Ахиллесова пята - 13

   - Ах ты, паршивец! Вася, - сердито крикнула  Наталья  на весь магазин, - держи этого конопатого, булочку сожрал! Куда ты смотришь, охранник недоделанный?

Дородная кассирша, в миг  покрасневшая от напряжения, выкатила глаза,  пытаясь  вынуть  из рабочей кабинки нижнюю часть тела, чтобы помочь широкоплечему и неповоротливому мужику словить  малолетнего вора. Но  того  уже держала за шиворот крепкая рука парня в форменном  костюме.  На спине белым по черному значилось: «Охрана».

   - Ты что же это, поганец, делаешь? А? Это кто же тебя научил булочки  красть в магазине? Ну, чего молчишь, говори, как на духу!

Она, запыхавшись и раскачиваясь уткой,  торопилась  к хлебному отделу, крича на весь торговый зал. Быстро двигаться не получалось из-за пышных форм, упакованных в меховой жакет и серый шерстяной платок, едва сумевший обхватить то, что обычно называют женской талией.

   - Ты глянь на него, глаза, как у волчонка.  Ишь, Ирод!   Сам скрал булочку, а нас виноватит.  Вызывай милицию, Вася. Опять недостача к вечеру  нарисуется.
 
   Серега пару раз дернулся, скорее для порядка, понимая, что цепкая  рука охранника держала его мертвой хваткой. Ну, и наплевать, пусть  забирают. Хоть поесть дадут. Посадят по малолетке? И ладно.  Крыша над головой будет да  еда. Врать себе не хотелось. Не нужна ему зона. Не для того он в Реж ехал, чтобы к ментам попасть. Разобьется его мечта-идея об уголовную статью.
 
   - Ты чей, охламон?
 
В ответ он только полоснул взглядом и зло усмехнулся. Погоди! Вот намою золота, весь ваш магазин куплю с потрохами.
 
   - Ай, оглох? Чей спрашиваю?

   - Мой.
 
Голос, раздавшийся за Серегиной спиной, заставил парня  резко крутануться влево и охранник от неожиданности выпустил ворот его куртки.
 
   - Спокойно. Что ты дергаешься? Всю булку съел?

Прямо перед ним стоял высокий  плечистый мужчина в сером  кожаном пальто, смуглый и синеглазый.

   - Нет, – ответил   Серега с вызовом, - тебе оставил. Вот, бери, не подавись.

Он протянул кусок недоеденного хлебного мякиша.

   - Пойдем на кассу.

   - Ми-и-и-нуточку. -  Кассирша вновь обрела голос. -  Вы кто такой?

   -  Все люди – братья.

Мужчина невозмутимо покатил тележку, полную продуктов, к кассе маленького супермаркета. Обернулся и,  улыбнувшись охраннику, вежливо  спросил:

   - Вы намерены меня обслуживать или  нам  уйти в другой магазин?

   - У вас на лбу не написано, что вы - брат. А парня нужно задержать и арестовать, чтобы другим неповадно было. – Толстуха не унималась.

   - За что?

   - За кражу.

   - Он не вышел из магазина  с товаром. Вы его поймали внутри торгового зала. Кусок булки, которую он не доел, вам показали. За нее будет уплачено. Закон не нарушен. Или хотите встречный иск? Я вам его организую.

   - За детями следить надо.

   - Очень справедливое замечание. Вы правы. Я учту.

   Кассирша с теми же титаническими  усилиями  втиснулась обратно  в рабочую  кабинку. Она и не  пыталась скрыть огорчения:   накроется теперь квартальная премия, которую директор давал за поимку  «несунов».
 
   Серега мстительно ухмылялся и свысока посматривал на охранника. Тот с невозмутимым видом  встал  за кассу и  снова оглядывал торговый зал с запалом охотника.  Спасший его мужик оплатил карточкой покупку и направился к выходу. У дверей он предупредил парня, чтобы  тот не вздумал убегать сразу же по выходе из магазина, потому что  увидят –  догадаются и догонят.  Серега молча кивнул. Торопиться некуда, можно и не убегать.
 
   Они подошли к синему джипу. Класс!  Крутой дядя, наверное. Ишь, какие колеса навороченные! А салон из кожана! Вот бы покататься!

   - Тебя куда подвести?

Ну, и подфартило!

   - А мне, это, где тут у вас золото моют?

   - Что моют?
 
   - Ребята говорили, что на Урале золото моют. Вот я и приехал бизнес делать.

   - Вот оно что...  А ты где остановился-то?

   - Пока нигде. Устроюсь в артель – обоснуюсь. Артельные ведь скопом живут?

Мужик не ответил,  сел в машину и открыл переднюю дверцу, приглашая парня  внутрь. Серега, не раздумывая, уселся на широкое сидение и с восторгом глянул на приборную панель. Прямо, как в самолете!

   - Давай знакомиться: Михаил Арсеньев.

Парень  вытер ладонь о куртку и, протянув ее новому знакомому, с достоинством ответил:

   - Сергей Лихачев.

   - Знаменитая фамилия!  Поехали  пока ко мне, Сергей Лихачев. Пообедаем. Если, конечно, ты не возражаешь.



   Егор Иванович обрезал яблони в саду,  неторопливо размышляя то вслух, то про себя.  За этим занятием его часто заставали домочадцы, но он всегда смущенно   улыбался и  говорил, шутя,  что ему приятно поговорить с умным и вдумчивым человеком. Вспоминая об избытке яблок в прошлом году, он справедливо рассудил,  что этим летом урожая не дождаться. Отдыхают деревца.  Ласково погладил рукой шершавые серые стволы. Зима была лютая, малоснежная. Кутал он своих любимиц в солому, да мыши в ней норы завели. Пришлось стеклоткань покупать. С ней грызуны не справились. Сейчас, побеленные заново, кряжистые, стояли яблоньки,  пережившие  зиму, и готовились  опять зацвести  бело-розовыми цветами  на радость людям.
 
   Так вот и человек. Борется он со всеми невзгодами да бедами, стегает его жизнь, бьет наотмашь. Душа растет. А потом  делает перерыв.   Передохнет малость сердце и  раскрывается   цветком, а после и плод приносит, чтобы и себе, и другим радость дать. И снова - уроки-испытания. Может оттого и смеется народ, называя жизнь зеброй полосатой.  Дед кашлянул, поглядел на безоблачное небо, потом на гнилой угол.  Там собирались облачка. Самое время калий вводить, чтобы завязь поддержать.  Дождик соберется и растворит подкормку  аккурат к цветению.Старик  неспешно  пошел в хозблок,  где среди многочисленных  пакетов, ведер и жестяных банок, хранившихся в образцовом порядке,  отыскал нужные удобрения.
 
   Просигналили ворота. Дед  довольно подкрутил  «чапаевский»  ус,   глядя на то, как исправно они открывались. Электроника его восхищала! Видать  Михаил не один вернулся, вроде как  привез кого-то. Гость в дом – хозяйке радость!  Отложив задуманное дело, Егор Иванович поспешил навстречу хозяину.

   Вторым из машины вышел паренек лет шестнадцати, задиристого вида, руки сразу же убрал в карманы. Зачем-то сплюнул  на садовую плитку, аккуратно подметенную еще утром.

   - Иваныч, знакомься:  Сергей Лихачев.

Старик не спешил с рукопожатием.

   - Здорово, здорово…
 
Он внимательно посмотрел в глаза Сереги, но тот выдержал  взгляд и вызова с лица не убрал.
 
   - Пошли.  - Михаил легко подхватил сумки и понес в дом, приглашая парня за собой.

    На кухне мать с Люсей и Варенькой хлопотали у плиты. Младший Иван сидел за уроками, а двое старших, Юрка и Митя,  доламывали  утюг  в  настырной попытке его починить.
 
   - Вот, семейство, гостя принимайте, угощайте, как положено. Сегодня ему – лучшее место.
 
   Перезнакомившись со всеми, Серега почувствовал себя не в своей тарелке.  Чисто у них, ни пылинки, ни соринки. А на нем штаны не стиранные, рубаха с засаленным воротником, забыл, когда мылся в последний раз. Но хозяева, будто и не замечали ничего. Откуда-то из глубины стала подниматься  серая муть и злость. Чистенькие, добренькие, благодетели.  Или вид делают?  Теперь модно в переживания играть.  Ну, и путь!  Накормят и он дальше пойдет, не задержится.  Видал их всех!

   Кормили  ухой  из  красной рыбы, жареной картошкой с котлетами, солеными помидорами и квашеной капустой, потом дали тягучий и густой кисель из ягод. Вот из каких, Серега не понял.  Обед, хоть и был простым, повседневным, но зато таким вкусным, что киселя он попросил добавить.   Исполнить свое намерение и уйти после обеда никак не получилось. Голова вмиг отяжелела, на парня нападал такой сон, что противиться ему не было никакой возможности. Он сидел с осоловевшими глазами, непривычно сытый, неспособный  к беседе, и только думал, куда бы себя уложить.
 
   - Сергей, ступай ко мне в кабинет, сосни часок, другой с дороги.  После обеда любого человека  разморить может. Иди.

   Михаил отворил  дверь из большого зала, где они все вместе обедали, в другую комнату.  Парень не заставил себя просить дважды и мешком свалился на широкий диван возле массивного письменного стола. Через минуту он уже посапывал носом,  свернувшись под клетчатым  мягким пледом.

   - Кого ты привез к нам, Миша?
 
Клавдия Ивановна ставила тарелки в посудомойку.
 
   - Мам, его в магазине охрана схватила за булку. Похоже, что у парня совсем нет денег. Проснется, пообщаемся, если захочет. Говорит, что золото приехал мыть.

Егор Иванович не удивился, глянул поверх очков и покачал головой.

   - Как  в «Джентльменах удачи»?  Украл, выпил, в тюрьму?  С  ним легко не будет.  Крученный. Сразу видать.

   - Прав ты, Иваныч, и не прав. - Михаил смотрел на старика ласково и по-доброму. -   Яблоньки свои забрось, перестань поливать, защищать от грызунов, белить, подкармливать, обрезать. Какой урожай они тебе дадут? А со временем  от недосмотра  могут и вообще в дикуши  выродиться. Так и человек. Он посложнее деревьев будет, ему внимания и заботы  куда  больше  требуется.  Живая душа без тепла чахнет. А о нем позаботиться, похоже, некому.  Ты не торопись с выводами, отец,  поживем, присмотримся.

   Михаил вышел на  большую утепленную  веранду, которая была сплошь заставлена растениями.  Сел на скамейку, оглядывая работу Люси и Вареньки. Рассада всевозможных цветов пышно росла в ящиках. Фикусы и пальмы  «закаляли» и готовили  для летнего озеленения беседки. На полу  огурцы в поддонах  уже давали по пятому листу.  Помидоры, перцы и баклажаны завтра унесут  в теплицу. Всё живое просилось на волю, на солнышко. Хорошо. У каждого в семье - свои заботы и обязанности.
 
   Он думал о Сергее. Кто такой?  Через какие  огни и воды прошел? Чем сердце исцарапано? Невооруженным глазом видно, что настрадался парень, оттого и озлобился.  Не должны дети  расти без любви и ласки, опасно это для  них.  А уж обижать  – самое последнее дело.  Судьба каждой живой души – тайна за семью печатями. У нее столько устремлений и  возможностей.  Мешать ей продвигаться вперед,  означает сильно повреждать ее,   погружать в темноту, с которой человек, а уж, тем более, маленький, сам не справится. Что же мы, взрослые и сильные, калечим детей не раздумывая?   Золото ему понадобилось. Зачем, спрашивается? Что ж? Поговорим. Узнаем.

   Михаил вышел в сад. К вечеру похолодало. Девочки маленькими цапками  рыхлили клумбы возле окна, Клавдия Ивановна  тщательно  собирала веерными  граблями прошлогоднюю сухую траву. Егор Иванович аккуратно  посыпал удобрения под яблони. Юрка с Митей  подметали дорожки, а маленький Иван  катал по ним яркий, пятнистый мяч. Ребята пацана гоняли, но он только смеялся и опять лез под метелки, которыми его братья отсылали  любимую игрушку  к воротам.
 
   Арсеньев стоял и любовался  на  свою большую семью. Потом  глубоко  вздохнул, словно вспомнил о чем-то давнем,  и  решительно полез в гараж. Нужно было осмотреть трактор. Земля  готова к пашне. Позже  зимняя влага уйдет, самое время теперь до весенних дождей  огород запахать.
 
   
   

   Серега проспал до утра,  никто  его не будил. В доме повисла мертвая тишина. Как будто  его обитатели исчезли все разом.  Он повернулся на спину и осмотрелся. Комната была большая. Вдоль стен тянулись шкафы, сплошь уставленные книгами. Под потолком висела люстра, как в старом  кино.  Письменный  стол  украшала большая настольная лампа  под голубым абажуром,   сбоку стоял  стул, похожий на кресло, с деревянными подлокотниками и кожаным сидением. Ковер, голубой с зеленым, сплошь покрывал пол, а в простенке между двух длинных с закругленным верхом окон висела большая фотография в коричневой раме. На ней рядом с Михаилом стояла девушка.
 
   Серега встал и подошел поближе, чтобы присмотреться.  Жена? Красивая, но видно, что задавака. Он таких не любил. Да, ладно, не жить же к ним приехал. Накормили и на том спасибо.  Спина чесалась. Помыться бы. Он пальцами, как расческой,  взъерошил жесткие вихры, и, открыв  высокую деревянную дверь, вышел в  зал.
    Там,  на большущем  овальном столе  забыли стакан молока, тарелку с вареными яйцами и ватрушку с творогом.  Сергей подошел поближе.  К завтраку  прилагалась записка: «Ребята в школе, взрослые ушли по делам. Ешь, приглядывайся. Располагайся. Михаил».
 
    Перекусив, парень так и не решился облазить дом, хоть любопытство и разбирало.  Пропадет что-нибудь, все на него повесят. Нечего тут отпечатками сорить. Он вышел на улицу. Погода была ровная.  Небо хмурилось, но облака летели высоко и даже в некоторых местах рвались. Оттуда проглядывало солнце и быстро пряталось за  другую  налетевшую хмару.  Эх, хорошо! Сытно, вольно, никому не под шапку! Вот бы так подольше пожить!

    Со стороны сада по дорожке, выложенной бордовой плиткой,  шла Клавдия Ивановна. Она улыбнулась Сереге:

      - Выспался, сынок?
 
  Тот  от неожиданности растерялся, но быстро пришел в себя и, сплюнув на землю  по привычке, ответил, как одолжил:

      - Ага, обоспался. Спасибо за кушанье. Мне бы помыться и одёжу постирать перед уходом.
 
      - Так иди по дорожке. Видишь дымок? Там Егор Иванович баню для тебя растопил. И помыться и постираться сможешь. Ступай.
 
      Серега быстро пошел  вглубь сада, а Клавдия Ивановна отправилась готовить обед. Скоро ребята из школы вернутся, а у нее первое не сварено.

      Баня была крутая! В ней  помещался и душ, и парилка, и помывочная. И пол плиткой уложен – теплый, босиком ходи и грейся. А в отдельном помещении стояла стиральная машина с сушилкой. Похоже, что хозяева и гладили тут же, потому что к столу прилагалась и доска с утюгом и полки со всякой химией. Не баня   -  курорт-санаторий! Живут же люди!
 
     Егор Иванович улыбнулся парню и по-свойски скомандовал:

    - Скидавай одежду и клади в машину. Пусть стирается, пока я тебя парить буду.

    - А потом я чего надену?

    - После сушки ее и наденешь. Чего испугался? Никуда твои штаны с рубахой не денутся. Скидавай!  И трусы скидавай! На вот тебе полотенце, коли стесняешься, обвяжись.
 
    Серега никогда не парился. Хорошо, что не все зараз съел, а то бы дед его уморил. Ох, и жара была! С потом выходила и злость, и  зависть к богатым, и бездомная обида на весь мир. Он даже на секунду подумал, что остался бы тут с ними. Но мечта-идея, которая глубоко засела в его сердце, расслабиться до конца не позволила. Пусть пока будет малая передышка. Потом он уйдет, беспременно уйдет.
 
    Когда они вышли из парилки, Серега решил, что  помывка закончилась.  Но не тут-то было! Егор Иванович обрушил на него лохматую мочалку,  враз покрыв тело душистой и густой пеной. А потом снова утащил  париться.  Эта экзекуция продолжалась долго.  Уж и машина стирать перестала, и печка-каменка остывать начала.  Спустя  три  часа они оба, чистые и хрустящие, вышли в прохладную комнату – белье сушить и квасом отпиваться.
 
    Из стиральной машины дед достал   непонятно откуда туда попавшие  тряпки, которые расползались из-за ветхости ткани прямо  в руках.  Вот тебе и раз!  Они  растерянно посмотрели друг на друга, а потом принялись  хохотать, да так, что  остановиться быстро не могли. Ну, умора! Постирали!  Видать только грязь, да жир держали, как клей, и штаны и рубаху!  Нагишом теперь Сереге золото мыть придется! Хорош, голый старатель!

    Завернув парня в полосатый и теплый махровый халат, Егор Иванович отправил его в дом, а сам стал не спеша одеваться. Где бы новую экипировку взять? Мишина - велика, ребячья – мала. А его, дедову, конечно,  он и не оденет. Задача!
   


Продолжение следует...