Жмот

               
           Вот, сказывают, не переменяются люди. Ещё как переменяются, доложу я вам.  Взять, к примеру, Афанасий Петровича. Ведь какой добрый мужичонка был - тихОй, покладистый. И вдруг, на тебе! Стал жмот, бирюк и строптивец.
            
              А зачалось всё с того, что однова пришёл Митрофан, сусед Афанасия к нему и говорит: "Слышь, Петрович, надо бы тёще моей в город мешок соли отвезть, да куль муки аржаной, да и по мелочи кой-чего. Соль-то, бают, подорожает, вот я и купил про запас. Так ты не откладывай, свези побыстрёхоньку. А то переживает тёща-то".
               
              Петрович ему объясняет – дескать, не могу, лошадь заболела, на леву ногу хромает. Погоди, говорит, с недельку, а может даже, дён десять. Ну, Митрофан, понятное дело, завозмущался. "Каких там десять дён, - кричит, - меня  за три дни Марфа моя поедом съест. Ничо твоей лошади не сдеется, довезёт помаленьку". Ну, вот тут-то, как раз, Афанасий Петрович и повёл себя шибко непонятно. Мало того, что твёрдо «нет» сказал, так ещё и спиной к Митрофану повернулся и лошадь в конюшню увёл.
         
              Митрофан, конечно, опешил – не ожидал такого от суседа. Сколь разов к нему ходил – не было такого.  Долго потом всем рассказывал, какую ему Петрович свинью подложил.               
         
              Так это ещё что. Свояк петровичев с супружницей решили анбар большой у себя на подворье взвесть. Правда, непонятно, для чего он им понадобился, запасов больших у них отродясь не было. Ну, уж ежели порешили, так порешили. За деньгами, понятное дело, к Петровичу пришли. Мол, так и так, давай в долг, когда отдадим, не знаем, но какие могут быть счёты меж родными. И что же вы думаете? Не дал. Ни копейки не дал! Даром, что крешшоный. А ведь была у него денежка, была. Все знали, что у Петровича дочь на выданье и жених есть. А куда девке торопиться, ежели рассудить? Могла бы и подождать годок-другой, чем родню-то обижать.
               
               Или вот ещё, совсем из ряда вон.  Балабол Митяй, известный любитель табаку, правда, больше чужого, когда обчество на завалинке собралось и когда  Петрович кисет достал,  к нему, значит,  руку по-привычке протянул, чтобы себе в карман отсыпать… а у Петровича, слышь, табачок знатный, не то что митяевский, труха-трухой. Ну, тут Петрович возьми да и скажи – работать, дескать, надо, коли хороший табачок потреблять хотишь. Эвон, сказанул, - чтобы Митяй да и работал. Митяй затянул, было, давнюю песню про свою больную грудь, которая ему трудящимся быть совсем не дозволяет, а Петрович глянул на него исподлобья, развернулся и ушёл. А табаку так и не дал.
            
              Ну и что из этого всего хорошего вышло? Митрофану подводу пришлось нанимать и деньгу платить. Немаленькую, между прочим, перевошшики-то нынче дороги.  Это Петрович денег не спрашивал, завсегда так возил. А теперь сусед в убытке по его милости оказался.
         
              Анбар у свояка, опять же, так недостроен и остался, а кто виноват? Митяю, бедному, и тому другие тоже отказывать стали и на работу отсылать, болезного.
            
             Вот, поди, и разберись, с чего вдруг безотказные люди становятся такими чёрствыми скупердяями. Суседи и родня долго недоумевали, что такое с Афанасием Петровичем приключилось, и не болезнь ли это какая, или, прости Господи, может, сглазил кто. А вот он, как ни странно, как будто собой доволен оказался. Дела, до которых раньше руки не доходили, наладил, дочку вскоре замуж выдал, да и себе новый тулуп справил, а то всё в старом ходил.
         
             Конешно, это может и хорошо. С одной стороны. А с другой – ежели каждый о себе в первый ряд думать будет, то, что же с другими станется? Сами пусть кумекают, говорите? Так оно, может, тогда и себе попробовать, а то больно много митрофанов вокруг развелось. 
            
              Как считаете?

24.01.2023.