Терзания Анны

                Встреча в Москве

      Однажды, когда Санька стала совсем уже девушкой, пусть еще совсем юной, Аня решилась. Она взяла девочку и прилетела в Москву.
      Проходя таможню, она старалась скрыть волнение. Она ждала. Что ее арестуют, но никто даже не обратил внимания на высокую, красивую женщину с подростком женского пола, равным ростом самой женщине.
      Хотя обе были ослепительно красивы. Но таких же красивых женщин и детей было вокруг много. Ведь это Россия – страна самых красивых женщин!

      - Она  пересекла границу, - сказал бесстрастный голос в телефоне. – Она вернулась.

      Сандро встречал их с огромным букетом – опять, как при первой встречи в Париже, несколько дюжин разноцветных роз. Видимо он имел к ним пристрастие…
      Анна открывала Москву заново. За годы ее отсутствия она расцвела. Красивые здания были подсвечены ночью, и открылась великолепная архитектура, в ее детстве скрытая под  унылой краской.
      Да, Москва стала светлая и очень, очень красивая. Да и Сандро старался сделать все возможное и невозможное тоже, чтобы Аня захотела остаться.
      Здесь. С ним.
      И Аня снова влюбилась в Сандро – так упоительны в России вечера. Они ездили отдыхать на безымянное озеро, в те места, где у него была дача. Обычный, хоть и довольно просторный бревенчатый дом, участок, засаженный яблонями, вишнями, смородиной и крыжовником.
       Спелое лето щедро делилось с ней ягодами и цветами. Сандро, такой веселый и счастливый, что та, о которой он мечтал так долго и болезненно, была снова с ним, заваливал её букетами роз.
       Та, что любила его еще подростком, стала великолепной женщиной. Русской женщиной, а не той холодновато-сдержанной баронессой, что встречала его в Париже.
       И уже была совсем ручной. Самой нежной, самой любящей. И, наконец, дала согласие на брак.
      
       Окна просторного номера гостиницы Националь смотрели на Кремль и Александровский сад. Родиться, вырасти в Москве, и жить в Национале? Это не правильно. Но… баронесса не имеет право жить в трущебах и коммуналках.
      Наступал вечер – и золотил купола церквей. Аня любовалась и не могла налюбоваться этим зрелищем. Она так долго не видела такой красоты. Да, она видела самые красивые места планеты – но это - родное, впитанное с молоком, с пирожками, с леденцами…
      В дверь постучали. Анна, запахнув белый махровый халат, открыла дверь. Посыльный из свадебного салона принес коробку.
      Поблагодарив и дав мальчику пару долларов на чай, Аня  вынула свадебное платье и разложила его  на кровати. 
      Какая красота и стиль. Во вкусе тридцатых годов – шифон цвета сливочного мороженного, вышитый белой шелковой гладью.
      Аня быстро скинула халат и надела платье – в зеркале отразилась великолепная загорелая золотистым загаром женщина – платье было сказочное! Облегало стройную Анину фигуру как вторая кожа, подчеркивая все соблазнительные выпуклости и соблазнительные впуклости.  А еще к нему полагалась небольшая, но великолепная диадема.
     Позволить себе фату – символ невинности Аня не могла. Все же уже и не девочка, как ни храбрись. А диадема, украшенная настоящим белым жемчугом, годилась в самый раз – просто,  изящно и очень, очень дорого.
     В дверь снова постучали. Аня поморщилась – ей не хотелось показываться в свадебном убранстве никому. Она взглянула на часы – Сандро обещал прийти в 21, а сейчас было всего лишь половина восьмого. Ладно, скорее всего, это горничная или посыльный, забывший что-то.
     На пороге стоял Венсан и зловеще улыбался.
     - Нет, только не это! - Вскрикнула Аня и попыталась захлопнуть дверь.
     Венсан соображал быстро и успел запихнуть в дверной проем свой ботинок.
     - Крошка, не веди себя как страус, давай поболтаем…
     - Изыди, сатана! - Прошипела Аня.
     -  Я все равно войду.
     - Я вызову милицию.
     - А вот и не вызовешь! – Венсан отжал дверь и вошел в номер. – Ты утомляешь меня пустыми угрозами. Лучше послушай, что я пришел сказать.
     - У тебя две минуты.. – Начала было надменно Анна, но проклятый журналюга рассмеялся сатанинским смехом.
     - Ошибаешься. Приехав сюда, ты совершила грубейшую ошибку. Будешь плясать теперь под мою дудку, Анна Голубева, баронесса де Нортбург. И корона на головке, как я вижу, уже сидит. Как бы ей не слететь.
     - Что тебе нужно? Денег? Дам! – Твердо произнесла Аня. – Сколько?
     - От денег ни один француз не откажется, – усмехнулся Венсан, - но, увы, я  здесь всего лишь для того, чтобы передать тебе приглашение спуститься в ресторан. Там  кое-кто тебя с нетерпением дожидается.
     - Кто? – Похолодев от предчувствия жуткой опасности, поинтересовалась Анна.
    - Иди и узнаешь.
    - Не пойду!
    - А куда ты денешься?  Кстати КГБ, пардон, ФСБ тут неподалеку – 10 минут пешком. – Он  глумливо усмехнулся. - Они быстро докажут что гражданка Франции родилась в России, совершила здесь преступление, нелегально выехала в капиталистические, как вы их называли, страны, там вышла замуж по поддельным документам…
     - Я встречусь с этим человеком! – Твердо сказала Аня. Она поняла, что от неё хотят денег. И будут её шантажировать. Но пока она будет платить, в руки ФСБ её не сдадут.
     Но, жить в России, увы, она уже не сможет! Вот и расплата подоспела.
Как жаль Сандро! Как жаль себя!
    
     Крахмальные скатерти, великолепие хрусталей и серебра, льняные салфетки, причудливо скрученные на тарелках из настоящего императорского фарфора! А интерьер!  А цены!
     Тот, кто сидел за столиком у окна, давно уже должен был истлеть в могиле. И чья смерть лежала могильным камнем на совести Анны,
сколько бы раз она себя не прощала.
     Полковник Геннадий Львович Таубкин, собственной постаревшей, но вполне живой персоной, сидел за столом, уставленным деликатесами и дорогим вином.
     Его голова, несколько дней назад побритая наголо, ощетинилась седыми иголочками. И с правой стороны сквозь щетину проглядывал длинный безобразный шрам – напоминание о той трагической ночи в заснеженной Юрмале.
    Трагедия оказалась фарсом!
     - Ты, ты жив? – Пролепетала Анна.
     - Жив, как видишь, Голубка моя. – Он усмехнулся. - Тебе не удалось меня убить.
     - Я рада! – Сказала Аня. Все доводы о том, что она защищалась, что удар кочергой, повлекший смерть человека, был случайный так и не смогли убедить её совесть. В глубине души она продолжала мучить себя, ведь в тот вечер она могла принять  иное решение, а не поддаваться чувству гнева. Вот уж воистину дьявол – это первый импульс, первое желание. – Ты даже не представляешь, какой камень у меня с души свалился.
     - Присаживайся, давай поужинаем, как старые друзья.
     - Мы друзья? – Аня подняла брови. – Ты – палач, я жертва!
     - Нет, мы больше чем друзья, мы – сообщники. – Улыбнулся улыбкой мертвеца  полковник. – Кстати, тебя не удивлял пристальный интерес Венсана к твоей особе?
     - Удивлял.
     - Это я его приставил к тебе. Чтобы  охранял. Ты, в Дании и в Амстердаме, была очень неосторожна… - Он заговорил так горячо, что Аня испугалась. Страстность его слов совершенно не вязалась с серым, седым, бледным обликом полковника. - Эти хиппи обдолбанные! Просто чудо, что ты не подсела на наркоту. Иначе оказалась бы на улочке красных фонарей. Помнишь такую?
     Аня кивнула. Еще бы ей не помнить – женщины самого разного возраста от сопливых малолеток до весьма зрелых особ, во всем разнообразии цветов кожи, роста и комплекции – на любой самый прихотливый вкус, были выставлены в витринах. Облаченные в практически прозрачные, ничего не скрывающие, а наоборот распаляющие порочное воображение, трусики и лифчики. Черные чулочки с подвязками… Красные колготки…  Атласные пояса с резинками, тянущимися к сетчатым чулкам со швом. Белые гипюровые боди… Полуграции, как их называли в Союзе. Шелковые коротенькие халатики, из-под полы, которых выглядывали прелести дам.
       Призывные улыбки и сладострастные позы. И их сутенеры – дюжие парни, в основном с темным цветом кожи, чутко, как цепные псы порока, стерегущие свои финансовые интересы, и не позволяющие фотографировать этих дам, разбивающие аппаратуру туристов, рискнувших сделать пару кадров, о булыжники.
      А чё? Неча глазеть! Заходи, плати, наслаждайся…          
      Да, Аня хорошо помнила эту улицу – начинавшуюся под стенами церкви.
      - Все встало на свои места. И чем же так провинился француз, что ты его дергаешь за ниточки, и он послушно пляшет?
      - Это, Анюта, ненужная тебе информация. Много будешь знать, меньше будешь спать.
      - Он пидор?
      - Нет. Хотя… Многостаночник. Или выражаясь деликатно – бисексуал.
      - Активный пидор.
      - Да.
      - Но ты позвал меня не затем, чтобы обсуждать сексуальные пристрастия твоего друга.
     - Насрать мне на его ориентацию. Меньше всего меня волнует, что он в чьи-то задницы лазит. Он и баб вниманием не обделил. – Грубо отозвался Геннадий, и поинтересовался, намазывая  на нежный рогалик масло и севрюжью икру. – Правда, вкусная?
    - Наверное… Что тебе надо?
    - Выпей и расслабься. Разговор будет длинный.
    Аня уже это поняла, как хорошо поняла и то, что никакой свадьбы завтра не будет. Вновь возник этот черный полковник и вновь разрушил её жизнь.
    Выпив целый фужер вина, она не почувствовала ни его аромата, ни вкуса. Но по телу довольно быстро разлилось легкое опьянение, и  полковник показался уже не таким страшным.
     - Вот и молодец. - Одобрил её Геннадий. – Хотя, жаль глотать это гениальное вино, как дешевую бормотуху.
     Аня взглянула на часики – через сорок минут придет Сандро.

     - Я мучилась, что убила, а ты жив… - Она немного опьянела. - Расскажи как… Я была уверена, что убила тебя.

       …Утром его нашли чекисты, заявившиеся в тревоге на дачу, из-за того, что он не вышел в эфир в назначенное время. Жизнь едва теплилась в нем. Но он выжил. А пока лежал в госпитале, все думал и думал об Ане Голубевой. Об Анне Таубе. О том, как бесконечно виноват перед ней. О своей к ней страсти – темной, мутной, окаянной. И тогда он принял решение и послал ей ангела-хранителя. Венсана. Он должен был следовать за ней и спасать из всех передряг, не расшифровываясь, конечно. Не будь рядом Венсана, удивительно, но он ухитрился не попасться ей ни разу на глаза, она быстро бы засветилась в том же Амстердаме – среди наркоманов много стукачей. И оказалась бы в лапах родной конторы.
        Потому что любил! Сам полковник  пристально следил за судьбой  Анны. Исчезнув внезапно из Амстердама, она обнаружилась в Италии. Причем случайно. Потом снова исчезла. Вена. Кафе и школа танцев. Свой бизнес. Опять внезапное исчезновение и… баронесса. Жена знаменитого архитектора. Он гордился её успехами, ведь это он сделал её сильным профессионалом. Профессионалом жизни.