Настя. Происхождение

На скромных похоронах присутствовало только 7 женщин – сама Настя, ее подруга Любаша. Взявшая на себя организацию траурных мероприятий, едва увидев застывшую в ступоре Настю.
Ей помогли эти люди. Она отдаст им долг.  Две учительницы из школы, где мать проработала 14 лет и две соседки-подружки из подъезда. Да троюродная мамина сестра – от которой они ехали  в той страшной электричке.
В крематории случилось странное происшествие. Когда они выгрузили гроб и понесли его в траурный зал, к Насте подошел высокий мужчина и поинтересовался, она ли Анастасия Шиманская?
- Да. - Удивленно ответила Настя, разглядывая господина, одетого в очень дорогой костюм, но, тем не менее, выглядевший прислугой.
– Что вам угодно?
Он повернулся и кому то кивнул.
В зал занесли огромный венок, в котором алые гвоздики создавали фон для  белых и желтых хризантем,  сложенных в большой православный крест.
Его быстро поставили возле девушки и исчезли, не дав ей задать вопрос:
– От кого это?
-   Я подумаю об этом завтра.

Однако, было не до вопросов. Настя понимала – мамы больше нет. Ее больше никогда не будет. И она полная сирота. В последний момент, она попросили дать ей взглянуть в лицо человека, который единственный любил Настю только за то, что она есть на планете. Жертвенно и бескорыстно.
За поминальной трапезой, Настя предложила женщинам забрать вещи мамы на память – то, что захотят. Люба, практичная Люба, знала этот момент горя, когда ничего, кажется, не нужно и припрятала самые лучшие вещи – серебристый норковый полушубок, легкое пальто из черного кашемира. Сшитого собственноручно Софьей.
Люба сама готова носить этот шедевр! Да и Софии будет приятно…
- Пожалуйста, - сказала Настя, - возьмите мамины вещи,  кто что захочет... И распахнула шкаф.
Она думала, что женщины откажутся, но вещи быстро разобрали – они были самого высокого качества – в основном сшитые и связанные волшебными ручками Софьи. Подобранные с большим аристократическим вкусом.
Трапеза завершилась. Люди разошлись. Остались Любаша да тетя. Но та ушла в Настину комнату и прилегла на диван.
- Как жаль тетю Соню! Жила бы да жила. Тем более, что в ее жизни не было жутких событий, как в жизни моей мамы. Но… не мы решаем, когда жить и когда умереть. – С чувством произнесла Люба. – Что будешь делать?
- Надо доучится – я на дистанционке. И работу искать. Я уже звонила той женщине, с ребенком которой мама работала нянькой и учителем английского.  Она обещала подождать три дня. Так что завтра я выхожу. Думаю, что понравлюсь – язык знаю и доучиваю, детей люблю. И, вообще, не злая и не психопатка.
- Хорошо бы. Можно, я возьму черное пальто твоей мамы и полушубок из лисы? Тебе они коротки. Ты же у нас неожиданно стала супермоделью.
Ой, - опомнилась Люба. – Прости, лишнее болтаю.
- Бери, конечно!
Люба быстро помогла убрать со стола и ловко перемыла посуду. Рачительно сложила в холодильник остатки трапезы.
Настя ничего не ела уже несколько дней. Она и сама тоже не могла есть, когда с ней произошли такие же события.
Но выспавшись и собираясь на работу может и поест что нибудь.

Настя прилегла на диван. Мамы больше нет. Ее больше никогда не будет! В 19 лет остаться одной это больно.
- Люба осталась в 16. - Напомнила себе девушка. – И выжила.
Тут вспомнилась сцена на кладбище. Какие-то странные люди. Венок неизвестно от кого…
Неожиданно всплыл в памяти разговор с мамой в Сиде. В то счастливое для них время, когда представить что через три недели Софьи не станет, представить было невозможно.
Высокий, атлетически сложенный и загорелый мужчина играл со своим сыном лет 6.
На них было так хорошо смотреть. Чувствовалась их взаимная  любовь.
Настя повернулась к матери и спросила:
- Мама. Я уже взрослая девочка. В папу – разведчика, типа Штирлиц-Исаев давно не верю…  Расскажи кто мой отец.
- Ты на самом деле хочешь это знать?
- Мама, не пугай! Надеюсь я не дитя насилия?
- Нет. Это было бы уже слишком.
- Уже легче!
- Училась я тогда в институте Иностранных языков. Неожиданно для себя выскочила замуж.
Познакомились мы на какой то студенческой вечеринке. Там все перепились. Кроме меня и Миши.
Мы пошли прогуляться, пока общага не угомониться. Гуляли, болтали. Даже целовались над Москвой-рекой.
В общем, парень был всем хорош. Заканчивал МАИ.  Москвич. Из интеллигентной семьи с традициями.
Более того, умершая бабушка ему оставила в наследство комнату 20 метров в коммуналке в Кривоколенном переулке.
Михаил Рубинштейн.
- Мама, ты хочешь сказать, что мой отец еврей? Ведь я – Михайловна. И в Свидетельстве о рождении он числиться моим отцом.
Почему я раньше об этом не думала. И почему ты мне об этом не говорила никогда?
- Потому что он тебе не отец. Ты вообще-то хочешь дослушать мою историю? И твою.
- Да.
- Конечно, мне хотелось остаться в Москве. Я сумела влюбить в себя Мишку до полной потери контроля. Причем при твоей бабушке – польской аристократке, внушившей мне суровые принципы -  умри, но не дай поцелуя без любви, я была невинна.
Миша повел меня знакомится с родителями.
Отец – профессор-микробиолог. Миша не пошел по его стопам. Он мечтал создавать такие самолеты, чтобы люди могли на них летать на Марс.
Мать – бывшая пианистка. Карьера не задалась, и она полностью погрузилась в заботы о муже и сыне.
Папе-профессору я понравилась. А что? Не глупая. Трудолюбивая. Очень мила, из хорошего рода. Не дворняжка какая нибудь.
Профессия тоже хорошая – будущий переводчик.
Бедная провинциалка? Охотница за квадратными метрами? Не похоже! Влюблена в Мишу. Это неподдельные чувства.  Да и как не влюбиться?
Мишка, хоть и шалопай, но мечта девушек – высокий, красивый, остроумный. Девушке важно, чтобы было весело.
Он по своей дражайшей это знает.  Та 25 лет назад вообще была несмеяна. А он ее заставил смеяться…
В общем, я думаю, что профессор именно так рассуждал.
Но мать меня обдала космическим холодом.
На ее лице было написано – наглая провинция лезет в Москву хоть шкуркой, хоть тушкой.
Я не сильно расстроилась. Мне не придется жить с этой холеной дамой под одной крышей.
Свадьбу отгуляли в общаге. Традиционный презент от студентов – пуд соли в мешке. Ну и куча дурацких напутствий.
Ни папа-профессор, ни маман и моя мать тоже не пришли на свадьбу.
Мы их даже не познакомили. У свекрови на лице было написано – мальчик скоро опомнится и даст пендаля этой наглой девице.
Мне было все равно.
Я любила Мишку, а он меня.
- Мам, почему тогда не он мой отец? – Задала резонный вопрос Настя.
- Потому-то от него у меня родился бы совершенно другой человек.
- Что произошло? Его мать оказалась права и вы, поссорившись, разбежались?
- Хуже. Хуже всего…
- Господи…
- Миша поступил в аспирантуру. Да, забыла сказать, что родители сняли его с довольствия.
Я устроилась убирать наш подъезд. Жили бедно, но я иначе и не жила.  А муж, конечно, привыкший к хорошим вещам и еде, немного страдал.
Пару раз в неделю заворачивал к родителям, чтобы вкусно пожрать.
- Мам, это предательство!
- Я не обижалась. Потому что у него до меня были привычки. Он привык есть мясо каждый день.
А  у нас, в лучшем случае курица. На говядину денег точно не хватало.
Но мы все равно были счастливы. Кстати мы договорились, что ребенок появится, когда  у нас будет образование. И хорошая работа.
Он много учился. Я знала, что он станет ученым.
До того вечера в середине июля…