Андор, 2 часть

II.

Турновски Элла, дочь директора гражданской школы, с арадским мальчиком, когда он был ребенком, много раз, и с кем позже, вечеринка друзей в казино буда и. Директора с Пешта перевели, но Андор там продолжает к ним ходить. Я уже четвертый год живу в Будапеште, в здании гражданской школы, называемом "Квартира директора", архитектор которого подарил мне восхитительную просторную мебель, ковер и шторы, которые редко бывают у бедных директоров, чтобы оправдать. Последние годы, в основном из-за докторской степени, после каждого дня или вечера там наполненный мальчиком на час или два. Арадине в то время боролась с создателем против брака только потому, что у девушки не было денег, но потом с большим трудом привыкла к этому. Старый адвокат ничего не сказал о бизнесе сына, хотя мне не нравится ее будущий свекор, который из-за материальных проблем и возможности продвижения по службе испытывает ужасную нищету -17- робкий, нервный и неряшливый человек так и делает. Когда- то между ними что-то было, коробка передач, которую Арад доктор жирный лысый Турновски, и то, что Турновски только после того, как он вернул данные врачу Арада, после районного банка, адвокату , он купил все это. Андор смутно помнил этот случай – тогда еще в старших классах он однажды в воскресенье у Турновского дяди обедал, потому что у его жены - девушки в Кечкемете были родственники, а Турновский дядя немцев столкнулся с папой супом и повесил на шею салфетку, он поднимается и так он был взволнован тем, что мама немцев, он сказал: "ich bitte tausendmal um Verzeihung“ – потому что она ушла, она оставила хороший зеленый гороховый суп, и синюлтиг наполнил тарелку, всего через год мир из раунда, приходской священник-настоятель, двадцатипятилетний юбилей, Андор, он вспомнил, что, когда его отец поздно вечером пришел домой и услышал, как его родители разговаривают в спальне , его отец сказал: "угадай, с кем ферблизтем сейчас, не ломай голову, турновски с, опять же, должником остается двадцать хатосоммал“.

Примерно в то же время они начали устраивать субботние развлечения на устройстве Андора и Эллы. Первая зима Турновски Элла – итак, субботний вечер, дешевая блондинка из бедных, домашняя розовая краска, настоящая civil-k;ri phenomenon - идеалы возвращения домой и стать королевой этих мальчиков из civil–k;ri , которые носят вторые или третьи панталоны. Вкусно и радостно танцуя, это не большой темперамент при -18- но вес для наследника, механический вигзаггал и немного свободнее с тем, что стоит за тем, что ничего чувственного не было, был не только гражданским, или, лучше сказать , районным, как амбиции. Какой это был успех, что касается лучшей мамы, то она сказала: "О боже, я бы убила свою дочь и т.д.", Но я каждой маме наблюдала за танцем и его смехом, потому что каждой маме объективно нравится, просто каждая мама была просто мамой, чтобы никогда не победить в таком объективный и естественный выбор, в то время как ее дочь, у которой нет такой субботы, район успех. Круг - это большая комната в углу, все танцуют, четыре-пять причесанных волос, усы-с самого начала, размазанные, прыщи на лбу мальчика , которого он нетерпеливо ждал в конце, темно-синее платье, маленький черный букет на воротнике, еще один длинный рукав zsakettben, вся мокрая кисть, чтобы убери его поближе, большой, с жадными глазами подростка, возбужденный хузогат белый кезти ит. Из них зажигательные танцовщицы, которые договаривались о трех пиках, но это уже третий, в начале танца они начали торговаться с жестокой девушкой а за четвертый, это было легко Андорская штука. Он медленный и бесстрастный танцор, от него никто не ждет на линии других в группе, почему-то всегда, когда он был следующим, откуда-то раздавался низкий голос, и когда девушка была рядом, пытаясь присмотреть за ней, я легко схватил девушку за талию Я танцевал с ней, медленно и походя, это само собой разумеется и долго, пока спина мальчика не дала непрерывное увеличение группы. Иногда ты говорил, дурной запах, коридор казино газлангот тусклый свет горящих молодых пощечин щелкает ими -19-Турновский Элла, которая почти не обратила на это внимания. Ненависть к матери и девочкам сверху, щелчок по студенческим лицам над тобой, равнодушный правитель плавающей, плохо питающейся, бледной красавицы, дешевая блондинка в розовом и, насколько это возможно, синт-таланул вверх-резкая верхняя губа, всегда смеющаяся и не думающая о фальшивых глазах, как идеал плохой вечеринки, детский демон настоящий город над бедной девушкой и районной примадонной, которая каждого подростка, убившего Арад Андор, в которого влюблен, но который всегда был подростком, сказал, что любви не было никогда, но Арад Андор "нравится". В успех и популярность ранили твоего отца и твою мать тоже. Отец сказал, что они в долгу перед негодяем, который является школьным поставщиком углеродных денег и весь день бегает в ратушу , чтобы поздравить учеников и учителей с тайнами, мать и – это почти закон - как каждая королева выпускного вечера, учитывая, что эта хорошенькая маленькая цыпочка, должно быть, была, когда он был маленьким на самом деле это не имеет смысла, сказали они, девушка не турновски оттуда, это умерший заместитель мэра.

Андор спокойно относился к этому, очень мало упоминая о родительских экспериментах, а не объяснениях, и серьезно, медленно и уверенно, как он танцевал, годами был домом Турновски. Когда Пешт был помещен туда после того, как они отправились на Дунай, что для настоящего будайца в глазах тысячелетнего человека имеет решающее значение. Здесь ты ничего не мог поделать, Андор посещает так точно , что уверен, и останавливать его можно как по дням недели, так и друг по другу рядом. Турновски был столом из пяти накрытых каждый вечер, -20- независимо от того, есть ли ужин для Андора или нет, – это семейный ужин для тихих и жестких в спокойной обстановке У меня есть к бедной и нестабильной маленькой семье с победой, к смеющейся белокурой розовой леди, приобретенной и продолжающейся благодаря обычному, богатому и уважаемому гражданину семьи, молчаливому раздражению от медленного и все время молчаливого согласия "того, кто вздыхает". Велегенисегрель, брак здесь не упоминается. Само собой разумеющимся было все, что мне нужно было дождаться, пока Андор сдаст экзамен на юриста, а до тех пор занимался без, и, если что-нибудь Иван, брат девочки, старшеклассник, спросил меня, правда ли, что невеста Элла, ухмыляясь, отвечает за безопасность, и это не могло быть, но мать может расслабиться, это нормально, один из самых терпеливых.

Это Иван был тот самый Турновский дядя или Турновская тетя , каждый вечер после ужина в девять часов она говорила: "Иван, иди к папе в комнату, позаботься об Андоре и пойнтах, в половине десятого отправь тебя домой, Андор , а Элла поспит“. С этими словами они отправились спать, Иван зашел к молодым людям, посидел у них на шее пять минут, а потом десять сигарет им оставил. "Андор, – сказала на следующий день мама, - ночью снова было одиннадцать, это не подходит, Ивана приняли в твоем“. Но это ничего не меняло ни в работе, ни в маме, ни в том, кем еще он был ужасно строгим и умным, здесь он довольствовался этим принципом возражение, а Андор никогда не уходил раньше одиннадцати. Это правда, что небольшое покашливание в любое время после того, как вы могли бы двигаться дальше, "папина комната", Элла стол, на котором он сидел, и Андор вверх и вниз, вы идете.

Это сегодня вечером, как таковое, было. Вчера, позавчера -21- и до того , как Андор не появлялся в квартире директора. Три ужина пропустили один за другим, что было признаком того, что это была та самая девушка. Сегодня была болезнь его отца, и оправдать трехдневный перерыв и ужин, о которых он не заботился , намеренно говорили о многом в лысом турновски, играя в политику с s , иногда очень вежливо принимаемым солонкой, или другим после этого по отношению к девушке, прикасающейся к ней. Когда ужин закончился, и Турновски прокурил virzsini;j;t, девять часов и старая, хорошая привычка в соответствии с вами. "Иван сказал женщине, во сколько ваша вечеринка , ложитесь спать“.

– Руку целую, я ухожу, - сказал Андор.

Турновски просиял бы, отчаянно посмотрел на него, потом на свою дочь, которая теперь тоже равнодушно улыбалась глазами.

На мгновение воцарилась тишина, но девушка почувствовала, что если я тебе не скажу, Андор уйдет и не появится в течение трех дней. Тихо он сказал:

– Останься.

– Пожалуйста, – сказал мальчик. – Закажешь со мной?

– Да, – солидно улыбнулась ему девушка, – я хочу тебе кое-что сказать для тебя.

Андор поцеловал женщину, которая выглядела лысой, но он исчез.

– Мы дети, мы дети... – сказала мама и ушла, спать.

Элла пошла дальше, к отцу ирособаябе. Черное бархатное платье , на котором осталась обнаженной шея. Приятная походка; темный бархат soft -22 - она вытянула время и засветилась над белой шеей и свежей, яркой светлой головой. Хорошенькая и маленькая леди была такой. Когда Андор после этого начал, вегигваг пристально посмотрел на девушку, голова к пятке вашей туфли. Комиссар со спокойным видом говорит: "Это мое, если я захочу". За обеденным столом актерствовала, потому что не заметила, чтобы кто -то пил вино больше обычного, а теперь обжигает лицо.

В комнате писателей молча бросили на стол пригоршню сигарет. Иван, который уже ловкач, не трогай сразу сигареты, а сначала на цыпочках подкрадись к двери, подкрадись и прислушайся , вернется ли спящий аппарат. Важно было сделать это для себя и оказать опасную услугу, чтобы сигарета постоянно была уверена. Только после этого идите к столу с сигаретами. Спасибо вам, не как человеку, который только что вышел, но все равно возвращается.

Когда они остались одни, Элла села на его стол. Мальчик медленно ходил взад и вперед перед ним и противостоял ему.

Я не могу этого сделать, – сказал он.

– Иди сюда, – тянется рука девушки. У бархатного платья был короткий рукав. – Опять дурак? Почему ты такой дурак?

– Так не пойдет, - повторил мальчик и закурил сигарету, показывая , что не хочет целоваться. Две белые руки опустились на черную барсониру.

С девушкой он был более серьезен:

– Для Эрвина?

– Давай же! – И он махнул рукой с сигаретой. -23-

Эрвин был одним из танцоров с прыщавым лбом. Давным-давно, когда еще в буде кругом ходили они, серьезные и плохие танцоры, юристы и отличницы, неуклюжие и тоже немного грязные. Университетские очки, надетые в субботу вечером, мне жаль, что он их надел, а потом еще, он выглядел как близорукий. Недавно он стал адвокатом, Андору видел редко, но знал о ней, приходил в дом. Безвредный сохранил все это.

– Напрасно, - сказал он, рассказывая во второй раз Большому Эрвинту. Нужно сказать что-нибудь получше. Я все еще не нервничаю. Я знаю, насколько сильно ты заботишься о Большом Эрвине. Лучше сказать.

– Засмеялась девушка.

– Скажи красивее, ураббат. Чрезвычайно богатый мальчик. Вы говорите, рыцарь-доброволец. Эрвин... это не... это не так... Или то, о чем я говорю. Можете ли вы сказать, кого вы хотите.

Она отошла от него.

– Нет, – сказал гораздо дальше, – я не могу, потому что я тебя не люблю. Я пытаюсь, но не могу.

– Я - это не ты.

Это звучало серьезно. Немного было правдой. Это, и мальчик тоже. Это началось рано, и он созрел для брака. Вообще-то я должен был начать четвертый ежегодный курс. Девушке сейчас было двадцать лет, мальчику - двадцать четыре. Только что начали закатывать глаза на мир, теперь открыли уши, теперь сработала жадность , а теперь Гюлладт и их любопытство – и друг с другом были связаны. Юношеское прекрасное, грустное и любовное счастье закончилось. И этого достаточно -24- когда в зимнем саду мюзик-холла появилось красное лицо с шампанским, стильный мужчина, курящий в и рядом с хозяйкой метров со змеиной талией, ты шляпа нагитоллу, чтобы сойти с ума, я проклинаю тебя, глупая буда, судьба и ранний эликсир человеческой жизни, которая была чем-то онионным, чтобы съесть эту маленькую подделку, как привлекательный. В это время внутри груди начали биться горячие крылья, чувственная жажда сокасзоньюсага прожигала насквозь, это с высокой жизнью и богатством его желания, она вспомнила активы своего отца, которые будут принадлежать ей, и свободу, и хорошие манеры, и проверка таланта. И еще... выйти в мир и надеть смокинг, и молодой светлости было бы и так, немного скучно ходить по люстрам под такой сильно пахнущей водой в ванне, узкой маленькой белой служанке кезти, у которой тонкие французские детские ножки и кружева b;fodros среди мягко мускулистых, удлиненных бедер, как у фоголимадаре. Это должно быть, это есть, я просто хочу быть там , вам нужно оставить суп-гуляш - это Турновский стол, широкая мера обещает бархатное платье маленького панка в его прыщавых танцующих владельцах, у которых нехорошо рядом с ухом смотреть на все его маленькое оборванное будущее, и бархатное платье с, опять же, черным бархатным платьем с бедными девушками это вечное, постоянно повторяющееся и одно сенсорное устройство, с помощью которого студенты сравнивают с черным бархатом и белым fedetlens;g между жалким рабством, а не жизнью, и молодым Я богат, и я не говорил тебе, что хочу купить и "как мне это сделать"... И мне просто нужно было иногда делать такую прическу надьтоллу или дьемантрезго длиной в шуршащие метры, когда -25- усталый, сидящий в версарку, курящий графа ор зидая, кроме того, раф лэйтсе пристально смотрит на лицо феллобого Андорра, кто его батист, завернутый в маленькое тело на мраморном столе , острее, чем он, Андор, увеличенные, темно–синие и блестящие глаза - как раз то, что нам нужно, чтобы в этом случае вы выпили бутылку Медока, потому что она была крепкой, французской, ее было много и всего пять крон.

– Я тоже не знаю ...

Комик. И:

– Эрвин из-за...

И любовь, и Эрвин, а потом туда, где мы будем жить, и ты знаешь, если хазайо, ты будешь готов к ужину и все такое: "ты знаешь, как это заставит тебя ревновать, и ты это знаешь, и ты знаешь, и это было. как и он, Андор. Ревнует к кому-то Эрвинре или Питеру, он, он! Две комнаты и кухня, и "когда ребенок будет..." И девушка, которую я даже не покраснел в это время, как деревенские девушки, услышав, что у такого человека , как ты, может быть маленькая вишенка бараньи, так как это был человек с бессознательным, бойня с испугом, что девственная девочка–ребенок в тайне деторождения думает - нет, это легко, немного потанцевать под хиты там, в школе для девочек читать запрещенные книги, чтение было, шепот был-хидэ был немного осведомлен обо всем, и полуинтеллект увял невежественным, когда он говорил о ребенке и отдельных или не отдельных спальнях, в возрасте, двадцать четыре-годовалый городской мальчик, который был таким гнилым, просто идеальным и напуганным шестилетним шишегом, был и был таким зеленым, что кормозотт, любовник маленького еврейского барона за полцены -26- ресницы от будущего мошенника нилина, он возвращает избранный хас в качестве летней молнии тиккадта на сеновале.

– Я тоже не знаю ...

– "Осел", – подумал он про себя, глядя на бархатное платье молле, они начинают с малого, как блондинка, кто твой маленький субботний мир, танцоры, отбивающие звук, грандиозная буржуазная демоническая комиссия в королеве, о которой ты думал, что ты там, на столе, желаний , идеальных, авторитетных, и всемогущий.

– Я не... – ответила ему. – Это умно и честно исполнено. Мы молоды. Тем не менее... мы... мы можем пойти и познать Бога... И нет, нет, мы не нравимся друг другу.

– Нет, – ответила девушка на удивление честно.

Мальчик, тихим голосом:

– Ух ты.

Подошел к нему, остановившись перед ним, коснулся его колена. Секундочку, мимоходом, но задело тщеславие это "нет" за сочную честность.

– А ты нет? – спрашиваешь ты, глава приближаясь к нему.

– Нет, – сказала блондинка. Ты оттягиваешь ее голову назад.

Мальчик схватил его и поцеловал. Блондинка боролась с этим, но потом он позволил тебе. Покраснев и целуясь, они обжигали друг друга, мальчик превращал плечо в черный бархат и обжигал рот, в то время как блондинка дрожала, сжимая руку на густых волосах мальчика между ними. Только в эти моменты ты был девичьим целомудрием. Декольте этой польки и нарядной городской девушки было надменным, непристойным и королевским. Грустная маленькая взволнованная 27-летняя девушка, твоя смена, когда жадный ребенок, камашагская жестокость слезы, начал нажимать кнопку на барсоне.

Вот они были вместе четыре года после этого, больше не о чем было говорить, только они были в мире друг с другом, когда так после ужина ночью маленькая лихорадка олелкеж съела и промыла его вяскодхаттак. Какой счастливой и довольной была жизнь с ними после долгого ожидания. "Только в том смысле, что с тобой любовь", - много раз говорил он девушке, когда парню надоедал разговор и он нетерпеливо менялся, хотел обнять ее и, даже не слушая, что ты говоришь, бегал ртом по его рту. "По крайней мере, просто позволь мне сказать тебе это... Боже, я не могу с тобой разговаривать... Не надо... не надо...“ И ему было грустно, когда поцелуй снизу, иногда это здорово и очень любимо , приникал к ее губам, внутри плакал, поджимая горячую руку мальчика, как только шея была опущена и обнимала обнаженное плечо. И когда ты уходишь, для тебя, что ты в то же время сонливость кровати: "Я не Мне нравится, что я этого не делаю... просто когда доводишь до кипения, целуйся, это просто чувственность, ненавистная, ненавистная...“

Одиннадцать уже прошло, и лестница определенно чувствовала, что это конец здесь. Целовались, значит, думая: "Вообще–то работают", – сказал он тебе, - "на данный момент дела". На улице, когда вы идете, тагадоан трясется голова: "Нет, нет, нет. никогда“. А потом: "Влюбиться в эту женщину-понюхать там девушку - это пахнет так, будто я идиот. Я не живу жизнью нормального мужчины, не стесняйтесь, вы должны воспитывать их, довольно спокойный и холодный, вы все знаете, что я ненавижу вас и унни. Любовник, ты должен оставить себе эти деньги, если они будут. Должен быть спокойным, а не таким... -28-

– Ужасно, – сказал фелхангосан. Мюзик-холл-кафе, в которое можно пойти. Мне сказали, что я ищу Рача, Миклоша, моего друга, и я пошел домой. Сел поближе к цыгану, потому что других свободных столиков не было, раздался большой шум тарелок и кларнета vis;t;sba и заказал бокал Медок и часами сидел там один. Сегодня как-то трудно и медленно идет к голове вино, может быть, это болтовня и крики цыган Ларматул обычно делал это в непосредственной близости, или оттуда он вспомнил последнюю ночь, которую собирался провести в квартире родителей. Позже, очень взволнованный, может быть, это из-за вина, может быть, из-за цыган харсогаш из, может быть, это великое чувство, которое разрушило дом, может быть, решение покончить, покончить с Турновски Элла, или, может быть, это все из каждого аккаунта. Он почувствовал прикосновение к лицу, откинулся на спинку стула и уставился на детектива, который здесь с цыганкой , она сидела рядом с тобой каждый вечер, бокал пива. Снова пришел пироскепек в смокинге и курил в платье пастельных тонов , метрешеккель, вирагаруснок, помешивая им, снова посмотрел на ходячую большую шляпу, стена - плохая фреска, которая является люстрой парижской гранд Опера, скоро станет блестящей лестницей, изображенной, как только хвосты и генералы обнаженных женских плеч, груди, поклонники спускаются по лестнице, цыганка подпрыгивает, а Ингерлен танцует английский танец, в кафе было действительно многолюдно, щелкает дробь на дешевом стекле в углу, где пластрон и охлаждающие ведра блестят в полутьме, так что теперь тепло начинает проникать в рот , в лоб, навстречу вкусу Медока, немного ошеломленный благословенным, успокаивающим шумом, немного улыбнувшийся. -29-и мысли – я не думаю, что он был, но он сказал: – "Я тебя не знаю"... – сначала голос девушки, то, как сказала Элла, и она собиралась ответить вот так, честно, в глубине души, своим собственным голосом, немного злым, голова медленно и презрительно кивает: "Но я тебя не вижу". И насмешка, почти ненависть, которую он тихо добавил: "Нет, дорогая".

Отсюда вы уходите с моста без четверти четыре часа.

– "Нет, милая", - сказал голос, который я теперь снова, что на кровати лежал, на стене лицом, и немного сарказма горизонт изогнутый рот для обоев немного ярких пятен, что Я был прямо у вас под носом, и то, что освещается верхними прорезями занавесок при первых лучах солнца. Обои с зелеными и коричневыми листьями аканта представляют собой, как вложенные два-два, и эти пятна сверху вниз часто удаляют много параллельных черных линий на расстоянии, создавая эффект, похожий на гобелен. Но вблизи кажется , что за зеленым и коричневым скрывается плотная решетка из тонкой клетки. акант. В сотый или тысячный раз я смотрю на эти старые обои, перед тем как лечь спать, так близко, что чуть не задеваю нос. Так близко к лицу обои не гладкие, они бесконечно нежные и пушистые, как у жука с маленьким разноцветным мехом. Все детство и первая юность сопровождались через это хорошо и много раз видеть маленькое зрелище, и самые сладкие в моменты перед сном незабываемые детские минуты дремоты. Дни никогда не смотрела, она не думала, что не знает , может быть, скажет мне, какие обои в твоей комнате, это единственный способ перед сном -30- это был старый знакомый, который всегда знает уголки волос, линию, цвет. "Я оставлю тебя", – подумал он, – "Я ухожу, я оставляю все здесь, уходи , ты должен начать жить, тебе нужно начать, человеком я буду и Я собираюсь что-то сделать, все, что я собираюсь сделать...“

Страшно, в то же время, биться сердцу. В столовой тихо открылась входная дверь, как будто что-то невидимое хотело бы проникнуть внутрь, и в то же время слабый желтый свет проникал в открытую дверь его комнаты. Вздрогнув, он поднял голову. Пришла служанка , чистила масляную лампу. Спиной привалился к стене, повернулся. Девушка на цыпочках вошла, медленно, осторожно и бесшумно закрыла дверь, и в следующую минуту он услышал , как в столовой открылось окно, вошел маленький кочизорей, с улицы донесся шум, зашипела трудолюбивая метла, и большой шмирь ковер, ритмично, по-доброму, как обычно, все время, спи и с детства укачивай съемные шкуры. Горячие и влажные глаза мальчика, укороченные и в спешке начавшиеся в лекзете, тихие, нервные, очень сдерживаемые крики на подушке, которые в последнее время приводили ее в замешательство и мучили герекфейя. Вплоть до ушей натянула одеяло, бесконечно хорошее, чистое и грустное, она чувствовала, как все непослушное и грязное на слезах вместе с отточенным делает его теплым глазами, арвасагат и плачет о чем-то расслабляющем, чистом тайнике и фелемеле почувствовал, что это просто источник боли в моей груди, откуда здесь плач . Под одеялом к его груди, к сердцу твоей руки, под ночной рубашкой, толкать его было сильно, и, как обычно,, -31- немой, мозг говорит, он сказал себе, что эта фраза снова обильно и горячо залила лицо слезой.:

– "Мой отец умрет ... Бедный старый папа умрет...“

III.