Дно. Глава девятая утро жандармского полковника

Бернхард фон Плюйс проснулся во второй половине девятого утра и почувствовал себя бодрым - выспался.

Подняв корпус с импровизированной кровати, представляющую из себя восемь стульев без спинок и с синей мягкой обивкой, поставленных в два ряда, он откинул мундир, служащий ему одеялом, и потянулся.

Оказавшись при генерале Фундаменте по воле императора, фон Плюйс покинул свою холостяцкую квартирку и поселился в особняке князей Голицыных, поближе к генералу.

В особняке князей Голицыных он жил в гостевой комнате, где всё было в тёмно-синих цветах: стены, обитые синим бархатом, синие ковры на полу, синии обивки, рамы, шторы, мебель...

Целый этаж одного из крыла особняка был оборудован в гостевые комнаты, сделанные по всем цветам радуги - покойный князь Вадим Андреевич имел репутацию большого оригинала.

Вообще-то фон Плюйс хотел выбрать для себя фиолетовую комнату, но там шёл ремонт и он поселился в синей, по цвету своего мундира.

Поднявшись с кровати, фон Плюйс подошёл к полке и взял турку, жестяную банку, налил в первую воду и включил примус - решил приготовить себе кофий.

На одной из стен висело фото Владимира XVII и короля Раттанакосина Чулалонгкорна, сделанное в Порфирном дворце, а на синей тумбочке стояло чучело мексиканского тушкана.

Когда кофий сварился, фон Плюйс перелил его в эмалевую кружку и, полулёжа разместившись в кресле и положив ноги в выдвинутый нижний ящик стола, стал пить маленькими глотками, обхватив кружку ладонями.

За свою долгую жизнь Бернхард Бернхардович фон Плюйс научился не иметь собственного мнения, ни о чём не жалеть, ни о чём не мечтать, ничего не чувствовать. Он был человек-автомат, чётко и качественно выполнявший любую работу, которую назначит ему император, будь то соблюдение правопорядка в Киевской губернии или охрана генерала Фундамента и выполнение его мелких поручений.

Простой парень из Вейсенштейнского уезда, сирота, чья фамилия была насмешкой, потратил немало времени и сил для того, чтобы пробиться в люди. И хотя эпоха Регентства и эпоха двадцати восьми лет самостоятельного правления Владимира XVII была временем нового витка кумовства и фаворитизма, всё же они не были тотальными. Бернхарда не сильно мотало по стране: родной маленький Вейсенштейн, столица, Киев, где он служил под началом начальника губернского управления корпуса жандармов Петра Гавестона.

В оконное стекло забился голубь. Бернхард, оставив кружку в левой руке, встал, открыл окно и, впустив голубя, тут же захлопнул его обратно. Поставив кружку на подоконник, он перевязав птицу жгутом, после допил напиток и направился к генералу Фундаменту. Было жаркое утро и мундир он не надел, а накинул на плечи.

Войдя в комнату, Бернхард вальяжно развалился в кресле, вытянув ноги в чёрных начищенных сапогах с высокими голенищами под стол, и достал из полевой сумки роман Герберта Уэллса "Когда Спящий проснётся", с увлечением погрузившись в чтение - он ждал, когда проснется генерал Фундамент.

Луч утреннего солнца вылез из-за белого облака, пробежал по странице и ласково коснулся Бернхарда. Он замер - вдруг показалось, что что-то шелохнулось внутри. Закрыл глаза. Нет, не шелохнулось.

Генерал Фундамент проснулся минут через сорок после того, как зашёл жандармский полковник, резко встал с кровати и сделал несколько гимнастических упражнений. Бернхард сзади надел на генерала Фундамента розовый халат, на карманах которого были вышиты золотом павлины, а генерал Фундамент, просунув руки в рукава, запахнул халат на голом теле и завязал парчовый пояс на узел.

Бернхард указал на туалетный столик, где лежал связанным голубь и нервно крутил головой.

- Минутку, Бернхард.

Генерал Фундамент обул ноги в тапки и нажал на кнопку, что была на стене - эта кнопка посылала сигнал на кухню о том, что хозяин проснулся и ждёт завтрака.

В сим ожидании генерал Фундамент разместился за туалетным столиком, на белоснежной белой в цветочек софе с золотыми изогнутыми ножками, а Бернхард, убрав роман в полевую сумку, достал записку штабс-капитана Серова и небрежным движением руки сбросил голубя на пол и пнул в дальний угол.

- Ну, что же пишет наша крыска?

Бернхард начал зачитывать письмо вслух. Генерал Фундамент задумчиво смотрел в окно и барабанил средним пальцем по столу.

- "Котиха слетел с катушек! Он со своей сворой вырезал сотни мирных, ни в чём не повинных людей, сжёг целое село! Вы сказали, что это будет лишь небольшая разведывательная операция, а ввязали меня в карательную экспедицию! Нас же заметят партизаны! Немедленно отошлите Котиху к чертям собачьим, а иначе я в эмиграцию!".

Бернхард бросил записку на стол.

- Я заметил, что он каждое предложение окончил восклицательным знаком.

Генерал Фундамент усмехнулся.

- Котиха творит дела, Бернхард, убивает, сжигает. Его встреча с партизанами Драгуновича неизбежна. Конец гадёнышу.

Слуги в ливреях принесли завтрак - пирожные и напитки, после чего, бросив любопытный взгляд на генеральскую кровать, быстро ушли. Бернхард носком сапога дотронулся до ручки подноса и проговорил:

- Серебро.

Генерал налил в бокал бледно-розового вина и взял в руки небольшого размера мильфей по-неаполитански.

- Что, Бернхард?

Бернхард осушил часть графина с клюквенным морсом.

- Серебро говорю, ваше высокопревосходительство.

Генерал Фундамент, скрыв от жандарма лукавую улыбку, сказал:

- Отстоим Киев, я за тебя перед нашим благоверным императором походотайствую, бригадира получишь и Рюрика на шею.

Бернхард в знак благодарности склонил голову.

- Ты спросишь меня, Бернхард, зачем вся эта конспирация? К чему эти все эти записки без имён заказчика, которые летят к тебе, а не ко мне, хотя я сам, генерал Фундамент, подтвердил, что Котиха действует по моему, генерала Фундамента, распоряжению? Зачем вся эта тайна с засланным штабс-капитаном? А я отвечу: не знаю, Бернхард, не знаю. Я так устал всё знать.

Бернхард молча пил из графина, смотря в окно. Генерал Фундамент сунул в рот ещё один мильфей и с набитым ртом спросил:

- Ты читаешь газеты, Бернхард?

- Только литературные, ваше высокопревосходительство.

- Взгляни.

Генерал Фундамент достал из кармана и протянул Бернхарду газетную вырезку.

Бернхард нахмурился, положил графин и приступил к чтению. Генерал Фундамент налил себе ещё пол бокала.

Вырезка была кричащей, полной гнева и возмущения статьёй, но явно писанная непривычной к этому делу рукой.

- Ну. Кто-то написал в европейскую газету про недавний еврейский погром. - произнёс Бернхард, бегая глазами по строчкам. - Погодите...

Под текстом значился автор статьи - поручик князь Сергей Вадимович Голицын.

- Не внучатый ли племянник вашей ныне покойной супруги сей князь Голицын, ваше высокопревосходительство?

- Он самый, Бернхард. Выносит мусор из собственного дома. Я бы сказал, что им движут высокие мотивы, но это просто подло.

Бернхард внимательно посмотрел на генерала Фундамента.

- Я вижу, что у вас что-то ещё, ваше высокопревосходительство.

Генерал Фундамент достал из другого кармана и бросил на стол ещё одну газетную вырезку. Бернхард взял её тонкими пальцами.

Это было заявление Международного комитета Красного Креста. В нём он заявил, что решил вмешаться и в связи с этим немедленно отправляет в Киев своего представителя.

- Да кому какое дело до этих маргиналов, ваше высокопревосходительство. Если вспомнить, то ещё несколько лет назад в Сербии венгры организовали лагеря и всем было всё равно на то, что в них сгинуло несколько сотен тысяч сербов и черногорцев.

- Всё верно, но пришли британцы и все, к радости Красного Креста, услышали про лагеря в Сербии. Всем, кроме сербов и черногорцев, разумеется, было, как и прежде, плевать, а войну венгры проиграли и лагеря закрыли. Здесь, я считаю, будет так же, но всё равно, Бернхард, подумай, как по-тихому избавиться от этого представителя, едва он окажется в нашей досягаемости.

- Не вопрос. Как понимаю, у вас есть определенные планы на сегодняшний день?

- Ты абсолютно прав, Бернхард. Мы нанесем визит.

- Уж не к князю ли Сергею Голицыну, ваше высокопревосходительство?

- К нему самому, Бернхард.

- У него хорошая репутация.

Генерал Фундамент встал и начал одеваться.

- У губернатора тоже хорошая репутация и где он сейчас?

Бернхард с досады кулаком раздавил мильфей.

- Да кто спорит.

Генерал Фундамент стоял у зеркала, застёгивая рубашку на все пуговицы, кроме верхней.

- Как считаешь, Бернхард, надеть ли мне ордена или ограничиться планками?

- Конечно же ордена.

Бернхард покосился на свой скромный иконостас, что не ушло от взгляда генерала Фундамента.

- Не грусти, Бернхард. Ордена ещё будут, а фельдмаршалом-лейтенантом, может, и не станешь, но на пенсию точно выйдешь генерал-фельдвахмейстером, я тебе это гарантирую.

Генерал Фундамент налил себе ещё бледно-розового вина, в этот раз до краёв, и, отхлебнув большой глоток. Потом он задумчиво продолжил:

- А знаешь, Бернхард, вы с Котихой очень похожи. Оба холодные, невозмутимые, сосредоточенные, серьёзные, опасные...

Сравнение оскорбило Бернхарда, он нервно дёрнул скулой.

- Котиха рецидивист, я же служака.

- Конечно. Да, Бернхард, и скажи своим людям, что бы всё разузнали про этого представителя. Кто он, как он выглядит, с чем его едят.

- Всё будет, ваше высокопревосходительство.

Одевшись, генерал Фундамент нацепил награды, оставил не до конца осушенную бутылку бледно-розового вина, и вышел с жандармским полковником, заперев на все замки окна и обе двери сквозной комнаты.

Примечание. Всё вышесказанное является вымыслом автора и не относится к реальной истории. Произведение является представителем жанра "альтернативная история"