Призма

– Я его ненавииижу, – злобно шипел Саша, прилепившись лбом к оконному стеклу. – Я его просто не могу терпеть!

Бабушка, услыхав слова внука, оторвалась от вязания и тоже выглянула в окно. С третьего этажа их квартиры было хорошо видно возвращающихся из школы старшеклассников.

– Вы о ком, Александр? – спросила бабушка. Она всегда использовала официальный тон, когда ей не нравилось Сашино поведение. Словно таким образом бабушка пыталась вернуть внука в рамки благопристойности.

– Вон... длинный! – указал пальцем на высокого школьника Саша. – Это он! Ну, дылда, про которого я тебе рассказывал!

Бабушка, сменив очки, стала внимательно изучать долговязого подростка.  Тот  был не по возрасту рослым, а потому очень заметным среди остальных. Он, как огромная цапля, стоял сейчас на одной ноге, пытаясь заправить шнурок,  и слегка отделился от своих друзей.

– Я брошу в него яйцом, – сказал Саша.

Бабушка молча отошла от окна и снова принялась за вязание.

– Ты дашь мне яйцо?! – выкрикнул Саша, раздражаясь её безразличием.

– Бери. В холодильнике целых три десятка.
 
Сжав кулаки, Саша сипло процедил:
– Ладно… пускай живёт… до следующего раза.

Внешне он продолжал злиться, хотя внутри его немного отпустило. Саша был рад, что сегодня рядом с ним бабушка, а не родители. При них он никогда бы не смог так просто «выпустить пар». Угрозы отмщения, которые сейчас слышала только бабушка, очень расстроили бы маму. Она потом целый вечер стала  бы объяснять, как важно любить всех на свете людей, особенно врагов. А папа поведал бы что-нибудь о честном поединке, который для настоящих мужчин будет более достойным решением конфликта, нежели подлая яичная засада. Правильные слова родителей совсем не работали для первоклассника Саши. Он был мал, хрупок и нуждался лишь в том, чтобы градус обиды не разорвал его бедное  гордое сердце.

***

 Сашина честь была поругана в тот самый день, когда отключили городские фонтаны.
 В маленьком  сквере, через который мальчик ходил  в школу, бил своими струями изящный гейзер под названием «Русалочка». Серебристая одежда Русалочки формировалась исключительно водными потоками. Целый сентябрь Саша проходил  мимо мокрой взвеси и даже не замечал прекрасную фигуру в центре источника. Но в октябре Русалочка всё-таки «уловила его в свои сети».
 
В тот день Саша как всегда  торопливо шагал через сквер. Ещё издали тишина со стороны фонтана показалась ему непривычной. Подойдя ближе, Саша увидел совершенно сухой источник и... совершенно голую Русалочку, не считая хвоста.  Бронзовое тельце было  бесстыдно выброшено на всеобщее обозрение. Однако не нагота захватила мальчика. Прекрасный взгляд юного лица Русалочки был настолько чист и светел, что все телесные изгибы воспринимались не иначе, как дополнением к его совершенству.

 Саша  зачарованно смотрел на скульптуру, и в его голове стали проноситься видения оживающей по ночам красавицы. Будто  грустила она под луной в ожидании своего принца, не зная, что тот никогда не придёт в этот маленький сквер. Но самое худшее коварство заключалось в том, что Русалочку обрекли на одиночество в целом океане людей. И Саша уже сострадал этой маленькой Ундине, не в силах оторвать своих глаз от её удивительного лица. 

 Вдруг чьи-то сильные руки подхватили  мальчика, подняли вверх и переместили прямиком на почитаемое изваяние. Чтобы удержаться, Саше пришлось обнять Русалочку за талию. Обернувшись, он растерянно посмотрел вниз и увидел подростков, которые умирали со смеха. Они  потешались над Сашей, испуганно балансирующим на носочках в глупой позе влюблённого пажа.
 Чтобы слезть с постамента, Саша переступил через чешуйчатый хвост, но для опоры ему пришлось схватиться за бюст скульптуры. Это вызвало новый раскат смеха.

– Хватай её полностью! – кричали мальчишки снизу. А самый длинный из них заходился хохотом громче остальных. Саша интуитивно понял, что только этот прыщавый переросток и мог произвести сию подлейшую "телепортацию". Только он мог так легко поднять Сашу и забросить на фонтан.

– Дылда! – крикнул он здоровяку, спрыгнув с постамента, и хотел было убежать, но  верзила снова подхватил Сашу и снова заставил  его обниматься со скульптурой. Саше пришлось, как и в первый раз, проделать всё тот же позорный путь через хвост, бестактно схватившись за Русалочкину грудь. И опять подростки покатились со смеху.  Так продолжалось несколько раз.  Представление  собрало  зевак  из школы.  Вся толпа веселилась  до тех пор, пока проходивший мимо собачник не прекратил  этот шкодливый балаган. Измученный подобной «физкультурой» и своим бессилием, Саша гневно посылал вдогонку своим обидчикам угрозы. Но это  лишь сильнее  смешило старшеклассников.
 
С того дня зародилась в душе мальчика жгучая ненависть к Дылде. А всё школьное общество, которое до сей поры нравилось Саше, показалось недружелюбным. Сильнее всего его начал пугать чужой смех за спиной. Каждый раз Саша, уверенный, что смеются именно над ним, внутренне сжимался, ожидая увидеть всё ту же компанию, где в заводилах числился ненавистный переросток.  И даже если бы Саша очень захотел забыть этого хулигана, то не смог бы только лишь по одной причине –  ежедневно тот возвращался из школы мимо Сашиных окон.

– Ну почему он такой омерзительный? – театрально вопрошал Саша, обращаясь к бабушке. – Ну почему?

– Потому что ты его не любишь, – спокойно отвечала та.

– Вот заладила!

 Саша отошёл от окна и с обидой посмотрел на бабушку.
 – Конечно же, я его не люблю! А за что любить? – Мальчик повысил голос. – Ты что совсем меня  не слушала ?! Они унизили твоего внука, а ты говоришь мне про любовь?! Да я завтра не только яйца... я ему такое устрою! Бууудет помнить! – Саша сжал кулаки и потряс ими перед бабушкой. – Посмотрим, как он посмеётся завтра...

В душе Саша знал, что никогда никому не сможет сделать ничего плохого, и очень боялся, что кто-нибудь однажды узнает о такой его "беззубости". Поэтому устрашающие слова были единственно возможной Сашиной защитой. Ему казалось, что от этого его поруганная честь получала хоть какую-то сатисфакцию.

Иногда Саша думал, что бабушка всё понимает, и даже подозревал, что она специально молчит в таких случаях, чтобы он мог по полной сбросить напряжение. А когда оно, наконец, спадало, Саша подходил к креслу, в котором бабушка невозмутимо вязала свою шаль, и начинал тихонько всхлипывать. Тогда женщина откладывала в сторону спицы, усаживала Сашу к себе на колени и ласково говорила:
– Всё будет хорошо, малыш. Вот увидишь. Всё изменится.
 
Саша ей совсем не верил, но очень нуждался в любви  и потому ещё долго сидел так, прислонившись к бабушкиному плечу, словно пытался зарядить свои  разряженные ненавистью "батарейки".
 
2

В конце осени в городе разгулялся сезонный грипп. Саша, как и многие, подхватил  заразу и уже несколько дней маялся дома с высокой температурой. Его лихорадило, болела голова, однако он всё равно был рад, что  болезнь отменила занятия. Несмотря на то, что учиться мальчику нравилось, школьная среда по-прежнему оставалась  для него чем-то недружелюбным. Со временем Сашина ненависть к Дылде перестала носить острый характер, однако неприязнь ушла куда-то  в сердце и прочно засела там хронической занозой. Иногда эта заноза снова воспалялась, пробуждая в нём прежнюю обиду.

Однажды, когда родители были на работе, а бабушка ушла за лекарствами, Саша, полулежа в кресле, наблюдал за тёмными облаками, рассеянно глядя в окно. Серый день ещё только начинал проникать в комнату. Стучал мелкий дождик, и утренний полумрак вместе равномерным ритмом разбивающихся о стекло капель создавали таинственную атмосферу. Обессиленный вирусом, Саша незаметно для себя задремал прямо в бабушкином кресле. Через какое-то время ему почудилось, что в комнате кто-то есть. Он открыл глаза и увидел Дылду.

– Разве ты живёшь здесь? – удивился Саша.

– Ооо! – рассмеялся верзила. – Похоже, температура тебя совсем одолела, малыш.

Дылда подошёл к Саше, потрогал его лоб, потом укрыл бабушкиной шалью.

И вдруг они оба оказались на реке, где жила настоящая русалка. Саша называл Дылду «бро», точно так же,  как это делали старшеклассники. А  Дылда  по-братски ухаживал за Сашей: поил его водой и менял на лбу холодный компресс.  Ведь там,  на реке, нещадно палило солнце и очень хотелось пить. И потом они вдвоём спасали русалку от злых чар. У Дылды была какая-то волшебная кепка с оранжевым козырьком, завидев который, любое зло теряло свою силу. В общем, если бы не Дылда, ничего бы Саша один не смог. А вместе они всех победили. И уже не существовало для Саши человека дороже, чем Дылда. Это было такое замечательное чувство, что Саша удивился, как он мог  позабыть о нём.

– Бро, – прошептал Саша. – Ты не уйдёшь?

– Спи, малыш... всё будет хорошо, – сказал Дылда бабушкиным голосом и снова потрогал Сашин лоб.

***

 После того, как горячка спала, у Саши  из памяти  никак  не выходило то странное видение, рожденное в бреду. Оно было таким реалистичным, что мальчик совершенно не мог воспринимать  его как сон. И теперь Дылда (ненавидимый всем сердцем здоровяк) не то чтобы продублировался, а словно бы видоизменился для Саши. Чувство родства между ними, которое во сне было огромным, стало и в реальности как бы накладываться поверх остальных чувств. Головой Саша понимал, что должен по-прежнему ненавидеть Дылду, но Сашино сердце ощущало только единение и какую-то особенную благодарность. Он даже случай у фонтана теперь рассматривал не как обиду, а как весёлую забаву. Порой и сам уже искренне улыбался, вспоминая тот злополучный день.

– Просто ты посмотрел на него через призму любви, – сказала бабушка, когда Саша поделился своими ощущениями. – Как только человека полюбишь, сразу всё связанное с ним становится намного лучше. И наоборот.

– Ты врешь! – отрезал Саша, сопротивляясь. – Такого не может быть! Я его ненавижу! И точка!

 А чтобы самому не забыть, как правильно относиться к Дылде, изобразил его на альбомном листке, подписав под рисунком большими буквами «ВРАГ» и повесил листок у себя в комнате, на самом видном месте.
 
 Но всё же иногда, проходя мимо окна, из которого была видна дорога в школу, Саша  втайне высматривал Дылду, словно бы желая ещё раз проверить бабушкину теорию. Только верзилы что-то  давно не было видно. Бежали дни, Саша выздоровел  и снова продолжил учиться, а Дылда всё нигде не показывался. В школе Саша даже поднимался на этаж старшеклассников, чтобы увидеть «врага» однако, тот словно  растворился.  И Саша  стал  думать, что Дылда перешёл в другую школу, но эта мысль вместо радости почему-то приносила ему грусть.

 И вот однажды – дело было в зимние каникулы – проходя мимо окна, Саша снова посмотрел во двор. На улице стояла оттепель, и мокрая серая каша из снега не давала наслаждаться зимой. Двор был пуст; лишь одинокий прохожий медленно брёл по раскисшей дорожке. Саша, пожалуй, не обратил бы на него никакого внимания, если бы не высокий рост. Прилепившись к стеклу, мальчик сосредоточился на приближающейся  фигуре, в которой  уже вполне угадывался его недавний обидчик. Поравнявшись с окнами, Дылда зачем-то посмотрел вверх, и  из-под капюшона его куртки показался тот самый  ОРАНЖЕВЫЙ  КОЗЫРЁК…

– Бро! – закричал Саша, выбегая на площадку в одних носках. – Брооо! – вопил он, перепрыгивая через ступеньки вниз. – Я здесь! Бро! Я здесь!

 Он с силой распахнул двери подъезда и, проваливаясь через тонкую наледь  в мокрый снег, рванул по дорожке догонять удаляющуюся фигуру.

– Чувак… ты чего? – удивлённо спросил Дылда, когда в мокрых носках,  колотясь от холода и волнения Саша в последний раз выплеснул из себя:
 – Бро! – а потом уже чуть тише. – Ты меня узнаёшь?
 
 Дылда  отстранился, с подозрительностью осмотрел  мальчика и  неожиданно усмехнулся:
– Русалочка?!

– Точно!– обрадовался Саша. – Русалочка!

 Здоровяк хлопнул мальчика по плечу:
 – Нуу... прости, чувак... за тот раз! Но ведь было же смешно!

 И он снова, как тогда, возле фонтана, разразился громким хохотом.

 Саша с ужасом понял, что ошибся.  Что перед ним  стоит  совсем не тот  бро из сна.  И совсем не за  ним  он так глупо бежал только что.  А стоит перед ним сейчас всё тот же  враг  Дылда,  который был всегда.  И Русалочка для  реального  Дылды  –  всего лишь  фонтан.   А кепка с оранжевым козырьком,  из-за которой Саша бросился на улицу  –  нелепое совпадение. Случайность.  Саша  представил, как смешно выглядит  со стороны  весь этот  его порыв,  и поморщился от стыда.  Но потом, не выдержав,  прыснул  сам.  Сначала тихо, а после всё громче и громче. И совсем уже без обиды.  Так они  оба, большой и маленький, стояли рядом и смеялись  каждый о своём. 
 
– Слушай, а откуда ты здесь взялся такой... весь босый? – продолжая хохотать, спросил Дылда.

 Саша, держась за живот от смеха, махнул рукой в сторону подъезда, где всё это время за ними со ступенек наблюдала недовольная бабушка.

 – Александр!– крикнула она сердито. – Ну, разве можно по снегу без ботинок?! Хотите снова заболеть?

 Тогда Дылда, схватив Сашу в охапку, сказал: «поехали!» и понёс  на своём плече до самой квартиры.  В благодарность за это бабушка пригласила его  войти, и они  втроём затем пили горячий чай на кухне. Дылда смешно рассказывал, как долго лежал в больнице с воспалением. И как при выписке гардеробщики, потеряв его "родную" шапку, взамен выдали ему чужую кепку с оранжевым  козырьком. А Саша слушал и думал, что, возможно, сон сниться им именно сейчас. И что где-то (не здесь) все живут по-настоящему. Там, (не во сне, а наяву) они бегают с Дылдой к реке сражаться со злыми чарами.

 Чтобы не забыть про это, он вечером, перед самым сном, снял со стены в своей комнате альбомный листок и  исправил в подписи две буквы. Теперь под нарисованным Дылдой   вместо «ВРАГ» получалось «БРАТ».

2022

Иллюстрация автора

корректура