Юбилей

                Юбилей.

             Бои в Старом городе. - Президент в осаде. - Удары по нервам. -
           Жизнь продолжается. - “Шмель” или “Муха”? - Незримые сечи. -
          Комендантский час. - Благодатный покров. - Встреча с патрулём. -
                “Под пули-то зачем лезть?!” - “Зверь из бездны”. -
                Шабаш падшего Люцифера. - Распад сверхдержавы. -
                Потери России. - Исполнение пророчеств. -
                “Апокалипсис уже совершается!” - Серебряный век. -
                Оскал декаданса. - Лечу на войну? -
                6000 Гареджийских Мучеников за Христа. -
                Второе Пришествие. - Погорельцы. -
             Встреча с Патриархом. - “Дерутся… А друг без друга не могут!” -
                Юбиляру - “У-р-р-а-а-а!” - Финальный аккорд.

          Конец декабря 1991 года. Полное отсутствие снега. Поздний вечер, плавно перетекающий в глухую ночь. Скоро наступит или уже наступил Комендантский час. Почти весь Старый город находится в зоне боёв. Добрый, гостеприимный Тбилиси застыл в тревожном ожидании…
          Целую неделю пресловутая оппозиция упорно осаждает солидное девятиэтажное здание с мощными стенами на проспекте Шота Руставели. Это - всем известный Дом правительства, где укрылся президент Грузии, знаменитый Звияд Гамсахурдия с вооружённым отрядом своих сторонников. Угрюмый израненный монолит мрачно зияет дырами от снарядов, пустыми глазницами разбитых окон. Все стёкла давно разлетелись вдребезги…
          Судя по слухам, общие потери обеих сторон - уже сотни убитых и раненых.
          Бойцы оппозиции вооружены до зубов. Боеприпасов никто не жалеет. Хрупкую напряжённую тишину регулярно рассекают миномётные выстрелы, баханье РПГ (ручной противотанковый гранатомёт). Больше всего напрягают ухающие, гулкие, долбящие удары ракетных и снарядных разрывов. Постоянно “работают” градобойные ракеты Алазань, приспособленные для боевых действий в городе, и гаубицы Д-30 (калибр 120 мм), бьющие по цели прямой наводкой…
          Сотни метров отделяют богатый особняк, где мы расположились, от эпицентра кровопролитной осады. Нет никакой опасности от взрывной волны и осколков. Но сильный звук, отражённый от стен, неизменно бередит душу, терзает нервы…
          В силу важных причин имена наших персонажей заменят оперативные псевдонимы. Итак, начнём: Алекс - почётный гость из Москвы, бытийный странник, гитарист и публицист, поэт и философ, православный писатель-апокалиптик, автор сих строк. Полтора месяца назад, 12 ноября, ему исполнилось 39. Весёлый, жизнерадостный Дирак - православный арменин, поющий на клиросе одного из тбилисских храмов. Сегодня празднуем его юбилей. Дираку “стукнуло” 50 - круглая дата. Бодрый, юркий, неугомонный Шопен - давний друг Дирака - армянский пианист и талантливый композитор, которому, примерно 40-45. И, наконец, серьёзный, озабоченный Факир - двадцатилетний студент из Сирии - вдумчивый, любознательный юноша, крайне озабоченный текущими событиями…
          Дружная группа оживлённых собеседников, изрядно взбодрённая отменным шампанским, отличным настроением, неспешно поднимается, обмениваясь шутками и остротами, по старинной улице, кое-где тускло освещаемой уцелевшими фонарями, к уютному одноэтажному домику, приютившемуся на горном склоне. В нём обитает задорный, разбитной Шопен вкупе со своими скромными, застенчивыми, настороженными соседями…
          Обычно, канонада грохочет даже по ночам. Однако сейчас наблюдается странная пауза. Этакое затишье перед бурей. Лишь изредка, с разных сторон, плотную темень хмурого неба внезапно прорезают изящные светло-малиновые трассеры - яркие ровные пунктирные молнии, создаваемые трассирующими пулями.
          Алекс: - Душевно посидели, попели, порадовались за праздничным столом… И с такими тостами!..
         Шопен:  -  Лишь к концу где-то поблизости сильно жахнуло - аж оконное стекло в гостиной едва не лопнуло. И потом всё стихло…
          Алекс:  -  Наверно, какой-нибудь нацгвардеец, уже в нашем квартале, долбанул из “Шмеля” …
         Факир:   -  А что это такое?
          Дирак:   -  Явно не насекомое…
          Алекс:   -  В переводе с армейского жаргона “Шмель” - переносной РПО (реактивный пехотный огнемёт). Принят на вооружение огнемётных подразделений химических войск Союза в 1988-ом. Не имеет аналогов за рубежом.  Термобарическая граната разит противника объёмным (вакуумным) взрывом, выжигающим окружающее пространство. Чудовищный перепад давлений уничтожает всё живое в объёме 80 кубических метров… Смертоносная “шайтан-труба” -  так называли РПО афганские моджахеды - наводила на них леденящий ужас…
          Дирак:  -  Разве у нацгвардии есть “Шмели”?
          Алекс:   -  Наши военные - под давлением свыше - дали грузинам целые горы самого разного оружия. В том числе и тяжёлого.
          Шопен:  -  Может, шарахнули из “Мухи”?
          Алекс:    -  Вряд ли: звук был бы меньше.
          Факир:   -  О “Мухе” слышал: это - ручной противотанковый гранатомёт. Одноразовый…
          Алекс:  - Кто мог подумать ещё в ноябре, что круглую дату будем отмечать в боевых условиях, на реальной войне?!
          Шопен:   -  Никто.
          Дирак:   - Алекс с Шопеном - счастливчики. Отбивают ярые атаки, крутые штурмы падшего мира, затворившись в бастионах Творчества. С головой погружаются в творческие процессы. Пишут стихи, сочиняют музыку. Создают  свои  собственные  хрустальные  замки,  блаженные  миры. Населяют 
эти заоблачные сферы благородными, отважными героями. Живут их интереснейшей жизнью. Получают от этого великое утешение… А каково нам, простым смертным, оставаться один на один с угрюмой, опасной реальностью?!.
         Факир:   -  Да уж… Положение у нас незавидное…
         Алекс:   -  Э-э-э, нет… Не всё так просто в этом мире… У творческих людей - тем более… Они обречены на жестокие незримые битвы, как, впрочем, и все христиане. Недаром преподобный Никодим Святогорец написал важнейшую книгу о борьбе с грехами, страстями, бесами. Назвал свой выдающийся труд “Невидимая брань”. Тактика, оперативное искусство, стратегия сей духовной войны есть воистину Наука наук…
          Иногда демонические внушения нападают с неистовой силой. Отражать такие адские приступы крайне тяжело. Приходится вести затяжные, изнурительные, незримые сечи…
           Бывает, ты изнемогаешь. Доходишь до предела. Почти не можешь молиться. И всё же уповаешь на Милость Божию…

                Прянул рейд по осколкам Любви,
                В искривлённом пространстве измен,
                По отравленной, мёртвой пыли…
                А вокруг - лишь руины и тлен…

                Длится жуткий, кошмарный галоп
                Через россыпь искромсанных тел…
                Саданули шрапнелью в окоп.
                Кто-то явно уже не у дел…

                Я - мишени изорванный щит.
                Я - огонь кровоточащих ран.
                Я незримо раздавлен, убит…
                И мой саван - свинцовый туман…

                Но блеснул - будто Молния - ТЫ
                На пороге нетленного Дня…
                И у крайней, последней черты
                Осадил вороного коня…   
               
         Дирак: -  Вроде, давно знаю Алекса. Привык к его характеру, привычкам, вкусам, предпочтениям. Но сегодня он открывается с совершенно неожиданной стороны.               
          Алекс: - Смотрите, братцы: вокруг - ни души.  Не слышно никак выстрелов, криков, разрывов. Всюду царит странный, необъяснимый Покой. Такое чувство, что мы идём по Старому городу мирного времени, и нет никакого Комендантского часа. Более того… Шопен переносит нас в весеннюю Италию, беззаботно, смело, дерзко распевая “Вернись в Сорренто” … Над нами явно распростёрт некий дивный, таинственный Благодатный Покров…
          Дирак:   -   Согласен. Господь явно хранит бедных грешников. Помнишь эпизод с военным биноклем, когда мы с тобой шли по верхней дороге, над Домом правительства, в храм князя-мученика Михаила Тверского?
          Алекс:    -   Ещё бы… Такое не забывается… Поведаю Шопену и Факиру. Дирак положил в бушлат, за пазуху, немецкий бинокль. Причём, военный…
Очередной штурм Дома был в самом разгаре. Наш наивный герой решил невинно понаблюдать за ходом сражения сверху, будучи в полной безопасности, как ему казалось. Прямо над гребнем штурма меня с Дираком остановил патруль Мхедриони (крупная вооружённая группировка). Симпатичный, вежливый парень лет девятнадцати осторожно обыскал Дирака. Наткнулся на спрятанный объект. Весьма удивился столь неожиданной дерзости. Наличие военного бинокля неопровержимо свидетельствовало: его обладатель подошёл на определённую дистанцию к Дому, чтобы вести разведку. Для кого?.. С какой целью?!. Легко представить, что с нами могли сделать, не взирая на любые документы, которых, кстати, у нас и не было… Слава Богу - боец оказался добрым. Молча, внимательно рассмотрел наши бородатые, благообразные физиономии. Терпеливо, не перебивая, выслушал путаные, сбивчивые объяснения благодушного простофили. Удивился запредельной наивности седовласого алтарника. Слегка пожурил, улыбнулся и…отпустил…
          Дирак:  -  А площадь перед Метехским собором?!. Там было явное чудо.
          Алекс:  -  Расскажи братии.
          Дирак: - Вчера, взяв с собой Алекса, отправился на телеграф, чтобы послать кое-кому срочную весточку. Потом решили перейти через Куру по Метехскому мосту, дабы зайти в собор и поклониться мощам святой царицы-мученицы Шушаник. У предсоборной площади почувствовал что-то неладное, тревожное. Остановился и замер. Никак не мог сдвинуться с места, несмотря на все уговоры.
          Алекс: - Потеряв надежду “уломать” Дирака, иду к собору один. Созерцаю вдали, за рекой, под мерный рокот канонады, апокалиптическую картину: плотная серая дымка над Старым городом; струи, щупальца чёрного дыма, ползущие вверх; какие-то горящие здания…
         А над головой - чистое, безмятежное, лазурное небо. Весело, по-весеннему, светит яркое солнышко. Стоит чудесная погода…
         Слева, чуть в стороне, быстро, лихо, задорно посвистывают ликующие пташки: “Фьи-и-и-ть… Фьи-и-ить…  Фьи-и-и-ть…”
         Странные синички… Вроде бы зима, а ведут себя, как весной… И, главное, какие смелые!.. Прилетели на фронт… Не боятся войны…
         И вдруг где-то глубоко внутри, в недрах ментального пространства, возникает стоп-кадр из прошлой, мирной жизни: Свято-Троицкая Сергиева Лавра; крохотная, уютная келья с узким окошком-бойницей в толстой монастырской стене; мой незабвенный друг и молитвенник - убеленный сединами, отягчённый телесными недугами, но крепкий духом, сгорбленный подвижник, иеромонах Филадельф (в схиме Моисей), в миру - Валентин Евгеньевич Боголюбов, видный учёный, доктор технических наук, профессор МЭИ), духовный сын богоносного старца всея Руси, архимандрита Кирилла (Павлова); просветлённый лик согбенного страдальца и его неожиданная, необычная, провидческая фраза, обращённая ко мне:

                “ПОД ПУЛИ-ТО ЗАЧЕМ ЛЕЗТЬ?!”

           Именно эти слова, блеснувшие, словно вспышка магния, в изумлённом сознании, остановили меня, заставили попятиться назад, вовремя уйти с линии огня, спасли от верной смерти…
           Вот оно что! - запоздало реагируют ум и сердце. - Значит, странное, беззаботное “Фьить, фьить, фьить” - это вовсе не посвисты неустрашимых синичек, а свист губительных пуль, несущих смерть!..
           Мы оказались единственными смельчаками, свободно разгуливающими по Старому Тбилиси. Вокруг царило полное безлюдье. Весь город, словно вымер…
           Не исключено, что кое-кто заметил нас с дальней дистанции и решил попугать. Или открыл огонь на поражение по движущейся мишени. Говорят, и такие случаи бывали…
           Дирак:  -  Везде и всюду - тайны, чудеса Господни: целое море Тайн и Чудес! - с пафосом, пламенным энтузиазмом громко восклицает юбиляр. -  Если б вы знали, что я пережил, когда Алекс тащил меня на площадь!.. Но Всевышний бережёт нас, не даёт в обиду…
          Алекс:  -  Кстати, о тайнах, которые всюду меня пленяют. Размышляю о них звёздными ночами. Вот как они видятся поэту сквозь таинственную призму высокой Лиры:

                Я сражён наповал ослепительной Тайной
                Необъятных галактик, мерцающих бездн.
                Но раскрыть эту Тайну - увы - нереально.
                Здесь безсильны Сократ, Пифагор, Архимед…

                Разлетелись осколки от Грёзы венчальной.
                На охоте затоптан единственный след.
                Улечу по орбите почти экстремальной
                В лучезарную Сферу грядущих Побед…

                И за гранью сует, на ристалище славы,
                Буду биться за Счастье с капризной Фортуной.
                Сокрушу властелинов преступной оравы.
                Прорублю коридоры в безсмертную Юность…
               
          Дирак:  -  Алекс, ты молодчина. Снайперское попадание в ядро десятки.
Богатейшая россыпь лирических смыслов. Он меня понимает с полуслова,  полувзгляда, полумысли… 
          Кажется, мощное эхо подхватывает сочный тенор Дирака и гулко разносит по ближайшим улочкам, переулкам, дворам…
          Факир:  -  Так-то оно так. И всё-таки в эти минуты, при Комендантском часе, нам надо вести себя чуть-чуть потише… Поосторожней… На всякий случай… Как говорится, бережёного Бог бережёт.
          Шопен: - Я даже прервал свою победную песню, услышав мудрую русскую поговорку. Ай да сириец!.. Молодец парень… Умный… Знает язык… Владеет немалым словарным запасом… Изъясняется почти без акцента…
          Дирак:   -  Ему нужно креститься: он созрел.
          Алекс:   -  Верно.
          Факир:  -  Вот закончится эта война, и тогда…
          Дирак:   -  Началось здесь, в Грузии, а потом вся эта жуть перекинется в Россию.
          Алекс:   -  Гражданские войны - кровавые Смуты - тема для отдельного исследования. Как правило, им предшествуют некие “революционные брожения”. Совершим краткий экскурс в новейшую историю. В феврале и октябре 1917-го, по причине наших безмерных грехов, чаша безпредельного долготерпения Господня переполнилась. Всевышний попустил невиданные, ошеломляющие потрясения. На обезумевшую Родину обрушилась страшная Кара. Апокалиптический зверь вышел из адской бездны!..
           Падший, отверженный Люцифер – носитель абсолютного зла и вечной смерти – нанёс по исторической России и Святому Православию разящие удары невиданной силы.
           Обе революции – Февральская и Октябрьская, последующая Гражданская война (1917-1922), жуткие гонения на Церковь Христову, красный террор, преступное раскулачивание, изуверский ГУЛАГ, циничный геноцид порабощённого народа - это гнусный парад сатанинской гордыни, оргия бесов, дьявольский бунт против Бога.
           Князь тьмы – самый первый в Мироздании революционер и самоубийца – непрерывно борется с Богом, мстит Творцу, воюя с Его творением. Сатана – сгусток гигантской разрушительной мысленной энергии, изощрённого коварства, губительной лжи, непримиримой ненависти – пленяет сладким обманом человека, созданного по образу и подобию Божию. Завораживает, ослепляет его пеленой мятежных грёз, несбыточных фантазий. Далеко уводит от Церкви Христовой. Отсекает от спасительного Богообщения. Увлекает в тенета богозабвения, богоотступничества, богоборчества. Лишает Вечной Жизни. Низвергает в чёрные пропасти ада.
           ТАЙНОЕ и ЯВНОЕ БОГОБОРЧЕСТВО – такова глубинная, истинная суть всех без исключения революций, - будь то либерально-масонская, буржуазная, пролетарская, социалистическая, сексуальная, криминальная, оранжевая, бархатная, оккультная, майданная или какая-нибудь иная.
          Факир: -  Очень интересно! Я заслушался… Вы так складно говорите… Буквально, как доцент Дамасского университета или какой-нибудь академик.
           Дирак: - Тебе стоит читать где-нибудь курс лекций по современной геополитике в контексте православного Богословия.
           Алекс:  -  Положение угрожающее. Мы на краю пропасти. Теперь, после развала Советского Союза, распада ядерной сверхдержавы, на всех надвигается циклопическая Катастрофа планетарного масштаба. Мы стали практически беззащитны. Враги расчленили единую систему Вооружённых Сил. Вот что сообщили “наши люди” из ГРУ ГШ: за одну ночь Россия потеряла 17 общевойсковых и танковых армий, 2 армии РВСН (Ракетные войска стратегического назначения), 3 армии ПВО, 5 армий ВВС. Цифры поистине чудовищные.
           В офицерском корпусе - разброд и шатания. Будущее неопределённо, туманно, обманчиво. Разрушительный хаос нарастает в геометрической прогрессии. И это только начало…
          Факир:  -  Неужели всё так плохо?
          Алекс:   -  На порядок хуже, чем можно представить…

         (Ныне, когда пишется сия новелла, в первых числах января 2023 года от Рождества Христова, в ином веке, ином тысячелетии, через 31 год после той памятной ночной беседы в предновогоднем Тбилиси, с пронзительной яркостью раскрывается её промыслительное значение в гнетущей атмосфере  нынешнего идиотизма, саботажа, предательства. С особой ясностью видится её знаменательное содержание в кровавом зареве Гражданской, братоубийственной, гибридной, ужасающей, воистину апокалиптической войны, попущенной по нашим грехам. Войны, которую ведёт изнемогающая, поруганная, преданная, проданная, истерзанная либерально-масонскими, олигархическими, дьявольскими элитами Россия. Ведёт на территории соседней Украины с военным блоком НАТО, объединённым Западом и коллективным Антихристом).

          Факир:  - Что же нас ждёт?.. К чему готовится?..
          Алекс:  - Осенью 1982-го, когда у нас и в помине не было никакой духовной литературы с пророчествами о будущем, в то самое время, когда горделивый СССР, как и США, был могучей и, казалось, непобедимой, ядерной Сверхдержавой, в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре - в устной форме - меня познакомили с предсказаниями духоносных старцев:
         “Очень скоро Советский Союз потерпит колоссальное военно-политическое поражение.
          Факир:  -  Невероятно, но факт! -  вклинивается поражённый студент с Ближнего Востока. - В декабре 1991-го это пророчество исполнилось.
          Алекс:    -  О чём и речь… Но тогда, в 80-х годах, этому почти никто не верил. Даже глубоко верующие люди, православные христиане… Однажды, в доверительной беседе, я сказал о грядущем поражении Союза маститому игумену, опытному пустыннику. Он удивлённо окинул меня цепким взглядом. С добродушной улыбкой покрутил пальцем у виска. Авторитетно изрёк: “В ядерной войне не может быть ни победителей, ни побеждённых. Если она грянет - погибнут все!”
          Тем не менее, Союз развалился. Колосс на глиняных ногах погиб не от внешний воздействий.  Он прогнил изнутри и…позорно рухнул…
          Факир:  -  Ещё пару месяцев назад я бы и сам не поверил, а сегодня…
           Алекс: - Продолжаю… Вся Прибалтика отойдёт к НАТО, Кавказ и Закавказье – к Турции… Однако в Грузии желающие смогут спасаться (думаю, в основном, имелись в виду горные отшельники – авт.). Республики Средней Азии попадут в сферу исламских интересов и пойдут своим путём. Китай дойдёт до Урала (по всей видимости, Вооруженные Силы КНР будут сражаться не столько с нашими войсками, сколько с ударными группировками НАТО на нашей захваченной территории. В январе 2023-го, с учётом наших провалов на украинских фронтах - за 10 с лишним месяцев напряжённых боёв мы не смогли освободить даже Донбасс - такой сценарий нам представляется самым вероятным! – авт.). После великой войны – ЕСЛИ НАРОД ПОКАЕТСЯ – Россия восстанет из праха. В усечённых границах, вопреки прогнозам злобствующих масонов, на удивление всему миру, ОНА ВОЗРОДИТСЯ КАК ПРВОСЛАВНО-САМОДЕРЖАВНАЯ МОНАРХИЯ ВО ГЛАВЕ С БОГОДАРОВАННЫМ ЦАРЁМ. Станет твердыней неодолимой Веры. Просияет дивным Светом православного Благочестия. Явится чудесным, Благодатным Примером для всех народов земли. Сие случится незадолго до пришествия лжемессии-Антихриста” …
          Факир: - Наблюдая действительность, видя направленность событий, слушая вас, прихожу к несомненному выводу: грозные предсказания исполняются прямо на глазах.
         Шопен:  -  Пока лишь первые цветочки. Но поспеют, созреют и ягодки. Вот тогда мало не покажется. Причём, всем…
          Алекс:  - Приведу актуальную мысль замечательного православного американца, горного отшельника из Калифорнии, духовного писателя, который ещё в 70-х не уставал подчёркивать:

                “СЕЙЧАС ПОЗЖЕ, ЧЕМ МЫ ДУМАЕМ.
                АПОКАЛИПСИС УЖЕ СОВЕРШАЕТСЯ!”
                ИЕРОМОНАХ СЕРАФИМ (РОУЗ)
               
          Шопен:  -  Начиная с 1989-го, среди молодых учёных, людей искусства, артистической богемы, творческой интеллигенции ходили разговоры о тяжёлом будущем, трудных временах. Нередко размышляли и о наступлении апокалиптической эры. При этом, легкомысленно полагали, что глобальный Кризис, вселенский Хаос грянет где-то далеко, за пределами благословенной Иверии. Никто и подумать не смел, что Гражданская война вспыхнет здесь, в первом, по жребию, земном уделе Пресвятой Богородицы. Разгорится между нами, братьями , и грузины станут воевать друг с другом.
          Дирак:  -  Да уж… Такой расклад не мог привидеться и в кошмарном сне…
          Шопен:  -  На той стороне баррикад грузин и… на этой. Там наши братья во Христе и…здесь. У тех в рядах православные священники и…у этих…
           Голова идёт кругом…  Уму не постижимо… Волосы дыбом… Мозг выкипает…
            Дирак:   -  Лучше не скажешь…
            Факир:  -  А что чувствует наш поэт?.. Дадим слово лирику… Пусть подарит нам стих, соответствующий Моменту…
            Алекс:    -   С радостью… Всегда готов:

                Будто вихрь, улетаю от бурь Лихолетья
                Под распахнутый бархат имперских Знамён.
                Запеваю, как встарь… И могу ли не петь я,
                Ускоряя квадригу бурунных времён?!.

                Разрубаю удава преступной эпохи,
                Узаконившей зло на планете Земля.
                Экипаж доедает последние крохи.
                Обезумевший штурман упал у руля… 

                Капитан продолжает вести каравеллу
                Через рифы событий, к Иным Берегам.
                А разведчик Всевышнего пишет новеллу,
                Вспоминая Кабул, Кандагар и Баграм…

           Факир:  -  Здорово… Ваша сиюминутная импровизация?
           Алекс:   -   До некоторой степени.
           Шопен: - Браво… Начинаем восхождение к манящим, сверкающим вершинам Поэзии…
           Алекс:  -  И во след ещё одна философская, лирико-богословская зарисовка:
         

                Сокрушались империи, рушились троны,
                Распадались державы в огне мятежей…
                Бриллианты затоптанной царской короны
                Указали на контур Иных Рубежей…

                Не прочесть шифрограммы затерянных смыслов.
                Не постичь сокровенные коды столетий…
                Над Тифлисом безвременье злое повисло.
                Кровожадность раскинула липкие сети…

                Не понять, не унять племена и народы.
                Кукловоды сокрыты в зияющей бездне…
                Под ногами - ошмётки разъятой свободы.
                Эстафета войны - лишь “начало болезней” …

                Но когорты поэтов на скорбной планете,
                Одолев лабиринт судьбоносных Секретов,
                Размышляют в ночи о грядущем Рассвете,
                Десантируют зиму в цветущее Лето…

          Шопен:  - Вскоре дойдём и до Серебряного века…
           Дирак:  - Уже дошли.
           Факир: - Давно пора… Хотя, честно, сказать, я вообще не в курсе о каком-таком веке идёт речь
      Алекс:  -  О-о-о…  Этот век, это поэтическое движение – моя любимая
тема, особое измерение, открытый космос, отдельная планета, о которой можно рассказывать безконечно долго. На ней обитали эстетствующие любимцы публики, законодатели литературной моды. Они были непревзойдёнными мастерами стиля и формы. Но в духовном плане стали жертвами бушующих страстей. Диапазон их роковых заблуждений весьма широк: от колдовского эротизма (Константин Бальмонт) и оккультной антропософии Штейнера (Андрей Белый) до ядовитого “мистического анархизма” (Вячеслав Иванов) и откровенного, изощренного сатанизма (Феодор Сологуб и певец “тёмных  бездн” Валерий  Брюсов - большевик и любимец Луначарского) … В итоге у сторонников сего движения слабела вера. Падала нравственность. Усиливался нездоровый интерес ко всему греховному, запретному. Искали утешения в теософии, астрологии, колдовских культах и прочей бесовщине. Процветали различные суеверия, узколобый рационализм, явный нигилизм. Входил в моду инфернальный, смертоносный кокаин. Наркотическое опьянение, спиритические сеансы, “чёрные мессы” становились обычным явлением. В богемных салонах господствовал мертвящий декаданс.
           Шопен: -  Д-да-а-а-а-с… Невесёлая картина.
           Алекс:  -  Лёгкий экспромт на нашу тему. Прошу не судить строго:

                Мириады сердец упивались Серебряным веком.
                Юнкеров восхищали Волошин, Ахматова, Блок…
                Кто поднимет фиалы влюблённых с бордовым Мальбеком,
                Если грянуло время Разлуки?!. Исполнился Срок…

                “Ананасы в шампанском…” когда-то шутил Северянин,
                Наполняя бокалы Бургундским, Дюпоном, Бордо…
                Распрощавшись с эпохой богемы, бреду в Бертубани,
                Разделив бытие пилигрима на “после” и “до” …

                Мою душу лелеют норд-осты, пассаты, муссоны.
                Моя жизнь - это встреча Надежды с улыбкой Весны…
                Надеваю имперский мундир… Золотые погоны
                Возвращаются явью в мои офицерские сны…

          Дирак:  -  Алекс явно в ударе.
          Шопен: -  Ну, ты даёшь.
          Факир:  -  Высший класс…    

           Алекс:  -  Серебряный век по-прежнему ждёт своего исследователя. Обо всех его поэтах не расскажешь. В данную минуту, в прифронтовом Тбилиси, назову ещё только одного: это - блистательный Николай Гумилёв - отважный путешественник, смелый дипломат, утончённый романтик, основатель акмеизма, фронтовой разведчик, боевой офицер, Георгиевский кавалер, расстрелянный большевиками. Именно о нём я думал, будучи курсантом Западного факультета ВИИЯ, готовясь к вылету на арабо-израильскую войну в октябре 1973-го:

                Будто липкий мираж, улетучился каверзный сплин.
                Заберу “Жемчуга” Гумилёва в “восточную сказку”:
                Нас бросают в горнило боёв, на защиту Дамаска.
                Мы “сидим на казарме” в готовности номер Один…

                Нам по двадцать. У каждого в сердце - лишь Аквамарин
                Необъятного неба и грёз неземная окраска.
                Но Фантомы не ждут… Неизбежно наступит Развязка.
                И сквозь тело душа упорхнёт, как сверкающий Крин…

                О разлуке - потом. А сейчас наши лучшие годы
                Обещают курсантам Любовь… Неземные восходы
                Осеняют блаженную Юность на гребне Зари…


                Так могу ли я сгинуть в разрывах слепой круговерти,
                Пребывая на Пиршестве Жизни, не ведая смерти?!
                За Пальмирой лучится победный Рассвет… Посмотри!..

         Дирак:   -  Брависсимо, Алекс! Великолепный подарок настоящего поэта к моему юбилею. Так держать… В душе ты неизменно, ностальгически остаёшься московским кадетом, бравым юнкером, кадровым офицером.
         Алекс:    -  Конечно…
         Шопен:  -  Спасибо, брат. Утешил. Прекрасный сонет… О “Жемчугах”, при случае, побеседуем отдельно. Читал и не раз перечитывал этот чудный сборник… Шикарная, чарующая Поэзия…
         Факир:  -   Услышал о Дамаске и…прослезился. Мысленно перенёсся на любимую Родину.
         Дирак:  -  Нашему Алексу, по духу, лет 19-20… Не больше…
         Алекс:   -  Иногда, при невидимой брани, плохом настроении, духовном измождении чудится, что уже 900.
        Шопен:  -  М-м-м… Тут явный перебор…
         Алекс:   - У всех бывают такие состояния. Если говорить серьёзно: душа вне времени, вне старения. Духоносный афонский старец Паисий Агиорит справедливо утверждает:

                “ТЕЛО ЧЕЛОВЕКА СТАРЕЕТ,
                НО СЕРДЦЕ - НИКОГДА”

         Шопен:  -  Сильно сказано.
         Факир:  -  У нас, на Востоке, это понимают.
         Алекс:   -  И потому - продолжаем раут странствующих лириков:


                Я ликую, ныряя в прибое весеннего бала.
                Словно юный романтик, ищу воплощённую Грёзу…
                Поэтесса в оранжевой маске пароль прошептала
                И смела, как цунами, тупую, скучнейшую прозу…

                Пусть в лагунах цветущей сирени пирует Фиеста.
                Пусть наполнят венчальные кубки нетленным Нектаром…
                Заалели вдали паруса… и всё ближе Невеста,
                Восхищённая бризом морей и закатным Пожаром…

                Из сердечных глубин испарились фантомы ненастья,
                Будто хмурые глюки в зыбучих барханах Синая…
                Замирая, стою на пороге нездешнего Счастья.
                Открывается новая Жизнь, совершенно Иная…


                Ты - полночное небо Гранады с алмазным узором.
                Упорхну в эту звёздную бездну без дна и границ…
                Весь мерцающий Космос пронизан вселенским Мажором.
                Мы парим в несказанные Выси под гимны зарниц…
               
         Дирак:  -   На моём юбилее наш Алекс, корифей романтизма, превзошёл самого себя.
         Шопен:  -  Видимо, так оно и есть.
         Факир:  - Восторг… Завтра тоже постараюсь сочинить некий стих… Сначала на арабском…
          Алекс:   -  Вконец захвалили… Можно мало-помалу и возгордиться…
          Дирак: - На подходе тяжёлые, архи-крутые времена: сами жизненные обстоятельства станут смирять каждого со страшной силой…
         Факир:  -   Вернёмся в лирическое Измерение.
          Алекс:  -  Поэтическое творчество - это нескончаемые странствия по лабиринтам и фьордам собственной души; неизреченные озарения духа; сказочные погружения в сокровенные тайны болидов, метеоритов, астероидов, комет, светил, планет, созвездий, метагалактик; открытие живоносных кодов Вселенной; глубинное постижение всего гигантского, необъятного Космоса; ни с чем не сравнимая возможность славить и воспевать Творца, одновременно восхищаясь его творением…
          Факир:  -  Подписываюсь под каждым вашим словом.
          Алекс: -  Совсем недавно, по благословению Католикоса и Патриарха всея Грузии Илии Второго, я закончил книгу сонетов “Надмирность”, над которой напряжённо работал в дивной Лавре преподобного Давида Гареджийского. Эту суровую, ещё не восстановленную обитель со всех сторон окружает обширная горно-пустынная местность - своеобразная грузинская Фиваида, где в 17-м веке и ранее было 12 или 15 действующих пещерных монастырей. Именно тут, на длинном гребне скалистого кряжа, по которому проходит современная грузино-азербайджанская граница, в пасхальную ночь 1615 года, во время набега персидского шаха Аббаса, совершили свой подвиг сонмы православных подвижников - 6000 Гареджийских мучеников…


                У жерла лета лавра в лоне скал.
                А выше - там - в прозрачном лазурите -
                Сквозь шёлк небес - серебряные нити
                И солнца ярый, плазменный Накал…

                Здесь сонм святых когда-то просиял.
                Блажен, кто видит ныне ход событий.
                Всё ярче свет пророческих Наитий.
                Всё ближе к нам громокипящий Шквал…


                Могуч, незыблем этот чудный Край,
                Где время дышит Горним Бытием,
                А ум восходит в Царственный Покой…

                Горит закат… Чуть слышен птичий грай…
                Опять простор благоговейно нем.
                И снова дух восхищен в Мир Иной…

          Дирак:  -  Алекса осенило особое Вдохновение. Продолжается смотр и парад духовной лирики. Выдай нам ещё что-нибудь.
          Алекс:  -  Подарю одно из незабвенных ночных созерцаний на том самом пограничном кряже, когда, стоя в полном Уединении и блаженном Безмолвии над скально-пещерной лаврой Удабно, я долго, неотрывно любовался лунной дорожкой на живописном озере Джандари (территория современного Азербайджана). По преданию, именно оттуда грянул карательный отряд злобных персов, жаждущих во что бы то ни стало истребить всех христиан. Тем более, монахов - пламенных ревнителей православного благочестия…

                Сквозь мерцающий бархат таинственной ночи
                Вдалеке - словно звёзды - сверкнули огни.
                Провиденье нетленную Славу пророчит
                Духоносным монахам… Творца не вини!..

                Безпощадные воины шаха Аббаса -
                Будто тёмная туча - рванули гурьбой
                К отдалённому кряжу, где чёрная ряса
                Промелькнула, как тень, над отвесной скалой…

                Заревой легион богоносных Героев
                Изрубили на Пасху, меж келий и храмов…
                В этом месте всегда посещает Иное,
                Озаряя мой дух неземной Панорамой…

          Шопен:  -  Панорама Иного… Удачный, глубокий образ… Надо и мне, композитору, воспеть его в мажорном ноктюрне; сложной, в стиле Баха, фуге или философском мажорно-минорном этюде… Обязательно сочиню что-нибудь в этом роде… Непременно… Обещаю…
          Дирак:   -  Ловим на слове…
          Факир:  -  Да, да…
          Шопен: - А сейчас, завершая поэтический блиц, поставим Алексу сложнейшую, труднейшую поэтическую задачу. Дадим ему возможность объять Необъятное. Пусть возьмёт финальный, победный аккорд, как бы обнимающий всю полноту мировой истории - вплоть до её конечных пределов…
          Дирак:   -  Задача, нереальная по сложности.
          Шопен:  -  Уверен: он справится.
          Факир:   -  Помолимся - Бог ему поможет.
          Алекс:  -  Многократно думал о конечных судьбах планеты. Пытался осмыслить разные аспекты неисчерпаемой проблематики. Погружался в бездонные пласты эсхатологических смыслов. Поясняю: эсхатология есть богословская наука о кончине мира, конце времён. Кое-что написал. Прошу сугубого внимания:
                Второе Пришествие…

                Распоров черноту технотронной Гоморры,
                Небеса озарит ослепительный Крест.
                На вальяжные банки накинется морок.
                Сдует всех олигархов с насиженных мест…

                Упадут в ядовитую пыль небоскрёбы.
                Никому не измерить безмерных потерь.
                Содрогнётся от ужаса мир твердолобый.
                Заскулит, заметается раненый “Зверь” …

                Пронесутся сквозь плазму нейтронные вихри,
                Рассекая планеты назревший нарыв.
                Вавилоны сметёт галактический взрыв.
                Распадётся на кварки коварный Антихрист…

                Подойдёт, наконец, исполнение Сроков.
                Затуманится взор. Онемеют уста.
                Станут огненной Явью глаголы Пророков.
                И в немеркнущей Славе увидим Христа!..

         Дирак:  -  Круто!..
         Шопен: -  Поэт справился с нереальной задачей… Причём, блестяще…
         Факир:  -  Оценка пять с плюсом по пятибалльной шкале…
         Шопен:  -  Спускаемся с небес высокой Поэзии на грешную Землю. Как поживают твои погорельцы, дерзкий “юноша” - юбиляр?
         Дирак:   - Утром собрали пожитки. От всего сердца поблагодарили за кров, пищу, заботу. Со спокойной душой ушли к родственникам.
         Факир:  -  О каких погорельцах идёт речь?
         Дирак:   -  Позавчера, поздно вечером, пьём с женой крепкий индийский чай, с лимоном. Вдруг раздаётся длинный звонок в дверь. Открываю и…с трудом узнаю своего давнего школьного товарища, его заплаканную маму. Они с ног до головы перепачканы сажей. Часть верхней одежды ещё дымится. Рядом с ними какие-то полуобгоревшие чемоданы, баулы, узлы с тряпьём… Оказывается, их трёхэтажный дом в соседнем квартале полностью сгорел. То ли попала кумулятивная граната, то ли зажигательные пули… Или поджог… Приютили, накормили, успокоили, оставили ночевать…
           Алекс:  -  Ночью встаю помолиться и сразу же чувствую запах гари. Выхожу из своего уголка и… Картина маслом… Роскошная резиденция Дирака - обширные, с высокими потолками, со вкусом обставленные комнаты, похожие на дворцовые апартаменты - превратились в поле боя. Всюду разбросано какое-то почерневшее, обугленное тряпьё. Там и сям валяются обрывки обгоревших бумаг, журналов, книг, заляпанные банки с провиантом. В сердцевине этого хлама сиротливо торчит сломанный стул с порванным, дырявым платьем и… чистая, красивая бутылка - явно иностранного происхождения - с какой-то белой жидкостью, что изрядно меня удивило. Ближе к утру выясняется: потерпевший, бывалый моряк, нередко ходивший в дальние плавания, решил во что бы то ни стало спасти главную ценность - уникальный молочный ликёр из какого-то заокеанского порта. И, скажем честно, крепкий, двадцатиградусный напиток оказался действительно отменным…
          Дирак:  -  Люди проснулись, когда часть дома сгорела. Наскоро оделись. Похватали то, что можно унести. Выбрались в тёмный подъезд, уже объятый огнём, обжигающим дымом. Чудом успели выскочить на улицу. Осмотрелись и…робко побрели к нам…
          Факир: -  Похоже, тбилисские разборки - начало большой, большущей беды… Не только в границах бывшего Союза, но и в масштабе всей планеты…
          Алекс: - Ярко вспоминается поздняя весна 1989-го, удивительная встреча с грузинским Первоиерархом - через несколько недель после известных, трагических событий - когда наши десантники стали вытеснять шумное, митингующее, разгневанное, орущее сборище на площади перед Домом правительства, и в результате страшной давки огромная толпа затоптала насмерть 19 девушек, голодающих - в знак какого-то протеста - в палаточном городке…
          В тот ранний вечер я только что вернулся из чудесного, духовного оазиса, земного Эдема - крохотного монастыря, затерянного в лесистых горах, километрах в двадцати-тридцати от Тбилиси. Монастырская машина подвезла меня до Сионского собора, как раз к началу вечерней прогулки Первоиерарха. Его небольшая, двухэтажная, уютная резиденция расположена рядом с собором. К этому моменту я уже был давно знаком со Святейшим, моим личным Благодетелем…
          С трепетным волнением приближаюсь к живописному садику. В самом центре, возле аккуратных кустиков с алыми, благоухающими розами, вижу величественного мужа в голубом подряснике: Католикос и Патриарх всея Грузии Илия Второй тихо беседует с маститым протоиереем…
         Благоговейно подхожу к Святейшему. Делаю поясной поклон. Беру благословение, целуя руку богомудрого Предстоятеля…
         Узнав меня, с мягкой улыбкой, он вопрошает:
    -  Откуда вы?
    -  Из Бетании.
    - Хорошо… Там сейчас горная весна… Благодатные дни, полные светлых надежд…
    -  Именно так, ваше Святейшество…
         Внезапно на плоской крыше ближайшего строения раздаются жуткие, яростные, воющие рулады. Два кота, приняв боевые стойки, готовы к решающей схватке…
     - Надо же, что творят! - возмущается благообразный священник, собеседник Патриарха. -  Нарушают такой чудный, вешний Покой. Вот-вот сцепятся насмерть…
     -  Как люди, - задумчиво, с горечью, тяжело вздыхает Святейший и после многозначительной паузы философски добавляет. -  ДЕРУТСЯ… А ДРУГ БЕЗ ДРУГА НЕ МОГУТ…
         Эта фраза прочно врезалась в сердечную память…
         Шопен: - Трогательная история. Правда, немножко грустная… Но, по сути, братцы, мы должны радоваться и веселиться… Никого ещё не задело. Никто пока нет ранен. Никому ничего не оторвало. Руки, ноги целы. Голова на плечах… Молодые, крепкие, здоровые парни, полные творческой энергии… Надо денно и нощно благодарить Господа за такую Милость…
         Дирак:  - Всё так… Однако на вашем фоне, дорогие мои, я - увы - старичок…
         Алекс:   -  Ничего подобного… Чепуха… Бред сивой кобылы…
         Шопен: - Ты так же молод, как любой из нас. 50 - самый расцвет физических сил для любого мужчины. Запомни: возраст - категория мистическая. Главное - быть юным по духу. У кого-то за плечами всего лишь 15 или 17, но внутри они уже дряхлые развалины. А кто-то и в 75 настоящий орёл.
          Алекс:  -  Шопен прав… Я встречал таких эмигрантов, потомков белых офицеров, ревнителей Белого Дела. Им явно за 80 - и что же?!. Легко совершают дальние прогулки. Активно гоняют на велосипедах. Занимаются пробежками, теннисом, бадминтоном, разными видами спора. Не знают никаких депрессивных состояний. Даже не слышали о пресловутой старческой апатии… Многое, очень многое зависит от внутреннего настроя...
          Факир:  -  Полностью разделяю мнение старшей братии.
          Дирак:  -  Ладно… Уговорили… Постараюсь соответствовать…
          Шопен: - Юбиляру, добряку, певчему, блаженному счастливчику - троекратно - наше гвардейское “Ура!”
          “Ура… У-р-р-р-а-а-а-а!” - дружно, во весь голос, раскатисто, как на параде, подхватывает вся команда, и, чудится, могучее эхо разносит сие громовое “У-р-р-р-а-а-а-а!” по всему изумлённому Тбилиси, объятому Комендантским часом…
           Факир:  -  Господи, помилуй… Нагрянет патруль… Всех заберут…
           Дирак:   -  Спокойно, парень. Сегодня - мой день.  Никаких арестов не бойся. Мы - под Покровом Царицы Небесной. И поверь: в ближайшем будущем дружно, все вместе, отпразднуем твоё Крещение.
           Факир: - Надеюсь…
           Шопен: - Между прочим, господа, цель близка: “подгребаем” к моему дому. Незаметно, в приятной беседе, юбилейной атмосфере - мигом - пролетели полчаса. Ещё бы час, другой - и в ходе нашего общения родилась бы серьёзная книга в стиле знаменитых “Трёх разговоров” Владимира Соловьёва - выдающегося русского философа, поэта.
           Алекс: - Гениальный фолиант о проблематике добра и зла, конце времён, грядущем Антихристе. Всем рекомендую прочитать.
           Дирак: - Там ещё, если не ошибаюсь, даётся отповедь жалкой толстовщине с её безумной теорией непротивления злу.
           Алекс:  -  Совершенно верно. И в этой связи, на нашем следующем рауте, мы наверстаем упущенное. Непременно обсудим фундаментальный, важнейший труд “О противлении злу силою” Ивана Ильина - глубочайшего православного мыслителя, идеолога Белой Борьбы.
           Факир:  -  Впервые слышу об этих книгах.
           Алекс:  - Какие твои годы?!. Всё впереди… Захочешь - найдёшь, прочитаешь, изучишь…
          Останавливаемся подле одноэтажного домика за высоким забором с железными воротами. Композитор плавно подходит к незаметной калитке. Несколько раз нажимает на кнопку звонка. Никакой реакции…
          Шопен: - Друзья, громадная вам благодарность. Не хочется вас задерживать.  Можете смело идти.
          Дирак:  -  Нет уж… Дождёмся, когда тебе откроют.
          Король музыкального Олимпа начинает стучать в ворота. Всё громче и настойчивей. Никакого результата…
          В ход идут маленькие кулачки и, наконец, гулкие удары ногами. Стоит жуткий грохот. Кажется, ещё секунда, и забор не выдержит, опрокинется. Судя по всему, Шопен вошёл в раж и ритм. Сие действо ему даже нравится…
          Пытаемся его остановить - не тут-то было. Битва за выживание в самом разгаре. Если сия акция продолжится - сюда сбежится весь город…

                Кулачками дубася по ветхим засовам,
                Он копирует блюз, рок-н-ролл на там-тамах…
                Но когда же расслабится наш Казанова?
                Назревает, похоже, неслабая драма…

                А его не волнуют тенета осады,
                Саблезубая пасть Комендантского часа…
                Ему чудится румба под небом Гранады,
                Озарённая лунным фламенко терраса…
               
          И вот, минут через 10, из-за забора осторожно высовывается всклокоченная женская голова…
     -  Что же ты творишь?!. Думали, банда вооружённых рецидивистов… Затаились… Чуть не умерли от страха…
           Шопен: - Тётя Женя, какая радость! Открывайте быстрей… Я замёрз, проголодался...
     -  Почему не подавал голос?.. Не просил по-человечески открыть?..
           Шопен:  -  Простите, ради Бога… Понимаете, мы прямо с юбилейных торжеств… Из оазиса счастья. Ещё ликуем в объятиях праздника… Всюду май и мажор, соловьи и сирень… В голове звучит чудесная мелодия. Льются каскадом дивные аккорды. Перед глазами - Италия, Флоренция, Милан, Бари, Венеция, Рим… Ярко сияет мягкое, тёплое солнце. Над нами - лазурь пасхального Неба. Вокруг - цветущая, ароматная Весна… Среди рдяных камелий, белых магнолий - милые девы - перлы Грации, королевы Гармонии…               
           Настроение - хочешь обнять всю Землю, весь Космос… Меня, сразила, подхватила, унесла идиллия вечной, вселенской Любви…
           Всё остальное напрочь забылось…
           Я как бы даже и не стучал по железу, а машинально отбивал такт. Улавливал в себе пульс неслыханной музыки. Сочинял, создавал, исполнял внутри новый, сказочный полонез…
           Видавшие виды, обшарпанные ворота со скрипом приоткрываются. Шопен трогательно прощается с нами. С явной неохотой, как бы через силу, поворачивается. Тихо исчезает во внутреннем дворике…
           Проводив нашего друга, неисправимого оптимиста, ликующего забияку, отправляемся восвояси…
                Отшумел залихватский пикник юбилея
                На широкой проталине, в узком кругу…
                Поднимается зарево, грозно алея.
                И сегодня уснуть я уже не смогу…

                Балагур напевает нам “Санта Люсия”.
                Ещё нежно струится прощальный аккорд…
                А у Дома вскипает людская стихия.
                Только штурм рассечёт этот узел-кроссворд…

                О, Разлука!.. Увижу ли душку-Шопена
                На весеннем концерте и в мирном Тбилиси?..
                Из утробного гула завыла сирена.
                Роковая анархия ставки повысит…

                Не догнать, не вернуть неземные моменты
                Небывалых восторгов, пронзительных Встреч…
                От эпохи остались лишь нано-фрагменты.
                И Возмездие точит напалмовый Меч…

                Есть ли всё-таки крохотный шанс для возврата
                Пережитых когда-то чудесных Минут?!.
                Из оскаленной тьмы наползает Расплата,
                Будто демон пучины - чудовищный Спрут…
           Юбилейный праздник растаял. Мгновенно испарился, словно канул в небытие. Тотчас напомнила о себе, накатила вплотную суровая проза повседневности. Откуда-то издалека просочились, донеслись хаотичные звуки ночного боя. Где-то внизу, за поворотом, адски жахнул, убойно рванул гаубичный снаряд. Или крупнокалиберная мина…
           Трое одиноких странников медленно, молча возвращаются той же холодной, безлюдной, декабрьской улицей. Каждый погружён в глубокую, философическую задумчивость. У каждого на душе - сверкающая гамма, грандиозный калейдоскоп самых противоречивых чувств, непередаваемых ощущений, фонтанирующих внутри эмоций. И каждому понятно: прежнего течения жизни, прежней Грузии, как, впрочем, и России, уже не будет…

                Не угнать бригантину Мечты… Упорхнувшее время -
                Луннокудрое чудо - уже не вернётся назад…
                И кадеты имперской эпохи - счастливое племя -
                Маршируют сквозь бездны столетий в заоблачный Град…

                Опрокинуты чаши слащаво-греховной отравы.
                Рассыпаются в прах Золотого Успеха кумиры.
                У магической гидры оторваны верхние главы.
                Разрубают хандру Трубадуры пасхальной Стихиры…

                Исчезает, как призрак, “феерия” падшего мира.
                Пролетает мгновеньем его эфемерная слава.
                В мегаполисах зла детонирует Божья Секира.
                Но эскадру блаженных небесная примет Держава…
               

    Примечания: “начало болезней” - Евангелие от Матфея, глава 24, стих 8;
                Мальбек, Бургундское, Бордо - название изысканных вин;
                Дюпон - французский коньяк;
                Бертубани - один из 12 или 15 скально-пещерных монастырей на окраине Гареджийской пустыни (территория современного Азербайджана). Когда-то давным-давно, в 12 или13 веке, в Бертубани была своя иконописная школа, не уступавшая древне-византийской. Духоносные пустынники-иконописцы творили явно по вдохновению Свыше. Автор смог убедиться в этом лично, созерцая остатки пещерных фресок, потрясающих самый взыскательный взор красотой и утончённостью письма.
                13 января 2015 года Священный синод Константинопольской Православной Церкви причислил богоносного афонского старца, схимонаха Паисия Агиорита (в миру - Арсений Эзнепидис, 1924-1994) к лику святых. Его память празднуется 29 июня/12 июля.
                Фиеста (исп.) - праздник;
                румба, фламенко - зажигательные танцы.
                Россия. База “N”.

                Январь 2023 года.

                Алексей Яковлев-Козырев (Союз писателей России)