Наваждение

Глава 1

Ночь. Москва. Пресненская набережная. Деловой центр, уныло блистающий своими одинокими огнями. Лишь в одном кабинете международной компании сидел и работал Андрей Астахов — офисный менеджер по закупкам и продажам. Как и любой другой сотрудник, он выполнял свои обязанности и причём всегда в срок, за что его и любило начальство. Нельзя сказать, что он отличался умом или какими-либо другими возможностями от других, но что-то в нём было, и это что-то всегда завлекало людей и заставляло их задуматься. Внешне он выглядел, как обычный русский мужчина, простой, в сером костюме, с короткими и тёмными волосами, с тусклым взглядом, с недовольным выражением губ. Черти лица довольно грубые. Был высокого роста, коренаст, имел смелую походку. Серые глаза не выражали ничего, кроме усталости, он действительно много работал. Состоял в браке уже пять лет с Марией Фёдоровой, от которой у него две дочери — Наташа и Ксюша. Жена ничего из себя не представляла, была домохозяйкой, и делала лишь только то, что хвалилась перед своими глупыми подругами о своём высшем экономическом образовании, которое она получила в МГУ. По специальности она ни дня не работала, сразу вышла замуж, родила детей, превратилась в склочную и мелочную сплетницу. Даже внешность её потерпела существенные изменения. Стала слишком толстоватой, тонкие и тусклые волосы свисали по её плечам, голубые глаза всегда смотрели укоризненно. Роста была небольшого, прекрасной фигурой она также никогда не обладала. Сама она происходит из семьи бывшего чиновника, бизнесмена и домохозяйки. Её отец — Евгений Фёдоров десять лет состоял в партии ЦК КПСС, после в 90-е годы переквалифицировался в предприниматели, развил компанию по грузовым перевозкам. Ныне он на пенсии, но бизнесом занимается. Брак между Андреем и Марией был заключён, можно сказать, по расчёту, иначе нельзя было найти какого-либо другого оправдания. Любви между ними не было. Познакомились в ресторане, два раза встретились, а позже её отец вынес приговор — свадьба. Так они вместе и живут. В глубине души Андрей устал от своей жены, от нудной работы, ему хотелось новых ощущений, лишь любовь к дочкам держала его в браке.

В половине первого раздался скрип двери, и в маленький кабинет вошёл старый друг Астахова, его коллега и зам директора офисной компании Владимир Пастухов.

— Доброй ночи, Андрей! Всё работаешь? И как твоя жена это терпит? Моя бы давно уже ушла.

— Доброй, я между прочим деньги в семью приношу, поэтому и терпит. А ты чего тут забыл?

— Я мимо проезжал и вспомнил, что оставил здесь свою сумку, решил зайти. Сегодня вечеринка у Власовых была, я оттуда.

— Ясно, всё развлекаешься. Мне вот некогда, да и жена не отпустит.

— Ох, всё ты свою Машеньку слушаешь, мог бы давно уже отдохнуть, лучшие годы в офисе просиживаешь, женился рано, уже двое детей, для себя пожить не дал, я вот детей пока не завожу.

— Ты зато сам женат. Как там, кстати, Кристина?

— Ничего, поживает. На шопинг по сто раз в неделю ходит. Я посчитал, такие деньги в месяц уходят, жуть.

— Чего хотел? Она девочка избалованная, всю жизнь всё для неё. Отец — солидный бизнесмен, мама — хозяйка собственной сети отелей. Ведь она училась даже заграницей, владеет тремя языками.

— Я тебя умоляю, не знает она никаких языков, в русском и то ошибки допускает. Ей родители недавно подарили Bentley Mulsanne, а я купил путёвку в Арабские Эмираты в лучший номер отеля «Бурж-Эль-Араб».

— Да…(смотрит в окно). Твоя Кристина создана для роскоши и прелестей этой жизни. Я вот всё же не дотягиваю до вас, мне бы ещё одно повышение.

— Не переживай, всё у тебя впереди. Ты давно куда-нибудь выбирался?

— Прошлым летом ездили в Испанию, на зимние каникулы в Баварию.

— Это не порядок. У меня к тебе предложение. В эти выходные мой друг Анатолий Шубин организует у себя на даче приём, тебя туда тоже пригласили. Поедешь?

— Не знаю, в какой день?

— В субботу, ровно в полдень, я тебя туда привезу, познакомишься, отдохнёшь на природе, у него дача — сплошное загляденье.

— Хорошо, уговорил. Поедем к твоему Шубину. И правда стоит отдохнуть.

Мы не знаем во сколько вернулся в эту ночь домой Астахов, но мы знаем, что он нацелен на выезд из Москвы, хотя бы на один день, и всё равно, что скажет жена. Он поедет и точка.
Глава 2

Как и договаривались, в субботу они поехали на дачу Шубина. За Андреем заехал сам Володя, ибо он просто не знал, куда ехать, поэтому они и поехали вместе. Жена Мария возмущалась два дня, но мужа всё же отпустила. Ехали они долго — часа два, если не больше. Проезжая мимо зелёных опушек, красивых и стройных сосен, Андрей почувствовал расслабление, он так давно не ездил загород, скучные и серые высотки Москвы наскучили его взору, как и вся бытовая жизнь. Прославленная дача Шубина находилась недалеко от города, но одновременно располагалась в прекрасном уголке, где был свой чудный и ровный лес и река. Сам Шубин был солидным чиновником, уважаемым человеком, его фамилию знали все влиятельные люди Москвы. Происходил из семьи столичных интеллигентов. Отец Михаил Шубин был знаменитым академиком, сорок лет проработал в отрасли физики и высшей математики, а также за свою долгую жизнь выпустил ряд учебников для вузов, различных пособий и, конечно же, мемуары. Его фотографии ни сходили с газет. Всегда его портрет, где он важно стоит и курит трубку, печатали в колонках. Михаил Шубин — имя советской физики и математики, главный эксперт и член высшего научного института. Мама Агнесса Заболоцкая была главным модельером в стране Советов. Её коллекции одежды славились на весь мир. Сам Анатолий Шубин был полным и добродушным мужчиной с седыми слегка волнистыми волосами. Всегда любил красиво одеваться, особенно любил меха. У него было несколько меховых шапок, шуб, как говорится, фамилия говорит за себя. Внешне чем-то напоминал Фёдора Шаляпина и даже имел своего французского бульдога Афанасия Николаевича. Анатолий обожал светские мероприятия, сам устраивал балы, и даже этот субботний приём был устроен по его инициативе. Любил читать классику, увлекался философией и играл в гольф. Основал свой фонд, который помогает детям сиротам. Как его называли соседи «Местный благодетель».

Подъехав к даче Шубина, Андрей увидел прекрасный особняк с белыми перилами и красивым парком, высаженным возле усадьбы. Над калиткой висела надпись «Дом Шубиных». Саму территорию коттеджного посёлка окружал живописный лес, как на картинах Шишкина, а за ним виднелся берег и серебряная река. Небо было голубое, без единого облачка. Калитку открыл охранник— пожилой мужчина с усами. Сразу же напротив стоял величественный фонтан, выполненный в виде херувима. Шагая по зелёной аллеи, Андрей услышал хрустальный голос, который тронул его сердце, его душу. Он не мог стоять, он готов был сесть на землю, это звучание вызывало в нём дрожь, которая не давала ему идти дальше. Найдя в себе силы, он вышел на лужайку, откуда исходил таинственный звук. Это было чудо. Он не видел ничего, кроме неё. Загадочная и хрупкая девушка стояла впереди него. Её тонкий и ровный стан облегало белое и лёгкое платье, словно ангельские крылья, облачные перья. Чёрные густые волосы, бережно заплетённые в кулёк, обрамлял бутон белой розы. Нежные руки выводили в воздухе различные фигуры, её слегка смуглая кожа блистала на солнце. Весь её образ походил на ангела, а голос, это чистое хрустальное звучание завораживало людей, вводило их в беспамятство.

Когда таинственная леди закончила своё исполнение, все гости зааплодировали ей, сделали несколько комплиментов, а сам Анатолий Шубин подарил ей букет алых роз.

— Аа, Здравствуйте, дорогие мои гости! Рад видеть!

— Мы тоже рады, дядя Толя, тоже! Знакомься, мой друг и коллега Андрей Астахов.

— Очень приятно, молодой человек! Что ж, располагайтесь, отдыхайте, посмотрите на мой чудный уголок, попробуйте шампанское.

— Спасибо, обязательно.

Андрею было не до слов Шубина, он следил за милой девушкой, которая раздавала гостям свои автографы.

— Здравствуйте! Мне очень понравилось, как вы пели. Это чудо. Спасибо вам за это удовольствие.

— Вам спасибо, что цените оперу.

— Извините, забыл представиться, Андрей Астахов.

— Очень приятно, Мила Павич.

— Ааа, уже познакомились. Да Мила, ты, как всегда, была великолепна. Позвольте вашу руку.

— Спасибо вам Анатолий Михайлович, за приглашение спасибо.

— Всегда пожалуйста. Вам в этом доме всегда рады.

Вскоре все гости отправились гулять по лесной опушке. На высоком берегу стояла она, её лёгкое платье развивалось на ветру, строгий взгляд был устремлён куда-то вдаль, туда, откуда обычно приплывали корабли.

— Воздухом дышите? Любите реки?

— Люблю свободу, она, знаете, всегда кажется близкой, но она недостижима, человек всегда будет от чего-то зависеть.

— От чего зависите вы?

— От искусства, от своего таланта. От людей и их мнения. Все считают, что звёзды первой величины счастливы, имеют всё, но мы зависимы от людей, от их желаний и ожиданий. Для нас публика — это главный критик, главный опыт.

— Вы так интересно говорите. Я не имею талантов и не могу разделить ваши чувства, но что-то меня интригует, что-то другое.

— Другое? Не знаю. Впрочем это не важно. Извините, мне пора.

— Куда вы?

— Мне пора возвращаться, обратно в Москву.

— Давайте мы вас подвезём?

— Спасибо, но меня отвезут Верещагины.

— Неужели мы с вами так расстанемся? Я вас больше не увижу?

— Зачем вам меня видеть? Мы с вами знакомы пару часов. Если будет желание увидеть моё выступление, то 28 числа у меня премьера в Большом театре. Удачи вам!

Мила Павич вспорхнула словно бабочка и ускользнула также незаметно, как и появилась. Возвращаясь обратно домой, Андрей думал о ней. Он не мог смириться с тем, что больше её никогда не увидит, этого не могло быть. В ночных видах Москвы он видел её образы. Её густые заплетённые волосы, бутон белой розы, ровный стан и элегантное лёгкое белое платье, которое кружилось в сознании Андрея. И, конечно, голос. Он звучал в его голове постоянно. Теперь его жизнь изменилась навсегда, он был не тем, кем был прежде. Единственное о чём теперь мечтал Андрей — это купить билет на премьеру в Большой театр.

***

28 числа Андрей прибыл в театр, занял своё первое место, ждал с нетерпением того чуда, свидетелем которого был сам несколько дней назад. И вот на сцену вышла она — прекрасная леди в красной жгучем платье, в элегантных туфельках, в красных кружевных перчатках и с бутоном алой розы, закреплённым в густых волосах. Музыка заиграла, голос зазвучал, тот голос, та чистота. Андрей сидел ни жив ни мёртв, его всего сковало, сердце замирало и одновременно ждало продолжения, холодный пот выступил по всему его телу, он не видел ничего, кроме неё.

В конце выступления он вручил даме букет цветов.

— Когда я вас могу увидеть? Может мы с вами сходим в ресторан?

— Андрей, зачем? Вы пришли на мой концерт, вам этого мало?

— Я прошу вас. Выделите мне один вечер.

— Хорошо. Через час ждите меня у главного входа.

— Буду! Буду, милая Мила.

Поздним вечером в ресторане «А. С. Пушкин» они сидели и говорили.

— Мила, я не знаю, что со мной. Я постоянно думаю о вас. Скажите, можем ли мы с вами иногда Встречаться?

— В качестве кого? Знаете, Андрей, вы мне тоже симпатичны, но я должна быть уверена, что наши отношения серьёзны, иначе я не смогу.

— Не переживайте, Мила. Я готов, я на всё пойду ради вас.

— Дайте мне время, не торопите события.

— Я очень хочу видеть вас в эти выходные. Как вы на это смотрите?

— В эти выходные я уеду в своё родовое гнездо. Это под Вологдой.

— Жаль, очень…

— Почему, я вас могу пригласить. Поедете со мной?

— Конечно, Мила. С вами хоть куда.

— Хм, видно будет.

— Не бойтесь меня, я надёжный.

— Я вас мало знаю. Поживём увидим.

Андрей Астахов поздно вернулся домой, была глубокая ночь.

— Где ты был весь вечер? На работе сказали, что тебя нет.

— Я встречался с партнёром. У нас было много важных дел.

— Значит это теперь так называется.

— В эти выходные я уеду в командировку. Не устраивай скандал.

— Невежда. Вот скажу отцу, он тебя быстро выбросит из компании.
Глава 3

В Москве бывают дни такие, когда золотятся купола Кремля, по серебряной Москве-реке плывут прогулочные трамвайчики, и далёкие высотки прячутся за городским смогом. В один из таких дней Андрей зашёл к своему другу Владимиру Пастухову в кабинет.

— Ааа, пришёл, мой дорого друг! Садись. Чай будешь?

— Нет, спасибо. Душно у тебя в кабинете. Вентилятор работает, а всё равно душно.

— Жарко, да. Дак ещё вся пыль летит в окно. Ужас.

Андрей оглянул кабинет Володи, в нём ничего не менялось, только на столе появились новые выпуски журнала об автомобилях. У окна стоял большой и вялый цветок. Столичное солнце светило прямо в кабинет, и старая хрустальная пепельница отбрасывала блики.

— Говорят, ты с Милой Павич встречаешься. Это правда?

— Я был у неё на премьере в Большом театре. Сходил с ней в ресторан, и всё. На выходных поеду с ней в Вологду. Она меня пригласила.

— Андрей, что ты делаешь? Ты вообще понимаешь кто она? Как ты можешь?

— Не совсем понимаю. Она певица.

— Ты что, не знаешь её,

— Нет, вернее до нашей встречи о ней ничего не слышал.

— Что ты? Что ты? Они Павичи были известны на весь мир. Её дедушка Лазар Милорадович Павич был известнейшим дирижёром. Его оркестр ещё в 60-х прославился на всю Европу, а в 40-х выступал в Вене, в Америке. А её прапрадед играл в царском оркестре, был солидным аристократом. Они одна из самых знаменитых музыкальных династий. Вот и размышляй, куда ты влез.

— Боже мой… В жизни бы не догадался.

— Вот, вот. Тут так не получится, как с провинциалками. Мила Павич — благородная девушка, с ней развлекаться нельзя.

— На всю Европу, говоришь, прославились?

— Именно. После революции сразу покинули страну, жили в странах Европы. Лишь только в 1996 году вернулись обратно в Россию. Поверь, Андрей. Оставь её, пока не поздно. Для тебя она — далёкая звезда.

Андрей долго думал над словами Владимира, но он не мог отпустить её. Что-то его держало, буквально сводило с ума, ни дня он не мог не думать о ней.

Как и договаривались, в субботу рано утром они уехали в Вологду. Мария думала, что муж уезжает в командировку, он думал, как бы поскорее оказаться рядом с Милой.

— Скажите, почему ваше имение находится в Вологде?

— Не в Вологде, а в области. Так сложилось, что мои предки жили там, и этот дом передавался из поколения в поколение. Знаете, я в детстве часто туда приезжала к бабушке. Мне там так нравилось.

— Вы родились не в России?

— Я родилась во Франции, пять лет мне было, когда мы переехали в Москву. Мне порой не хватает того европейского менталитета. Там люди более приветливые, добрые. Россия — родина моих предков, по сути какой-то частью и моя, но нужна ли я России?

Ближе к дню они подъехали к величественной усадьбе. Красивый дом с белыми наличниками и перилами выделялся среди других. Как у Гоголя в «Мёртвых душах» деревня Маниловка не многих могла заманить, так и здесь было что-то притягательное, и одновременно закрытое, недоступное. Дом был двухэтажный, была своя терраса, ворота и забор выглядели довольно прочными. За усадьбой стоял многовековой лес. Не смотря на то, что сюда редко кто приезжал, территория была обихожена. Дом тоже не выглядел так, как выглядят обычные дачи, складывалось такое ощущение, будто в в нём кто-то постоянно живёт. Зайдя в гостиную, можно было поразиться необыкновенной чистоте, всё сияло, мебель и различные вещи были расставлены аккуратно. В зале стояло фортепиано, огромная стенка с хрустальной посудой, широкий диван, кресло, обитое бархатом, книжный шкаф. На стенах висели портреты семьи Павич. На самом видном месте располагался портрет дядушки Йозефа, который смотрел на Андрея с явным неодобрением и даже с гневом. Рядом с ним висела прекрасная девушка с красивым жемчужным колье на шее. Дальше находилась серьёзная дама с веером, которая прогоняла Андрея своим взглядом. Вся атмосфера дома была наполнена стариной, будто сейчас до сих пор 19 век. Андрей поразился этой остановке времени, ничего подобного он не видел. Усадьба походила на музей, так всё хорошо сохранилось с тех пор. Тут настенные часы резко пробили полдень.

— Ну как, Андрей? Расположились? Я готова, пойдёмте пить чай.

Тот строгий белый юбочный костюм, в котором она была утром, переодела на лёгкое зелёное летнее платье, которое отдавало свежестью. Элегантный бутон белой розы заменился на зелёный бант, который также прекрасно вплёлся в густые волосы.

Пить чай на террасе было сплошное удовольствие. Уставший от городской жизни Андрей наконец ощутил покой, в котором он мог услышать самого себя, свою душу.

— Такой тёплый день. А не пойти ли нам на речку? Что думаете?

— Тут есть река? Конечно, я так давно не был на реке.

Спустясь по небольшому склону, который находился в двух шагах от усадьбы, они оказались на пляже, а вдали виднелся зелёный берег. Дом Павичей располагался недалеко от обрыва. Густой массив вековых деревьев спрятал его, поэтому Андрей не сразу заметил его.

На реке было прекрасно. Чайки кружили, кричали. Волны плескались, а солнце золотило песок. Мила бегала по берегу словно ребёнок, плескалась, окуналась, плавала среди волн. Этого просто не могло быть, Андрей заметил в ней существенную перемену. Эта била простая девушка, которые встречаются в средней полосе России. Её хохотливый вид, платье, которое развивалось на ветру, распущенные и сырые волосы, мягкая и нежная улыбка, задорные глаза — это уже была не Мила Павич, это была провинциальная девушка. Андрей протёр глаза, но ничего не изменилось. «Боже, это же она», — подумал он. Мила бежала вдоль реки, завлекая за собой, солнце освещало её, она убегала вдаль, откуда доносился её смех. Андрей побежал за ней. Ему слышался крик чаек, плеск волны — всё это походило на какую-то галлюцинацию, на мимолётное видение.

Поздним вечером они сидели на террасе, наблюдали закат и слушали стрекотание кузнечиков.

— Пойдёмте, Андрей. Время позднее, нужно закрывать дверь, а то запустим комаров.

Она ушла в свою комнату, Андрей ждал её в зале. Через десять минут она вышла в роскошном бальном белом платье, на шее у неё красовались белые жемчуга, элегантные туфли так плавно скользили по паркету, белый бант был заплетён в густые волосы. Юная певица села за фортепиано и исполнила «Прелюдию» Баха. Пока она играла, у Андрея вся жизнь пронеслась перед глазами. Он слушал музыку с таким умилением, с таким удовольствием, что даже сложно описать. Её белые и маленькие руки так изящно обращались с инструментом, ровный стан украшал весь зал. После исполнения она включила вальс и вместе с Андреем начала танцевать. Он Чувствовал себя как на балу. Её глаза в этот вечер были так теплы и нежны, её улыбка светилась. Они кружились в танце, музыка играла, и дом словно стал больше, зал раздвинулся — всё это походило на сон, который скоро закончится и Андрей проснётся в своей московской квартире.

Утро наступило так скоро, будто и не было ночи. Андрей приподнялся на кровати, когда услышал дверной стук.

— Тук-тук-тук, дин-дин-дон, Доброе утро!

В комнату вошла Мила. Её синее платье отражало такую свежесть, которую можно получить только у моря. Он посмотрел на неё и не поверил своим глазам. Перед ним стояла простая деревенская девушка, слегка с скромными и невинными глазами, милой и весёлой улыбкой. В её распущенные тёмные волосы были вплетены ленточки. Она смотрела на него и хохотала, её смех был таким искренним и простым, эти милые ленточки и синее платье — будто это простая девушка, а не аристократка из Европы. Мила изменилась до неузнаваемости. Весь день они провели вместе. Днём ходили гулять в лес, дошли до дубравы, вышли на луг, где Мила смело легла на траву и смотрела в бездонное голубое небо. В Москву вернулись уже в понедельник утром. Мила по пути заскочила в гримёрную Большого театра.

***

— Ах, Мила! Как мы рады тебя видеть. Когда ты вернёшься?

— Здравствуйте, девочки! Через два дня буду здесь.

— Мила! Какая встреча! Рад, безумно рад. Жду не дождусь твоей следующей премьеры.

— Я тоже, Вася. Я вам всем принесла подарки. Держите, разбирайте.

Мила в своём строгом красно-чёрном платье и с бутоном багровой розы в волосах вышла с Андреем и он довёз её до дома.

— Вот ваш подъезд. Когда увидимся в следующий раз?

— Андрей, буду ждать вас завтра вечером.

— Ммм, сходим с вами в ресторан?

— Нет. Погуляем по набережной, посмотри на вечернюю Москву.

— У вас скоро премьера?

— Да, через два дня. Хорошо, не буду вас задерживать, мне пора!

— До свидания, Мила!

Возвращаясь к себе домой, он представлял её образ, вновь слышал её голос. Эта милая девушка на реке, постоянно хохочущая, с ленточками в волосах — всё это было будто не про неё, но это она, эта загадочная Мила Павич.
Глава 4

Прошёл месяц. Андрей так и продолжал встречаться с Милой. Однажды в августовский день они сидели в ресторане на летней веранде, и к ним подошёл её поклонник. А на следующий день, во время прогулки в парке, и вовсе устроили фотосессию с юной певицей. Андрею всегда тяжело давались такие моменты, ибо он просто не собирался не с кем делить Милу. Она тоже вела себя странно. То давала большие надежды, то как-то затухала, становилась молчаливой и задумчивой. Больше всего на свете он боялся её потерять. Этого нельзя было допустить.

— Чем вы опечалены, юная Мила?

— Понимаете, Андрей. Я думаю, что у нас с вами нет совместного будущего. Вас будто что-то держит, вы чем-то заняты.

— Нет, нет! Что вы? Я всё делаю ради вас, всё!

— Не может быть! Это Мила Павич!

— Можно с вами автограф? Ну, пожалуйста. Всего один.

Толпа поклонников вновь облепила Милу, она достойно раздавала автографы. Её милое и лёгкое светлое платье в горошек с пышным бантом на груди так выделялось среди всей толпы, её густые чёрные волосы, бережно заплетённые в кулёк, украшал бутон свежей английской розы. «Господи… Как же она изящна», — думал Андрей, наблюдая за каждым её движением. Начал накрапывать дождь, и все разбежались, в том числе Мила с Андреем.

Лето подходило к концу. Вот-вот уже густая и тёмно-зелёные деревья начнут укутываться в золотое одеяло, под названием осень. Это были особые дни, конец отпусков. В один из таких дней Мария пришла в офис.

— Здравствуй, Володь!

— Ооо, привет, Маша! Давно тебя не видел, ох давно.

— Рассказывай, как Андрейка? Что-то долго на работе стал пропадать.

— У нас сложный период. Рук не хватает, а Андрей он талантливый и ответственный. К нему начальники и обращаются.

— Да нет. Завёл он себе кого-то. Странный ходит, по середине ночи просыпается, блуждает по квартире. Все выходные где-то пропадает, да и не только выходные. Про дочек вообще забыл, не то что обо мне.

— Такое бывает в этом возрасте, не переживай. Он очень много работает.

— Слушай. Скажи мне по старой памяти. Кто она?

— Не хотел говорить… Это безумие, Маш. Ходит за этой певицей, глаз с неё своих не сводит. Я ему говорил, но всё бесполезно. Он как одурманен, это словно не он.

— Нда… Где она поёт?

— Это Мила — знаменитая оперная певица. Насколько мне известно, у неё на днях премьера в Большом театре. Больше ничего не знаю.

— Фантастика! Мой муж влюбился в оперную певицу. Кому не скажи. В жизни бы не догадалась. Спасибо, Володь. Ты мой друг.

В гримёрке Большого театра была настоящая возня.

— Мил, я уверен, что твоё выступление будет ещё лучше всех предыдущих.

— Спасибо, Вась. Я очень хочу благополучно закрыть этот сезон.

— Не переживай, Мил. Наш с тобой дуэт сегодня будет восхитительным. Это я тебе гарантирую, я в ударе.

— Светочка, только не делай резких взмахов руками, а то ты уж больно эмоциональна на сцене.

— Кто бы говорил, Юзеф.

Концерт проходил благополучно. Андрей, как всегда, сидел в первом ряду и слушал её магический голос. В нём всё начинало дрожать, он забывал обо всём, не мог видеть или замечать чего-либо, кроме неё. В этот раз она выступала в синем платье с блёстками, волшебный бутон синей розы украшал её густые волосы. «Как она поёт… Как она сегодня выглядит… Это ангел… Не человек», — думал он. Действительно, в это раз Мила была похожа на волшебницу из сказок, на милую фею. Каждое её движение, каждый брошенный ею взгляд придавал ей магический образ. Некоторые композиции, которые она пела в дуэте, в этот раз, можно сказать, были полностью отданы ей, ибо других артистов просто было незаметно, она их всех затмила. Даже знаменитого оперного певца Юзефа Швеца и то она сумела скрыть, будто его не было во время исполнения. Как всегда зал аплодировал ей. Она, безусловно, была примой, королевой сцены. В гримёрной певцы разлили чай, открыли подарки от поклонников, и сели все вместе за столом.

— Ох, Милка, ты, как всегда, блистательна. Какая Россия? Тебе надо в Вене петь, покорять Европу. Я сделаю всё, я тебя так зарекомендую, что ты отправишься туда уже в этом году, это я тебе обещаю.

— Спасибо, Вась. Приятно слышать.

— Кстати, Мил, правда. Ты не собираешься вернуться в Европу? С твоим талантом нужно туда.

— Да-да, ты же Павич. Вы все играли и пели в Европе. Европейской леди нужна и публика соответствующая.

— Ох, ну какая я европейская леди? Я не европейка. Я простая русская, ни чем не лучше и не талантливей вас.

После чаепития Мила исполнила своим друзьям и коллегам несколько русских романсов, в том числе «Очи чёрные» и «Однозвучно гремит колокольчик». Андрей всё это время ждал её у выхода, как и всегда. В этот раз она вышла поздно. Её синее платье с блёстками так подходило вечернему образу Москвы, элегантная синяя шляпа с аккуратным бантиком с боку прикрыла её густые волосы.

— Здравствуй, Мил. Я тебя жду.

— Милый, мой Андрюша. Что же ты мне не сказал, что стоишь тут столько времени на холоде. Так и простыть недолго.

— Прости, не хотел тебя отвлекать. Прогуляемся?

— Поздний час, мне пора домой. Извини.

— Постой, возьми хотя бы букет.

— Букет, как много я их уже видела. Спасибо, Андрей, за внимание. Даже не знаю, достойна ли я вас. Могу ли вам дать той любви, которой вы так от меня ждёте.

— Не смейте так говорить. Вы богиня, ваше это выступление… Это триумф… Вы понимаете?

— Простите, Андрей, мне пора ехать. Такси приехало.

— Постойте, я вас могу довезти.

— Не сегодня, Андрей. До свидания!

Такси уехало. Возле ночного Большого театра остался один Андрей. В руке у него оказалась синяя перчатка с блёстками, случайно сорванная с руки Милы.

Мария выяснила какую гримёрную занимает Мила, каким-то чудом туда пробралась, и нагло без стука в неё зашла.

— Вы Мила Павич?

— Здравствуйте, я. Вы кто? Извините, но автографы я сейчас давать не буду.

— Я не за автографами. Я жена Андрея Астахова и мать его детей. Так уж вышло, что я узнала о вашей связи с ним и решила с вами поговорить.

— Как женат? Вы что?

— Женат, женат. И любит семью. Вот, я принесла вам фотографию. Смотрите. Ну? Убедились? Знаете, Андрей предан семье, любит меня и детей и никогда от нас не уйдёт. Понимаете, вы для него ничего не значите, это временная интрижка, наваждение. Это проходит. Ни сегодня, ни завтра он вас забудет, вы станете ему не нужны. Вы женщина умная, надеюсь сделаете правильный выбор. Не буду мешать, До свидания!

Мила продолжала сидеть тихо. Она старалась не делать резких движений, ничего не говорила. Спустя пару часов она в своём розовом платье и с красивой розовой шалью вышла на сцену. Андрей был на этом выступлении, он также смотрел на неё. Её розовые перчатки, розовая шаль, красивые и изящные бриллианты в серёжках — всё это отдавало волшебный блеск. В конце выступления Мила взяла подарки и букеты поклонников и тихо ушла за кулисы.

На следующее утро Андрей вернулся в театр, желал выяснить причину, почему Мила так скоро вчера ушла. Наконец он увидел её. Она была в строгом чёрно-белом платье, с зачёсанными и аккуратно убранными в кулёк волосами, в чёрных туфлях.

— Мила! Здравствуй! Ты почему не отвечаешь на мои звонки? Я переживаю, у тебя всё хорошо?

— Андрей, вы меня обманули. Вы подлый человек.

— О чём вы, Мила? Как это понимать?

— Андрей, идите к жене, — холодно ответила она и стала выше поднимать по лестнице, постепенно исчезая в глазах Андрея.

Спустя два месяца Андрей сидел на кухне с женой и дочками, вид его был подавленный, глаза были пустые. Он так и не смог забыть Милу. Каждый день он видел похожих на неё женщин, слышал её голос, наблюдал её в своих снах. Это было невыносимо. Он понял, что никогда не сможет её отпустить. В этот день он решил вернуться в театр и найти её.

— Что с тобой, Андрей? Ты нездоров? Может врача?

— Не надо, врач не поможет.

— А я считаю, что поможет. Охх, с ума сошёл ты, Андрей Астахов.

Вернувшись в театр, он встретил знакомое лицо.

— Извините, вы Василий Семёнович?

— Я, вы что-то хотели?

— Да, я ищу Милу, Милу Павич. Вы меня не помните? Я её старый знакомый.

— Милку? Она уехала пол месяца назад в Польшу.

— Как уехала?

— Да вот так. Потом поедет в Германию. Гастроли у неё там.

— А когда она вернётся?

— Вернётся? Ну вы смешной. Оттуда не возвращаются. Сами посудите, какие там возможности. Да и зачем ей возвращаться? У неё никого и ничего тут не было, ничего не держит. Извините, мне пора. Всего лучшего!

Андрей шёл по улице сам не свой. Он наталкивался на прохожих, вернулся опустошённым. Во сне кричал, звал. Ни ел, ни пил, сильно похудел. Перестал за собой следить, не мог работать.

— Слушай, он совсем уже дошёл. Я вызвала врача. Он оставил письмо, непонятно для кого написанное. Ничего не говорит, только кричит во сне. Сошёл с ума, Андрей, сошёл с ума.

Андрей действительно написал письмо, только не понятно для кого и зачем. В содержании было сказано следующее.

Письмо

Я не могу без неё. Я вижу её каждый день на улице, дома, во сне, на работе. То она идёт в красивом брючном фиолетовом костюме с розовым бантом на груди, то сидит в парке на скамейке в элегантном коричневом платье с короткой кудрявой стрижкой, которая была на одной из её фотографий. Я говорю с ней, она иногда отвечает. Один раз дворник спросил меня с кем я говорю, я ещё спросил видит ли он девушку, он сказал «нет». Никто её не видит, её вижу и слышу только я. Я ничего не могу делать, ни есть, ни пить, ни читать, ни работать. Я даже говорить ничего не могу, не могу ни с кем поддержать беседы, а могу повторять только одно — Мила. Я так и не смог разгадать феномен Милы Павич. Кто она? Аристократка из Европы или простая провинциалка из Вологды? Для меня она открывалась такой и такой, но кто она на самом деле знает только она и Бог.

Эпилог

Прошёл год. Наступило следующее лето — время новых эмоций и проявления чувств. Андрею тяжело далась реабилитация, он с трудом вернулся на работу. В конце лета его и Владимира отправили в командировку в Германию. Мария знала о болезни мужа и боялась его отпускать заграницу. Но он поехал, не стал отказываться, не стал противоречить начальству. Поездка была недолгой, всего месяц. Им было нужно согласовать с немцами некоторые пункты договора. После работы они всегда ходили в местный бар. Из последнего разговора с Марией Владимир понял, что за Андреем нужно следить, стараться не оставлять его одного.

— Охх, Володь, знал бы ты, как я за него переживаю. Ему так тяжело давалось лечение. Врач сказал, что ему нужны только положительные эмоции, никаких стрессов и нервов, иначе всё лечение будет бесполезным, и для него этот удар станет последним. Его психика не выдержит, поэтому будь с ним всегда рядом, я тебя очень прошу. А то один сделает с собой ещё что-нибудь.

— Не переживай. Я рядом с ним. Всё будет хорошо.

— Спасибо, Володь.

Как-то раз они сидели в баре. Командировка по-тихоньку подходила к концу, и Андрей решил посетить знаменитую Берлинскую филармонию.

— Ну что? Скоро домой!

— Да, Володя, я купил себе билет на премьеру в Берлинской филармонии. Завтра схожу.

— Ээ, ты уверен, что тебе это надо? Может в другой раз?

— Какой другой раз? Нет, я всё решил. Не отговаривай. Я хочу послушать музыку, там будут и оперные певицы.

— Эх, а ты не знаешь кто именно?

— Нет, имён почему-то не указали. Да и какая разница? Чего мне бояться?

— Хорошо, когда премьера закончится, сразу звони мне, я тебя заберу.

— Хорошо.

В Берлинской филармонии было много людей. Величественные дамы со своими кавалерами, дети, одетые по моде 20 века. «Немцы очень традиционны», — подумал Андрей. Сам он был в чёрном фраке, в белой крахмальной рубашке и с бабочкой чёрного цвета. Когда все леди в своих роскошных платьях расселись по своим местам, начался концерт. На сцене великой филармонии играл Королевский оркестр Концертгебау. Прекрасные мелодии знаменитых европейских композиторов были сыграны превосходно. Зал аплодировал, Андрей никогда не слышал такой божественной музыки. Затем вышли оперные певицы, исполняющие свои арии. И всё бы ничего, если не этот хрустальный и ангельский голос, возникший непонятно откуда. Андрей потерял дар речи, его тело полностью сковало, внутри появилась необъяснимая дрожь, по всему телу выступил холодный пот. Это был сокрушительный удар, грянувший так внезапно. Певица в кровавом платье, с багровым бутоном розы в чёрных и жгучих волосах пела не останавливаясь. Каждое её движение вызывали слёзы на глазах Андрея, он потерял последнюю связь с этим миром, он перестал замечать чего-либо, кроме неё. Вот она, как коршун, летит, мчится по всей сцене, поёт душераздирающим криком, весь зал окутан в этой волшебной атмосфере. Каждый её взгляд, каждый миг добивал Андрея, который и так был уже ни жив ни мёртв. После исполнения певица поклонилась всему залу и ушла за кулисы. Это была Мила Павич.