Воспоминания сына о маме

Игорь Клюев
Записано 30 апреля 2022 г. в Москве

Погружаясь в поток воспоминаний, пытаюсь разглядеть, ухватить первые. Когда это началось? В маме прошла треть моей жизни, но не сразу я почувствовал себя, ещё позже стал осознавать, много позже отрываться от объятий всей моей жизни: того, что ем, надеваю, о чем думаю и что чувствую. Да, объятия мамы захватили мою жизнь в детстве – и долго ещё даже после отъезда из Рыбного для обучения в Красноярском Государственном Университете был словно окутан непрерывной любящей материнской и отцовской заботой. Непрерывной была именно материнская забота. Она несла, словно укутанного ребёнка морозной ночью к тёплой домашней печи. Мне не хватает этой деревенской печи на пол избы. Так хотелось бы взобраться на палатья, укрыться овечьим тулупом и задремать под застольные песни деда, бабы, отца, матери, деревенских родственников отца – «На горе – серый ворон крячет, а в долине – сиротина плачет…»

1993 год, университетское общежитие, отдельная комната, полученная стараниями отца. Есть возможность побыть наедине, и даже поплакать. Да, смешно, конечно, на первый взгляд, что семнадцатилетний парень может плакать, но раз уж откровенно – да, было и такое. Помню, смотрю на картину, где осенний лист отрывается от дерева – и плачу. То ли от осознания разорванной пуповины связи с матерью, то ли от осознания неизбежной смерти. Или и того, и другого сразу. И когда увидел, что распилили берёзу в университетском лесу, она лежала на земле и на ней я сидел сначала рядом с мамой, а потом – с первой любимой девушкой. Берёзу распилили, и это снова было предчувствием разрыва с обеими любимыми. Набрал опилки в коробок, хранил. Потеряны, как и сгоревшие письма первой любви.

Стою у балкона квартиры номер тринадцать, дома двадцать четыре, улицы Школьная, станции Зыково – начало восьмидесятых. Держу найденное во дворе деревянное ружьё. Читаю – «партизан». – Мама, что значит, партизан? Слышу впервые о Войне и о дедушке, пять раз бежавшем из концлагеря, воевавшим после побега вместе с партизанами, а затем – снова в Армии до Берлина. Впечатлил рассказ. А где же медали деда? Там – в 2015, на сайте «Подвиг народа».

Примерно тогда же, в зале этой же квартиры. В комнате мама, папа и дед – Николай Иванович Клюев. Что-то начинаю искать на верхних полках «стенки» - набора шкафов, популярного в семидесятых-восьмидесятых. Вижу пачку денег. Замираю, не зная, как реагировать. Мама резко поднимается и закрывает тумбочку. Удивляюсь. Чуть позже говорит, - испугалась, что скажешь, смотрите, что я нашёл. Эти деньги собираю на поездку на Запад. Так в Сибири мама называла Горьковскую область.

В деревне Хмелевая нас встречают дюжина ребятишек, и баба Шура среди них. Растянулись цепью, словно солдаты в гражданскую, или Первую мировую, где прадед, Кукушкин Иван Петрович, воевал в Преображенском лейб-гвардейском полку. Так он мог увидеть эту цепочку его цыплят, выживших вопреки встречным цепям десятых-двадцатых. Уцелел прадед в знаменитом сражении у Корытнинского леса в 1916, в подобном Брусиловскому прорыву, безуспешному в итоге и бессмысленному броску навстречу выстрелам, ранениям, смертям. Сколько таких ватаг детишек конца семидесятых, начала восьмидесятых не родилось после всех этих прорывов, надрывов, переломов.

Прадед в Петрограде лежал в госпитале в феврале 1917-го. Как мне в 2022 рассказал внук его брата, Андрей Поляков, когда ещё был жив Иван Петрович, его брат и мама Андрея ездили в Хмелевую, повидаться с братом. Иван Петрович рассказал, как в феврале ходил на митинги. Одного оратора от какой-нибудь партии послушаешь – верно говорит! Поднимается на трибуну оппонент от другой партии – тоже верно… Думаю, прадед понял тогда, что подальше бы надо от политики, что хватит ему сражений и после Петрограда вернулся в Варнавинский район Нижегородской губернии да как-то схоронился от Гражданской.

Правда, Финская в 1940-м его не обошла стороной. Вернулся парализованный. Да жена выходила, пропарила в бане в выдолбленной в дереве ёмкости залитой конским навозом. Какими-то народными средствами спасла мужа. Только одна нога осталась парализованной. Может, она и спасла от мобилизации в Великую Отечественную… Где с первого до последнего дня прошёл путь будущий зять, отец моей мамы – Заякин Николай Иванович.

Его, заболевшего туберкулёзом после Войны, прадед выходил, - продал корову, чтобы было чем зятя кормить в госпитале. Но… врачебная ошибка, укол пенициллина за два часа до отъезда из госпиталя домой – уже здоровым – смерть Героя Войны… Так чудесная удача выживания уравнялась роком. Умер молодым, в тридцать три, но – появились после Войны две дочери, внуки… эти строки.

Впереди быстрее всех навстречу нам с мамой и Вадимом, старшим братом, бежит Валюшка, младшая сестра мамы, - царство тебе небесное, Валентина, - трагическая судьба, бездетность, смерть любимого мужа в автокатастрофе, рак, мучения, уход… Помню, как вела нас с братом на покос через болото, мимо змей, на плечах меня несла… Спасибо!

(продолжение следует)