал к Постуму. Рабирий повернулся к столу, застеленному красной тканью, на которой лежали списки близлежащих к Александрии деревень.
   – Откуда ты? – спросил грозным голосом просителя. Получив название деревни, казначей порылся в списках и достал нужный папирус.
   – Здесь десять домов, чей твой дом?
   – Я, Пилусий, предки прибыли сюда из Греции при Александре Великом.
   – Твой предок, в противовес тебе, похоже, отличился видно при взятии Македонским крепости Пилусия, что ты носишь его имя.
   – У нас мужчин в нашем роду так называют уже триста лет, с тех самых времен, как наш род появился в окрестностях Александрии.
   – Ну, что ж, похвально, похвально. Можешь идти.
   – Что ты, наделенный властью главного сборщика налогов в Египте, решил с моей просьбой? Я получил отсрочку от уплаты налогов?
   – Иди! Осенью, в праздник урожая, ты принесешь один золотой Ауреус (золотая римская монета), и я дам тебе отсрочку от уплаты налогов на целый год. – Пространно, не глядя на просителя Пилусия, сказал Рабирий под смех стражников. Крестьянин, опустив голову, медленно побрел к толпе и затерялся там. Пока Пилусий шел, спину ему пронизывал колкий взгляд маленьких, глубоко посаженных, глаз Рабирия.
   – Сегодня больше никого принимать не буду. – Постум в сопровождении шести римских легионеров в красных плащах и бронзовых шлемах с гребешками, тяжелой походкой спустился с помоста, направляясь к носилкам, у которых его поджидали рабы носильщики в набедренных повязках. Он уже представлял себе вкус терпкого красного вина, бочку, которого ему прислал Гней Помпей Великий с прибывшей из Неаполя военной галерой. Там еще было послание от Гнея, в котором Постум Рабирий ожидал заслуженную благодарность, высказанную Сенатом Рима от проконсула Помпея, что будет особенно приятно читать, вкушая ароматный напиток.
   В роскошных апартаментах, отведенных Рабирию во дворце Птолемея XII, был накрыт стол уставленной золотой посудой с яствами. Здесь в расписанной фресками палате, где обедал главный казначей Египта, Рабирий чувствовал себя наделенным властью фараона, как сам царь. Ему позволялось устанавливать стоимость налога, издавать от имени фараона казначейские указы, определять наказания за неуплату того или иного налагаемого казной взноса и многое другое. Но безудержная жадность и психология барышника мешали ему конструктивно принимать решения. Да и чувство интуиции подсказывало, что так не может быть вечно, что его положение временно и корабли с собранными налогами часто заходили в порт независимой от Рима Сицилии, по дороге морем в Неаполь. Там львиная доля золотых монет оставалась в хранилищах, принадлежащих купцу Постуму Рабирию. Его богатства росли сказочно с каждым новым сбором налогов. А в Рим приходили все меньшие и меньшие суммы. На что в своих описях доставляемых в Рим сокровищ из Египта Рабирий писал, что народ под управлением Птолемея XII обеднел до такой степени, что налоговые сборы в Египте сокращаются. А то, что удалось собрать, он, главный казначей фараона, отсылает все до последней мелкой монеты в Рим….
   Рабирий был польщен подарком бочки красного вина присланный Помпеем, из северных провинций Италии, доброжелательно взглянул на слугу-кулинара, что в эту самую минуту стоял у стола, выполнявший роль виночерпия.
   – Скажи, ты разливал вино из бочки? – наблюдая за тем, как слуга наливал из амфоры в золотой кубок, кроваво красный напиток, сияющий, как гранатовый рубин.
   – Да, повелитель, я. – Мягким бархатным тембром ответил слуга.
   – И, как ты находишь его качество? – глядя с хитринкой в глазах, спросил казначей. Он ждал, что ответит кулинар, но слуга знал о патологической жадности хозяина и осторожно стал отвечать:
   – Вино очень приятно…,– Постум перебил слугу скороговоркой.
   – На вкус? – зло, сверкая глазками, задал коварный вопрос.
   – Я не смею прикасаться к твоим кушаньям, повелитель, как и к вину. – Отвечал кулинар.
   – Но ты сказал, что вино очень приятно? – не унимался казначей фараона.
   – Точно так, приятно на запах, на цвет и пенится, когда наполняешь кубок. Это говорит о превосходном качестве напитка. Оцените оно должно быть отменным. – Завершил свой монолог кулинар, подвигая наполненный кубок ближе к Рабирию. Постум поднял кубок, пригубил, сделал глоток. Напиток увлажнил терпким ароматом нёбо во рту, разлился прохладой по пищеводу и поднял хорошее настроение к высотам наслаждения вином. Казначей не стал прикасаться к еде, маринованной и стушенной по египетским рецептам утки в остром соусе, а взял папирус от Помпея, скрепленный сургучовой печатью, и, разломив печать, с улыбкой стал читать. По мере углубления в текст написанного, улыбка стала сходить с лица. Щеки медленно покрывались какими-то красными пятнами, и весь облик в одно мгновение стал серым от злости. Рабирий большими глотками выпил вино из кубка. Руки у него тряслись. Он поднял глаза, как затравленный зверь, загнанный охотниками в загон, смотрел, не отрываясь на слугу, затем сказал:
   – Налей до краев! – голосом хриплым и отрывисто трескучим. Кулинар почувствовал в душе недоброе, дрожащими руками поднес амфору с вином к столу и наполнил кубок. Постум выпил вино до дна, затем проронил глухим голосом.
   – Это донос! Кто мог это сделать? Я, что мало плачу челяди, охране, рабам, моим подчиненным, которых я спас от преследований Суллы? И они все теперь тут со мной в казначействе, на хорошем жаловании! И это благодарность?!
   Постум вскочил из-за стола и выбежал из трапезной в гостиную. Там за письменным столом сидел его секретарь казначейства и ходил взад вперед стражник римлянин.
   – Корабль из Неаполя еще в порту Александрии? – крикнул он секретарю.
   – Капитан, доставивший вино и папирус, сказал, что завтра в полдень, отправляется в обратный путь.
   Услышав секретаря, Рабирий ринулся в свой кабинет казначейства. Там в потайной нише он достал кожаный мешок, полон золотых монет, повесил его на плечо, затем надел серую тогу поверх белой туники и висевшей на плече тяжелой сумки, и вышел из дворца….
   Часом позже в столовую палату вошел Ахилл. Главнокомандующий посмотрел на нетронутую Рабирием еду, вышел из трапезной палаты и быстро прошел на дворцовую кухню. Там кулинар, прислуживающий Рабирию во время обеда, готовил полдник для казначея.
   – Ты давно видел диойкета? – спросил Ахилл.
   – Во время обеда я наливал ему вино.
   – А, потом?
   – После он читал папирус из Рима, доставленный вместе с вином.
   – Да я не спрашиваю, что ты делал, я спрашиваю, куда мог уйти казначей?!
   – Он вышел из зала, где всегда обедает и, по всей видимости, в казначейство.
   Ахилл махнул безнадежно рукой, и быстро ушел из палат фараона в сторону конюшен. Через несколько минут он уже скакал на лошади по улицам Александрии, ведших к порту….
Глава 35
   Ахилл подскакал на лошади к причалу, где стояла римская трирема. Два паруса были уже подняты, и по палубе бегали воины, готовя корабль к отплытию. Не слезая с лошади, Ахилл громко окрикнул:
   – Спустите трап, я должен осмотреть корабль!
   Солдат, что был ближе всего к борту, ответил ему: – У нас приказ капитана срочно сниматься с якоря. Отплываем в Неаполь!
   За спиной Ахилла возникли шесть всадников с луками, стрелы с фитилями были направлены на трирему, в руках у каждого дымились фитили для поджога смоченных в нефти стрел. Ахилл угрожающе повторил свое требование:
   – Я приказываю пропустить меня для осмотра трюмов судна!
   Солдат скрылся из виду, через некоторое время на палубе показался капитан.
   – Я уполномочен доставить грузы военного назначения для римского гарнизона. И у меня нет оснований пускать вас для осмотра судна. Это военный корабль и паруса уже подняты.
   – Капитан, кто бы ты там не был, если не хочешь войны, спусти трап. Мои люди осмотрят трюмы.
   – Вы, ищите диойкета, не так ли?!
   – Откуда ты знаешь, кого и что мы ищем? Ваши войска грабят Египет, мы проверим, что у тебя нет контрабанды в трюмах, и можете следовать своим курсом.
   – У нас приказ сената Рима, срочно доставить Постума Рабирия в Рим.
   – Мы будем судить его своим судом! – настойчиво говорил Ахилл.
   – Он римлянин, никто не имеет права судить римлянина, кроме самого Рима.
   Ахилл в гневе, повернулся к своим всадникам. Дав команду, снять оцепление, и ускакал вместе с ними во дворец к воинским казармам дворцовой стражи.
   Перепуганный насмерть Рабирий сидел в каюте капитана корабля, ожидая своей участи. Наконец военачальник отряда легионеров, приписанных к триреме, сообщил, что Ахилл снял оцепление и удалился. За ним в каюту вошел капитан судна.
   – Диойкет Египта, ты мне обещал десять двойных Ауреусов золотом, за то, что я спасу тебя?
   – Иуст, я привык расплачиваться, когда дела выполняются до конца!
   – Я спас твою никчемную жизнь, и ты должен мне десять двойных Ауреусов! Я начинаю сомневаться, а есть эти деньги у тебя?! – не на шутку рассердился капитан. Это был опытный воин, сражавшийся под командованием Гнея Помпея Магна еще, когда в Средиземном море хозяйничали киликийские пираты, что были разбиты флотом Римской республики. От этих времен у Иуста во все лицо, через правую щеку тянулся шрам от пиратского кривого клинка. С тех пор правая щека и бровь нервно дергалась, когда капитан злился, а лицо превращалось в демоническую маску, нагоняя ужас на подчиненных ему матросов и солдат-гребцов, что были у весел.
   – Я не буду повторять тебе в сотый раз, что уплачу тебе все до копейки, когда ты высадишь меня в независимой провинции Сицилия, что управляется независимой от Рима администрацией, где в банке хранятся все мои сбережения. Ты же знаешь, что за эти деньги можно нанять целый гарнизон солдат и оснастить их не только оружием, но и одеждой. Как ты думаешь, я вожу такие деньги с собой?! – отражал атаки капитана Постум Рабирий. Он знал, что стоит достать из своей кожаной сумки, что спрятана под полотном тоги, как все, что у него сейчас припасено, будет отнято капитаном, а его труп скормлен акулам, где-то на середине пути между Александрией и островом Сицилия.
   – Я дам тебе своих стражников и с ними мы пойдем в твой банк за расчетом. – Согласился Иуст. Вздох облегчения поневоле вырвался из груди Рабирия. Иуст подозрительно взглянул на диойкета колючим взглядом из нависших лохматых бровей. Дрожь пробежала по изнеженному телу Постума, капли холодного пота выступили на лбу и ладони на руках увлажнились. Изнемогая от животного страха за свою жалкую жизнь, он пробормотал:
   – Я, царский диойкет-римлянин Птолемея XII, что мне можно не доверять, когда в моих руках все царские финансы Египта?! – но капитан уже его не слышал. Он знал, конечно, что такой торговец, как Рабирий, не может быть бедняком и эту огромную сумму в десять золотых римских Ауреусов, он, конечно, выплатит. А мысли о том, чтобы присвоить все спрятанные деньги себе, отпала сама собой, потому что на Сицилии царили строгие законы, охраняемые административной стражей. Любые разбойные нападения с целью грабежа строго пресекались, так как остров считался свободным от посягательств на эту территорию могущественного Рима. Решением сената, было объявлено, что Сицилия свободная провинция, где велась бойкая торговля всем, что доставалось в ходе всякого рода войн, грабежей, набегов и прочего. Так что Постум на Сицилии мог чувствовать себя неуязвимым от Рима и не бояться за награбленный в Египте и присвоенный капитал. Капитан римской триремы Иуст, понимал, что Рабирия необходимо беречь. С этим он вышел на палубу проследить, чтобы поспешный выход в открытое море триремы прошел без каких-либо задержек, как можно скорее. А 48 гребцов, по двадцати четырех с каждого борта, по два гребца на весло в трюме триремы, сократят время в пути из порта Александрии в Неаполь с заходом по глади Эгейского Моря в порт острова Сицилия….

Глава 36

   Между тем караван фараона Птолемея XII двигался Сахарой среди поющих песков. Воздух был сухой, солнце в этот период года нагревало днем все вокруг до температуры не выше плюс тридцати пяти градусов по шкале Цельсия современной градации температур. И в своем укрытии Клеопатра прекрасно себя ощущала. Молодой принцессе мечталось среди этих пустынных барханов особенно остро. Она-то видела себя властительницей разнообразных пиршеств, то сопровождающей своего будущего возлюбленного в военном походе, то властительницей Рима, который она подчинит себе и сделает провинцией Египетского царства. Но в ее мечтаниях всегда присутствовал ее герой, непобедимый и могущественный военачальник. Марк Антоний, в грандиозных мечтаниях Клеопатры, как-то уходил на второй план, так как он был всего лишь начальником конницы, а вот Гней Помпей Магн, был могущественен. Она пыталась представить Помпея рядом с собой, но его образ всегда исчезал и на его место становился снова и снова Антоний. Клеопатра понимала, что воплотить ее грандиозные замыслы может только человек наделенный силой военной власти. Принцесса поневоле стала видеть Антония в роли грозного военачальника рядом собой. Ее мечты уносили юную принцессу в царственные покои, где она была уже властительницей могущественного царства двух богатых держав Рима и Египта. И рядом Марк Антоний. Вот они вместе планируют грандиозное празднество. Она руководит строительством большого павильона, для пиршества, подобно тому, какой был построен фараоном Птолемеем Филадельфом, и описан эллинским писателем Килликсеном Родосским. Клеопатра вытащила из связки свиток папируса этого писателя и стала читать:
   ”Для начала я опишу павильон, специально построенный к празднеству внутри крепости…".
   Клеопатра, оторвалась от чтения и вспомнила это сооружение, что сохранилось с тех времен невдалеке от царского дворца. Снова стала читать: “… Грандиозный павильон поодаль от казарм, мастерских и постоялых дворов. Размеры зала позволяли размещать в нем по кругу сто тридцать лож. Крыша подпиралась высокими деревянными колонами, расставленных по пять в длину и по четыре в ширину строения. Верх был затянут алым полотном с белой каймой, а по обе стороны были балки, обвитые тканью с белыми полосами, обильные складки которой походили на башни. Промежутки между балками закрывали расположенные в строгом порядке расписные плафоны. Угловые колонны были выполнены в виде финиковых пальм, а остальные имели вид вакхических жезлов. С трех сторон колоннада была окружена перистилем со сводчатой галереей – в ней размещалась прислуга гостей…".
   Она снова оторвалась от чтения, вспомнила этот павильон, где отец принимал гостей и устраивал соревнования игры на флейте. Принцессу поразило убранство зала в точности такое, как в описании:
   ”…Красные финикийские занавески, а в межколонных промежутках висели громадные шкуры самых диковинных зверей. А пол был усыпан множеством всевозможных цветов. Так как мягкость климата Египта и мастерство его садоводов позволяют в течение всего года в изобилии выращивать растения. В Египте всегда можно найти розы, и левкои, а также в изобилии и другие цветы…”.
   – Да, это так! – произнесла принцесса вслух. Взгляд ее устремился снова вдаль. Но пески барханов она уже не замечала, полностью отдаваясь мечтам о своем будущем правлении Египтом.
   Верблюд, на котором ехала принцесса, внезапно замер, остановившись. Клеопатра насторожилась и увидела, что на лошади мчится в конец каравана Дионисий. Проезжая мимо верблюда принцессы, он бросил взгляд на Клеопатру. Она беспокойно выкрикнула ему: – Что-то случилось, Дионисий?!
   – Нет, принцесса! Фараон вызывает к себе Знахаря. У него легкое недомогание. Я скачу за лекарем, его верблюд в конце каравана! – отвечал стражник. Принцесса подумала: ”Ну и не удивительно. У меня тоже бывает, болит голова. А вчера отец обходил караван, проверял готовность всех к обратному пути. Я была недовольна тем, что он пил вино, принимая угощение, как простой простолюдин. Вот и болит голова. – Негодовала она. – Разве позволительно фараону пировать с простолюдинами?” – задала она сама себе вопрос.
   Через некоторое время Дионисий возвращался в голову каравана, где поджидал фараон. А спустя непродолжительное время мимо проследовал в длинном полосатом ватном халате и меховой шапке Знахарь.
   Птолемей XII ехал на лошади, чувствуя себя совершенно разбитым и слабым. Усталость, которою он никогда не испытывал, наваливалась на него неожиданно и бросала в сонливое состояние. Он стал настороженно наблюдать за этой внезапной переменой в себе, не так давно. Подобное настроение быстро исчезало, стоит лишь поднести к устам излюбленную флейту и начать играть, как тут же незримой энергией наполнялась душа, краски сверкали ярче, и жизнь становилась прекраснее, чем казалась совсем еще с минуту тому назад. Но от наплыва новой волны упадка сил игра на флейте не помогала. Был еще первый день пути. До местечка Секкет Ель Султан еще четыре дня караванной тропы. А такая разбитость и апатия. Птолемей жестом подозвал к себе начальника охраны Дионисия, что ехал по правую руку царя.
   – Слушаю тебя, повелитель! – сказал начальник охраны, сделав поклон головой, прикоснувшись открытой ладонью правой руки к своей груди.
   – Останови караван, пусть меня осмотрит Знахарь! – сказал ему Птолемей.
   Через несколько минут караван остановился, когда Дионисий передал приказ Птолемея водителю каравана.
   Фараон спешился, стоял возле лошади, когда Дионисий вернулся к царю.
   – Позови моего Знахаря, пусть подойдет ко мне?
   Дионисий ничего не ответил, лишь сделал знак, что немедленно выполнит приказ, разворачивая лошадь в сторону верблюда Знахаря, навьюченного мешками с лечебными травами, что был в самом конце вереницы верблюдов и ускакал туда. Вскоре, следом за вернувшимся стражником, в меховой шапке пришел седой старик с жидкой бородой в полосатом ватном халате и сандалиях. Спешившийся стражник преградил ему путь, не давая подойти поближе к фараону. Целитель на расстоянии сказал царю:
   – Что прикажешь, повелитель, исполняющий волю богов Олимпа на Египетской земле. – Низко кланяясь.
   – Ты, мудр и искусен в знахарстве, ответь мне, что можно предпринять от упадка сил?
   – Мне необходимо осмотреть тебя, повелитель.
   Фараон, сделал знак Дионисию, приказав:
   – Позволь подойти Знахарю ко мне!
   Стражник повернул голову к целителю, пропуская Знахаря. Старик подошел ближе к Птолемею, сказал:
   – Я тебе повелитель буду задавать вопросы, чтобы разобраться в твоем состоянии и назначу лекарства.
   – Хорошо, говори, что мне делать?
   – Дай мне две руки.
   Фараон протянул к нему ладони. Знахарь взял кончики пальцев, ощупал их. Затем осмотрел глаза, цвет кожи вокруг глаз,
   – Сними тюрбан и куфию (платок, спасающий от песчаных бурь в пустыне), мне нужно увидеть твои ушные раковины.
   Птолемей снял головной убор, и платок с головы. Старик двумя пальцами ощупал уши фараона, затем сказал:
   – Мне все понятно, что с тобой, повелитель.
   – И, что же это? – тревожно спросил Птолемей.
   – У тебя холодный пот на лбу, холодные кончики пальцев на руках в столь жаркий день. Упадок сил и озноб, – Стал говорить Знахарь.
   – Я про озноб тебе ничего не говорил, но у меня так и есть, меня знобит, и я чувствую легкую лихорадку.
   – У меня есть средство от этого недомогания. Это настойка на травах на крепком вине. Перед сном тебе надо его принять. Утром, когда ты проснешься, у тебя пройдет все. Будешь снова чувствовать себя молодым и здоровым.
   – А сейчас, что мне делать? Скажи, на милость богам? – с надеждой Птолемей взглянул на Знахаря. Старик из глубокого кармана халата вынул стеклянную флягу с какой-то темной жидкостью и складную круглую чашу в виде широкого кольца. Как факир, Знахарь, потянул за кольцо и вдруг, перед изумленным взглядом Птолемея одно за другим из кольца вынулись меньшие кольца, образовывая емкость чаши. Знахарь откупорил стеклянную флягу и налил в чашу тягучую, как густая нефть, жидкость. Старик протянул это снадобье фараону, со словами:
   – Повелитель, выпей, это эликсир молодости. Он даст тебе силу и бодрость.
   Фараон поднес чашу ко рту, услышал приятный аромат, исходивший от жидкости, напоминая запах старинной выдержки вина.
   – Скажи! Почему ты выглядишь не таким молодым, обладая эликсиром молодости? – спросил Птолемей.
   – О, божественный повелитель, мне уже пятьсот лет. Я устал быть на этой земле и хочу уйти на вечный покой. А ты еще молод и тебя ждет твой народ. – Знахарь при этом поклонился фараону до земли.
   – Ты возьми этот напиток и выпей еще на ночь. – Добавил Знахарь.
   Фараон выпил терпкое       и крепкое снадобье, бутылку передал Дионисию, сказав ему:
   – Вечером чтобы эта бутылка была в шатре!
   – Слушаюсь, повелитель, будет исполнено. – Сунув флягу за пояс, Дионисий вскочил в седло своей лошади. За ним, фараон влез в седло своего гнедого. Вскоре до Клеопатры, донеслась веселая игра флейты отца. По звучанию мелодии, принцесса поняла, что у отца улучшилось настроение, значит, легкое недомогание фараона прошло. Караван вновь продолжил свой путь, когда мимо Клеопатры проследовал к своему верблюду старик в полосатом халате и меховой шапке….

Глава 37

   Как-только Клеопатра увидела, проходящего мимо ее верблюда Знахаря, а отца, влезавшего на свою лошадь, поняла, что с отцом все в порядке и беспокоится ей не о чем, а когда раздалась веселая мелодия флейты, принцесса еще сильнее убедилась в этом. Ее верблюд был вторым в связке каравана. Фараон с двумя охранниками на лошадях в первый день пути ехали впереди каравана, и принцессе хорошо был виден и синий плащ, и тюрбан на водителе каравана Креоне, что шел следом за ехавшим на лошади Птолемеем и его двумя верховыми стражниками, время от времени указывая им направление движения. Была уже вторая половина дня, первого дня пути. Греку Креону не нравилось то, что караван возглавлял фараон, так как водитель не мог настроить ритм движения, и это сбивало с размеренного шага и животных, и погонщиков, и охрану, которая вела своих лошадей следом за верблюдами. Креон терпеливо дожидался конца этого первого дня пути, так как на последующие дни перехода, фараон будет двигаться следом за верблюдами во главе своей охраны из 30 спешившихся всадников, это даст возможность окончательно войти в ритм движения пустыней, и без устали проходить целый день до самого ночлега…
   Клеопатра совершенно успокоилась хорошим самочувствием отца и погрузилась в свои сокровенные мечтания. Ей стали грезится богатые веселья, и застолья с ее избранником Марком Антонием на которых она будет главной царицей. А вот где будут проводиться празднества, конечно же, в павильоне, построенном еще при Птолемее Филадельфе, где отец любил проводить пиры и застолья во время празднеств, посвященных богам, и частые соревнования игры на флейте и состязания поэтов и певцов. На таких празднествах она с братьями и сестрами весело проводили время. Клеопатра представила Беренику и Арсиною, что мгновенно омрачило ее. Вспомнилось предательство Береники и последующая ее казнь. Стараясь отогнать из памяти, всплывшее страшное видение кровавой расправы отца над дочерью, дрожащими руками отложила свиток папируса Килликсена Родосского. И перебрав рулоны из связки свитков, вытащила мифы и подвиги богов на древнегреческом языке. Отыскав там миф о Дионисе, боге виноделия, плодородия веселья покровителе пиров с увлечением стала читать. Из свитка она узнала, что в честь Диониса устраивались фараоном Птолемеем Филадельфом пышные и грандиозные шествия на стадионе в Александрии. Во дворце фараон давал в праздник бога Диониса грандиозный пир, на котором собирались приглашенные философы, писатели и поэты, военачальники, влиятельные гости из дружественных Египту стран и, конечно же, деятели искусств. Знаменитые поэты, певцы, артисты и музыканты. Клеопатра представляла себя уже царицей Египта, принимающей подарки и почести от гостей, и тешила себя этими воображаемыми картинами, скрашивая однообразно и монотонно тянувшее время среди песчаных дюн пустыни. Чувствуя свое царское величие, она вдруг вспомнила о зеркале из сокровищницы храма: ”Как я раньше не догадалась?” – подумала с волнением принцесса. И стала в трепетном волнении рыться в вещевом мешке. Наконец нащупала среди белья, что было там, холодным прикосновением прямоугольный стеклянный предмет. Вытащив полупрозрачное стекло, издававшее с молочно-матовой поверхности белесое свечение. Клеопатра стала вертеть тонкую пластину в руках. С противоположной стороны стеклянного изделия молочно-матовой поверхности была металлическая серебристая поверхность. Получалось так, что матовый прямоугольник стекла вмонтирован в серебряную окантовку. Повертев это, так называемое чудо зеркало в руках, Клеопатра никак не могла взять в толк, а, как и куда смотреть, чтобы увидеть свое будущее. Она напряженно стала смотреть в матовый молочный туман стекла, с надеждой хоть что-то разглядеть. В этом тумане только было какое-то белесое свечение, и казалось, что свечение чуть мерцает. Или может это кажется ей. Она, вдруг вспомнила, что Ур Хем Нетер вместе с этим предметом вручил ей синюю шапочку, которую следует надеть на голову при работе с зеркалом. Клеопатра порылась в вещевом мешке, достала оттуда мягкую шапочку. Шапочка, несмотря на тонкий эластичный и плотный материал, из которого была изготовлена, оказалась тяжелой, словно бронзовый шлем воина. Надела ее на голову, достающую до ушей и закрывающую ее лоб. Принцесса провела ладонью по матовому свечению изделия, стараясь проверить, может вправду это зеркало, а от того, что оно там пролежало несколько веков или даже тысячелетий, то покрыто пылью времен. Но вместо стертой пыли, вдруг на матовой поверхности вспыхнули ряды букв, на непонятном языке. Клеопатра присмотрелась к надписям: ”Так это же латынь!” – она знала несколько языков, благодаря тому, что у нее был очень образованный учитель, ритор Теодот Хиосский, обучивший ее не только латинскому языку, но греческому, арамейскому, египетскому, германскому, ивриту и прочим. Надписи на матовой поверхности объясняли принцип работы устройства, что в описании называлось “хроновизором времен”. Что и как работает устройство, как мысленно задавать время обзора того или иного события, что интересно просмотреть происходящее в будущем. Хроновизор передает не только изображение происходящих событий, но и звуки, что слышны при этом видении. В благоговейном трепете Клеопатра задала хроновизору вопрос:
   “Когда я взойду на престол?” – Хроновизор выдал информацию такую, что если отсчитывать от сегодняшнего дня, то ровно через три года.
   “Это будет в пятьдесят первом году” – подумала она. И ей стало не по себе. ”Значит, отец уйдет в мир теней еще не старым?”. – И Клеопатре от этого известия стало страшно и тягостно на сердце. Ровно через три года беззаботная жизнь закончится. О нет, нет, этого не может быть! Принцессе не хотелось верить в такое предначертание судьбы, мелькнула мысль: ”Это какая-то ошибка? Не может быть!” В ее остановившемся взгляде застыло отчаяние. С другой стороны, если посмотреть, что скосит отца в таком молодом возрасте? Если узнать причину, то как-то можно избежать этого горя. Клеопатра стала искать причину, задавая мысленно один за другим вопросы хроновизору. И получила ответ, что Птолемей уже не сможет избежать своей участи, так как Черная Корона богов изготовлена из металлических редких деталей, которые еще не могут создать на земле, так как технологии утеряны в далеком прошлом. Эти металлы действуют на человека так, что симптомы проявляются в лихорадке, которая не лечится. Эта лихорадка подобно малярии, но не малярия. Болезнь от Черной Короны разлагает кровь, и лечения против нее нет. Птолемей, как и в свое время, Александр Великий, умрет от испускаемых невидимых лучей Черной Короны богов, которую он примерял в сокровищнице храма Амона Ра.
   ”…Лучи вызывают смертельную болезнь крови, от которой нет лекарства в континууме вашего времени…”. – Врезалось Клеопатре в сознание, когда она перевела появившуюся надпись с латинского языка. На глаза тут же накатились слезы.
   Страшная весть ядовитой змеей выползла из хроновизора, впилась в сердце принцессы изображением умирающего фараона. И завершилась процессией похорон в усыпальнице царей. Клеопатра поспешно спрятала устройство в мешок с бельем, в крайней задумчивости. Из этого она сделала вывод: ”Надо готовить себя к неотвратимому приближению событий тех, которые предназначены мне судьбой!”
   Губы ее красивого рта были плотно сжаты, в глазах появился металлический блеск, высушивший набежавшие слезинки….

Глава 38

   Сумерки вечерней зари заботливо спешили укрыть барханы покрывалами теней, которые поднимались с образованных ветром углублений. Среди песка в пустыне караван лагерем устраивался на ночлег. Легкий сухой ветер, приносил прохладу, заставляя песчаные барханы издавать жалобное пение, леденящее юной принцессе кровь, растревоженную увиденной грядущей трагедией, что ждет ее отца Птолемея XII через три года. От этой вести она потеряла душевные силы и пыталась, как-то успокоить себя. Мысли лихорадочным роем носились в ее голове, одна нелепее другой. Но настойчивой была лишь одна: ”…нет лекарства…”, приговором сверлила мозг. Клеопатра была вне себя от своего бессилия, не зная, что делать и как быть? Терзаясь чувствами к своему несчастному отцу, решилась посоветоваться со Знахарем. Может, все-таки он хоть чем ни будь, сможет помочь. С этой мыслью она решительно вышла со своей половины шатра, резко отбросив штору, отделяющую ее половину пространства от той, где располагался фараон.
   – Дочь, ты куда собралась? – сидя на складном стуле, за столом, спросил фараон.
   – Пройдусь немного, а то ковер плывет под ногами в такт шагов верблюда. – Клеопатра вопросительно глядела с жалостью на отца, который в это время пригубил золотой кубок с напитком Знахаря.
   – Ты, как себя чувствуешь? – заботливо спросила она.
   – О, эта крепкая пальмовая водка с настоем трав, так бодрит, хочется летать. Снимает усталость и придает сил. Просто чудо, какое-то. – Восхищенно отвечал Авлет. – Я, наверное, сыграю, что ни будь веселое. – И принялся снимать с опорной стойки шатра футляр из дорогого красного дерева, где хранилась флейта.
   – Отец, ты лучше приляг, отдохни. Завтра снова трудный путь пустыней.
   – Не беспокойся обо мне, доченька. Караван все равно собирается в дорогу, когда взойдет солнце и от его восхода не менее двух часов к ряду пока идет подготовка к продолжению пути. Ты скажи Дионисию, пусть проводит тебя.
   – Не зачем. Я сама пройдусь, в нашем караване нет плохих людей.
   – Ну, как знаешь, дочь.
   Фараон открыл футляр, достал свой музыкальный инструмент, и пустыней полилась веселая мелодия флейты. А Клеопатра, подбодренная хорошим самочувствием отца и его бодрым настроением, вышла из шатра. Охранник Дионисий, стоявший справа у входа в шатер, завидев принцессу, сделал поклон со словами: – Приветствую тебя божественная дочь Птолемея!
   – И тебя, страж царского спокойствия, Дионисий приветствую.
   Второй стражник сидел на корточках у костра и из глиняной чашки доставал руками вареную баранину, не обращая никакого внимания на вышедшую из шатра принцессу. На металлическом треножнике над костром болтался небольшой котелок, в котором варился бараний окорок. Принцесса проследовала к верблюдам, мерно жевавшим душистое сено. Время от времени от сидящих на корточках животных доносилось гортанное ворчание, словно велась неторопливая беседа среди отдыхающих путешественников пустыни. Невдалеке от верблюжьего стойбища, огражденное место тюками сена, там устроили ночлег погонщики верблюдов и водитель Креон. Принцесса подошла ближе к костру с большим казаном над ним. Там был один из погонщиков, его задача сводилась к тому, чтобы поддерживать костер под казаном, в котором на небольшом огне варились куски баранины. К утру погонщикам верблюдов будет завтрак. Охранники со своими лошадьми обосновались отдельным лагерем. Для этого расседлав, согнали лошадей в круг мордами друг к дружке, предварительно напоив из бурдюка с водой, что несли навьюченные лошади. Затем расстелив циновки вокруг лошадей, устроились на ночь.
   Принцесса обошла лагерь и увидела отдаленный костер и верблюда Знахаря. Она пошла в его направлении и, приблизившись, поздоровалась:
   – Приветствую тебя, хранитель здоровья фараона Египта!
   – Приветствую и я тебя, дочь царя и наместника бога на земле! – низко кланяясь, ответил Знахарь. Он внимательно стал смотреть на принцессу, пытаясь прочесть глаза Клеопатры в отсветах костра, в которых блестели искорки любопытства. Он понял, что дочь царя умеет владеть собой и не выдавать свои эмоции.
   – Что привело тебя ко мне? – спросил Знахарь, помешивая душистый отвар трав деревянной палочкой. Затем, порывшись в своем вещевом мешке, достал сверток из белой ткани. Развязал его и достал пластинку, разграфленную квадратиками продольными и поперечными канавками.
   – Вот возьми, попробуй! – протягивая ей пластинку, приветливо сказал он.
   – Что это? – с любопытством спросила принцесса.
   – Это мой рецепт сладости, что дают бодрость и прогоняют усталость.
   Клеопатра отломила от пластины квадратик. Раздался приятный медовый аромат с запахом корня аира, поднесла ко рту. Взяла осторожно губами и переместила сладость на язык. Небо и рот погрузился в освежающий прохладный привкус, похожий на лист мяты, с горчинкой сельдерея и сладостью меда.
   – О! – восхитительно воскликнула Клеопатра, – Амброзия богов, не иначе! Я в восторге! С чего вы изготовили этот удивительный продукт? Тает во рту и несет прохладу всему телу, бодрит и восхищает превосходным вкусом!
   Знахарь хитро улыбнулся; ”О! У принцессы великолепно поставлен голос ее тембр, интонация и содержание сказанного располагает собеседника к приятной увлекательной беседе”, – вслух же сказал. – Здесь кроме ароматных трав присутствует сладкий финик и основной компонент кровь змеи.
   – Я, что умру сейчас?! – испуганно воскликнула принцесса.
   – О, нет, нет. Ты, божественная будущая царица, будешь жить, и править и это несчастье с тобой произойдет не скоро. Впрочем, как и мы все обречены умереть. А, что касается крови змеи, так там есть много минеральных составляющих крайне полезных для человека, продлевающих жизнь и молодость. Эта кровь, высушенная в тени с отваром трав, а когда эта смесь попадает к нам в рот, растворяется и доставляет в наши кровеносные сосуды очень редкие и полезные вещества, что омолаживают и укрепляют организм, продлевая жизнь.
   – О, хранитель здоровья, скажи, а как можно спасти моего отца?
   – Для этого надо знать причину его болезни. – Уклончиво ответил Знахарь.
   – А если я скажу истинную причину его недомогания, поможешь мне спасти отца? – в голосе Клеопатры звучала надежда.
   – О! Милая дочь, любящая отца своего, я не видел особого беспокойства в его состоянии. Обычная лихорадка от простуды, ничего особенного не заметно. Я думаю, что фараон вспотел, а затем прыгнул в бассейн в оазисе. Днем вода в бассейне, где вы с ним любили купаться намного холоднее, чем ночью. Ведь так?
   – Да, уважаемый Знахарь, это правда. Но, я знаю другую причину, и это меня беспокоит намного больше, чем недомогание от простуды. Его не станет ровно через три года. Он ведь молодой царь. Через три года ему исполнится всего сорок пять лет.
   – Откуда у тебя принцесса такая уверенность?
   – Я могу видеть будущее и там я видела смерть моего отца фараона Птолемея XII ровно через три года. Я не хочу этого. – Чуть не всхлипывая, говорила Клеопатра, – Знахарь помоги мне! – Клеопатра обеими руками ухватилась за руку Знахаря, с мольбой смотрела в его проницательные глаза, исполненные добра и сострадания.
   – Хорошо. – Сочувственно ответил тот, – Только я должен знать причину его смерти. Если ты видишь будущее, то ты можешь назвать и причину, от чего у фараона наступит смерть?
   – Да! – утвердительно сказала принцесса. – Могу назвать. За тем я и пришла к тебе Знахарь просить твоей помощи, как у преданного человека фараону, что в часы испытаний не предал ни меня, ни отца моего.
   – Тогда я тебя, о дочь любящая отца, внимательно слушаю?
   – Я, перед походом в оазис к Оракулу Зевса-Амона Ра, читала хроники Александра Великого в Индии на греческом языке. Написанные его биографом, сопровождавшим полководца в походе…, – и Клеопатра рассказала все о Черной Короне богов, и о том, что Птолемей, как и Александр, примерил Корону, и что, как она считает, отец заболел именно от невидимого воздействия Короны. Закончив свой рассказ, Клеопатра снова с надеждой смотрела на Знахаря, ожидая помощи от него. Врачеватель повернулся к Клеопатре спиной в глубокой задумчивости. Блики костра освещали его полосатый длинный халат, мерцали в кудряшках меха шапки, что копной громоздилась на голове. Он вдруг повернулся к принцессе лицом и сказал:
   – Мне оказана великая честь, твоим посещением о, наследница трона Египта. Я хочу предложить тебе мой напиток чая из редких трав, что растут в труднодоступных местах в северных отрогах гор Индии. – Клеопатра не этого ответа ждала от Знахаря. Но присоединилась к приглашению чаепития и приняла фарфоровую тонкую чашку с ароматным напитком, присев рядом с врачевателем на корточки. Неторопливо, сделав глоток чая, Знахарь сказал:
   – Я не смогу предотвратить неизбежное, можно лишь облегчить страдания Птолемею двенадцатому и продлить его жизнь до трех лет с момента нашего разговора с тобой принцесса.
   – Выходит так, Знахарь, что если бы я не пришла к тебе за советом, то мой отец умер бы намного раньше? Ты это хочешь сказать? – с тревогой в глазах и надеждой смотрела Клеопатра в глаза Знахаря.
   – Да, это так! От излучения вещества, из которого сделана корона и специальных вставок, активирующих во стократ смертоносное излучение, фараон умер бы спустя шесть месяцев после примерки Черной Короны. Но я смогу продлить ему жизнь, к сожалению, только до трех лет. Порошок, что я дам тебе, принцесса, поможет поддержать силы Птолемею. Надо в объеме одного шата добавлять в еду фараону. В течение тридцати дней, каждый день с утра за завтраком. Это продлить его дни на земле, к сожалению, только до трех лет. Ты должна знать об этом и готовиться принять трон Египта.
   – Что это за снадобье, твой порошок?
   – Я знаю, что ты, принцесса, умна и любопытна, поэтому я расскажу, кто получил состав порошка. Слушай. Это случилось много миллионов лет тому назад, когда в Солнечной системе вращалась планета Фаетон. Наша Земля в это время была населена огромными животными, разным зверьем, и высокоразвитой цивилизацией людей одной расы и с одним языком и письменностью. Были еще планеты, такие как Марс, Венера и Юпитер. Там тоже жили люди немного отличные от землян. Планетарные цивилизации обменивались технологиями, и все практически жили тысячу лет по земному летоисчислению. Все было хорошо, пока из соседней вселенной к нам в нашу галактику Млечный Путь не вторгся изгнанный огромный космический корабль паразитирующей цивилизации. Этот корабль вошел в черную дыру, что в центре нашей галактики и ринулся на окраину звездного рукава, где было наше Солнце. На глаза захватчикам попалась окраина Солнечной системы и планеты пригодные к колонизации. Коалиция сверх цивилизаций Галактики Млечный Путь становится на защиту населенных планет Солнечной системы. Начинается война. Итоги этой войны печальны. Вторжение в Солнечную систему инородных существ, что занимались порабощением других планет, привело к гибели планеты Фаетон, исчезла жизнь на Марсе, а Венера превратилась в безжизненную пустыню. Те, кто раньше жил на Фаетоне переселились на планету Земля, основав Гиперборею, ученные во внутреннюю Землю, основав страну Шамбалу с одноименной столицей, а те, кто жил на Марсе переселились на континент Антарктиды, основав страну Атлантов. Оставшиеся чужеродные захватчики превратили свой корабль, изрядно потрепанный в войне, в спутник Земли, под названием Луна, подписав с Галактической Коалицией пакт о капитуляции. В этих переселениях активную роль принимали ученные из планеты Фаетона, которые предвидели последствия войны. Так на Землю попал и порошок, состоящий из атомарно чистого золота, так называемого фискального. Это золото, измельченное до состояния ярко белой пудры, без примесей, идеально чистое, растворяется в организме человека и продлевает жизнь, путем омолаживания клеток и является хорошей защитой от вредоносных излучений, вирусов и паразитирующих гельминтов, что любят селиться в человеческую кровь. Из древнегреческой мифологии известно чистое золото в порошке, как Амброзия, или пища богов. – Знахарь закончил свой рассказ. Утаив от принцессы свое имя Кшатр, и страну, откуда он прибыл под именем Знахаря, выполняя свою миссию в отношении Египта….
   Клеопатра с Амброзией богов явилась поздно ночью в шатер. Она на мгновение остановилась у постели отца. В свете переносной лампы взглянула на него. Фараон крепко и безмятежно спал. Она прошла в свою половину с мыслями о том, что поговорит с отцом о приеме пищи богов завтра….

Глава 39

   Рано утром, еще до восхода солнца, водитель каравана Креон, стал обходить лагерь ночлега, призывая людей к подъему. Всюду задымились костры, подогревалась пища, складывались циновки. В лагере охраны стража собралась у костра, дожидаясь завтрака. У костра над огромным казаном колдовал повар. Он периодически черпал бронзовым черпаком с длинной ручкой варево и пробовал на вкус. Его стражники подбадривали возгласами:
   – Добавь перца! – выкрикивал один из них. Другой добавлял:
   – А соль там есть? Баранина без соли и перца, как молодая девка без юбки, съесть хочешь, а она пресная, без вкуса! – ха-ха-ха.
   – Вот пробую, в самый раз, герои сражений! – отшучивался кулинар.
   Креон издали видел, что в лагере стражи, у всех без исключения солдат, царит приподнятое настроение. Удовлетворенный он повернулся и подошел к шатру фараона. Возле шатра собрались рабы носильщики, они сбились кучкой у начальника охраны Дионисия и его помощника Григориса, ожидая команды фараона на разборку шатра и укладки его частей на вьючных лошадей. Сквозь легкие занавески оконных проемов в шатре был виден свет и мелькание теней прислуги, обеспечивающих подъем и завтрак фараону и его дочери. За завтраком, Клеопатра сказала отцу, куда и зачем она ходила к Знахарю, обеспокоенная его недомоганием. Растроганный Птолемей словами дочери, повернулся к ней:
   – Ты, Клеопатра не по годам умна и сообразительна. А этот Знахарь, послан нам свыше богом Зевсом-Амоном Ра. Я буду принимать Амброзию, сами боги называют это снадобье своей пищей. – На эти слова фараона, лицо дочери засияло в улыбке. Она достала из вещевого мешка сверток, в котором был спрятан мешочек с амброзией, и передала отцу. Фараон развязал мешочек, отсыпал в деревянную ложку немного белесого порошка. Взвесив его в руке: – Ого, тяжелый. Да это не пудра. – Он поднес ложку к свету лампы, – И сверкает, отсвечивая металлическим белесым блеском. – Сказал, повернувшись к дочери, – Дай мне одну золотую монету там в моих личных вещах, что я ношу с собой.
   – Да, отец, вот возьми. – Клеопатра передала отцу круглую монету.
   Фараон поместил монету в деревянную ложку и, держа в одной руке ложку с порошком, в другой ложку с монетой, сказал:
   – Немного надо добавить Амброзии.
   На что Клеопатра, молча, поднесла мешочек и подсыпала еще чуточку сияющего белизной порошка.
   – Вот теперь поровну. – Ответил Птолемей. Он всыпал Амброзию из ложки в рот и взял кубок с пальмовым вином.
   – Нет, нет, отец! – предупредила дочь, увидев, что фараон собирается запить порошок вином. – Только водой, строго предупредил Знахарь.
   – Не волнуйся дочь, запью водой, лишь бы эта вялость и апатия, что уже наваливается на меня прошла. – С этими словами, фараон налил из кунгана, что стоял среди кушаний на столе, в пустой кубок воды и запил лекарство….
   Спустя час, по тому, фараон с дочерью в походных одеждах вышли из шатра, за ними следом прислуга с утварью и вещами. Анатолия дала сигнал рабам приступить к разборке шатра и укладке в связки его частей для погрузки на вьючных лошадей. Когда слуги увязали части шатра и внутренние убранство в связки, погонщики стали подводить вьючных лошадей и укреплять на них связки. Креон подошел ближе, стал внимательно наблюдать за работой слуг и, удовлетворенный быстрым подъемом людей после сна, и подготовкой к походу, приблизился к стражникам фараона Дионисию и Криолису. Тут, в компании двух страж, телохранителей фараона, и прислуги, он стал принимать завтрак от стола Птолемея. Обычно завтрак состоял из каши с вареной бараниной, пальмового вина, сушеных фиников и ароматного чая с лимоном, нарезанным дольками. После завтрака Креон снова обошел караван, указывая погонщикам куда ставить того или иного верблюда, затем располагал охрану с лошадьми, выстраивая людей и животных так, чтобы с минимальными затратами сил переход следующего дня караванным путем был успешным. Погонщики живо навьючивали верблюдов, тюками сена, бурдюками с водой, связками дров, запасами съестного и всем тем необходимым, что может понадобиться в дороге для людей и животных. Затем он подошел к верблюду, на котором будет ехать Клеопатра. Погонщик старательно устанавливал между горбами животного корзину для принцессы и привязывал бурдюки с холодным чаем и водой, небольшие мешки с сушеными финиками. Креон внимательно наблюдал за манипуляциями слуги. В действиях погонщика, обслуживающего верблюд принцессы, все до мелочей выполнялось точно и без лишней суеты. Когда с вьюками было закончено, погонщик приступил к установке навеса, для этого в специальные гнезда из бронзовых трубочек, закрепленных на прутьях корзины, устанавливались бамбуковые стойки. К стойкам крепились легкие занавеси из тончайшего китайского шелка. Потолок крепился к четырем стойкам, и был выполнен из плотной льняной парусины белого цвета, чтобы хорошо отражать солнечные лучи. Верблюд принцессы, сидящий на корточках, время от времени поворачивал голову к погонщику и сердитым гортанным блеянием, выражал свое недовольство, протестуя против укладки на него груза и сооружения навеса. Через некоторое время мимо Креона проследовал фараон в конец верблюжьей связки к своим стражникам, что уже выстроились в цепочку следом замыкающего верблюда Знахаря.
   – Приветствую тебя Креон! – поздоровалась Клеопатра. Она была в синей длинной до пят одежде и чалме. Лицо принцессы было прикрыто платком, видны только глаза. Вещевой мешок за плечами. При виде принцессы верблюд проблеял, как бы отвечая на приветствие. Креон и наездница улыбнулись, этому кораблю пустыни, так часто называют верблюдов жители оазисов пустынь.
   – И я приветствую тебя божественная дочь наместника бога на земле Египта. – Ответил ей Креон, при этом низко кланяясь, приложив правую ладонь к своему сердцу. Он взял принцессу за руку подвел к корзине, помог взобраться на верблюда. Затем тросточкой поднял животное с корточек на ноги. Раскачиваясь в крепко привязанной на спине верблюда корзине, Клеопатра от вставшего на ноги животного, как бы вознеслась к небу в медном ореоле лучей взошедшего у горизонта солнца. Еще прохладный ветерок трепал занавески навеса, легкие, как крылья бабочки, и принцесса, сняла с головы тюрбан, подставляя лицо ласкающему дуновению, проникающему в ее укрытие. Мысли принцессы теперь всецело были заняты своей предстоящей судьбой и вращались в далеком и близком будущем. Ей хотелось знать все и сразу обо всем, Какое ее ждет, уготованное богами, будущее. Обладая чудом предсказаний хроновизора, Клеопатра решила спланировать до мелочей свое будущее. Узнать все о своем предстоящем царствовании, чтобы избежать, предотвращая непредвиденные бедствия своего правления, угрозы, заговоры, войны, и, что самое главное, не стать провинцией Рима, а править так, чтобы стать во главе Римского государства, включив на таких условиях и Египет, как равноправную часть. Она думала осуществить тот грандиозный план объединенного государства, который стремился осуществить Александр Великий, завоевавший восточные страны вплоть до Индии. Это вдохновляло принцессу к одному лишь Риму. Завоевав Рим, она обрела бы для своего Египта лидирующее положение в мировом государственном устройстве самой могущественной и богатой страны. Мечты принцессы унесли ее в далекое будущее полное вдохновенных начинаний правления Египтом. И там, в будущем, ей казалось, все будет так великолепно и хорошо, и только при ее царствовании. Рука принцессы потянулась к вещевому мешку, что покачивался в такт ходьбы верблюда, и висел на крючке, прикрепленном к корзине. Но до ее слуха донеслась мелодия флейты отца, тягучая, заунывная вынимающая душу любящей дочери. Слезы вновь навернулись на ее прекрасные глаза. Остановленная плачущей мелодией флейты узнать будущее из хроновизора, что тут с ней в мешке с вещами, Клеопатра ладонями прикрыла лицо. Она сидела так довольно продолжительное время, затем, поспешным движением руки, вынула из рукава одежды носовой платок и, утерев слезы, вновь обрела спокойный и решительный взгляд своих карих глаз. Мелодия отца вынула всякое желание из души Клеопатры, заглянуть в будущее, так как страх чего-то страшного, что может она увидеть в эту минуту в будущем, может подорвать ее и без того подорванные известием душевные силы. Она решила, что смотреть на хронологию будущих событий еще не пришло время и что изучение будущего для нее еще не наступило. Лучше предаваться грезам и мечтам о грядущих и счастливых днях будущего, чем столкнуться с неминуемыми событиями, от которых невозможно уйти не при каких ухищрениях и уловках, ибо, что начертано богами, могут изменить предписанную судьбу только боги. Из корзины, отсюда со спины верблюда, ей открывалась панорама раскинувшейся пустыни. Справа вдалеке были видны одинокие в причудливых формах, торчащие из песков выветрившиеся известняковые скалистые изваяния природы. Слева безбрежное море песка волнистых барханов, уходящих до самого горизонта. Ближе к тропе караванного тракта попадались редкие кустарники саксаула, среди этой бедной растительности иногда Клеопатра видела серых зверьков с длинными ушами на худых задних лапках, что с любопытством замирали, неподвижно всматриваясь на движущий караван, затем быстро исчезали так, что их невозможно было разглядеть, как следует. Зверьки были похожи на серых кроликов, которых ей довелось увидеть на хозяйственном дворе, куда доставляли слуги дворцовой кухни. Солнце все сильнее нагревало тент. Принцессе захотелось пить, и она достала бурдюк с зеленым чаем, приготовленным по специальному рецепту, утоляющим жажду. Отпив несколько глотков, сразу же почувствовала напиток прохладой, наполняющей ее и бодрящим бальзамом, разлившимся по телу. И в унисон с ее утоленной жаждой, до слуха донеслась веселая мелодия флейты. Игра отца еще больше предала ей душевных сил, и любопытство взяло верх. Она с волнением и трепетом, решилась заглянуть-таки в будущее.
   Достала из вещевого мешка мягкую эластичную шапочку и хроновизор. Уложив прибор на колени, она надела на голову тяжелую, как шлем, шапочку. Взглянула на матовую поверхность, Тонкая панель экрана засветилась зеленоватым блеском. Интересно, почему же она освещается, как это происходит? И еще много вопросов возникало в ее голове. И хроновизор мгновенно проявил на экране надпись латинским языком: ”экран питается от солнечных лучей, что генерируют энергию на специальном слое экрана”. С удивлением прочла Клеопатра. Она вдруг вспомнила инструкцию пользователя, что устройство считывает ее мысли с помощью считывающего усилителя шапочки, на основании которых генерируются на экран хроновизора не только титры, но и картины, и звуки окружающего мира в событиях, что произойдет в будущем. Из инструкции пользователя, красной строкой шло предостерегающее предупреждение о том, что все события будущего, которые будут показаны принцессе, нельзя будет изменить. Испугавшись этого, Клеопатра в волнении, быстрым движением сорвала с головы тяжесть шапочки и спрятала ее вместе с хроновизором обратно в мешок. В глубокой задумчивости, принялась вновь разглядывать проплывающие мимо пески. Любопытство, в конце концов, снова взяло верх. Рука снова потянулась к мешку с вещами, и хроновизор вместе с шапочкой, считывающей мысли, оказался в руках любопытной принцессы….

Глава 40

   “Кто это?” – подумалось Клеопатре, когда она увидела мужчину в доспехах Римского легионера, сидящим за толом, с детства таком знакомом ей, в столовом зале дворца, увешанном картинами и гобеленами. Внимательно присмотревшись к легионеру, она вдруг узнала в нем Гая Юлия Цезаря, которого увидела его случайно в доме Гнея Помпея, когда они с отцом скрывались в Риме.
   ”Вот интересно, что Цезарь делает в Александрии, развалившись за столом, сидит как хозяин?” любопытство стало разбирать Клеопатру, не в меру, раздосадовав ее юное сердце столь бесцеремонным появлением этого могущественного военачальника здесь. Вдруг, на экране хроновизора появился с бельевым мешком на плече египтянин, со смелым взглядом, гордо смотревший на Цезаря. Военачальник напрягся, как перед боем, вскочил из стула и вышел из-за стола.
   – Ты ошибся дверью, раб?! – сказал властно, угрожающим тоном в голосе Цезарь, хватаясь за эфес короткого меча, висевшего на поясе, и быстрыми шагами направился в сторону раба с мешком.
   – Нет! – ответил египтянин, – Я выполняю приказ Клеопатры Седьмой! По ее приказу доставил тебе Клеопатру, как ты приказал ей и Птолемею Тринадцатому явится к тебе на прием! – с этими словами, египтянин осторожно опустил на плиты пола мешок из мягкого льняного полотна красного цвета, приятно пахнувшего лепестками роз, и поставил вертикально. Ошарашенный ответом раба Цезарь застыл на месте, Раб же, как факир, театральным жестом развязал узел наверху мешка, и мягкая ткань мешковины упала к ногам женщины. Принцесса с трепетным волнением ждала этого момента, когда перед ее лицом возникла незнакомая женщина, называющая себя Клеопатрой.
   – Этого не может быть?! Это не я! – не сдерживая своих эмоций, воскликнула в сердцах юная принцесса. Ей хотелось, чтобы это была не она, что женщина, стоявшая перед Цезарем, была бы никакая не Клеопатра. Она увидела стройную напудренную женщину, с огромными карими глазами. Эти глаза смотрели спокойно и властно на военачальника римских легионеров. Черты ее, внимательнее присмотревшись к облику этой женщины. О! ужас, принцесса стала различать свои, принадлежащие ей черты, в облике этой взрослой женщины, что на экране хроновизора. Так искусно, в наложенном макияже и подобранных к лицу украшениях в ее излюбленных цветах, нравившихся юной принцессе, эффектно подчеркивали ее облик.
   “Нет, нет! Я так не сделаю, никогда!” – протестовала Клеопатра, мысленно осуждая поступок этой женщины, с ее будущего. В мозгу, вдруг, стрелой пронеслась мысль, предупреждающая то, что все, что она увидит на экране хроновизора, обязательно произойдет, и этого никак невозможно изменить….
   – Не может быть! – в сердцах воскликнула она. Схватив хроновизор, с трепетным негодованием запихнула аппарат в мешок, следом за ним отправилась сорванная с головы эластичная шапочка. В крайнем расстройстве того, что она будет принесена, как пленница, в мешке к завоевателю Египта, это никак не вписывалось в ее видимость будущего правления ею царством. Что же, Египет должен быть покорен Римом? Нет, этого не может быть, потому что не может быть!
   Весь день, Клеопатра просидела в корзине верблюда в оцепенении от увиденной картины позорной для будущего фараона Египта сцены, как считала юная принцесса, порабощении царицы Египта Римом. И только на закате солнца, когда караван располагался лагерем на ночлег уже в шатре, подошла к отцу. В ее руках она держала хроновизор. Фараон сидел за раскладным походным столом, уставленным кушаньями и кувшином с вином. Он протянул руку к виноградной грозди, и, оторвав виноградину, сунул себе в рот, затем повернулся к дочери.
   – Ты как-то странно выглядишь, дочь? Что-то произошло, говори? —настороженно спросил Птолемей.
   – Нет, отец, ничего особенного. Я пришла узнать, как твое самочувствие, ничего ли не болит у тебя? – заботливо спросила дочь.
   – Легкая усталость, ну как у всех нас после длительного перехода днем. Кажется, твоя Амброзия богов творит чудеса. – Ответил фараон, и перевел взгляд на предмет в руке дочери, спросил, – Что это за штука такая у тебя в руке, хроновизор, подаренный верховным жрецом Ур Хем Нетером?
   – И в нем я увидела саму себя. И очень странное. Такое, что такого недолжно произойти.
   – Но, ты, же наверняка знаешь, что будущее предначертано богами и его нам смертным невозможно изменить.
   – Да, отец, знаю. Но нам надо понять, почему так происходит и что заставило меня в будущем так поступить. Я должна разобраться в этом и подготовить себя к грядущим событиям.
   – Ну, хорошо, что там так тебя встревожило? Расскажи или покажи эту сцену в хроновизоре. – С любопытством, участливо, спросил фараон. Клеопатра, стала рыться в вещевом мешке, что всегда был при ней в походе и содержал разное, что необходимо иметь всегда под рукой и носить при себе, особенно в караванном пути. В руке принцессы оказалась эластичная синяя шапочка, которую она стала надевать на голову.
   – Это, что за камуфляж, дочка? – с интересом спросил фараон.
   – Эта шапочка усиливает мыслительные команды, которые мыслью подаются хроновизору, и этот инструмент воспроизводит мое будущее на экран, и мы будем видеть и слышать все что там, в будущем будет происходить со мной.
   – Это же чудо, какое-то, во что трудно поверить, дочка. – Крайне заинтересованно стал говорить Птолемей.
   В это время Клеопатра извлекла из мешка прибор, уселась на походный раскладной стул и, положив хроновизор себе на колени, задала мысленный вопрос и координаты времени будущего, что сбудется в сорок восьмом году во дворце фараона. В то же мгновение на экране возникла сцена доставки рабом Клеопатры в мешке для белья Юлию Цезарю, что разворачивалась в зале дворцовой столовой Александрии, так хорошо знакомой фараону и его дочери.
   – Это возмутительно! – воскликнул фараон. Негодованию его не было предела. – Мне непонятно, зачем Цезарю необходимо быть в это время в Александрии? Хоть и не удивительно. Мне кажется, что он прибыл сюда, чтобы стребовать долги, которые после моей смерти перейдут тебе, дочь. А, где же Птолемей Тринадцатый, твой брат? Ведь править вы будете вдвоем? – Озадаченно спросил фараон.
   – А мы сейчас спросим у хроновизора? – Ответила дочь, сосредоточившись на мыслях, волнующих ее и фараона. Мгновенно на экране стали разворачиваться драматические события гражданской войны между войском Юлия Цезаря и Гнея Помпея. Конница Цезаря громила войска Помпея при Ферсалосе и тому ничего не оставалось, как с несколькими всадниками бросится прочь с поля боя.
   – Отец, Помпей бежит к нам в надежде найти убежище?
   – Куда же ему, как не к нам? Он помнит, что приютил нас и будь я жив, конечно, дал бы ему кров и позаботился о его безопасности. – С долей величественного достоинства отвечал Птолемей дочери.
   – Кто это на берегу реки встречает лотку с Помпеем?
   – Ты, что не узнаешь? – удивился фараон. – Вон смотри, один из них евнух Потин.
   – Да, да я вижу и узнаю воспитателя брата Потина, вон смотри со щитом и мечом Ахилл в окружении охраны. А этот мальчик, мой брат Птолемей, что стоит с ними и дружественно улыбается Помпею, который выходит на берег.
   – Ты видела, что Цезарь уже вошел во дворец, не встретив сопротивления Александрийцев. – Сказал фараон.
   – Да и занял наши палаты! А где же я!? – спросила Клеопатра.
   На экране хроновизора возникло Сирийское побережье у крепости Пелузия, на котором сосредоточилось войско, состоящее из наемников разных национальностей во главе с уже знакомой принцессе женщиной в воинских доспехах.
   – Да, что такое?! – в сердцах воскликнула Клеопатра. – Снова она, то есть я и с войском? Что за чушь?! – негодовала принцесса.
   – Но, посмотри, этот мальчик там, на берегу реки с Ахиллом и Потином, это же твой соправитель Птолемей Тринадцатый в окружении воинов. Теперь, дочь мне все ясно. Ты будешь в Сирии собирать войска против своего соправителя брата, а он будет в Александрии. Конечно, как не воспользоваться ситуацией и не войти Цезарю в Египет. Насколько мне стало понятно, что Цезарю нужен мирный Египет и, что-то мне подсказывает, что он будет вас мирить.
   – Кого это нас?! – возмущенно вскричала Клеопатра.
   – Тебя и твоего соправителя Птолемея Тринадцатого.
   – Этого сопливого мальчишку, которого ты назначил в завещании мне в мужья, а царство отдал под опеку Рима?
   – Это, дочь моя, не прихоть, и нежелание навредить, а решение богов, которому все династии царей Египта должны следовать и следуют неукоснительно. – Пространно выражаясь, изрек Птолемей XII.
   – Я не оспариваю божественные наставления, но ты помнишь, что сделала Береника со своим соправителем, когда мы были в гостях у Помпея Магна? Отдала приказ задушить, что и было выполнено.
   – Дочь, то, что мы видим на этом предмете, сбудется и к этому ты должна быть готова, чтобы встретить испытания, ниспосланные тебе и твоему царству хладнокровно с холодным рассудком и сильной волей.
   – Я покоряюсь, воли богов и не отступлю от испытаний, а достойно приму их. – С царственным достоинством ответила Клеопатра. – Но, отец, давай вернемся туда в Александрию, к Цезарю. Мне надо увидеть, к чему быть готовой в будущем.
   На экране хроновизора возникла Александрийская площадь, по которой двигались стройные ряды римских легионеров. Всадник, ехавший впереди войска, был Юлием Цезарем. Далее возникла картина в тронном зале дворца, где на троне фараона восседал Цезарь. Перед ним стоял Птолемей Тринадцатый и главнокомандующий армией Египта Ахилл.
   – Приветствую тебя, Цезарь, тут в нашем царстве! – расставляя слова в паузы, принятые в разговорах высокородных правителей царств тех времен, сказал юный соправитель Клеопатры. Цезарь снисходительно кивнул головой, не отвечая на приветствие. Птолемей XIII, продолжал:
   – В знак нашей солидарности в твоей борьбе с силами, желающими зла Риму, прими этот дар нашей дружбы с Римом. – Юный правитель хлопнул в ладоши. Рабы, стоявшие у входа, открыли створки двери, пропуская улыбающегося евнуха Потина с подносом в руках. Тряся складками полного тела, и сладострастно улыбаясь пухлым ртом щекастого лица, Потин дошел с подносом до мальчика и стал рядом с ним. Соправитель Клеопатры, медленным движением руки снял красную ткань, укрывающую подарок на подносе. Взору Клеопатры и фараона с экрана хроновизора представилась жуткая картина отрезанной головы Гнея Помпея Магна. Цезарь отвернулся от преподнесенной ему в подарок головы друга и одновременно бывшего противника в гражданской войне за власть. Затем с горечью сказал:
   – Я никогда бы этого не сделал. Ибо такого военачальника, Как Помпей Великий, принесшего Риму много пользы славы и могущества, больше не будет. – С этими словами он встал с трона и исчез в смежной палате с тронным залом. Растерянные Потин и Ахилл вместе с соправителем Клеопатры, понуро покинули тронный зал. Спустя два дня, Юлий Цезарь приказал своим легионерам похоронить голову Помпея у стен Александрии и воздвигнуть святилище Немезиды. Экран хроновизора потух.
   – Ну, что ты на это скажешь, отец? – спросила принцесса.
   – Пересматривать завещание я не намерен, вот что я тебе скажу. А те события, что будут происходить в будущем, для тебя не будут неожиданностью, а это, дочь моя, самое главное. Зная, что должно быть, даст тебе значительное преимущество перед неизбежностью.
   – Да, отец, теперь мне понятно-то спокойствие в глазах женщины Клеопатры Седьмой с каким она смотрит на Юлия Цезаря.
   – Конечно, ты права дочь, Клеопатра Седьмая, то есть ты будешь знать все, что произойдет с тобой и Юлием Цезарем, и какую роль в твоей судьбе сыграет этот военачальник. – Наставительно сказал фараон. – Есть и такие события, что было бы лучше не знать об их приходе. Лучше, когда нежелательные случайности приходят внезапно и человек ничего не знает об их последствиях … Они еще долго философствовали на эту тему, пока далеко за полночь, Клеопатра не ушла в свою половину шатра.

Глава 41

   На третий день пути над пустыней и караваном раздавалась мелодия флейты. Фараон играл вдохновенно, сочиняя мелодию в движении. Его гнедой, на котором он ехал, слушая игру хозяина, шевелил ушами, фыркая в пути. Вороной арабских кровей скакун фараона шел следом привязанным к седлу. Два стражника на своих лошадях по бокам. Охрана из тридцати солдат шли пешим ходом и вели своих оседланных лошадей за вороным скакуном фараона, растянувшись один за другим в длинную вереницу.
   Клеопатра на своем верблюде дремала в корзине. Сказывалась поздняя вчерашняя беседа с отцом в шатре. Верблюд мерно шагал пустыней, укачивая принцессу, как в лотке на речных волнах. Ей грезились зеленые просторы долины Нила и корабль, на котором она плыла вместе с Антонием, любуясь растительностью берегов, уходящих в дали, над которыми проплывали белые облака. Ей было покойно и приятно от близости любимого человека, сильного и любящего ее всем своим мужественным сердцем. Оркестр из струйных и духовых инструментов играл на палубе. Веселые напевы звучали от певчего хора певиц, и музыка и пение все сливалось в одно звучание. Она не сразу поняла, что ей это все снится, и удивилась тому, что множество звуков слилось в одну мелодию. От этого она вдруг очнулась, проснувшись, открыла глаза. Видения исчезли, уступив место ярким картинам песков пустыни и звукам флейты, что доносилась сюда, тягучая и однотонная, как бесконечность пустынного пути. Было уже жарко. Хотелось пить. Она вновь нащупала прохладу бурдюка у горба верблюда, где был напиток, приготовленный служанкой Анатолией из смеси зеленого чая и мяты, хорошо утоляющий жажду. Отпив глоток, другой, она заткнула пробкой из коры пробкового дерева горлышко бурдюка, затем мягкую кожу горлышка изогнула и крепко связала шнурком из сыромятной кожи, предохранив этим утечку влаги. Водрузила бурдюк на место и наткнулась на вещевой мешок, что болтался рядом. Мысли вновь вернули ее в недавний сон, что только что был.
   “А, что мне мешает взглянуть в будущее. Я буду с Антонием или нет?” – подумалось принцессе. И тут же испуг, отрезвил ее. А, что если мы никогда с ним не будем вместе? Эта мысль заставила ее не заглядывать так поспешно в будущее. Она вновь устремила свой взгляд в далекое марево песков, что мерцали в потоках нагретого воздуха, как морские волны, отражаясь в нем. Но все, же ее любопытство взяло верх. Она быстрым движением руки вынула из мешка шапочку и хроновизор. Затем сняла белый тюрбан с головы и натянула на свои кудри эластичную шапочку, укрывшую лобби уши. Хроновизор расположила на коленях и принялась задавать мысленные вопросы, формулируя на латинском языке. Экран вспыхнул разноцветными огнями пожара. Клеопатра увидела себя взрослой женщиной, по щекам которой текли горькие слезы. Принцесса еще не знала, от чего так плачет царица. Хроновизор, получив сигнал ее мыслей, выдал картину пожара Александрийской библиотеки. Это повергло принцессу в непередаваемую тоску и упрек. Она вдруг подумала: "Не может быть, чтобы нельзя было предотвратить пожар. Ведь я смотрю этот пожар и вижу, значит, знаю о нем. Я принцесса, будущая царица Египта, неужели же и она в этом жутком будущем не могла знать это. Конечно, знала. Но предотвратить это бедствие не смогла, значит не в силах изменить, то, что предначертано богами”. Слезы текли по щекам принцессы. Тем временем на экране появился Антоний, с сетью морщин у глаз, возмужавший с обветренной кожей и черной как смоль бородой. В сумерках он поднялся на корабль в зажженной грандиозной иллюминации с вызолоченной кормой, пурпурными парусами и посеребренными веслами. Царица восседала на палубе, усыпанной лепестками роз в наряде Афродиты. По обе стороны трона стояли с опахалами мальчики в виде эротов. Корабль в это время управлялся служанками в одеяниях нимф. Корабль двигался по реке под звуки нежнейшей музыки флейт и кифар, окутанный дымом благовоний. Затем она, Клеопатра, показана хроновизором взрослой женщиной, приглашает Антония к себе для роскошного пиршества. Принцесса с трепетным любопытством наблюдала за будущей сценой близкого знакомства ее с Антонием здесь на роскошном корабле. На глаза принцессы снова навернулись слезы умиления и счастья. Она теперь полностью согласилась с неизменностью картин, происходящих на экране хроновизора с будущими картинами ее встречи с Марком Антонием. А на экране продолжались разворачиваться картины пиршеств, в ходе которых неожиданно, та, взрослая Клеопатра, сказала:
   – Ты, Антоний, властелин Киликии, где в храме Афродиты в Эфесе прячется моя сестра Арсиноя, прошу казнить ее в знак нашей дружбы.
   – О! Моя царица, немедленно прикажу казнить предательницу, строившую козни свержения твоего царствования над Египтом. Прими этот приказ казни Арсинои в знак моей любезности к тебе моя царица Клеопатра.
   От этих слов, под звуки флейт и литавр, на роскошном корабле, прекрасные глаза принцессы увеличились, снова навернулись слезы. Как можно это милое создание Арсиною казнить? Как же так, что могло это дитя сотворить, что навредит моему правлению, что я так возненавижу ее? Мысли сверлили юную голову принцессы, внося сумятицу и непонимание будущего. Она с нескрываемым раздражением потянулась к шапочке, чтобы сорвать ее с кудряшек завитков, но в какой-то момент остановилась. Любопытство снова взяло верх над юной принцессой. Безумство роскошного пиршества на корабле царицы продолжалось четыре дня. На пятый день рано утром корабль покинул римскую провинцию Киликию. Антоний был теперь во власти царицы, которая пригласила его во дворец в Александрию. Антоний с любовным блеском в глазах с благодарностью принял приглашение, пообещав царице даже сбрить серную поросль на лице, что делала его облик, как он говорил о себе ужасающим для врагов. Хитрая Клеопатра седьмая на это замечание ответила:
   – Ты мне нравишься. И нравишься еще с тех пор, когда ты подал мне руку, вытаскивая из бассейна на вилле Гнея Помпея Магна.
   – О! Я ночами бредил только об этом, как это здорово, любить тебя, моя царица. Я всегда гордился вашей связью с Юлием Цезарем и верно служил ему, чтобы быть рядом с тобой и хоть издали любоваться твоей красотой, хоть изредка слушать твою прекрасную речь, что льется, как божественная музыка с уст твоих, точно с уст самой богини Афродиты. О! Боги! Я люблю тебя! – страстно, стоя на одном колене, и нежно держа в своих ладонях руку Клеопатры, говорил ей Антоний, время от времени целуя нежную кожу руки царицы Египта…
   И где-то глубоко в подсознании у принцессы зарождалось одобрение таким исходом развернувшихся перед ней будущих событий. Нет, она еще не понимала мир царей, взрослых вершителей судеб подданных, так запросто отдавая приказы на казни таких же, как сами, людей, одновременно отдаваясь оргиям в пиршествах, граничившим, порой, с безумством.
   Запихнув глубоко в вещевой мешок шапочку и этот предмет, вещавший будущее, она решила больше никогда и не под каким-то ни было предлогом, не будет подглядывать за будущими событиями ее будущей жизни. Пусть все течет своим чередом и происходит в круговерти событий, как задумано богами, ибо на все воля богов, да будет так. Принцесса в глубокой задумчивости вновь стала рассматривать природу окружающих картин проплывающей мимо пустыни, слушать бесконечную мелодию флейты и подпевание поющих песков, уклоняясь от настойчиво сверлившего ее сознание любопытства снова и снова заглянуть в будущее своей жизни….

Глава 42

   Медленно, шаг за шагом верблюд принцессы, продвигался вместе с караваном все дальше и дальше от оазиса Сива. Наступил полдень третьего дня пути. В мыслях юной принцессы вертелись события ее будущего, что показывал ей хроновизор. В связи с этим в юном сердце будущей царицы Египта возникало множество противоречивых мыслей и множество безответных вопросов, что тревожили воображение еще не искушенного сердца интригами двора и политикой Рима, что вертелась около богатств Египетского царства. Разобраться во всем этом, хоть и не до конца, хоть увидеть не совсем понятные ее действия в будущем зрелом возрасте, хотелось с нарастающей силой желания. Скорейшим нетерпением, понять эти не совсем гуманные поступки царицы, которая смотрела на нее с еще далекого, и не совсем такого уж далекого будущего ее самой на себя. И, поскольку там, в будущем, и эта ее жизнь, и, как она может осуждать царицу Египта? Скорее лучше понять ее, течение тех событий, что заставят ее в будущем совершать такие поступки, чтобы сохранить независимость царства и его процветание. Теперь ей было понятно, почему отец решил оставить Египет под опекой Рима. Ей стал понятен ход мыслей Птолемея XII, чтобы сберечь целостность царства, ибо опека, это не покоренное царство более сильным противником, а лишь союзнический договор двух сильных союзников, как Рима-опекуна и Египта под опекой могущественного Рима-союзника. Размышляя так, принцесса восхитилась мудростью отца и одновременно жалостью к нему из-за непонимания многих риторов-философов и льстивых писателей, распускающих сплетни, как в Египте, так и в Риме. Это прозвище “Авлет", унижающее его в политических кругах других стран, соседей Египта. Напротив, Клеопатра считала, то, что он сочиняет музыку, играя на флейте – достоинством отца. Как может хобби, любовь игры на флейте, быть недостатком? Напротив, музыка способствует размышлениям и принятию правильных решений в управлении государством, в правильном выборе политических задач, одновременно являясь отвлекающим маневром от негативных действий, мешающих управлять врученным богами царством. Что касается отца, принцесса выстроила в своем воображении некий стереотип современного правителя, коим, как она считала, был ее отец передовых взглядов на окружающий мир, порой враждебный даже в своем близком окружении. И, что придется ей делать с таким наследием? Как оставаться мудрой и рассудительной правительницей среди завистников, сплетен и интриг, сопутствующих всех без исключения царей крупных и мелких государств этих времен, в которых ей доводится жить и править в будущем? Нет, она не будет прятаться от будущего, подобно этим серым зверькам пустыни, что зарывались в песок, при виде проходящего мимо каравана. Хвала богам, что дали ей уединение в караванном пути этой пустыней. Вручили ей механизм открывающий окно в будущее, которое она должна досконально изучить и понять, чтобы оставаться хладнокровной правительницей в предстоящем правлении богатейшим государством. И достойно нести свое царствование на благо и процветание Египта. Клеопатра плотно сжала губы. Уверенным жестом достала из вещевого мешка эластичную мякоть тяжелой шапочки. Водрузив ее на кудри волос, поправила прилегание к голове, затем уложила на колени хроновизор. Удобнее, расположила за спиной подушки в корзине, уселась, устремив внимательный взгляд на экран. Принцессе хотелось подробнее узнать, что заставит ее в таком экстравагантном виде явиться перед военачальником Юлием Цезарем? Принцесса сосредоточила мысли на этом, и хроновизор ответил ей изображением тронной залы дворца, где на троне важно сидел ее малолетний соправитель Птолемей XIII, рядом, прикрыв жирное тело красной туникой, Потин. Он, склонившись, что-то шептал на ухо мальчику. Сестра ее, Арсиноя, в это время была за спинкой трона, и в глазах десятилетней девочки светился настороженный страх. Клеопатре было хорошо видно, что сестру что-то сильно напугало, и она незаметно покидает зал. Принцесса перевела взгляд на командующего войсками Ахилла, что находился в это время по правую сторону от Птолемея XIII, в полном военном снаряжении. Было такое впечатление, что эта троица что-то замышляет. Тем временем Арсиноя выскользнула в заднюю дверь тронного зала и неожиданно наткнулась на своего воспитателя евнуха Ганимеда.
   – Ты, Ганимед?! – удивленно спросила она.
   – О! Божественная дочь ушедшего от нас фараона, я проходил мимо, разыскивая тебя.
   – Тебе что-то нужно от меня?
   – Мы давно не изучали греческие письмена и риторику. Я хотел заняться с тобой уроком над этим. – С хитрой улыбкой на лице, сказал евнух.
   – Отца уже, как четыре года нет с нами, да прибудет он в благодати божественной в царстве мертвых. Я прилежно училась, чтобы доставить ему послушание в науках, а сейчас, когда ссорятся между собой Клеопатра с братом за трон, я не могу спокойно воспринять науку. Помоги мне, Ганимед.
   – Что ты хочешь? Ты же знаешь, что я всегда буду на твоей стороне, чтобы не случилось. Говори, в какой помощи ты нуждаешься, и ты ее получишь, дитя? – с участием спрашивал Ганимед.
   – Брат и его учитель, Потин, замышляют убить Клеопатру. – В отчаянии чуть не плача сказала Арсиноя.
   – Надо их опередить и спасти сестру. Если он ее убьет, начнется смута. От этой смуты Рим никого не оставит в живых, ни тебя, ни твоего брата, ни меня, и не пощадит даже Потина. А, что будет с бедным Египтом? Государство превратится в провинцию Рима. – Рассудил Ганимед, и добавил, – Идем надо предупредить Клеопатру. В сопровождении ритора Теодата, в длинном белом платье из тонкого льна и с атрибутами власти фараона в руках, Клеопатра медленными шагами по направлению тронного зала уже двигалась им навстречу. Арсиноя, увидела сестру и ринулась ей навстречу. Запинаясь, скороговоркой, скрестив руки на груди, она стала причитать: – Клеопатра, я была в тронном зале, где Птолемей под уговоры Потина отдает приказ Ахиллу убить тебя. Пока есть возможность, скорее беги, куда глаза глядят! – при этом Арсиноя обняла сестру за талию и прижалась к ней, всхлипывая. Клеопатра передала Теодату атрибуты власти, стала в размышлении гладить голову Арсинои.
   – Да, сестра, я сейчас же воспользуюсь твоим предупреждением. – И резко повернувшись быстрыми шагами, убежала к себе … Принцесса, оторвалась от созерцания хроновизора, проронив:
   – Мне теперь прояснилось, почему я буду собирать войска в Сирии, чтобы наказать брата за смуту. Я уверена, что он по своему малолетству не мог пойти на такой шаг. Это происки Потина в сговоре с командующим Ахиллом. А Цезарю не выгодна междоусобная война в Египте, как и не выгоден сильный Египет. Вот почему отец отдал власть мне и брату, а опеку над Египтом Риму. И вот почему Цезарь будет в Александрии в сорок восьмом году, чтобы примирить меня с братом. А, чтобы его сторонники меня не убили, когда я буду добираться на прием примирения к Цезарю из Сирии, я тайно организую доставку себя в мешке для постельного белья. И Цезарь, фу, какая пошлость! – принцесса устремила свой взгляд на проплывающие мимо редкие кустарники в полном негодовании, и добавила, – Этот старый завоеватель станет моим любовником? Сколько же ему будет в сорок восьмом году? – она прикинула в уме:
   “Ого! Пятьдесят два года! Это же не на что не годный старик?!”, – От возмущения у Клеопатры перехватило дыхание, задрожали плотно сжатые губы, на глаза навернулись слезы. И, чтобы себя, хоть как-то утешить, она стала прикидывать, а сколько лет будет ей? И немного успокоившись, она добавила вслух: – Да, теперь мне немного легче, правда в двадцать один год, я кое, что уже буду соображать и ориентироваться в ситуации, что сложится вокруг моего царства. А вдруг боги проявят ко мне благосклонность, а вдруг он мне понравиться, и все неприятности обойдут меня стороной. Но, для этой встречи с Цезарем, который проводит жизнь в войнах и бесчисленных любовных связях, покоряя красавиц одну за другой, мне надо хорошо подготовиться, теперь я знаю, над, чем мне предстоит усиленно работать? Над совершенным искусством соблазна, над риторикой, над тембром голоса, над игрой на инструментах, над ведением беседы, над умением одеваться, над тончайшими ароматными благовониями, что окружают чистую постель соблазна, и этот мужлан будет покорен мной и выполнит любой мой каприз, любую просьбу, любой приказ. И, тогда ни один мужчина не устоит от чарующих моих женских соблазнов, что поможет мне быть всегда независимой и независимым будет и мое государство, и я сделаю все для этого, вот для чего стоит жить! Да помогут мне боги, под опекой которых процветание и независимость Египетского государства и тогда мою сторону примет и поможет мне сам Бог Громовержец Зевс-Амон Ра … За размышлением над своим не простым будущим, быстро промелькнул и этот третий день караванного пути. И уже сидя с отцом за одним вечерним ужином в шатре, Клеопатра была весела и уверенна в своем намерении достойно вынести оставшиеся три дня пути, что предстоит преодолеть пустыней к побережью Средиземного моря до портового города Мерса-Матрух…

Глава 43

   Ужин Клеопатры и ее отца в шатре, после трех дней караванного пути, подходил к концу, когда принцесса сообщила отцу:
   – Я весь день сидела на спине верблюда, отец, разреши мне прогуляться перед сном.
   – Будь осторожна дочь. – Сказал фараон.
   – Да, отец, но, чего мне бояться? Нас хорошо охраняют.
   – Это еще ничего не значит. Пустыня полна слухами, что караван с паломниками в оазис Оракула с Птолемеем двенадцатым и принцессой, покинул Аммонию и движется старинным трактом в направлении Мерса-Матрух.
   – И что с этого?
   – Искушение велико получить богатый выкуп за похищенную принцессу.
   – Я надеюсь, отец, что в нашем походе опытные и надежные стражники сопровождают тебя и твою дочь.
   – Да. Я отбирал их лично. И Ахилл, пока обязан мне своей уцелевшей головой. – Отвечал фараон. Но принцесса уже не слушала его…
   Она вышла под небесный свод, усыпанный яркими звездами из шатра, и двинулась стойбищем каравана в направлении верблюда Знахаря.
   – Приветствую тебя врачеватель пустыни. – Подойдя к костру лекаря, сказала она.
   – Прими и мои пожелания прекрасная Клеопатра. – Отвечал Знахарь, – Как здоровье фараона, принимает он Амброзию-пищу богов?
   – Все хорошо. Я слежу, чтобы каждое утро он принимал, ровно столько сколько весит Египетская золотая монета в один шат.
   – Хорошо. И, помни, ровно тридцать дней. – Сказал Знахарь.
   – Я помню. Ответь мне, Знахарь, как мне быть?
   – Расскажи, принцесса, что тревожит тебя? – с участием спросил лекарь.
   – Мне досталось одно изделие, которое умеет предсказывать будущее. А, как известно из уст мудрецов, что будущее невозможно изменить и уберечься от него. Что начертано богами, то невозможно изменить. Вот в караванном пути я и занялась просмотром своей будущей жизни и правления Египтом, предначертанном мне богами. Из будущего я узнала многое и то, с чем мне придется столкнуться. Чтобы легче пережить события, ожидающие меня в будущем, я и решила прийти к мудрецу, коим ты являешься, Знахарь. – Сказав так, Клеопатра взглянула на лекаря, в ожидании, что он скажет?
   – Я могу, конечно, помочь тебе во многом, но, мне надо знать, что мне сделать, чтобы помочь тебе и самое главное в чем?
   – Хорошо, я скажу тебе, в чем ты мне можешь помочь. Речь идет о том, что править Египтом в условиях, в которые меня поставил в своем завещании отец, без специальных навыков и умений недостаточно. – Сказала Клеопатра, внимательно глядя Лекарю в глаза.
   – Какие же умения и навыки ты желаешь получить от меня, принцесса? Ведь ты умна, знаешь восемь языков, коими никогда не владели правители Египта. Ты красива, по меркам этих времен, в которых довелось тебе жить, и ты видела себя в будущем, используя то приспособление, которое досталось тебе в наследство от богов.
   – Да, я видела себя в будущем. И, там, я буду владеть в совершенстве умениями и навыками, которых у меня нет сейчас. Но сейчас у меня есть зачатки, которые смогут помочь мне освоить науку, которую я прошу у тебя.
   – Я еще не до конца понимаю сути твоей просьбы?
   – Я хочу изучить досконально науку соблазна, поставить тембр голоса, так, чтобы собеседнику было приятно слушать меня и только меня и обо мне у него оставалось неизгладимое впечатление. Я хочу освоить риторику ведения разговора, играть на нескольких музыкальных инструментах и уметь красиво петь приятным и обаятельным голосом. Изучить запахи возбуждающие инстинкты мужчин, вызывающие у них страсть и непередаваемые ощущения приятного общения со мной и многое другое, что даст мне возможность покорять их сердца во благо моего царствования и процветания моего царства. Что может быть сильнее этого оружия?
   – О! Принцесса, я вижу, что ты очень умна, чтобы в этом пятнадцатилетнем возрасте знать все тонкости покорения мужских сердец и не владеть этим древним искусством, приятного общения и все, что сближает мужчину с женщиной.
   – Знахарь, ты лучше мне ответь, ты в силах помочь мне решить мою просьбу подсказкой как? Ты мудрый и знаешь многое, побывал во многих странах.
   – Откуда ты можешь знать, дитя, где я побывал и чем я овладел за свою жизнь? – с улыбкой спросил лекарь.
   – Зевс-Амон Ра не дал бы в сопровождение каравана никого кроме мудреца, владеющего разнообразными науками и умениями, а я верю богам, хранителям Египетского трона и государства, и царей правящих веками этим государством. – Искренне говорила принцесса, с надеждой вглядываясь в освещенные костром глаза Знахаря.
   – Еще три дня пути к городу Мерса-Матрух. – В раздумье стал говорить Знахарь, не то про себя, не то принцессе.
   – Ты это о чем? – спросила Клеопатра.
   – Я вот думаю, как осуществить твою мечту в приобретении тех навыков, которые дадут тебе силу и власть и помогут сохранить трон и независимость Египетского государства.
   – А нельзя, как-то подробнее мне объяснить то, о чем ты думаешь?
   – Выслушай меня, принцесса. – С готовностью высказать Клеопатре свой план, стал говорить Знахарь. – У меня есть дочь, как две капли похожа на тебя. Она живет далеко от этих мест на многие тысячи известных тебе мер длинны, принятых в Египте. Я хочу на время одного дня караванного пути подменить ею тебя. За это время ты проведешь пять лет в элитной школе, обучающей искусству соблазна. В этой школе используют древние методики, дошедшие до далеких будущих времен, до тех времен, в которых находится эта школа.
   – Ты безумен, Знахарь, как я проведу пять лет в школе за один день? – с разочарованием и безнадежностью в голосе, чуть не плача, проговорила Клеопатра. Знахарь на ее слова не обратил никакого внимания, продолжал:
   – Сегодня ночью, я приведу мою дочь к потайному входу шатра. Тебя выведу и помещу в школу, через пять лет, равные одному дню караванного пути здесь, или, другими словами, на следующую ночь, выведу свою дочь из шатра и введу туда тебя. Никто, ни твой отец, ни твоя служанка Анатолия, никто не заметит ничего подозрительного. Из оазиса Сива, ты вернешься в Александрию, в совершенстве владея искусствами соблазна. Поверь, принцесса, это страшное оружие, если ты будешь пользоваться им с мудростью и вниманием, ты достигнешь многого в своей нелегкой судьбе среди завистников, смертельных врагов, в окружении враждебных стран.
   И закончил свою речь словами: – Ты, готова принять мои условия?
   – Если это правда, но то, что ты сказал мне похоже на сказку, вымысел и рассчитано на простушку. Скажи, Знахарь, я похожа на такую наивную богатую пустышку?
   – Нет, принцесса. Я тебе могу доказать это тем, что ты видела на экране приспособления. Ты видела там себя.
   – Ты мне сказал, что у тебя есть мой двойник. Скажи, я видела там своего двойника, так? Подготовленного тобою для замены меня?
   – Ты ошибаешься, принцесса. Там, где живет моя дочь, со своим мужем и семьей, в условиях покоя, что царит всюду. Как я могу вырывать ее из райского блаженства в эти адские условия, где располагается твой будущий трон? Ответь мне?
   – Мне теперь уже все равно. Ибо выжить, управляя царством Египта, можно только обладая в совершенстве искусством искушения сильных людей мира сего. Я готова, когда ты приведешь свою дочь? – сказала принцесса дрожащим голосом, плотно сжав губы.
   – Иди в шатер. И ложись спать. Ничего не бойся. Я войду с дочерью в шатер, когда ты будешь крепко спать. Затем разбужу тебя, и моя дочь ляжет на твое место. А мы выйдем из шатра. На следующую ночь мы войдем в шатер уже с тобой, и ты займешь свое место. Никто ничего не заметит. Иди, да хранит тебя бог Зевс-Амон Ра, во благо Египта…
   Со смешанными чувствами беспокойства, волнения и тревожных мыслей, принцесса вошла в шатер. Отец еще не спал. Он увидел дочь и обратился к ней:
   – Как там на дворе? Холодно, а?
   – Нет, я была у Знахаря, рассказала ему о твоем здоровье. Он остался доволен, ответил мне, чтобы я проследила за твоим приемом Амброзии богов.
   – Ну, хорошо, дочь, иди, иди, спать хочется. – Сказав, фараон повернулся на бок к стенке шатра. Дочь ушла на свою половину. И осторожно, чтобы не разбудить служанку, что спала на своей постели, мирно посапывая во сне, сняла тунику. И вскочила в ткань льняной белой рубашки, нырнув в нежную мякоть пухового одеяла, согреваясь там быстро уснула, не думая ни о чем. Ей казалось, что она только что укрылась одеялом, как ощутила на себе чье-то прикосновение. Открыв глаза, она увидела около своей постели в темноте два силуэта. Знахарь привел свою дочь. Принцесса выскользнула из постели, сняла ночную рубашку, и переоделась в платье дочери Знахаря, которая на себя надела ее ночную одежду, и, предоставив занять свое место другой, в полной тишине, следуя за лекарем, вышла из шатра….

Глава 44

   Клеопатра шла длинным коридором со стенами, залитыми мягким свечением цвета утренней зари. Коридор был наполнен приятным легким дыханием вентиляции с запахами свежее пройденного дождя, что бывает в Египте очень редко и только весной. Здесь легко дышалось, тело наливалось легкостью полета. Ноги сами несли ее следом за Знахарем. Лекарь остановился у двери с эмблемой солнца с девятью планетами вокруг и с надписью на непонятном языке.
   – Мы пришли, – повернувшись к принцессе, сказал Знахарь. – Здесь находится резиденция Куратора Солнечной Системы, галактического Совета Млечный Путь. Мы сейчас войдем, и я представлю тебя ему.
   – А, как мне его называть?
   – Его Верховенство Тео. – Коротко ответил Знахарь. Сказав это, лекарь прикоснулся к двери с эмблемой и дверь мгновенно исчезла. Вошедшие принцесса и Знахарь, очутились в обширной приемной с одним полом, стен не было видно, сквозь их прозрачность открывались дали лесов и гор. Пол был выполнен из цельной панели коричневого полированного известняка, заканчивающегося непрозрачной стеной, посреди которой была еще одна дверь. Неожиданно раздался голос:
   – Кшатр, как принцесса похожа на твою дочь, словно я вижу твою Клеопатру!
   – Да, Тео, ты не ошибся, они почти идентичны, трудно отличить.
   – Ну, заходи, давно жду тебя.
   Клеопатра отметила про себя, что Знахаря здесь знают и его на самом деле зовут Кшатр. Она уже открыла рот, чтобы спросить, почему его так зовут, но внезапно очутилась посреди новой комнаты с непроницаемыми стенами перед лицом седого старца с длинными седыми волосами, доходящими до самых его плеч. Волосы на голове старца были прижаты ремешком коричневого цвета шириной в два пальца обхватывающем голову. На лбу посредине в ремешок был вделан мерцающий кристалл, испускающий во все стороны разноцветные огоньки. По краям ремешка шла белая вышивка в виде набора разнообразных символов, незнакомых принцессе. Аккуратно расчесанная седая борода, ниспадала на его светлую льняную рубашку с красной вышивкой вокруг просторного воротника и на длинных рукавах у кистей рук. Присмотревшись, Клеопатра распознала в вышивке, такие же символы, что и в ремешке, опоясывающем голову Куратора. С лева на рубашке, у левого плеча, закреплена, как брошь, сверкала огромная звезда в виде мерцающего кристалла, испускающего разноцветные огоньки. Старец сидел за огромным столом, опираясь локтями на полированную поверхность в виде цельного куска овального камня цвета морской воды, и внимательно, большими серыми глазами, всматривался в лицо принцессы. Клеопатра почувствовала, что старец видимо, читает ее мысли, и с усилием воли, подавила в себе любую мысль, что могла возникнуть у нее от знакомства с Его Верховенством, Куратором Солнечной Системы в Совете Галактической Коалиции.
   – Тебя зовут Клеопатра? – улыбнувшись, спросил ее старец.
   – Да, Ваше Верховенство, я принцесса Клеопатра седьмая, дочь фараона Птолемея Двенадцатого Неоса Диониса.
   – У него еще есть прозвище Флейтист. – Добавил Тео.
   – Да, это прозвище вызывает у некоторого завистливого окружения политиков насмешку. Я же не считаю это замечательное умение играть на флейте, сочинять мелодии и устраивать во дворце в Александрии соревнование чтецов, музыкантов хористов и певчих, недостатком отца в его правлении. Кроме как зависть, иначе не нахожу причин упрекать моего отца другими.
   – Это так, любящая дочь отца своего. Тебе досталось не легкое правление. И выбор твой, как выжить, удержать власть в своих руках и побеждать, используя свои привлекательные способности, доводить их до совершенства, это под силу, такой как ты, принцесса Клеопатра. Нам важен мир в этот переходной период правления на закате правления фараонами Египетским царством. Этот мир необходим, для следующего толчка в развитии земной цивилизации. Нам важно удержать мир в твое правление, когда смута будет обуздана тобою, Клеопатра и поэтому Кшатр поместит тебя в школу в далеком будущем. Как, наверное, ты уже догадалась, что в нашей власти управлять временным континуумом, что позволит в один день, караванного пути вписать пять лет твоего обучения. Никто ничего не догадается, что ты стала старше на пять лет. Все будут давать тебе еще пятнадцать лет, но в биологическом времени ты будешь двадцатилетней и получишь знания, которые дадут тебе власть над сильными правителями.
   – Как это скажется на моей внешности? – с тревогой спросила принцесса.
   – Никак, разве что в глазах у тебя будет светиться ум. Ты будешь остроумна, будешь владеть искусством чтения по лицам видеть многое в человеке, с кем предстоит тебе говорить, и успешно решать важные вопросы. И многое другое, в школе откроют тебе такие способности, о которых ты даже не догадываешься, чем можешь в совершенстве овладеть там.
   – То, что ты мне говоришь, Ваше Верховенство, мне трудно в это поверить.
   – Ничего, дитя, Кшатр, ровно через пять лет, вернет тебя в шатер к отцу. Вам останется пройти к побережью Средиземного моря еще два дня пути. Ты будешь подготовлена ко всем невзгодам, легко преодолевая их в своем правлении. Ничего не бойся, казни и милуй, как велит тебе твое сердце, ибо где ты потеряешь в малом, в итоге выиграешь с лихвой больше….
   Кшатр с принцессой вышли из резиденции в приподнятом настроении. Здесь под вечным солнцем внутренней земли, буйно росли и цвели невиданные растения. Благоухало изобилием цветения все вокруг.
   – Так, что это и есть Рай? – с восхищением оглядываясь туда, сюда, вертя головой во все стороны, восхищалась Клеопатра.
   – То, что ты видишь, недоступно людям на внешней поверхности Земли. И здесь во внутренней ее части стражи надежно охраняют этот мир. Все, кто приходит сюда с миром, остается тут навсегда, чтобы зло не смогло воспользоваться этим проникновением в этот рай, в страну Райская Обитель. Ну, поскольку мы очень ограничены во времени, нам надо выполнять нашу миссию. – Сказал Кшатр, и подвел принцессу к летательному диску.
   – Как в прошлый раз, подняться по лестничке в кабину? – спросила принцесса. И первой ступила на выдвинувшуюся с днища летательного аппарата лестницу. За Клеопатрой проследовал Кшатр. Принцесса вошла первой в кабину с прозрачным куполообразным потолком и расположилась в удобном кресле пилота. Второе кресло занял Кшатр. Он внимательно посмотрел на принцессу, стараясь определить по ее облику, готова ли она к предстоящему познанию искусств соблазна. Она сидела с плотно сжатыми губами, напряженно рассматривая красивое цветение растительности сквозь прозрачность купола.
   – Я, хотел бы обрисовать в двух словах то искусство, которому тебя будет обучать достопотчейнейшая жрица женских тайн, госпожа Осака Муту из элитной школы гейш столицы Японии Токио.
   – Знахарь, или как там твое настоящее имя, Кшатр. Я сейчас очень расстроена своим безрассудным поступком потому, что согласилась брать уроки проституции. Я, будущая царица Египта, а не жрица храма любви! Что так легко и доступно отдаются гладиаторам на отдыхе в Риме, и я никогда такою не буду! – Резко ответила Клеопатра. Кшатр спокойно выслушал принцессу, ни одним мускулом неподвижного лица не выдал тех чувств, которые попыталась вызвать у него пылкая натура принцессы. И, выдержав паузу, ответил:
   – Стань элегантной и утончённой. Царица, следуя традициям восточной гейши, во всем должна проявлять утончённость и элегантность. Ничего не должно быть чересчур. Женщина – это уже искусство, и его следует правильно демонстрировать. Это первая заповедь, что тебе предоставят изучить и овладеть в совершенстве. Обнаружь свои таланты. Известно, что в школы гейш принимают только самых одарённых девочек. Строгий отбор учениц-майко начинается заранее – в 10-12 лет. Стать частью “мира ивы и цветов” могут только лучшие из лучших. Но к тебе это не относится. Ты очень одаренная и умна, и я знаю, что жрице Осака Муту, ты, безусловно, понравишься.
   В школе ты научишься технике массажа. Японцы считают, что массаж – одно из искусств, которым должна в совершенстве владеть гейша.
   Особенной популярностью среди мужчин пользуются “шрамы любви", полученные во время ласк. Овладев техниками “птичий след”, “кисточка”, “японский шаг", “след от лапы павлина", “тигриный коготь”, “укус змеи”, “нежное пёрышко" и другими, ты продемонстрируешь не только сноровку, но и любовь к своему избраннику в стиле настоящей гейши. Полюби себя. Наверное, этот пункт, наиболее, важный для гейши. Гейша всегда приходит в постель исключительно к тому, кого любит, а не за деньги, как куртизанки. Гейша хранит верность своему покровителю. В редких случаях покровители женятся на возлюбленных-гейшах, но эти случаи редки и не потому, что мужчины не хотели узаконить отношения, а потому, что гейши больше всего дорожат своей свободой. Царица также должна знать себе цену. Нельзя изменять своим желаниям и своим мечтам в угоду обществу, родне и, наконец, мужчинам. Если ты не станешь любить и уважать себя, никто не сделает этого для тебя и за тебя, особенно для тебя, царственной особы. Будь горда и сильна, но, в, то, же время, балуй себя. Если гейша желает сладости – она их получает (но не объедается, ибо умеренность – основа жизни для хозяйки дворца фараона). Так что, уважаемая принцесса, жизнь гейши – это удивительная философия и не каждой царице дано понять и полностью принять эту философию. Но почерпнуть хотя бы малую толику древних знаний не помешает каждой из принцесс.
   Каждую юную майко, в процессе её становления гейшей обучают тайнам познания сексуальных традиций, и первым этапом там есть постижение красоты мира и радости от самой жизни. Так в традициях страны Восходящего Солнца имеется целая культура созерцания мира. Японцы весной наблюдают, как цветёт сакура, как распускаются цветы хризантем, как плещутся в прудах рыбы, как на вершине горы Фудзи искрится снежная шапка…. – Кшатр говорил и с каждым своим словом наблюдал, как менялось выражение юного лица принцессы, как возникало в ее глазах любопытство, зажигая взгляд стремлением к познанию.
   – Уважаемый Знахарь, откуда у тебя такие подробные знания этой школы? – с крайним любопытством спросила принцесса.
   – О, божественная любящая отца своего дочь, мне приходилось отдавать в школу гейш на обучение этому искусству свою дочь. Теперь она благодарна мне за эти знания, что помогает и мне давать ей опасные задания не под силу другим. Кроме всего прочего, она, как две капли воды, похожа на тебя. Это позволило нам получить возможность и тебе обучиться философии прекрасного и свободного искусства гейш. И, что самое главное, всему тому, что я сказал. Кстати, и многому, многому, тому, что даст тебе неограниченную власть. Власть, над всеми, с кем тебе придется вести дела. И, конечно, с легкостью подчинять силой искусства гейш любого собеседника своей воле, кем бы он ни был, для выполнения твоего замысла.
   – Что же, уважаемый, любящий свою дочь отец, Кшатр, ты, безусловно, меня убедил познать всесильное искусство гейш. И то, что я услышала от тебя, да будет так! – и в этот миг решимостью засверкали карие глаза принцессы, разливаясь блеском зрачков, подобно отполированных, полудрагоценных камней “Тигровый глаз”, наделенных солнцем, как руками мастера-ювелира, божественным драгоценным блеском….

Глава 45

   Глубокой ночью, в окрестностях Токио, приземлился летательный аппарат дисковидной формы. Из днища диска, между трех опорных стоек медленно вышла стремянка. По ступенькам стремянки осторожно ступая, спустились на зеленую траву мужчина и девушка в кимоно. Мужчина был облачен в одежду самурая, за поясом у него торчал меч такана, за спиной лук и колчан стрел. Девушка миловидно улыбалась, глядя на свою и одежду мужчины в свете полной луны.
   – Уважаемый Кшатр, – сказала она, в улыбке, – ты так похож на малолетнего самурая, что настоящие самураи примут тебя за подростка, решившего поиграть в разбойников.
   Кшатру за всю его суровую жизнь не приходилось слышать таких насмешек от опекаемых им людей, а от врагов, обычно эти слова были последними, что говорили те. Он внимательно посмотрел в глаза собеседнице, борясь с мыслями, что ответить ей. И после длительной паузы, наконец, ответил:
   – О! Божественная принцесса, посмотри на транспорт. – Стараясь отвлечь не так юную принцессу, как себя. С этими словами он направил пульт на диск. Аппарат медленно растаял в воздухе.
   – Мы теперь можем спокойно двигаться в сторону Токио.
   – Уважаемый Кшатр, а как же мы найдем хороший спуск из этих холмов к дороге, ведущей в город?
   – Не беспокойся, я эту местность хорошо знаю. Неоднократно навещал свою дочь в школе Гейш. – Кшатр быстро стал продвигаться невидимой тропинкой в бледном лунном сиянии.
   – Не отставай, старайся идти след в след, чтобы не оступится о камни. Ты должна предстать перед жрицей гейш Осака Муту.
   Клеопатра, осторожно ступая на мягкую траву, двигалась за Кшатром и старалась задать ему как можно больше вопросов.
   – Ответь, на каком мне предстоит общаться с Осака Муту?
   – Школа рассчитана на японских девушек и там все говорят на японском наречии.
   – Я знаю китайский язык. И могу изъясняться на китайском диалекте севера Китая. – Ответила принцесса.
   – О! Да ты я слышу, имела хорошую школу?
   – У меня образованный всесторонне учитель ритор Теодот Хиосский. Он учил меня не только греческому языку, ивриту, арабскому, итальянскому, но, так, же и китайскому. Так как много товаров приходит в Египет из Китая. А китайцы любят торговаться и не знать их языка, это заведомо проиграть в цене.
   – Тогда, ты, будущая царица, с легкостью освоишь японский язык, так как эти языки имеют один и тот же корень.
   Беседуя, путешественники продвигались к дороге. Вскоре они ступили на шоссе, поразившее Клеопатру ровной и твердой поверхностью. Вдалеке внезапно засверкали два огня, стремительно приближаясь к путешественникам. Это не на шутку напугало принцессу. Она с криком, набросилась на Кшатра, стараясь увлечь его с дороги.
   – Кшатр! Там дракон, его огромные глаза горят! Я слышу его рокочущий рык. Несется прямо к нам! Скорее прячься! – Клеопатра тащила его за рукав самурайского кимоно на обочину, в сторону бамбуковой рощи.
   – Стой, принцесса! – крикнул Знахарь. – Ты далеко во времени от древнего Египта. Сейчас мы находимся в далеком будущем, от твоего времени отстоящем около двух тысяч лет. Здесь все иначе. Это машина, что управляется человеком. Сохраняй спокойствие и ничего не бойся.
   – Я и так ничего не боюсь. Мне только непонятно, почему наш транспорт перемещается бесшумно. А машина, управляемая человеком, так шумит? – спросила Клеопатра.
   – О! Божественная, ты будешь тут познавать много нового, постарайся не показывать, что ты не знаешь этих чудо машин и механизмов. Я буду навещать тебя. А жрице Муту, я скажу, кто ты, чтобы к тебе был особый подход с ее стороны, какое ранее было внимание к моей дочери.
   – Спасибо, тебе, мастер Кшатр. – Со вздохом облегчения сказала принцесса. «И подумав, спросила», – Скажи, Кшатр, а, что если случится так, что мне захочется остаться в этом веке? Ты можешь сделать царицей Египта свою дочь?
   – О, нет! Ты единственная наследница, которая сможет удержать Рим от разорения Египта, что может превратить Египет в пустыню.
   Кроме всего прочего, моя дочь имеет свою семью и способна на кратковременные задания, что ей под силу.
   – Что же, значит у меня такова судьба. – С грустинкой в голосе сказала Клеопатра.
   – Твоя миссия продлится двадцать один год. Тебе будет тридцать восемь лет, когда закончится твое царствование. И ты в молодом еще возрасте должна будешь уйти со своего царствования. Так вот скажи, принцесса, захочешь ты этого?
   – Никогда! – громко выкрикнув, топнула ногой Клеопатра. Кшатр удивленно посмотрел на юную принцессу. Затем добавил: – Мы сможем тебе дать возможность продлить твои годы жизни, но только ты не будешь уже царицей.
   – Нет, ни за что! – снова крикнула в сердцах Клеопатра. Кшатр увидел, что произойдет то, что начертано в ее судьбе и больше не возвращался в разговорах о будущем царствовании Клеопатры.
   Легковая машина “Субари”, промчалась мимо, застывших на обочине автотрассы, ведущей в столицу Японии. Клеопатра расширенными глазами, дрожа всем телом, смотрело на железное чудо техники, вызвавшее у нее ужас. Чтобы хоть как-то усмирить страх перед техникой этого времени, Кшатр спокойно сказал:
   – Мы сейчас остановим автомобиль и поедем в сторону Токио. Ничего не должно тебя пугать. Все, что ты видишь тут из техники все для человека безопасно. Смотри на меня и следуй за мной.
   Кшатр снова вышел на шоссе, и путники направились в сторону города. Они шагали по асфальту шоссе. Предутренний туман низко стелился над низинами холмов и поверхностью асфальта. Прохлада ночи еще проникала под кимоно принцессы, и она время от времени ежилась от сырого тумана, ступая сандалиями по гладкой поверхности их пути. Внезапно за спинами путников прозвучал сигнал автомобиля. Принцесса присела от страха. Она закрыла голову руками, ожидая, что неведомое дикое чудовище сейчас набросится на нее. Клеопатра не сразу поняла, что к ней обращается Кшатр, когда услышала его голос.
   – Принцесса, это я, твой проводник, Кшатр. Не бойся, поднимайся. – Знахарь говорил мягким проникновенным голосом, и не чувствовалось, что ему страшно.
   – Ты его убил? – дрожа от страха, спросила Клеопатра. Она с опаской подняла голову и посмотрела на своего спасителя. Рядом с Кшатром стоял незнакомый мужчина в странной одежде. Принцесса никогда не видела такой одежды, в которую был одет мужчина, стоявший рядом с проводником. Он посмотрел на сидящую, на корточках принцессу и что-то сказал на незнакомом и смешном наречии, коверкая китайские слова. Это рассмешило ее. Клеопатра, поняла, что никакой опасности нет, и на нее напал вдруг приступ смеха. Она закрыла правой рукой рот, не в силах сдержать реакцию вызванную речью незнакомца в смешной одежде.
   – Почему ты смеешься, Клеопатра? – спросил Кшатр.
   – Меня рассмешила речь, этого мужчины и его комичное одеяние.
   Незнакомец не мог понять, о чем говорят путники, но при имени принцессы, которое произносится на большинстве языках одинаково, мужчина вдруг с интересом спросил что-то у Кшатра.
   Знахарь тут же перевел Клеопатре вопрос незнакомца:
   – Он сказал, что ты похожа на очень известную и знаменитую историческую личность. И, что мы, наверное, артисты, загримированные под персонажей доисторических героев древности? – на что принцесса ответила:
   – Скажи ему, что мы идем играть в театре представление. – Кшатр перевел ответ принцессы незнакомцу. Тот сразу же разразился целой бравадой слов, в которой часто звучало слово “Кабуки”. Кшатр снова перевел слова незнакомца: – Он сказал, что очень любит театр Кабуки. Это популярный театр в Токио, где играют исторические сцены из прошлой Японии с мистическими действующими лицами. И, что ему очень приятно познакомится с артистами этого театра. И, что он едет со своей дачи в город на работу и с удовольствием подвезет нас в город.
   – На чем он подвезет? – удивленно спросила принцесса, тронув улыбку на лице Кшатра. – Я не вижу тут упряжки в колесницу лошадей.
   На, что Знахарь отвечал, сдерживая не к месту возникшую улыбку:
   – Он повезет нас на железном коне, ржание его коня напугало тебя.
   – А места нам всем троим на этом коне хватит? – с искренней наивностью спросила Клеопатра.
   – Конечно, ведь конь впряжен в крытую железом телегу, а сам конь спрятан под этой телегой. Мы будем удобно сидеть внутри этой телеги и с большой прытью понесемся к городу.
   – Покажи скорее мне этого коня с телегой на нем. – Сказала принцесса. После ее слов все прошли к автомобилю, который стоял на обочине. Принцесса, увидела легковой автомобиль и с удивлением спросила: – Кшатр, я не вижу тут никакого коня. Это собачья конура, только больших размеров с огромными стеклянными окнами и двумя лампами спереди. Правда, на странных колесах. Эта телега должна впрягаться в лошадь, которой здесь нет. Ты, что обманул меня?! – с искренним возмущением спросила Клеопатра. В это время мужчина, улыбаясь, открыл дверцу автомобиля, приглашая жестами войти в салон и присесть на удобные и мягкие сидения. Клеопатра с опаской рассматривала салон. Кшатр первым уселся на сидение, принцесса последовала за ним. Мужчина сел на переднем сидении и вцепился двумя руками в колесо. Кшатр поспешил объяснить, – Это руль, которым управляют автомобилем. Если надо повернуть вправо или влево. Смотри, наблюдай. Ты будешь пять лет обучаться в школе, будь внимательна, тебя не должны пугать привычные вещи для людей в этом времени. Начни доверять мне и смотри на меня, что меня не пугает, то не должно пугать и тебя. Сейчас мы поедем в большой дом. Он высокий с многочисленными комнатами. Называется этот дом гостиница. Перед тем, как познакомить тебя с гейшей Осака Муту мы некоторое время поживем в гостинице. Я подготовлю тебя к восприятию этого времени, чтобы ты не вызывала излишнего любопытства с теми ученицами с которыми тебе придется учиться и жить все эти годы. Затем договорюсь о встрече с госпожой Осака и приведу тебя в школу. – Говорил Кшатр. Принцесса, слушая своего проводника, не заметила, как машина тронулась смета и уже мчалась по шоссе к Токио. В салоне было тепло и уютно, а в мягкости сидений не ощущалось движения. И лишь с шумом, промчавшийся мимо встречный автомобиль, заставил принцессу вздрогнуть от неожиданности, и понять то, что она в автомобиле, покрывая милю за милей, мчится навстречу своим новым умениям для познания того мастерства, что даст ей власть над превратностями ее будущей судьбы….

Глава 46

   Клеопатра с любопытством вглядывалась в гирлянды разноцветных огней города, возникающих еще далеко впереди. Туда мчалась их машина. Принцесса не переставала удивляться тому, как запросто мягкие сидения, укрытые сверху и снизу крышей и дном, едут бесшумно на огромной скорости, на скорости, во много раз превосходящей скорость самой быстрой колесницы отца. Ей было страшно, когда она посмотрела в стекло двери, за которым в сереющей тьме мимо мчались деревья. Но, глядя на спокойные лица своих спутников, она успокоилась. Страх постепенно исчезал, и ей ставало легко на душе и забавно в этом полном чудес путешествии. Она уже смотрела по сторонам в окна салона, стараясь рассмотреть мелькавшие за окнами картины пейзажа в предрассветных сумерках. Аккуратные домики пригородов с витиеватыми и экзотическими крышами, разительно отличались от плоских и ветхих мазанок, в которых жили Египтяне. Приятные запахи цветения садов в эту весеннюю пору года доносились из приоткрытого спереди окна. И скоро первые высотные дома Токио показались то тут, то там вдоль шоссе. Водитель сбавил скорость, включаясь в вереницу машин, что выстроились в длинную линию на проезжей части. Водитель повернулся к своим пассажирам и что-то сказал, приветливо улыбаясь. Кшатр ответил ему и быстро перевел Клеопатре его слова: – Он говорит, что мы попали, как всегда в это время начала рабочей недели, в пробку.
   На что принцесса с удивлением спросила: – Учитель, я не вижу никакой пробки. Что это? – ее глаза при этом смотрели наивно и с нескрываемым любопытством, расширенными зрачками, спрашивая ответа.
   – Уважаемая дочь божественного отца своего, я говорю тебе те слова, что сказал мне наш проводник в этот город, что для тебя расположен здесь в далеком будущем. Он говорит, как принято в этом современном мире. Это значит, что появился затор на дороге из таких же машин.
   – И, что же теперь?
   – Будем медленно ехать дальше к гостинице, куда он нас подвезет.
   – А его хозяин не накажет плетями, за то, что он придет на свою работу с опозданием? – участливо спросила принцесса.
   – Нет, дорогая дочь, любящая отца своего. Не накажет. Тут совсем иные законы и устои в обществе. Ты все это изучишь, что тебе пригодится в твоем будущем правлении среди неспокойных времен.
   – Выдержу все испытания, уважаемый Знахарь. – Сказала от всей души принцесса. Кшатр, смотрел на юную будущую царицу Египта растрогано, как на свою приемную дочь, что в это время спала среди пустыни в шатре фараона на своей женской половине. И, с чувством души до самых глубин, этой смелой и решительной юной особой, сказал: – Чтобы с тобой не произошло в твоей судьбе правительницы Египта, я всегда буду рядом. И помни, когда станет невозможным тебе оставаться на троне, я увезу тебя в нашу страну Райская Обитель, где всегда тебя будет ждать покой и благоденствие, и, что самое главное, ты сможешь передавать свой опыт другим или заниматься тем делом, что будет тебе приносить удовлетворение на века.
   – О! Уважаемый Знахарь, я, что буду бессмертной? – снова любопытством засияли глаза принцессы.
   – Твое имя в истории человечества будет сверкать как бриллиант, поверь мне, ты это сама увидишь и узнаешь. Многие красавицы мира будут брать из твоего умения владеть искусством красот не только внешне, но и владением тембром голоса в беседе, игрой на музыкальных инструментах, искусством танца и пения. Но всему этому ты научишься здесь в школе красоты, куда я отведу тебя. Через пять лет ты станешь непревзойденной для своего времени царицей. Но для этого тебе придется приложить немало усилий стараний и трудолюбия.
   – Не волнуйся за меня. Я та, что не любит уступать пальму первенства другим, особенно мужскому сословию жителей на внешней оболочке планеты Земля. – И снова Кшатр увидел твердо сжатые губы принцессы и, как мрамор, ставшее отточенной твердыней ее лицо.
   Машина медленно продвигалась в пробке по городской дороге, вдоль высотных домов и цветущих деревьев. Кшатр, наблюдая за любопытными взглядами Клеопатры, говорил ей, как гид говорит, рассказывая экскурсантам о достопримечательностях:
   – Эти цветущие деревья, что ты видишь с обеих сторон дороги, называются сакура. В переводе на греческий язык, или на египетский языки, звучит как вишня. Японцы очень дорожат этим деревом и в период цветения сакуры, выходят семьями в городские парки, чтобы, сидя под тенью цветущей сакуры, любоваться цветом дерева и вдыхать ароматы пришедшей весны.
   – Чудно все это. – Рассеяно проговорила принцесса в ответ. Она с волнением и, какими-то нахлынувшими новыми ощущениями невиданного и чудесного мира далекого будущего, расширенными глазами всматривалась в мелькающие огромные дома. Рассматривая идущих людей по тротуару улиц, и не могла еще до конца осознать того, что видит перед собой.
   Вскоре машина прибыла к гостинице. Водитель галантно улыбнулся, вышел из машины, открыл принцессе дверь и подал ей руку, чтобы помочь выбраться из непривычного для нее транспорта. Клеопатра охотно воспользовалась любезностью, выпархивая из кабины. Кшатр уже стоял рядом. Клянясь, водитель поспешил к двери, но Кшатр окликнул его:
   – Господин, я хочу поблагодарить вас за любезность и подарить вам очень редкую монету, которая напомнит вам о нашей встрече.
   – О, мои дорогие попутчики, не стоит благодарности, это мой долг помочь каждому, кто нуждается в помощи, большой или маленькой. Так как мне, случись я в вашем положении, тоже кто ни будь поможет и не возьмет платы за услугу помощи. Мы, японцы, часто сталкиваемся со стихийными бедствиями и всегда приходим на помощь безвозмездно. Я в свою очередь, хочу поблагодарить вас за то, что помогли мне скрасить мой путь в город и за такое приятное времяпровождение. Обязательно расскажу о вас на работе. Всего вам наилучшего. – Отвесив поклон, мужчина скрылся в кабине и быстро уехал…
   В фойе гостиницы, Клеопатра вовсе глаза рассматривала, чудную одежду постояльцев, что мелькали туда-сюда, пока Кшатр у стойки администратора оформлял номера. Вскоре он явился с двумя ключами и отдал ключ от номера принцессы ей. Они поднялись лифтом на третий этаж, и Кшатр показал Клеопатре дверь ее номера.
   – Вот твой, мой номер напротив. Иди, божественная принцесса, располагайся. Через час я зайду к тебе и расскажу, как дальше мы будем действовать и, что нам предстоит сделать! – сказал Кшатр и скрылся в своем номере. Клеопатра, вставила в скважину ключ, открыла и вошла в комнату. Внезапно, она столкнулась с девушкой, что стояла напротив с испуганным и растерянным видом в упор смотрящей на нее. Клеопатра, как неподвижная статуя, стояла и смотрела на гостью в ее номере, испуганно в недоумении, не решаясь предпринимать что-либо. Но гостья тоже, копируя движения принцессы, не двигалась с места, лишь двигала рукой, как и принцесса, поправляя упавший завиток волос на лоб. Клеопатра вдруг поняла, что видит свое отражение во весь рост на противоположной стенке прихожей. Она успокоилась, пришла в себя и, несмело приблизившись, осторожно потрогала свое отражение на стеклянной поверхности зеркала. Справа на стенке она увидела висящие на торчащих бронзовых штырях плечики для одежды, еще не осознавая, для чего они предназначены. Она сняла с плеча матерчатую котомку с личными вещами и водрузила ее на штырь к плечикам. Справившись с этим, прошла в комнату. Маленькая комната с застеленной накрахмаленной постелью на деревянной кровати с двумя белоснежными подушками. С лева у стенки низкий столик и в углу, у зашторенного прозрачной занавесью окна, большой прямоугольник из темного стекла на белой тумбе, назначение, которого она никак не могла понять. На столике несколько непонятных для нее предметов. Клеопатру внезапно охватил приступ невыносимого одиночества. Она медленно опустилась на мягкий матрац постели напротив столика. Застыв в глубокой задумчивости, погрузилась в состояние отрешенности, граничившее с отчаянием. Мыслей не было. Время словно остановилось для нее, где она и, что с ней, она не понимала. В эти минуты ей казалось, что все, что произошло с ней это какой-то не естественный сон, что такого быть не должно, что это нереальность. В таком состоянии застал принцессу Кшатр, вошедший в комнату, спустя одного часа в оставленную незапертой дверь ее номера, где в скважине торчал забытый принцессой ключ….

Глава 47

   Глазам Кшатра предстала картина неподвижной, застывшей, как живая скульптура, принцессы, с уставившимся в одну точку взглядом. Кшатр осторожно подошел к ней ближе и негромко произнес: – Божественная, принцесса я вошел к тебе, как и договаривались, спустя час.
   – А, что? – Клеопатра подняла глаза, взгляд постепенно стал осмысленным и твердым.
   – Как тут со знакомством номера?
   – Много непонятного тут. Я в отчаянии! Не знаю, что и для чего предназначено в таком сжатом невозможном пространстве?
   – О! Принцесса, любимица богов, это не просторы царских зал Александрийского дворца, но ты не отчаивайся, я тебе помогу со всем этим разобраться и, когда ты будешь готова, мы навестим школу гейш мадам Осаки Муту. Твоя задача не это окружение предметов, а изощренная школа красоты, отработанная накопленным веками опытом, которую мы с тобой внедрим в эпоху твоего царствования, чтобы помочь тебе сохранить Египетский народ от порабощения и уничтожения. С этой задачей, как нам известно, с исторических источников ты справишься.
   – То, что я видела о себе в хроновизоре, не спасет меня от мучений, кои предстоит мне пережить.
   – Да, все события, что тебе предназначены, невозможно изменить, или исключить из истории, но можно сделать так, чтобы эти страдания твои, как душевные, таки физические свести до минимума. И в этом окажет тебе помощь школа гейш Осаки Муту. Она доверяет мне, как выходцу из племени служителей храма Шивы Натараджы, потому, что основатель одного из кланов самураев острова Хонсю был монах Муту. Он прибыл в район острова, где сейчас расположен город Осака, с группой эмигрантов из индийской провинции. И основал там рыбачье поселение в окружении местного населения народности Айна. Народ этот не очень рад был чужеземцам, пришлось отстаивать свою независимость. К индийским поселенцам присоединялись эмигранты из неспокойного, в те далекие времена, Китая. И вместе обученные приемам рукопашного боя монахом Муту эмигранты успешно боролись с народом Айну, расселяясь на обширных территориях. В ходе исторических времен народ Айна был вытеснен на остров Хоккайдо, где проживают и в настоящее время.
   – Значит мадам Осака Муту прямая потомок легендарного первого самурайского клана Японии? – спросила принцесса.
   – Ну, это не совсем так. Никто не знает, о первом самурайском клане Японии, но доподлинно известно, что боевыми приемами, которыми владели и владеют самураи Японии, не могут постичь многие, кто бы хотел сравниться с их искусством.
   Принцесса с этого экскурса в историю, рассказанного Кшатром, поняла, что с Осакой Муту, ее наставник имеет давнюю и прочную связь и в школе с владелицей школы гейш у нее не будет проблем.
   – Я еще хочу спросить, Осака Муту, это настоящее имя уважаемой владелице школы красоты?
   – Нет, ее настоящее имя, тебе, принцесса ничего не скажет, поэтому будешь называть госпожу Осака Муту, как госпожа Муту.
   – Хорошо. – Согласилась Клеопатра. Кшатр прочел в глазах принцессы живое любопытство и сказал в свою очередь: – А сейчас, божественная принцесса, мы придумаем твое имя для постижения в школе гейш искусства красоты. Как бы ты желала себя называть?
   – Я бы выбрала себе имя такое, чтобы отображало мое нынешнее положение. Ну как бы созвучно с тем, кем я стану после познания искусства красоты и созвучно с тем, кем являюсь сейчас? – Клеопатра с лукавой улыбкой стала смотреть на Кшатра. Наставник, недолго думая ответил ей:
   – Лучше всего подойдет к тебе имя, что звучит в переводе на греческий, как красочный или сотканный шелк.
   – Красочный – это я сейчас. – Сказала принцесса, – И сотканный – это я после учебы.
   – И, на японском языке это имя звучит, как Ая.
   – Как коротко и отражает мое желание.
   – Да, японский народ очень рациональный, вежливый и аккуратный.
   – Да, это я уже успела заметить. Мне, кажется, что все что я вижу здесь в этой комнате, предназначено для выполнения того или иного действия. Вот, например, для чего этот темный прямоугольный предмет на белой тумбе?
   – Проще не бывает, Принцесса Ая. – С этими словами Кшатр со столика взял плоский длинный предмет с кнопками и нажал одну на нем. На стеклянной темной поверхности прямоугольника вспыхнул яркий свет, и возникла живая, двигающаяся картина. Клеопатра с крайним любопытством стала смотреть на яркие изображения, оживавшие на экране, а Кшатр не переставал нажимать кнопки. Картины событий сменялись друг за дружкой, не переставая удивлять принцессу. Кшатр дал предмет в руки Клеопатре со словами: – Это пульт управления. Ая, будешь нажимать на эти кнопки, менять картины на экране. Вот эта красная кнопка – это выключение экрана…
   Когда Кшатр закончил объяснять предназначения всех предметов комнаты, закончил словами: – В японском обществе принято обращаться ко всем на «Вы», хоть на бумаге иероглиф “Вы”, “Я", “Ты”, пишется одинаково, различается только в сочетании с другими. Поэтому госпоже Муту надо говорить: “Вы”.
   – Хорошо, Кшатр, я буду говорить, в обращении к владелице школы, как госпожа Муту, и говорить ей: “Вы”.
   – Ну, вот и хорошо. Считай первое занятие, ты, Ая, прошла. Завтра я проверю, как ты освоилась тут, и обрисую план следующих подготовительных занятий перед тем, как представлю тебя госпоже Муту. Уже довольно поздно, спокойной тебе ночи и до завтра. – Кшатр ушел к себе. Заперев за наставником дверь, принцесса ушла в душевую комнату и с интересом стала пробовать принимать душ. Скоро она и с этой процедурой освоилась успешно. После душа ей смертельно захотелось спать. Она нырнула в мягкую постель под одеяло и уснула, не заметив, когда наступил сон…
   Кшатр, ровно в одиннадцатом часу дня постучал в дверь номера Клеопатры. Принцесса, рано поднялась, и после процедур в ванной, засела перед экраном плеера, как губка впитывает влагу, так и будущая царица Египта жадно знакомилась с далеким будущим мира, что транслировалось по экрану. Внимание ее было сосредоточенно на транспортных средствах военных на реке, где спецназ Японии отрабатывал переброску разведывательного отряда в тыл условного противника. И только, когда наставник постучал в третий раз, услышала стук в дверь. Она спохватилась, быстро вскочила с постели и стрем глав бросилась открывать дверь гостю.
   – О! Это ты, знахарь? – радостно воскликнула она, широко открыла перед Кшатром свой номер.
   – Вижу, принцесса, что ты сегодня в хорошем настроении. – Переступая порог, сказал гость, – Рад тебя видеть в таком подъеме духа и готовностью к учебе.
   Он бесцеремонно, по-хозяйски проследовал в комнату. Увидел, что Клеопатра не завтракала, сказал ей: – Вижу, что маковой росинки у Ая во рту не было?
   Клеопатра, потупив взор, сказала: – Я так увлеклась экраном, что забыла о еде.
   – Смотри, на чем стоит экран?
   – Подставка, как белый мешок из циновок.
   – Это холодильник, где есть все необходимое для завтрака. Стоит только открыть его, и там ты найдешь все для завтрака.
   Принцесса стояла в замешательстве, не понимая, как и что необходимо открыть? Кшатр увидел ее застопоренное состояние и подошел к холодильнику, стал выкладывать на столик съестное. Вскоре на столике стояла нарезка из колбасы, сыр в ломтиках две чашки с дымящимся кофе и две булочки. Не было только столовых приборов, вместо них лежали на столике столовые палочки из бамбуковой древесины.
   – Давай поужинаем этим, что дали нам боги. – Сказал Кшатр и добавил, – Более сытно пообедаем в гостиничном ресторане. Здесь очень хорошие повара и вкусно готовят еду из морских продуктов.
   За завтраком, Кшатр рассказал, что предстоит принцессе запомнить и уяснить, чтобы понравится госпоже Осаке Муту. Для этого он задержится на некоторое время в период подготовки ее, Клеопатры, к передаче в школу гейш на обучение. Далее Кшатр объяснил Клеопатре о некоторых манерах, принятых в Японском обществе. О церемониях чаепития, о поведении в гостях и прочих имеющих большое значение мелочах все, что касается вежливого поведения, обращения и обихода. Кратко изложил исторический период, в котором предстоит принцессе прожить пять лет, чтобы не вызывать в окружающих ее учениц негативных реакций на ее восприятие обычных окружающих вещей, что в ее, принцессы, время они показались бы диковинкой. Клеопатра внимательно и с благодарностью в душе слушала, стараясь запоминать эти важные замечания, и закончил словами: – О! Божественная, будущая царица Египта, я вижу, что у тебя хорошая память, и ты будешь способной ученицей. Остальную науку тебе преподадут в школе, я лишь хочу сказать тебе, чтобы ты не щадя себя старалась трудиться овладевая в совершенстве своим телом, подобно гибкости змеи, мягкостью и грациозностью движений пантеры. Быть внимательной, как орлица, высматривающая добычу с высоты своего полета для кормления своих птенцов, а птенцы у тебя – твой народ. Овладев наукой гейши, тебе откроются все двери властных и сильных мира мужчин, которые готовы будут бросить к твоим ногам царства, чтобы получить в награду твою благосклонность. Помни об этом, что красота – это безграничная сила и власть, если облечь ее в рамки все той же красоты во всем. Завтра я приду снова в это же время, и мы совершим с тобой экскурсии по красивым местам пригорода Токио, чтобы еще ближе ты смогла ощутить дыхание этого времени, где тебе придется учиться. А сейчас собирайся, спустимся в ресторан, ознакомимся ближе с японской кухней….

Глава 48

   Кшатр старательно готовил Клеопатру к предстоящей встрече, и, вот, наконец, пришло время. Клеопатра уже приспособилась к жизни в Токио. Кшатр сводил Принцессу в бутик кимоно, что находится в многолюдном и ярком квартале Сабуя. Там две продавщицы с вниманием и заботливостью помогли подобрать к лицу Ая одежду начинающих обучение в школе гейш учениц-майко. Принцессе понравились яркие цвета шелка наряда. Настроение у нее стало приподнятым, и улыбка не сходила с лица. А Кшатр, в свою очередь, не переставал удивляться, от разительных перемен, происходивших на его глазах от перемен в характере принцессы. Из угрюмого и, словно загнанного охотниками в силки зверька, она расцветала с каждым днем, превращаясь, словно бутон в распускающийся цветок розы. Это радовало наставника, озабоченность встречи с госпожой Осака Муту, как-то сама собой, отходила на второй план, когда он смотрел, как это дитя радовалось жизни, облачаясь в красивую юную принцессу на его глазах. Расплатившись за наряд, Кшатр вышел на многолюдную улицу с Ая и направился к станции метро. Был полуденный час конца июля, пятница. Они доехали на поезде метро до нужной станции и поднялись на поверхность. Там всюду доносилась праздничная музыка. Посередине улицы шло красочное шествие музыкантов и танцовщиц в национальных нарядах. В этом районе проходил фестиваль танца Кагурадзака-ава-одори. На пешеходных тротуарах было многолюдно. Зрители с любопытством наблюдали шествие артистов, музыкальных коллективов и ряженных. Все радушно улыбались, приветствуя друг друга легкими поклонами и доброжелательными напутствиями в адрес шествующих артистических коллективов.
   Кшатр увидел, что принцесса залюбовалась шествием, остановился рядом, давая ей смотреть процессию. Затем, легонько прикоснулся к локтю и сказал, приветливо улыбаясь: – Нам пора. Госпоже не принято приходить раньше своих гостей в чайную комнату.
   Принцесса ответила улыбкой и последовала следом за наставником. Улицей, вымощенной брущаткой они подошли к застекленным легким створкам дверей гостиницы Вакана. Сквозь прозрачные стекла створок виден дворик отеля с растущими там деревцами и зеленью растений. Кшатр у правой створки сверху нажал на кнопку вызова. Приятный женский голос отозвался на его сигнал. Кшатр ответил женщине на японском языке, и сказал принцессе, – Это госпожа Муту, она сейчас выйдет к нам.
   Спустя минуту, в розовых тонах кимоно появилась невысокая девушка с выбеленным лицом и ярко накрашенными губами. Она приветливо улыбалась, отодвигая створки двери. И что-то сказала Кшатру. Наставник перевел, что госпожа Осака Муту их ждет в чайной комнате, и, что ее помощница проведет к ней. Затем Кшатр и принцесса двинулись за вышедшей к ним девушкой. Девушка провела их к открытым дверям комнаты, где за письменным столом сидела смуглая женщина в длинном кимоно, без макияжа с ровно подстриженными черными волосами, и цепким строгим взглядом. Она стала бесцеремонно осматривать Клеопатру. Кшатр вошел и поклонился ей, затем сказал: – Уважаемая госпожа Муту, как и договаривался с вами, представляю вам мою протеже юную Ая, для прохождения учебы в качестве майко в вашей известной в Токио школе гейш. – Кшатр говорил на китайском, понятном принцессе, языке. Госпожа Муту внимательно выслушала Кшатра, не сводя глаз с Клеопатры, затем ответила наставнику: – Скажите Кшатр, она понимает китайский язык? – спросила, выжидательно, глядя в глаза наставнику.
   – Она владеет шестью древними языками, в том числе и китайским.
   – Вот как? – удивленно сказала Муту, – Где ж так вас, Ая научили таким знаниям?
   – Позвольте, уважаемая госпожа Муту-Сан, ответить вам? – спросила по-китайски принцесса и застыла в ожидании разрешения отвечать.
   – Да, милая Ая, отвечайте. – Доброжелательно улыбнулась госпожа.
   – Я изучала языки в Александрийской библиотеке, затем, продолжала изучать самостоятельно, когда мы с отцом Птолемеем Двенадцатым были в гостях у Гнея Помпея Магна в Риме, затем в Эфесе, когда жили в кельи храма Артемиды. – Отвечала Клеопатра.
   Ее ответы вызвали бы у простой владелицы школы недоумение, граничащее с насмешкой, но госпожа Осака Муту была осведомлена Кшатром о том, кто будет ученицей у госпожи Муту. И ее реакцией в глазах лишь было выражение одобрения, и восхищение произношением, мягким чарующим тембром голоса, подкрепленным плавными жестами рук, и движениями головы во время своего рассказа.
   Осака Муту, глядя на Клеопатру, подумала в эти мгновения: ”О! Какая грация дикции, как это дитя владеет риторикой изложения. Я вижу непревзойденное мастерство во владении ораторским искусством. Правда, немного подростковая угловатость в движениях. Ну, за пять лет учебы все отточится до совершенства, до блестящего совершенства”. – В слух же, после длительной паузы сказала, – Нам необходимо подписать пятилетний контракт, где, вы, уважаемая Ая, будете приняты в ученицы майко. – С этими словами госпожа Муту подала Кшатру папку с напечатанным контрактом. Наставник подошел к столу и взял из рук госпожи папку, затем вернулся на свое место. Муту повернулась к девушке, что скромно стояла у двери комнаты и сказала: – Милая Ая, разрешите представить вам мою приемную дочь Кикию, она моя атотори и вы будете жить в одной комнате здесь в окия; моем доме. Кикия возьмет шефство над вами юная майко, статус майко будет присвоен вам через полгода учебы, когда сдадите экзамен. Будет всячески помогать вам во всем, милая Ая, оттачивая ваше мастерство в процессе учебы. Ая буду вашей с Кикией наставницей и всегда буду вместе с вами на чайных церемониях с клиентами. Под моей опекой еще четыре ученицы, вы познакомитесь с ними в процессе занятий. У вас здесь в окия будет много общего, коме личных вещей, конечно. – Госпожа умолкла. Взгляд ее потеплел, и ее глаза смотрели уже с искренним материнским чувством на скованную знакомством Клеопатру.
   – Уважаемая госпожа, я очень признательна вам за прием в школу. И обещаю, приложу все силы и способности, чтобы постичь науку и достичь мастерства в искусстве гейш.
   Распрощавшись с госпожой, Осака Муту, Кшатр и Клеопатра покинули окия владелицы школы гейш, договорившись, что подписанный контракт они принесут завтра. И Ая останется уже в окия ханамати, на пятилетнюю учебу постигая науку гейш.
   В гостиничном номере Кшатр с Клеопатрой подробно проанализировали полученный контракт, и после обсуждения Клеопатра поставила свою подпись. Затем наставник сказал ей:
   – Чтобы получить первое звание ученицы майко, нужно сдать вступительный экзамен, который принимают в школе гейш через шесть месяцев подготовки в окия. В этот подготовительный период ученица попадает под полное подчинение старшей майко, с которой живет вместе в одной комнате. Старшая майко дает разные распоряжения, которые беспрекословно должна выполнять ученица в этот подготовительный период. Эти искусственные трудности специально создают для проверки на выдержку будущей гейши, на ее стойкость и терпение. Будь готова побывать в образе смиреной рабыни у старшей майко, которая на два года, а то, и на три, может быть младше тебя по возрасту. Я открыл тебе способ телепатии. Пользуйся им так, чтобы никто не смог догадаться о твоем умении читать мысли других людей иначе тебя будут избегать. В случае подозрений ссылайся на то, что у тебя развито чувство интуиции, что дает возможность предугадывать некоторые события.
   – Хорошо, учитель, я тебе благодарна за все, что ты для меня сделал и делаешь. И я буду смиреной ученицей, мне даже интересно побывать в рабском повиновении у малолетней девочки, ощутить каково это.
   – И теперь последнее. Я без особой необходимости не буду тебя навещать, чтобы не вносить в твою науку никаких сбоев, чтобы ты была сосредоточена на совершенстве твоих особых качеств в познании красоты и смогла максимально раскрыться здесь перед броском в твое неспокойное время. Прибуду за тобой в точно установленный контрактом день и час, спустя пятилетний срок. – Сказал Кшатр. Клеопатра внимательно слушала и соглашалась с ним во всем. Ей было очень приятно и интересно постигать, и отточить до совершенства свое уникальное оружие “соблазн красотой”. И она с нетерпением ждала скорейшего начала обучения. Все ее мысли были направлены на стремление овладеть этим искусством, что делает неотразимой женщину даже с данными не красавицы во внешности. Напоследок, наставник вынул из нагрудного кармана банковскую кредитную карточку и передал Клеопатре со словами: – Здесь на счету пять миллионов долларов. Ровно тебе на пять лет. В случае утери карты, банк мгновенно блокирует счет. Тебе надо будет явиться в учреждение банка, и получить новую карту. На карте адрес, где находится твой банк.
   – Да, я в таком случае буду делать в точности так, как ты сказал.
   – И еще, если тебе понадобиться срочная помощь, связывайся сразу же со мной каналом телепатии. Я в течении пяти секунд, как максимум, появлюсь рядом или если это не смертельная опасность, подскажу что и как можно предпринять.
   – Спасибо, наставник.
   – Завтра мы отправимся с тобой в окия ханамати к госпоже Осака Муту. А сейчас доброй ночи, принцесса. – Кшатр с папкой под мышкой, в которой лежал подписанный Клеопатрой контракт, удалился в свой номер….
   Кшатр после передачи контракта владелице школы госпоже Осака Муту с подписью Клеопатры, распрощавшись с принцессой, ушел. Теперь Клеопатра осталась одна на попечительство старшей ученицы и приемной дочери хозяйки школы Кикия. Старшая майко с радостью показала комнату, где они будут проживать вместе в окия в течение пятилетнего обучения. Кикию распирало любопытство узнать все о Клеопатре, о времени, из которого прибыла принцесса. О нравах, бытующих в обществе Египта в те доисторические времена, что для Кикии было в диковинку и крайне любопытно, как умело и мастерски сочинила себе легенду эта Ая. Кикия даже почувствовала в себе некую скудость своей фантазии. Ей вдруг тоже захотелось придумать и себе нечто подобное, чтобы удивлять будущих своих клиентов в чайном домике своей необычной историей. И поэтому не терпелось атотори майко скорее остаться с новой ученицей Ая наедине, чтобы придумать вместе и себе необычную историю своего происхождения….

Глава 49

   Дочь Кшатра, в постели хозяйки, ее двойника, не могла заснуть. Тревожные мысли лезли в голову. Она прекрасно понимала, что если с принцессой пойдет что-то не так, то ее место поневоле придется занять ей. На этот случай приемный отец Кшатр даже имя ей дал идентичное. Ей не хотелось верить, что миссия ее в этом шатре посреди пустыни Ливийской Сахары пройдет всего в одну ночь. Как можно вписать пять лет обучения ее двойника в Японии в одну пустынную ночь? Конечно, Клеопатра Кшатр, в это не могла поверить, и ее сон не мог быть спокойным. Она ворочалась с боку набок, в конце, концов, решилась выйти в ночную тьму подышать под звездным небом, чтобы хоть как-то сократить время. Она осторожно подняла полог теплого одеяла и ступила босой ногой на мягкую поверхность ковра, которым был устелен песок в шатре. Рядом в своем конце спального места слышалось мерное сопение служанки Анатолии. За темным покрывалом слышалось шумное дыхание фараона Птолемея Двенадцатого. Ей был известен только один путь, тайный выход из шатра, который знали немногие. Клеопатра Кшатр, неслышно выбралась из постели, и юркнула в знакомый лаз, откинув в условленном месте на стене полотно шатра. Холодный песок ночной пустыни резанул по теплым подошвам ног, холод быстро пробирался под ночную рубашку, укрывая кожу пупырышками. Возвращаться в шатер ей не хотелось. Она решила заглянуть, что творится за шатром. Там у тлеющих углей костра спал охранник. Легкий ветерок доносил запах дыма и еле уловимого тепла. Осторожно ступая, Клеопатра Кшатр подкралась к костру. Присела рядом со спящим охранником, протянула руки к тлеющим углям. Она не поняла сразу, что схватило ее шею, как клещами. Клеопатра Кшатр была мастером борьбы, отточенной до автоматизма почти на бессознательном уровне. Поражать противника прикасанием на определенные точки тела врага, и враг в одно мгновение повергается в состояние паралича, который со временем проходит. Так случилось и в этот раз. Нанесенный удар Клеопатрой мизинцем правой руки на чувствительную точку тела, схватившего ее за шею человека, мгновенно парализовал нападавшего. Огромный охранник мягко опустился рядом со спящим товарищем. Это был Дионисий. Выпученными глазами испуганно смотрел на Клеопатру Кшатр, не в силах вымолвить ни слова. А она, потирая раскрасневшуюся шею от клешней охранника, быстро убежала за шатер, и сама не помнила, как очутилась под одеялом в теплой постели. Сон мгновенно пришел к ней на выручку, спасительной волной укрыл и спрятал ее уже под своим уютным покрывалом….
   Кикия встретила Ая у двери кабинета владелицы школы словами:
   – Идем со мной. – Тоном приказа, как старшая, пытаясь с первых минут встречи показать принцессе, кто в доме хозяйка. Клеопатра молча последовала за Кикией, шлепая, до ужаса неудобными деревянными туфлями, перебирая спутанными кимоно ногами. Ей хотелось поскорее добраться до своей комнаты, снять тугую ткань японского платья и с ног деревянную обувь, надеть просторную тунику и сандалии, почувствовать, наконец, себя свободной от этих чужих пут, чуждой ей одежды. Но наставления Кшатра заставляли смиренно терпеть эти неудобства, которые, казались для принцессы забавой, по сравнении с теми событиями в ее жизни, которые прошли у нее с отцом на глазах. Кикия остановилось у комнаты, где жила и где теперь будет жить с ней и Клеопатра.
   – Ая, входи, и смотри, вон там ты будешь спать. – Атотори майко указала на кровать и шкаф возле кровати, – Там ты будешь держать свое кимоно и повседневную одежду. – Затем повернулась к принцессе, продолжая, – Пойдем, я покажу нашу кухню. Скоро обед. Нам надо сходить на базар за овощами, купить продукты, и ты приготовишь, что ни будь на обед.
   – Зачем готовить, у меня достаточно денег, чтобы питаться в ресторане, пойдем, я тебя угощу хорошим обедом в нашем чайном домике, если хочешь.
   – Муту-Сан хочет, чтобы мы готовили сами себе обед и питались дома. – Наставительно сообщила Кикия. – Вот взгляни. – Она ткнула пальцем на список, – Эти блюда здесь, которые должны готовить себе сами ученицы и строго соблюдать диету, каждый день, заменяя одно блюдо другим.
   – Я еще не умею различать иероглифы. – Оправдывалась Ая.
   – Но ты, же говоришь уже японским языком, правда, со страшным китайским акцентом. Это смешно и не прилично так кривляться.
   – Ноя же не учила еще письменности.
   – Ничего, матушка моя тебя научит. Она мне сказала, что будет обучать тебя японскому языку, давая уроки каждый день и домашнее задание. Но ты еще будешь выполнять и работу по уборке и в приготовлении обедов.
   – Скажи Кикия, а не лучше ли нанять повара, тогда времени у нас будет больше, и мы больше усвоим материала.
   – Ты, что богатая? – насмешливо спросила Кикия, – Я что-то сомневаюсь, чтобы богачки спешили попасть в гейши?
   – Стремится к знаниям, не мешает и богачкам, что скажешь на это?
   – Если бы у меня мыло много денег, ну тысяч сто долларов, я бы никогда не пошла бы в гейши. – Мечтательно сказала Кикия.
   – А мне нужны знания. Я хочу научиться играть на музыкальных инструментах, как мой отец. Научится красиво петь, танцевать. Приобрести приятные манеры, которыми владеют гейши. Уметь красиво одеваться, составлять красивые букеты из цветов, вести увлекательные беседы с клиентами….
   – Да хватит тебе. Подумаешь, гейша? Это самая низшая каста в обществе привилегированных богачей нашего общества.
   – Это неправильно. Гейши образованные и воспитанные. Это элита общества, а ты, если хочешь стать частью элиты, покорять сердца своих клиентов, должна держать себя достойно и быть примером для остальных учениц. Не зря же госпожа Муту-Сан назначила тебя своей наследницей атотори. Значит ты, что-то значишь для нее.
   – Ну, хорошо, обед нам я приготовлю сама. А вот когда ты научишься читать иероглифы, то будешь готовить обеды и мыть посуду.
   – Кикия, позволь угостить тебя обедом. Дай только мне переодеться, и мы сходим с тобой в хороший ресторан с хорошей кухней.
   – Я тоже переоденусь.
   Обе повернулись к своим одежным шкафам. С какой радостью принцесса сняла кимоно, развесив его на специальную подставку, и надела привезенные с собой сандалии на низком ходу. Затем оделась в короткую юбку и легкую шелковую кофточку с коротким рукавом. Прихватив с собой банковскую карту, что дал ей Кшатр, девушки выбежали из окия. Уже на улице, Кикия вдруг озабоченно вспомнила, что она не предупредила госпожу Муту.
   – Что, что ты забыла? – заметив замешательство Кики, спросила Ая.
   – Я? Нет. Просто вспомнила, что разрешение покинуть окия, надо спросить у мамы Муту.
   – Вот тебе мой смартфон, позвони и спроси разрешения. Скажи, что я попросила тебя показать мне достопримечательности города, чтобы познакомится со мной поближе. – Принцесса протянула ей свой мобильный телефон, подарок Кшатра.
   – Спасибо, у меня есть свой.
   Кикия набрала номер госпож и спросила разрешения, получив его, со вздохом облегчения девушки быстро проследовали залитой солнцем улицей, где бурлил продолжающийся фестиваль танца.
   – Сегодня еще один день фестиваля. – Сообщила Кикия, – В нашем ханамати Токио фестиваль танца Кагурадзака-ава-одори проходит в пятницу и субботу в конце июля. Сегодня суббота и нам посчастливилось побывать на празднике. – Как гид весело говорила Кикия. Девушки присоединились к процессии, только следовали по пешеходному тротуару, слушая песни и наблюдая за танцующими в ярких кимоно девушками, исполняющими танец с веерами. Зрелище смотрелось красиво и празднично. Толпа, стоя на тротуарах, приветствовала артистов флажками с символикой города Токио….
   На следующий день, Клеопатра встала в восемь утра и принялась за свой туалет. Кикия еще спала, когда в дверь их комнаты постучали. Принцесса открыла и увидела госпожу Муту.
   – О! Ты я вижу, уже проснулась?
   – Здравствуйте, госпожа.
   – Сегодня у тебя начинаются вступительные занятия, где я расскажу, что ты будешь изучать, и сколько на это отводится времени. Приступим прямо сейчас. Собирайся, жду тебя у себя в кабинете через десять минут. Госпожа ушла.
   – Кто это был? – заспанным голосом спросила проснувшаяся Кикия.
   – Приходила госпожа Муту-Сан, сказала, что ждет меня через десять минут у себя, чтобы заниматься со мной.
   – Ау меня сегодня игра на тамбурине. Придет в десять учитель музыки.
   Клеопатра ее уже не слышала, так как вышла из комнаты.
   В кабинете хозяйки окия Муту-Сан усадила Ая на ковер за низкий столик, и сама уселась, напротив.
   – Сегодня я расскажу, что ты будешь изучать и дам тебе домашняя задание по языку. Ты должна будешь выучить азбуку и написать японские иероглифы на бумаге, переписать из азбуки. Потом я проверю тебя по памяти, как ты выполнила домашние задание. Ну а сейчас я зачитаю программу моей школы, согласно которой я начну тебя учить. Здесь в моем окия полагается стать элегантной и утончённой. А также:
   1. Гейша, во всем, должна проявлять утончённость и элегантность. Ничего не должно быть чересчур. Гейша – это уже искусство, и его следует правильно демонстрировать.
   2.Обнаружь свои таланты. Как известно, в школы гейш принимают только самых одарённых девочек. Строгий отбор учениц-майко начинается заранее – в 10–12 лет, за исключением такого случая, как у тебя – в 15 лет. Стать частью “мира ивы и цветов” могут только лучшие.
   3.Научись технике массажа. Массаж – одно из искусств, которым должна в совершенстве владеть гейша. Особенной популярностью среди мужчин пользуются “шрамы любви", полученные во время ласк. Овладев техниками “птичий след”, “кисточка”, “японский шаг", “след от лапы павлина", “тигриный коготь”, “укус змеи”, “нежное пёрышко" и другими, ты продемонстрируешь не только сноровку, но и любовь к своему избраннику в стиле настоящей искусной гейши.
   4.Полюби себя. Наверное, этот пункт, наиболее, важный для гейши. Ты приходишь в постель исключительно к тому, кого будешь любить, а не за деньги, как куртизанка. Гейша хранит верность своему покровителю. В редких случаях покровители могут жениться на возлюбленных-гейшах, но такие случаи редки и не потому, что мужчины не хотят узаконить отношения, а потому, что гейша больше всего дорожит своей свободой. Гейша также должна знать себе цену. Нельзя изменять своим желаниям и своим мечтам в угоду обществу, родне и, наконец, мужчинам. Если ты не станешь любить и уважать себя, никто не сделает этого для тебя. Будь горда и сильна, но, в то же время, балуй себя. Начни прямо сейчас! Если гейша желает сладости – она их получает (но не объедается, ибо умеренность – основа жизни для хозяйки чайного домика) – помни об этом.
   5.Жизнь гейши – это удивительная философия и не каждой гейше дано понять и полностью принять ее. Но почерпнуть хотя бы малую толику древних знаний не помешает каждой из нас. Оттачивая философию своей жизни до совершенства, можно достичь высот в обществе, стать уважаемой гейшей и почитаемой в обществе.
   6.Каждую юную майко, в процессе её становления гейшей обучают тайнам познания сексуальных традиций, и первым этапом здесь является постижение красоты мира и получение радости от самой жизни. Так в традициях нашей страны имеется целая культура созерцания мира. Японцы весной наблюдают, как цветёт сакура, как распускаются цветы хризантемы, как плещутся в прудах рыбы, как на вершине горы Фудзи искрится снежная шапка….
   Прочитав заповеди своей школы, госпожа Муту, подняла свой взгляд на ученицу. И увидела, что Ая, не только слушала ее, но и тщательно записывала в свою тетрадь на незнакомом ей языке все что слышала. Муту удовлетворенно улыбнулась, и сказала, – Эти заповеди моей школы гейш ты должна знать и следовать им, добиваясь совершенства в искусстве гейши, и мир отблагодарит тебя. – И закончила урок. Клеопатра взяла домашнее задание и ушла к себе….

Глава 50

   С тех пор, как Клеопатра была приглашена госпожой Муту на первый урок, прошло три года. Майко Ая уже знала японский язык. Могла свободно говорить и писать иероглифы. Она, с каким-то неестественным рвением, как казалось гейше атотори Кикия, не щадя себя занималась танцами, специальными гимнастическими упражнениями, для достижения совершенства своего тела по специальной китайской методике, которую ей предоставила хозяйка школы в прошлом знаменитая гейша Токио. Эта методика заключалась в выполнении каждодневной гимнастики, взятой из упражнений китайской школы боевых искусств Ушу. Дополненная некоторыми упражнениями специально рекомендуемых для занятий женщинам и советами о всевозможных диетах питания, а также и правильным уходом за телом. Клеопатра, когда ознакомилась с этой гимнастикой, поняла, какая драгоценная культура воспитания своего собственного организма заложена в этом китайском манускрипте и принялась за себя саму. Прочитав этот трактат, она вдруг обнаружила массу негативных привычек в себе самой, которые необходимо было побороть. И энергично принялась избавляться от вредоносных, окружающих ее жизнь верований и вкоренившихся в ее подсознание действий. Для воплощения тренировок, необходимо было поменять распорядок и уклад своей жизни, чему способствовало наилучшим образом ее пребывание здесь в ханамати окия Токио. Она решила стать совершенством в достижении своих целей. Отныне подъем в четыре часа утра. В любую погоду, в любое время года, затем встреча восхода солнца под небом на лужайке окия, и выполнение упражнений. После этого водные процедуры и обязательный прием напитка молодости и сил, что состоит из стакана родниковой воды, смешанной с соком свежего лимона и меда. Итак, у нее еще оставалось в запасе два часа, которые она проводила в тренировочном зале для танцев, оттачивая движения того или иного фрагмента танца. К восьми часам она уже была готова к облачению в кимоно. Это каждое утро помогала ей в этом госпожа Муту. Кикия могла сама надеть свое кимоно, она уже получила звание гейши и, как гйша, имела встречи с клиентами в чайном домике окия. Майко Ая еще обучалась искусству гейши, она могла стать гейшей только после пятилетнего обучения. Муту-Сан видела, как клиенты в домике чаепития при исполнении танцев с веерами майко, клиенты не сводят глаз с майко Ая. Ее грацией сама госпожа, ловила себя на том, что движения Ая, обладают какой-то неотразимой притягательной силой. И, что майко уже давно созрела стать гейшей, но нарушать установленные каноны школы, Муту-Сан не могла себе позволить. А Клеопатра совершенствовала свое мастерство, дополняя знания в приготовлении специальных мазей, составом, которых пользовался Птолемей XII, когда принимал у себя наложниц. Она не понимала действия этой мази, но сейчас, обладая зрелыми знаниями физиологии своего тела, поняла, какую неоценимую силу имеют компоненты, из которых состоит мазь для тела. Этот тончайший аромат, уловимый мужскими и женскими рецепторами кожи обладает магическими притягательными свойствами противоположных полов друг к другу. И появившись однажды в чайном домике для танца во время чаепития гейш с клиентами, она увидела реакцию мужчин, что все, как один, ловили ее каждое движение. Отныне, состав этой мази, что приготовила здесь в окия себе Клеопатра, она никому не откроет. Это будет ее секретным оружием, как и владение в совершенстве своим телом, облекая его в невидимую дымку притягательной магии для будущих клиентов чайного домика окия….
   Успехи в учебе не остались незамеченными и гейшей Кикия. Чего доброго, госпожа изменит свое решение и наследницей чайного домика вместо Кикии, сделает эту выскочку майко Ая. Мысли об этом с каждым днем все настойчивее беспокойством сверлили мозг и не давали покоя. Гейша Кикия потеряла свой покой. Ревность к майко Ая из-за своей приемной матери, застелила местью глаза ей. Кикия стала думать, как заставить эту майко, выдумавшую забавную историю, якобы она сама принцесса Египта, та самая Клеопатра, только прилетевшая к нам в Японию из далекого прошлого, не что иное, как самая настоящая обманщица и простолюдинка. Нет, Кикия не допустит, чтобы хоть и наделенная уникальными способностями ученица, или, просто, кто-то стал на ее пути наследования знаменитой школы гейш. И Кикия стала придумывать разные способы мести, как навредить, или подпортить карьеру своей сопернице. Потеряв покой и сон, Кикия не могла придумать эффективный способ срыва выступления Ая в чайном домике с новым танцем. Или помешать качественной игре на музыкальных инструментах, или выступление в новом амплуа театра кабуки, фрагмент выступления которого разучивала Ая под управлением мамы Муту-Сан. Кикия решилась, наконец, подсыпать толченого стекла в утренний напиток, который каждое утро пьет майко. Кикия впервые проснулась рано утром и дождавшись, когда майко уйдет на дворик делать гимнастику, в уже приготовленный напиток всыпала горсть толченого стекла. Она волновалась, ворочалась в своей постели в ожидании развязки задуманного. Наконец майко Ая появилась из ванной комнаты и ушла на кухню. Затем подошла со стаканом напитка к постели, где спала Кикия и с улыбкой стала медленно пить содержимое. Допив до половины, поставила стакан на край постели и ушла заниматься в зал танцев. Кикия медленно поднялась с постели, взяла недопитое снадобье и побежала к раковине. Выплеснув, тягучую жидкость с медом в раковину, увидела, что стекло прочно приклеилось к осадку меда на дне и никоим образом не могло попасть майко в пищевод. Свою неудачу, Кикия, раззадоренная неудачей, решила нашпиговать иголками валик кимоно, на который обычно садятся гейши и майко, подстилая под себя, для удобства проведения чайных церемоний с клиентами. В такие минуты, когда иголки вопьются в тело майко Ая, она испортит церемонию чаепития и в чайный домик никто из уважаемых и богатых клиентов больше не придет. Чайный домик потеряет свой престиж элитного заведения, и Ая придется покинуть школу гейш навсегда. Теперь необходимо только дождаться чаепития с богатыми клиентами и выполнить свой замысел. В эту ночь Кикия спала хорошо. Настроение у нее было бодрое и веселое, что даже Ая сделала ей комплимент.
   – Давно тебя не видела такой счастливой и беззаботной?
   – Просто хороший день и много цветов расцвело этим летом.
   – Да, Кикия, мы ведь тоже как цветы, украшение мира, за это и деньги нам платят дорогие наши клиенты. – Сказала Ая и ушла в танцевальный зал. Этого только и ждала Кикия. Она вскочила со своей постели и опрометью бросилась к висевшему на стойке-плечиках кимоно. Вот и вожделенный мягкий валик, что у ног за спиной кимоно у гейш. Этот атрибут кимоно делает аккуратное прилегание кимоно к спине гейши, оттягивая своим весом и расправляя складки, которые непременно образовывались бы в те минуты, когда гейша встает из колен, или присаживается за низким столиком во время церемоний чаепития. Кикия вынула из кармана ночного халата заранее приготовленную упаковку иголок и с остервенением стала втыкать иголку за иголкой вдоль валика, помещая так глубоко в мякоть валика, чтобы их не было видно. Закончив впихивать иголки, и с не скрываемым удивлением обнаружила, что вся пачка израсходована, она смяла ее и быстро спрятала в карман халата. Затем с улыбкой, неспешно вернулась в свою постель.
   Клеопатра с наслаждением разучила не удававшееся ей движение в танце с веерами, и, добившись, красивого и плавного результата, вернулась в комнату, где все еще была в постели Кикия. После водных процедур, переодевшись в легкий шелковый домашний халат она, захватив свой смартфон, вышла из комнаты. Было уже 7 часов 30 минут утра. В это время матушка Муту-Сан, готовилась к встрече с ученицами гейшей Кикией и майко Ая, чтобы, начиная с восьми утра начать подготовку к вечерней встрече чаепития с очень влиятельными в Токио клиентами. Она сидела у зеркала и накладывала на лицо утренний макияж, когда в дверь ее комнаты постучались. Муту в это время никого не ждала. Крайне удивленная она подошла к двери, постояла немного, прислушиваясь, затем тихим голосом спросила: – Вам чего?
   – Матушка, это я майко Ая, простите меня за столь ранний визит к вам. У меня очень срочное дело к вам, не терпящее отлагательств, пожалуйста, впустите меня. – В голосе Ая слышалась тревога. Госпожа, чувствуя неладное, открыла дверь ранней гостье.
   – Входи, рассказывай, что привело тебя в такое время.
   – Очень неприятное событие. – Сказав так, Клеопатра достала свой смартфон, и, со словами, – Вы только взгляните? – включила автоматическую запись, на которой спящая в постели Кикия внезапно вскакивает и быстро подбегает к кимоно майко Ая….
   Лицо госпожи Муту- Сан, перекосила злобная гримаса. Досмотрев запись до конца, она грудным низким голосом произнесла, не поднимая глаз на майко: – Откуда это у тебя?
   – Этими инструментами меня снабдил наставник господин Кшатр, чтобы я обезопасила себя, а заодно и вас, Муту-Сан от нежелательных действий ваших учениц.
   – Да, я теперь знаю, чем мне, и нам всем, грозил бы этот случай? – чуть не плача проговорила госпожа, задыхаясь от негодования. Затем резко взглянула на Ая, – Идем, милая! – и пулей выбежала из комнаты, следом за ней поспевала Клеопатра. Муту-Сан вскочила в спальню, где еще в постели была Кикия. Та от удивления протерла кулаками глаза и молча, уставилась на госпожу.
   – Покажи мне, что ты прячешь в правом кармане халата?! – в приказном тоне выкрикнула Муту-Сан. Слезы брызнули из глаз Кики. Она дрожащей рукой достала смятую упаковку от ручных швейных иголок. Госпожа, как пантера бросилась к гейше и со всего размаха закатила Кики сильную оплеуху.
   – Вон из моего окия! Немедленно, чтобы я не видела больше тебя никогда! У тебя час, чтобы покинуть ханамати окия и пределы Токио. Поверь мне, я знаю, как сделать так, чтобы и духу твоего не было в городе! А если я узнаю, что ты тут шлешься, то засажу тебя за подобное деяние за решетку. Прими это за милость от меня!
   – Матушка Осака-Сан, прости меня, умоляю! – обливаясь слезами, ползла на коленях к госпоже несчастная Кикия. Но Осака Муту ногой отшвырнула ее руки, протянутые к ногам, и быстро выскочила из комнаты. Следом за ней вышла и Клеопатра. Спустя час, в комнату вошла Клеопатра. Она обнаружила, что Кикии нигде нет и нет ее вещей. Вскоре, как ни в чем небывало вошла госпожа Муту-Сан, для продолжения подготовки церемонии чаепития, которое состоялось ровно в назначенное время, только вместо Кики была уже другая гейша….

Глава 51

   Внезапное исчезновение гейши атотори Кикияне прошло незамеченным. Среди гейш ханамати окия матушки Осака Муту, порождая неприятные домыслы. Одни говорили, что ее выкрал влюбленный иностранец банкир и увез в свою страну. Другие, что она сбежала со своим поклонником, влюбившись без памяти в него. Третьи – что вернулась к себе в деревню на Хоккайдо, откуда была родом и даже не удосужилась следовать традиции гейш, чтобы разнести коробочки с белым или красным рисом, что крайне возмутило гейш, знавших ее все это продолжительное время с которыми она сдружилась в окия. Чтобы положить конец всем слухам сразу, матушка Муту-Сан, собрала всех гейш у себя в кабинете на совещание.
   – Мои дорогие дочери! – обратилась к гейшам Муту-Сан. – Я собрала вас всех у себя в кабинете для того, чтобы довести до вашего внимания непристойный поступок, который совершила ваша коллега гейша Кикия. Она нарушила наш устав, пренебрегая традициями, по которым мы клялись беспрекословно соблюдать, переступив этот наш дом здесь в ханамати окия. Вы знаете, что только с моего разрешения гейша может покинуть окия, завершив неотложные дела, что строго регламентируют пункты договора. Я не имею права решать за принятое решение каждой из вас покинуть окия. Но я пекусь о добром имени нашего чайного домика, от этого зависит наши доходы и наше процветание, о чем мы все помним и стараемся строго соблюдать правила. Как вы знаете, что в этот вечер мы ждали очень влиятельных гостей, что еще больше должно
   Повысить престиж нашего чайного домика. Кикия должна была быть на этом вечере, а затем могла уже разрывать контракт и приступить к церемонии прощания с вами, мои дорогие. Но, поступила неправильно. Ее уже ждал любовник, с которым она убежала, нарушив наш договор и традиции. Поэтому я собрала вас, чтобы просить не нарушать наше соглашение и самое главное традиции, соблюдать всем сердцем, и помнить, что от этого зависит наш престиж и, как следствие, процветание. И еще, прошу вас никому не говорить о неблаговидном поступке гейши Кикия. В заключение с хочу объявить своей атотори майко Ая. Отныне она является моей преемницей, как самая искусная ученица, которая прилежна в учебе, прилежна в поведении, и что самое главное нравится посетителям чайного домика. До меня дошли слухи, что многие из богатых клиентов специально приходят, чтобы посмотреть на выступления Ая. Поприветствуем ее аплодисментами, так как я объявляю ее досрочно гейшей!
   Все восемь красивых и грациозных девушек встали со своих корточек, и стоя захлопали в ладоши. Затем каждая подошла к Ая и поцеловала в щеку со словами поздравления. У Клеопатры от такого известия выступили слезы на глазах. А матушка Осака Муту-Сан сказала, после церемонии поздравления: – Каждой из вас, мои дорогие дочери я с сегодняшнего дня добавляю содержание на ваши личные расходы, что, я надеюсь, будет неплохим подспорьем для каждой из вас, в случае отсутствия клиентов. Больше не задерживаю вас. Работаем, как всегда, по распорядку….
   Объявление хозяйки чайного домика, стало для Клеопатры полной неожиданностью. Как же ей теперь возвращаться к отцу. Ведь у нее свои задачи и предназначение. Хоть и спокойная и размеренная жизнь в ханамати окия ей стала близкой, как никогда. Клеопатра в школе гейш ощущала свою жизнь, словно в раю, спокойной и размеренной, без каких-либо угроз от окружающего мира, в котором она выросла и куда ей придется вернуться. И когда она слышала жалобы гейш на грубости со стороны некоторых подвыпивших саке клиентов от некоторых рыдающих гейш, ей становилось весело и смешно, какими эти обиды были не значимыми, чтобы так рыдать и обижаться на весь окружающий мир. Решение госпожи для Клеопатры было не выполнимым, и чтобы решить этот вопрос, как быть ей в этой ситуации она решила вызвать на связь наставника. Чайная церемония закончилась поздно ночью. Матушка Муту-Сан, поднялась из-за столика и гейши, что сидели подвое за четырьмя столиками последовали ее примеру и удалились следом за ней. Все разошлись по своим комнатам. Гейши жили по двое, только гейша Ая пока жила одна. Она будет одна в своей комнате до того времени, как Муту-Сан не подберет себе ученицу и у Ая появится уже майко с которой она будет проживать в одной комнате. Клеопатра вошла к себе, смыла макияж, приняла душ и, набросив на тело домашний халат из легкого нежно розового шелка, улеглась в постель. Закрыв глаза и сосредоточившись, стала мысленно посылать Кшатру позывной, который он дал ей для вызова. Ответ пришел от наставника вначале в отдельных фрагментах слов. Затем четче и яснее мысли стали формироваться в отзывах наставника.
   “Слышу тебя”. – прозвучала четкая мысль. Клеопатра повторила свой вопрос:
   ”Чрезвычайная ситуация! Требуется совет?”
   “Слышу тебя, говори!”. – Установив связь с Кшатром, Клеопатра изложила решение хозяйки школы и запросила о дальнейших ее действиях. Кшатр выжидал некоторое время, затем, когда уже сон укутывал принцессу, до ее сознания донеслось:
   ”Мы возвращаемся в караван! Вместо тебя прибудет моя дочь и займет твое место". – С этой фразой Кшатра, Клеопатра уснула, чтобы вскочить от чьего-то прикосновения. В комнате уже стоял Кшатр.
   – О! Наставник, это не сон?! – с крайним удивлением сонным голосом проговорила принцесса.
   – Вставай, пойдем. – Сказал Кшатр.
   – Подожди, я переоденусь.
   – Нет! Ты должна будешь передать этот халат моей дочери. Вставай, идем! – он подошел ближе к ее постели и подал принцессе руку. Клеопатра сонно протянула свою и, опираясь на его руку слезла с постели.
   – Наставник, мне надо взять с собой мои вещи. Они собраны в моем мешке, что в шкафу.
   – Бери и подходи ко мне.
   Когда принцесса с мешком с вещами подошла к нему, то увидела, что в его левой руке, тут же лучом засверкал пульт управления. В мгновение очертание комнаты исчезло. Они очутились среди папоротникового леса, где на поляне стоял летательный аппарат доскообразной формы. Кшатр подвел принцессу к нему. По ступеням выдвижной лесенки поднялись внутрь диска. В кабине аппарата, сидя в кресле пилота, наставник принялся манипулировать над светящимся пультом управления. Клеопатра сквозь прозрачный купол кабины увидела, что высоченные папоротниковые растения внезапно метнулись, куда-то в сторону и вниз, и вокруг яркими точками в черноте неба сверкали звезды. Но это длилось недолго. Картина за прозрачным куполом сменилась на темноту, в которой сквозь ночную мглу в свете звезд проступали барханы пустыни. Аппарат приземлился близко к шатру фараона. Кшатр и Клеопатра вошли через потайной ход в шатер, где спала на ее месте дочь Кшатра. Он прикоснулся к дочери рукой и, та, ни слова не сказав, сняла ночную рубашку принцессы, отдала ей и надела халат гейши. Затем, неслышно, выскользнули Кшатр и его дочь в ночную тьму пустыни … Утром, как привыкла в школе гейш Клеопатра, рано до восхода солнца проснулась. Вначале удивилась тому, что спит в походной постели в шатре. Служанка Анатолия еще крепко спала, и, чтобы не будить ее, принцесса потайным ходом вышла из шатра. На востоке у горизонта разлилась малиновым цветом заря. Прохлада ночной пустыни обняла принцессу, как бы приветствуя ее с возвращением домой. Она вышла к дымившемуся еще почти угасшему костру, где спал охранник Дионисий, а его напарник стоял у входа в шатер. Он увидел принцессу, и улыбнулся ей, приветствуя кивком головы. Клеопатра кивнула ему здороваясь. Затем подошла ближе к тлеющим углям. Чуткий сон Дионисия в одно мгновение прошел, он вскочил на ноги, схватившись за короткий меч. Внезапно узнал Клеопатру и грохнулся перед ней на колени. Стал лбом бить песок, причитая:
   – О! Несказанная божественная дочь нашего царя! Прости и помилуй меня! Я был не в себе и чуть не причинил непоправимый вред! Прости!
   – Да, что случилось с тобой?! Тебе наверняка приснился страшный и неприятный сон, это точно! – она сверху вниз смотрела на склоненную голову великана, распростертого у ног, не понимая, что с ним твориться? – Мне в детстве часто снились разные страшные сны и я, когда просыпалась, очень была рада, что это был только страшный сон.
   Дионисий поднял голову, уставился на нее испуганными глазами, не веря в свое счастье. Интенсивно стал кивать головой, причитая;
   – Да! Да! Это сон! Сон виноват, мне приснилось, что на вас напали враги, а я не мог защитить вас, так как спал в это время здесь у костра. – Лепетал стражник.
   – Ну, вот видишь, – стала, смеясь, говорить принцесса, – я же тебе сказала, что это сон виноват. Все в порядке я жива, здорова и здесь нет никаких разбойников.
   – И ты, принцесса, любящая отца своего, не накажешь меня за это?
   – Сны видеть, какие они не были бы, никому не запрещается. Так, что не думай ничего плохого, иди лучше на свой пост, а то скоро фараон проснется, увидит, что ты спишь, и тогда тебе не поздоровится. Иди!
   – Благодарю тебя, божественная принцесса! – Дионисий, кланяясь, отступал к входу в шатер, где с интересом за ними наблюдал со своего поста у входа в шатер Криолис, второй охранник.
   – Что ты так усердно вымалывал у богов перед стопами божественной принцессы? – с иронией в голосе спросил Криолис.
   – Мне приснился дурной сон, так, как будто произошло в этом сне на самом деле. Я, когда открыл глаза, увидел перед собою Клеопатру, еще не успел понять, что уже не сплю. Бросился на колени, молил простить меня.
   – За, что ты просил ее простить тебя? – с интересом допытывался Криолис.
   – Ты не поверишь, что приснилось мне только что? – И, Дионисий рассказал Криолису все, что с ним произошло этой ночью, словно это был сон, как не на самом деле.
   – Конечно, это тебе приснилось. – Утвердительно без тени улыбки сказал товарищ, – Если бы такое случилось с тобой, то ты бы лежал возле меня, как бревно без движений. Но, ты, сегодня ночью, разбудил меня, и я сменил тебя на твоем посту, Так?! – Криолис громогласно засмеялся, подражая лошадиному ржанию. Потупив взор, Дионисий негромко проговорил, соглашаясь с утверждениями друга, с небольшой долей сомнения: – Так….
   Рассвет все ярче окрашивал небосвод, разливаясь на востоке игрою красок. А охранники, стоя на своем почетном посту, забыли о необычном “сне" Дионисия, ожидая восход солнца. Лагерь начал постепенно просыпаться, включаясь в подготовку к предстоящему дню пути. До местечка Секкет Ель Султан каравану день пути. Затем еще один день к портовому и торговому городу Мерса-Матрух…

Глава 52

   Кшатр доставил Клеопатру, свою дочь, в окия. В тишине ночи, соблюдая максимальную осторожность, дочь Кшатра, улеглась в постель гейши. Теперь она будет гейшей Ая. В школе гейш Киото, где училась и проходила практику, все тонкости профессии гейши ею были отточены в совершенстве. А эти два года, что остались до истечения контракта, заключенного принцессой с владелицей школы Муту-Сан в Токийской школе гейш, пройдут в течение одной условной ночи, что в особняке Кшатра в Райской Обители для ее мужа Орта. Конечно, Муту-Сан, объявив гейшу Ая своей преемницей, это почетно для гейши Ая. Но по условиям контракта, гейша может свободно распоряжаться своей судьбой, что и предпримет дочь Кшатра….
   Принцесса, поговорив с Дионисием, ушла за шатер и приступила к ежедневной гимнастике по методике матушки Муту-Сан. Стараясь не думать о школе гейш, она с усердием, повторяла по несколько раз упражнение за упражнением, прогоняя нахлынувшие мысли о школе. О жизни в окия, о церемониях чаепития и о самой госпоже Муту-Сан. Матушка, успевшая войти в ее сознание, как заботливая и родная мать, которую юная принцесса не знала совсем, возбудившая у Клеопатры, по-настоящему дочерние чувства.
   А первые лучи вошедшего над пустыней солнца, падали на заплаканное лицо принцессы, высушивая слезы. Голос Анатолии вернул Клеопатру к действительности.
   – Клеопатра, ты где? Показывайся, отец тебя зовет к завтраку.
   – Милая Анатолия, я тут, за шатром, и уже иду.
   Анатолия ждала ее с улыбкой у в хода в шатер. Принцесса подошла ближе и увидела, что улыбка сошла с ее лица.
   – Что с тобой? – озабоченно спросила служанка, – Лицо все заплаканное. Ты не заболела?
   – Нет! – коротко ответила принцесса и быстро прошла в шатер к медному тазу для умывания. Смыв размазанную от слез пыль, она вышла к отцу, что уже ждал ее к ужину за накрытым столом.
   Клеопатра уселась на свое место и, увидела, что отец потянулся к кувшину с вином.
   – Дай мне, я налью вина для тебя. – Клеопатра плавно взяла двумя руками кувшин и изящным, отточенным движением, выдерживая все мелочи в действиях, при чайных церемониях, наполнила бокал вина для отца. Птолемей во все глаза с удивлением смотрел на магические движения дочери, как заколдованный, почти автоматически поднес бокал с пальмовым вином к губам и, сделав глоток, сказал: – Я никогда не видел тебя за этим занятием.
   – Но, отец, мне, же надо, когда, ни будь научиться, приемов очаровывать влиятельных собеседников, от которых может зависеть судьба целой страны.
   – Да, дочь, ты, как никто, права. Ты очень умна и рассуждаешь, как зрелая царица, умудренная опытом в проведении светских бесед.
   – Но, отец, ты льстишь мне. Я еще ни разу не вела подобных бесед, но если тебе понадобится моя поддержка в такой беседе, то я всегда буду рядом. Уж не сомневайся в этом.
   Птолемей одобрительно кивал головой, слушая дочь. Его рука автоматически потянулась к флейте, что свидетельствовало о хорошем настроении фараона.
   – Дай мне, отец, флейту?
   – Ты, что играешь на флейте? – удивлению отца не было предела, – Когда, дочь, ты успела научиться игре? – он снял с крючка чехол с флейтой, что висел на бамбуковом стволе, поддерживающем шатер, и подал дочери. Клеопатра медленными, плавными движениями сняла с футляра чехол и неспешно открыла футляр из красного дерева с флейтой. Взяла в руки инструмент и шатер наполнился очаровательной мелодией, обладающей завораживающим, каким-то магическим действием на фараона и Анатолию, что появилась из-за шторы женской половины шатра….
   – Слушай, что-то невообразимое играет фараон? – Сказал Криолис Дионисию.
   – Такой мелодии я еще не слышал. Как будто играет кто-то другой, а не Авлет? – вопросом на вопрос ответил Дионисий….
   После завтрака, фараон с дочерью, в сопровождении Дионисия и Криолиса, направились к седлавшим своих коней стражникам, проходя мимо уже навьюченных и сидящих на корточках верблюдов. Анатолия осталась у шатра, внимательно следила за слугами, разбиравшими шатер, и за сбором вещей. Принцесса с интересом наблюдала за навьюченными верблюдами. Возле каждого животного стояли проводники в одеждах жителей пустынь и низко кланялись, приветствуя фараона и его дочь. Возле ночлега стражи их уже поджидал водитель каравана Креон и начальник отряда Геродот, старший офицер стражи, с докладом, ожидая распоряжений Птолемея XII. Клеопатра боялась смотреть в лицо Геродота, обезображенное при стычке с преследователями, когда Птолемей с дочерью бежали из дворца. После возвращения с изгнания, Птолемей, увидел Геродота в числе охранников дворца и сразу же назначил его старшим офицером стражи, в знак благодарности за спасение от преследователей. Тогда на юную Клеопатру обезображенное лицо Геродота произвело невообразимое впечатление, перепугав своим видом. И до сих пор она не может спокойно смотреть на этого сильного стражника без чувства страха. Уродливый шрам от короткого меча, шедший через все его лицо, ото лба сквозь выбитый глаз и заканчиваясь у подбородка, безобразно кривил рот в вечную и зловещую улыбку, вселяя животный ужас в собеседника. Это никак не сочеталось с добрейшим характером этого офицера с его человеческими качествами и сострадательным нравом к подчиненным солдатам охраны элитного отряда, подчиняющегося лично фараону. Приблизившись к нему Птолемей, приветствовал Геродота и Креона. Те в свою очередь поклонились Авлету и его дочери, как-того требовал дворцовый этикет, затем рассказали о количестве провианта, о том, что никто из людей не заболел, не подвергся нападению ядовитых существ и не отравлен съестными припасами и водой. Из животных все на ходу, обеспечены запасами воды и пищи, и готовы двигаться дальше. После доклада Креон увел принцессу к ее верблюду, фараон остался в отряде стражников.
   У верблюда Клеопатру встретил проводник, отвечающий за животное и амуницию. Креон, помог усадить под тент принцессу на спине верблюда. Затем проводник бамбуковой тросточкой поднял животное на ноги. За верблюдом принцессы все двенадцать навьюченных животных стали поднимать на ноги и, выстроившись в длинную цепочку, под палящим солнцем пустыни, караван двинулся в путь к местечку Секкет Ель Султан….
   Сидя на верблюде под тентом в закрепленной между двух горбов корзине, принцесса предалась размышлениям, что мучили ее сознание действительностью, что окружила ее жизнь. Поневоле она стала сравнивать ту, внешне прекрасную жизнь гейши и дворцовую жизнь царицы, что предстоит ей еще испытать. Этот выбор, который у нее есть, и дан ей свыше. В ее нынешнем положении она еще может отказаться от царственного престола, предпочитая наследство матушки Муту-Сан и стать владелицей чайного домика и школы гейш в Токио. Но, с другой стороны, быть царицей Египта, подвергая себя постоянной опасности, рисковать своим царством и своей жизнью? Что же лучше для нее? И вдруг пришла спасительная мысль, которую она сказала сама себе: ”Наставник обещал спасти ее, когда над ней и ее любовником Антонием, о котором она мечтает и сейчас, нависнет угроза смерти. Но почему только ее?!” Этот вопрос возник внезапно, заставив задуматься и получить скорейший ответ.
   “Не торопись, Клеопатра". – услышала она внедрившуюся в сознание информацию. Это дал знать о себе Кшатр. Она поняла, что Знахарь слушает, читая ее мысли. И она стала размышлять дальше. Ей стало понятно вдруг, что останься она в окия, помощи от наставника она лишилась бы в одночасье. Потому, что перед Кшатром поставлена задача богами, сохранить цивилизацию Египта. Преследуя эти цели, Кшатр и был направлен к ней в качестве наставника и с гарантиями спасения ее при выполнении ее особой миссии. И решительно Клеопатра отвергла от себя беззаботную жизнь гейши и наследование школы гейш. Ведь богам угодно только ее миссия царицы Египта, к которой и готовят ее сейчас. Но почему должен страдать и ее любовник Антоний и ее будущие дети? И она стала с нетерпением дожидаться вечера, с тем, чтобы встретиться со Знахарем, Кшатром, и поговорить о судьбе будущих ее детей и будущем ее с Антонием. В нетерпении принцесса нащупала вещевой мешок, что был с ней. Трясущимися руками она нащупала плоскую пластину аппарата в мешке, извлекла хроновизор, и окунулась в историю того предстоящего события будущего, что сулило ей встречу с Антонием. Многократно просматривая картины победы Римских легионеров под командованием Октавиана над союзническими войсками Антония и Клеопатры и его триумфальный вход в Александрию, принцесса дрожала всем телом, переживая события, которых еще нет. Исход этой победы Рима для судьбы Египта был очевиден. И, осознав свое бессилие перед самоуверенным и властным победителем, Клеопатра в отчаянии принимает единственное решение – покончить с собой. Многократно просматривая последние события из ее правления и отношений с Антонием, вдруг обратила внимание на то, что неожиданно для Антония запирается в храме для осуществления своего замысла. Этот факт между страстно влюбленными ею и Антонием, не совсем понятен был для принцессы. Почему она отвергла его перед самым своим концом. Из желания оставить его в живых, ведь побежденной военачальник должен был стать перед судом сената, и не Октавиан будет принимать решение о наказании Антония, а сенаторы Рима. Антоний же мог спастись сам и спасти Клеопатру. Однако же царица примет другое решение. С этим принцесса никак не могла согласиться и с каждой минутой, что приближала ее к завершению дневного караванного пути, с нетерпением ждала встречи с Знахарем, что скажет по этому поводу Кшатр. О. как ей хотелось поскорее услышать от наставника правильный ход событий, которые она видела в хроновизоре, их истинную картину развернувшихся перед ее взором будущих исторических событий….

Глава 53

   И вот уже видны издали строения первых домой среди песков, что появились в вечерних лучах солнца. Караван достиг местечка Секкет Ель Султан. Шатер был установлен для фараона на центральной площади передовым отрядом из числа стражи фараона. И уставшие путники готовились к ночлегу на специально отведенном старейшиной Секкет Ель Султан для ночлега каравана месте. В этот вечерний час жители местечка смешались с погонщиками верблюдов, предлагая разное за сухие финики и чай, и другие товары, что привез караван из оазиса Сива. Всюду стояла шумная меновая торговля. Секкет Ель Султан в те далекие времена славился своими кустарями и ремесленниками. Изящные керамические вазы и глиняная посуда, разная кухонная утварь, обменивалась на лоскут мягкого льняного полотна, китайские шелка, все это доставил караван сюда в местечко. Водитель каравана Креон размещал людей, смотрящих за верблюдами на ночлег и торопил их.
   – Не отвлекайтесь обменами, нам еще один день пути через пески. Вам нужен отдых. Кормите верблюдов. Снимайте быстрее поклажу, животным тоже, как и вам, требуется отдых. – Говорил Креон, обходя караван, располагающийся на ночлег. В это время к нему подошла смуглая женщина невысокого роста с открытым морщинистым лицом.
   – Уважаемый скажи, караван везет соль. Нам бы хоть немного. Может, есть у вас пряности. Я бы купила.
   Креон внимательно посмотрел на нее.
   – У тебя, что есть деньги? – спросил, чтобы сказать этим, что продаст только не за утварь или кустарную поделку.
   – Денег у меня нет, но есть, вот что! – женщина достала из укрытого широким и ярким поясом мешочка желтый самородок золота. У Креона загорелись глаза. Он взял самородок, повертел в руках, попробовал на зуб. Кусочек, желтый мягкий и тяжелый, при первом осмотре Креоном стало очевидным – это золото.
   – Скажи, а где ты его взяла?
   – Ну, я у тебя спросила соли и пряностей. Есть у тебя это?
   – Есть и я готов продать тебе, сколько захочешь, только хватит у тебя золота? – Креон повертел самородок в руке и отдал женщине.
   – Хватит. – Одобрительно ответила женщина.
   – Тогда приходи завтра до восхода солнца я приготовлю тебе мешок соли и китайских пряностей. Я скажу стражникам, чтобы тебя пропустили.
   – Хорошо. Да хранят тебя боги! – сказала она и растворилась среди занятых устройством ночлега людей.
   Клеопатра после ужина с отцом вышла из шатра, под предлогом пройтись перед сном, направилась к верблюду Знахаря. Кшатр в одежде бедуина, жителей пустынь, расположился в стороне от стойбища верблюдов, за которыми следил Креон. Когда фараон принимал Кшатра в караван, то он так же учел просьбу Знахаря устраивать ночлег в стороне, объясняя это тем, что приготовление лечебных снадобий требует уединения. Принцесса издали увидела костер Кшатра, где он варил себе кусок баранины в казанке, и направилась к нему.
   – Приветствую тебя, Знахарь! – подойдя к нему, поздоровалась Клеопатра.
   – Что привело тебя божественная дочь Птолемея? – с улыбкой сказал Знахарь после приветствия.
   – Помоги мне разобраться в конце моего правления, когда Октавиан вторгнется в Египет и захватит Александрию, что произойдет со мной? Хроновизор показывает мое самоубийство, как будто я готовилась к этому. Подбирала смертельно ядовитую змею, яд у которой был бы смертельным и безболезненным для моего ухода в мир иной.
   – Не беспокойся об этом. Ты же видела, как Клеопатра отторгла Антония, и скрылась в храме Артемиды, заперев массивные ворота.
   – Да, я это видела, и не могла понять, почему я не позволила Антонию скрыться вместе?
   – Решением Верховного Куратора Тео, ты будешь отозвана в Райскую Обитель раньше, захвата Октавианом Александрии. Вместо тебя, инсценировкой твоего самоубийства будет организовывать моя дочь, как две капли похожа на тебя. Она будет подбирать змей, испытывая действие яда на рабах, которым будут вводить противоядие, и не один из них не погибнет. Таким образом, театральная постановка этого действия затронет сердца многих историков, что будут описывать твой роман с Антонием. Затем, за запертыми дверями храма моя дочь уложит изготовленные куклы ничем не отличающиеся от тебя, твоих служанок, и Антония. И, выполнив свою миссию, вернется в Райскую Обитель, где ты и Антоний, будете ждать завершения драмы.
   – Так Антоний будет со мной?! – радостно воскликнула Клеопатра.
   – Конечно! И да помогут нам боги!
   – Теперь мне ничто не сможет помешать становиться царицей Египта!
   Рано утром, еще сумерки, цепляясь за низины барханов, дышали прохладой, а малиновые краски зари меняли декорации восхода солнца у самого горизонта пустыни. Принцесса вышла из шатра в невиданных местным жителям брюках из шелка и курточке с длинными рукавами для выполнения гимнастических упражнений зарядки. Мимо нее прошмыгнула старая невысокая женщина в дорогом китайском халате с осликом на поводке. Крайне заинтересованная, принцесса последовала следом за ней. Креон ходил между спящих еще погонщиков верблюдов и будил спящих подгоняя просыпаться. Люди ворча, поднимались, навьючивая поклажей ревущих верблюдов, которым сильно не нравилось принимать на свою спину грузы. Женщина со своим осликом прямиком спешила к водителю каравана, что заметила Клеопатра. Она деловито подошла к нему и стала что-то говорить, указывая на своего ослика. Креон подвел женщину к верблюду, у которого стояли два мешка с поклажей. Женщина, порывшись по очереди в мешках, удовлетворительно кивнула, и сунула Креону в руку мешочек. Водитель каравана в руке взвесил мешочек, и спрятал его в свой карман. Затем помог женщине водрузить два мешка на ослика, и она удалилась из стойбища. Принцесса вернулась к своей гимнастике. Завершив упражнения, Клеопатра вернулась в шатер. И уже за завтраком рассказала отцу о увиденной сцене Креона с местной жительницей.
   – Ничего удивительного. – Спокойно ответил фараон, – Местечко Секкет Ель Султан славится тайной извлечение золота. Что обуславливает его существование в пустыне от богатых водными запасами оазисов.
   – Расскажи, отец, что тебе известно об этом? – с любопытством спросила принцесса.
   – Только лишь то, что самородки золота они умеют выращивать, из ничего. И, что самое удивительное то, что золото растет у них на глазах во время поющих песков в пустыне….
   По завещанию Птолемея XII, умершего в марте 51 до н. э., престол Египта перешел Клеопатре и её младшему брату Птолемею XIII, которому тогда было около 9 лет, и с которым она сочеталась формальным браком, так как согласно Птолемеевыму обычаю женщина не могла царствовать самостоятельно. На престол она взошла под официальным титулом ;;; ;;;;;;;;; (Thea Philopator), то есть богиня, любящая отца (из надписи на стеле от 51 до н. э.). Первые три года царствования были нелегки из-за 2-летнего неурожая, вызванного недостаточным разливом Нила. Спустя три года ее правления, происходит встреча Клеопатры с Гнеем Помпеем Младшим. В 49 г. до новой эры, Помпей послал своего сына Гнея Помпея в Египет, чтобы достать корабли и людей, необходимых для готовящейся гражданской войны, которая казалась неизбежной. И войска Габиния, понимая, что война против Юлия Цезаря дает более благоприятные возможности, чем кампания против свирепых парфян, радостно откликнулись на этот призыв. Пятьдесят боевых кораблей и отряд из пятисот человек покинули Александрию вместе к Гнеем Помпеем и со временем присоединились к армии Бибула, который теперь стал адмиралом Помпея в Адриатике. Говорят, что Гней Помпей был пленен красотой и обаянием Клеопатры и сумел войти к ней в близкие отношения, но нет абсолютно никаких сведений, что оправдали бы предположение, будто там была какая-то серьезная любовная связь. Я придерживаюсь того мнения, что истории такого рода стали циркулировать благодаря тому факту, что возможность брака между Клеопатрой и молодым римлянином взвешивалась александрийскими политиками. Великий Помпей был едва ли не первым лицом в Римской державе, и союз с его сыном – по аналогии с союзом между Береникой и верховным жрецом Команы Архелаем – был бы очень желателен. Но это предложение, по-видимому, не получило большой поддержки, и некоторое время спустя оно было забыто…

Глава 54

   На выходе из резиденции Орта встретил Кшатр. На нем была такая же форма личной охраны, в которую был одет капитан.
   – Приветствую вас Кшатр. – Сказал Орт, подойдя к учителю ближе.
   – И вас приветствую, капитан. Сейчас мы войдем в виман и там переоденемся вы в одежду раба, так будет для вас незаметным при посещении дворца фараона в Египте, куда вы проводите Клеопатру. Я же, чтобы не смутить царицу, переоденусь в тунику римлянина. – Кшатр говорил эти слова, двигался к поляне, где блестела в лучах внутреннего солнца земли серебристая летающая тарелка. Когда оба вошли внутрь виманы, и, переодевшись, направил учитель летательный аппарат на выход к наружной поверхности земного шара. Через минуты десять, двадцать аппарат уже проносился над армиями Клеопатры и Птолемея XIII, стоявшие друг против друга. Цезарь запретил им сражение и приказал в эти часы прибыть во дворец Александрии. Было уже 16 часов пополудни местного время. Поскольку власть в Египте была у Птолемея XIII, то он беспрепятственно продвигался в сторону Александрии и стремился первым добраться до Цезаря. Его появление во дворце могло быть к утру завтрашнего дня. Если Клеопатра попадет к вечеру, то возможно все повернется в ее сторону, на это рассчитывала царица. Она снова сидела в окружении своих военачальников и собиралась покинуть войско. Ее путь должен был проходить в сторону Антиохия, когда в шатер к ней привели двух беглых рабов, один тщедушный индиец в тунике, другой смуглый египтянин, играя мускулистым телом, подошел к трону, царицы и упал ниц, кланяясь к царственным стопам Клеопатры. Орт, когда увидел царицу, он вначале не поверил своим глазам. На троне восседала его Онисия. Он улыбнулся ей, но встретил чужой и холодный взгляд карих, цвета спелых вишен глаза. И только цвет глаз царицы привел капитана в чувство, он понял, что перед ним настоящая царица Египта, точная копия внешности его Онисии. Чтобы скрыть удивление и смущение он пал на колени, в поклоне, не смея поднять глаз.
   – Кто ты? – вдруг услышал певучий голос Клеопатры, поразительно похожим тембром с голосом Онисии. И когда он услышал ее голос, понял, что может поднять голову. Взгляд его снова встретился с карими глазами, проникающими до самых глубин его души. Даже его Онисия, так не могла смотреть на него, как настоящая царица.
   – Я здесь, чтобы помочь тебе, повелительница вселенной. – Сказал так, как учил его Кшатр.
   – Ты дерзок. Тебя спасло только то, что я приказала моей охране всех красивых мужчин приводить ко мне. Я назначаю жить им или сегодня же умереть.
   Орт никогда не слышал такого тембра женского голоса, заставляющего трепетать каждую клетку его тела, и желание со всех его душевных сил спасти это очаровательное существо от грозившей ей опасности.
   – Царица, ты достойна этой жизни, и я с моим учителем явился для твоего спасения. Ты должна быть сегодня вечером у Цезаря, и мы здесь для этого.
   – Откуда. – Она вдруг жестом удалила охрану, сжимающую ладонями эфесы своих коротких мечей. Когда шестеро здоровых египтян удалились из шатра. Клеопатра встала со своего трона и, положив мягкую руку на плечо Орта, казала:
   – Встань, скажи, кто прислал тебя?
   – Провидение. – Снова Орт сказал, то как учил его учитель.
   – Что, мне сулит провидение в ближайшее время? – крайне заинтересованно спросила она.
   – Когда мы появимся во дворце, раньше, чем там появится Птолемей XIII, ты сможешь своей небесной красотой покорить Гая Юлия Цезаря. Он станет твоей защитой и покровителем.
   – Ты, наверное, смеешься надо мной, раб? – в сердцах с глазами полными слез, сказала Клеопатра. В это время Кшатр стоял у выхода из шатра понял, что еще мгновение и царица вызовет стражу, и ее уже будет невозможно остановить.
   – О! Царица, свет солнца во вселенной, выслушай и меня. Я доказательство того, что мы сможем, доставит тебя незамеченной во дворец. – Сложив руки ладонями вместе, и наклонив голову к рукам, он стал выжидать ответ.
   – Ответь мне, раб, что заставляет тебя так упорно помогать мне. Что движет тобою, какую выгоду ты ищешь, спасая мое тело и дух? – Царица уселась на походный трон и стала внимательно смотреть на Кшатра. Он, облегченно вздохнул, понял, что Клеопатра не будет принимать меры против него и Орта.
   – Спасая тебя, царица, мы спасаем твое царство от разорения и смуты и даем тебе править Египтом долгие годы на процветание твоего царства и народа под твоим правлением.
   – Скажи, мое царство будет провинцией Рима, или останется царством? – ее глаза проницательным взглядом сверлили Кшатра, вызывая в нем противоречивые чувства. Сказать исторические факты ее правления, значит обречь на то, что она и пальцем не пошевелит, чтобы реализовать предсказанное событие. И только обстоятельства вынужденно будут толкать Клеопатру на действия, поэтому он решил не говорить о грядущем царице.
   – Только Цезарь сможет дать тебе власть и защитить от разорения Египет. Используй свои женские чары, и ты добьешься всего, чего захочешь от сильного Рима. – Кшатр снова сложил ладони и поклонился Клеопатре.
   – Хорошо, пришельцы, у меня нет выбора. Я отдаюсь в ваши руки, ведите меня в Александрию. – Клеопатра с готовностью и интересом взглянула Орту в глаза проницательным взглядом полным тревоги.
   – Царица, – начал говорить Орт, – доставить тебя необходимо во дворец незамеченной. И для этого у меня есть план, выслушай…– Орт изложил в подробностях все, что необходимо будет предпринять…
   На отлогий левый берег Нила в безлюдном и недоступном месте в вечерний час приземлилась летающая тарелка. С аппарата вышла Клеопатра в длинном платье с уложенной прической с золотыми украшениями и подведенными глазами. От нее пахло благовониями, и витали вокруг царицы восточные ароматы, создавая ореол, привлекающий не отразимой женской красоты.
   – Здесь в камышах у нас спрятана лодка. Осторожно ступай и, чтобы не замочить ноги, я тебя возьму на руки. – С этими словами Орт подошел к царице и легко подхватил ее. Клеопатра обвила Орта за шею, обдав ароматами благовоний. Осторожно опустив царицу в лодку, Орт сказал:
   – О! Клеопатра, ты облачайся в этот мешок для овощей, чтобы я смог укрыть тебя от шпионов Птолемея XIII.
   Клеопатра надела на себя мешок и легла на дно лодки. Орт оттолкнул лодку и стал веслами править к правому берегу.
   У входа во дворец стояла римская стража.
   – Ты, куда раб? – строго спросил Орта стражник.
   – Цезарь приказал приготовить ужин, – ответил капитан по-гречески, – доставляю свинину ему на стол.
   – Проходи.
   Орт с ношей на плечах прошел к помещению, где ужинал Юлий Цезарь.
   Он, не обращая внимания на стражника у двери столовой, прошел с мешком прямо к столу Цезаря.
   – Ты, раб, что ошибся дверью?! – строго выкрикнул Цезарь, поднимаясь из-за стола.
   – Не гневайся, повелитель, я принес тебе бесценный дар. – С этими словами капитан поставил на ноги царицу и, как факир, снял льняной мешок. Цезарь взглянул на Клеопатру, взглядом потрясенным красотой царицы.
   – Оставь нас раб! – приказала Клеопатра.
   Пригибаясь до мраморного пола, Орт, как учил его Кшатр, выскользнул из дворца и растаял в вечерних сумерках …