Прозрела

Как хорошо летом! Солнышко светит, тепло, всё кругом цветёт и благоухает. Самая большая радость - это отпуск, не надо ходить в школу! Думаете, что только дети радуются каникулам? Учителя радуются нисколько не меньше, а может быть и больше.

Елена и Павел учителя со стажем, они ровесники, им по 44 года. Павел преподаватель физики и математики, а Елена учит начальные классы.

Живут они в большом селе. Здесь родились, закончили школу, сюда вернулись после окончания ВУЗа. Построили свой дом, родили и вырастили сына. Сейчас сын учится в городе. Приехал на недельку домой, погостил для приличия и назад. В городе нашёл подработку, девушка у него там, скучно ему теперь дома.

Лена с утра на огороде, сорняки окаянные прут, как на дрожжах. Всё лето она около этих грядок горбатится, но зато всё своё, соленья, закрутки на зиму, картошечка своя.

- Опять одна на грядках? А Паша твой где? Хоть бы помог когда. Разбаловала ты его, он у тебя, как барин, - привычно возмутилась мать.

Она развешивала выстиранное бельё в своей ограде. Их дома стояли рядом.

- Он вчера только из похода вернулся. Ходили со старшеклассниками на Чёрную речку на три дня, - ответила Лена, с трудом разгибая спину.

Лена, как всегда оправдывала мужа, но в глубине души понимала, что в чём-то мать права.

Паша был недомашним человеком. Он горел на работе, любил походы, любил быть в окружении людей и своих учеников. Бытовая сторона жизни его мало волновала, поэтому жене пришлось тащить дом на своих плечах в одиночку. Приходилось, как многим нашим женщинам совмещать работу с домашними обязанностями. Она как-то к этому привыкла и надеялась только на себя.

Подошла бабка Лукерья, ещё одна соседка из дома напротив.

- Ты, как пчёлка, всё в трудах, а твой-то где? Дрыхнет поди ещё, - подлила она масла в огонь.

- Да нет, проснулся. Наверное, походные записи просматривает, - и Лена снова склонилась над грядкой.

- Ага, записи, как же... Скорее всего, парнуху смотрит пока тебя рядом нет. Ничо за мужиком не следишь, а он сначала срамоты насмотрится, а потом начнёт на молодых заглядывать, - выдвинула смелое предположение продвинутая старуха.

- Да, ну Вас! Напридумываете тоже, - обиделась на неё Лена.

Бабка Лукерья резво так, отставив в сторону тросточку, поковыляла в дом. Лена помыла руки в кадушке с водой и пошла за ней. Мать присоединилась, а как же без неё?

Отклячив зад, Лукьяновна какое-то время извивалась около двери Пашиной комнаты, пытаясь заглянуть в замочную скважину, безуспешно обследовала дверные щели, ничего не видно...Потом она метнулась обратно во двор.

Лена с матерью поспешили за ней. Лукьяновна, сравнительно легко для своего возраста, взгромоздилась на чурку под окном, - В окошко гляну, тихо так, из-за занавесочки, - шепотком приговаривала она.

- Батюшки мои, Лена, покарай меня господь, а ведь и вправду смотрит,- бормотала бабка, облизав пересохшие губы.

- Да откуда же? - шёпотом откликнулась Лена, но как-то уже без прежней уверенности в голосе. - У нас отродясь в доме такой гадости не было...-

- Как это откуда? Милая ты моя, с канала какого-нибудь скачал, пока ты дрыхла, - удивила её Лукьяновна своей эрудицией.

Мать с укором смотрела на дочь и качала головой.

Лукьяновна опять осторожно заглянула в окошко.

- У-у, краля какая! И как же вытанцовывает, подлюка... - Да ты полезай, сама погляди! - советовала ей несостоявшаяся разведчица.

- Я погляжу, только не отсюда,- Лена решительным шагом направилась к поленнице, малость там чего-то погремела, нашла здоровенную дубину и ринулась в дом.

Бабки испуганно притихли на крыльце. Лена ворвалась в дом, влетела и с разбегу саданула плечом хлипкую дверку. Та с треском распахнулась.

Застигнутый врасплох Павел вскочил с дивана, - Лена, ты чего? Чего ты, Лена? -

А Лена глядела на экран, где всё пространство занимала её юная соперница в лёгком белом платье. Громко играла музыка. Она действительно танцевала, держась кончиками пальцев за подол и немного кокетливо поглядывая на камеру. Её вальсок был совсем наивным, так танцуют его все юные девушки дома перед зеркалом, собираясь на свой первый бал. Но такое откровенное упоение юности сквозило в каждом её жесте, такая любовь светилась в глазах...

А рядом лежала коробочка из под кассеты, подписанная Пашиным почерком " Лена танцует перед выпускным вечером."

- Вот, подшаманил старый видик, решил посмотреть наши старые записи, присоединяйся, - пытался объяснить ей Павел.

Теперь Лена себя узнала. Выпустив из рук бесполезную дубину, она выбежала из дома. На бугорке за сараем присела на чурку и заревела... Пашу, прибежавшего следом, прогнала.

Она впервые за многие годы отчётливо увидала себя со стороны: тётка с расплывшейся фигурой, в старенькой кофтёнке, которая давно уже была тесновата и порвана под мышками, линялый фартук. Волосы с заметной сединой, кое-как собранные в пучок на голове, неухоженные руки с землёй под ногтями.

На работу она ещё прихорашивалась, без фанатизма, конечно, а дома...

Поплакала Лена, поплакала и вспомнила про замоченные с вечера половики, про грядки в огороде и обед, который сам не сварится.

Вытерла слёзы и устало побрела обратно в дом...